Avalanche / Лавина

      Конечно, она знала, что он придёт.       В отличие от Дамблдора, директриса МакГонагалл гораздо более серьёзно относилась к вопросам найма персонала, предпочитая запрашивать отзывы о потенциальных кандидатах. Но Гермиона была твёрдо уверена, что он был единственным возможным кандидатом на эту должность. Когда дело касалось зелий, существовало всего несколько волшебников нужного уровня. Двое из них жили на континенте, один занимался исследованиями высокого уровня в Королевском колледже, а у единственного другого реального кандидата было двое маленьких детей. Независимо от того, насколько сильно она сама любила Хогвартс, Гермиона должна была признать, что это, вероятно, не лучшее место для воспитания детей, особенно если ваш муж раньше работал в Министерстве в Лондоне, и вы хотите видеть его чаще, чем во время каникул и летом.       И, хотя эта область знаний не входила в её компетенции, она знала его работы. В течение многих лет читала его статьи и книги: все три стояли на полках в её кабинете, чего нельзя было сказать о любом другом авторе. У него была собственная манера изложения, которая напоминала ей самый лучший вид заклинаний: прямолинейный, но спокойно-сложный. Он задавал вопросы, которые действительно заставляли её задуматься. Она даже написала ему по поводу главы из второй книги; ответное письмо содержало в основном список литературы, а также схему, изменившую представление Гермионы о целом классе зелий.       Поэтому, когда МакГонагалл попросила совета, Гермиона ни секунды не колебалась, прежде чем сказать: «Малфой».       Это не означало, что он ей нравился, или что она простила его, или тем более хотела жить с ним в одном замке. Но вторая отставка Слизнорта была скорее необходимостью, чем добровольным решением. Гермиона хотела кого-то исключительного на этом месте больше, чем кого-то, кто ей нравился.       Тем не менее она видела его всего несколько раз после войны, время от времени сталкиваясь где-нибудь в Косом переулке, когда сама проходила стажировку, а он всё ещё работал в Министерстве. Но потом он уехал в Южную Америку, по-видимому, чтобы провести исследование для книги о недавно описанных лекарственных растениях, а она приехала в Шотландию. Это было много лет назад. Она изменилась. Гермиона предположила, что, возможно, и даже вероятно, что Малфой тоже изменился. Но она никогда не рассчитывала ни на что подобное.       В последнюю неделю августа Гермиона ожидала, что замок будет в её полном распоряжении. Невилл и Ханна были в свадебном путешествии, МакГонагалл уехала навестить свою сестру, и почти все остальные преподаватели разъехались кто куда, наслаждаясь последним кратким мигом свободы, прежде чем прибудут дети, а замок погрузится в полный и абсолютный хаос.       Она лежала на подоконнике и читала, высунув ноги в огромное круглое окно. Живоглот охотился на мышей в саду, где всё ещё слабо пахло её тщательно выращенным ночным цветущим жасмином и летней жарой.       Краем глаза она заметила движение, когда ламия, охранявшая её портрет, перешла в другую рамку.       — Кто-то у двери, — сказала она; была ночь, поэтому кожа ламии была слегка покрыта чешуёй и завитками из змеиной кожи, её глаза были огромными и светились в почти полной темноте вдали от волшебных огоньков и фонарей, которые Гермиона установила вокруг окна.       — Кто это? — спросила Гермиона.       — Не знаю, — ответила ламия. — Я его не узнаю.       — Это интересно, — сказала Гермиона. Она встала, чтобы открыть дверь, огоньки потянулись за ней.       Когда девушка открыла дверь, то тоже почти не узнала его. Малфой стал выше с тех пор, как она видела его в последний раз, возраст сгладил резкие черты лица, которые девушка помнила ещё со времен школы.       — Привет, Грейнджер, — поздоровался он.       — Что ты здесь делаешь? — спросила она.       — Преподаю зелья? — сухо ответил Малфой. — Не говори мне, что они не упоминали об этом, или это будет ужасно неловко.       — Я имела в виду мою комнату, — пояснила Гермиона. Она чуть не рассмеялась, что показалось ей немного пугающим; то, что он вырос на шесть дюймов и, по-видимому, развил чувство юмора, не делало его совершенно другим человеком.       — Не возражаешь, если я войду? — спросил Малфой. Он что-то держал в руках.       — Хорошо, — сказала Гермиона, отступая назад. Живоглот просунул голову в окно. Он выглядел почти таким же подозрительным, как и его хозяйка.       Держась поближе к дверному проёму, Малфой протянул то, что нёс, и Гермиона поняла, что это книга.       — Она не будет опубликована до следующей весны, — сказал он. — Я подумал, что, возможно, ты захочешь получить предварительный экземпляр.       — Малфой, — медленно произнесла Гермиона. — Я не видела тебя десять или одиннадцать лет, а ты просто пришёл ко мне в комнату в половине двенадцатого, чтобы отдать свою книгу. Ты шутишь?       — Вообще-то, я пришёл поздороваться, — заметил блондин.       — Тогда ладно, — сказала Гермиона.       — О, хорошо, — сказал Малфой. Он провёл рукой по волосам — очень непривычный жест. — Все остальные профессора прислали сов. А ты — нет, поэтому я подумал, что мне лучше прийти и убедиться, что ты не заколдуешь меня до потери сознания за завтраком.       — Я была занята, — сказала Гермиона. Это смутно походило на правду, но не имело значения. — И ты вскоре станешь моим коллегой, я планировала по-взрослому отнестись к нашей… истории.       — Истории, в которой я неоднократно пытался убить тебя, Уизли и Поттера, убил Снейпа и повторял довольно много чистокровной риторики по отношению к тебе? — сказал Малфой. — Позор, я ожидал ещё одного раунда с твоим правым хуком.       — Так ты здесь, чтобы извиниться? — спросила Гермиона.       — Не хочу придавать этому слишком большое значение, но да, — ответил Малфой.       — Оу, — протянула девушка. Больше нечего было сказать.       Последовала долгая и чрезвычайно неловкая пауза.       — Я понимаю, что это, вероятно, кажется нехарактерным, — сказал Малфой.       — Немного, — согласилась Гермиона. — Ладно, поразительно. Ты меня терпеть не можешь.       — Не мог, — поправил блондин. — Ну, хорошо, я полагаю, что, вполне возможно, мы всё ещё можем ненавидеть друг друга, но я бы предпочёл, чтобы это было из-за конфликта личностей, нежели… — он посмотрел на неё сверху вниз, и она поняла, глядя ему в глаза, что, несмотря на беспечность тона, разговор давался ему нелегко.       — В войне я оказался на неправильной стороне, — сказал он наконец.       — Нам было семнадцать лет, — сказала Гермиона. — Честно говоря… — на самом деле, это не приходило ей в голову, но она внезапно поняла, что создала образ Малфоя в своей голове. Всё, что она чувствовала к нему, осталось с тех пор, когда она была семнадцатилетней, смелой, совершенно уверенной в себе и такой, такой наивной. В тусклом свете лампы он выглядел совсем не таким, каким она помнила. Гермиона была совершенно уверена, что это не потому, что он так сильно изменился. В основном, дело было в том, что она забыла.       — Мы были детьми, — закончила она. — Ты делал лишь то, что тебе говорили, — она провела пальцами по переплёту книги. — Как и я, на самом деле. Это было очень давно.       — У меня нет привычки извиняться каждые пять минут за то, что произошло больше десяти лет назад, — сказал Драко. Это прозвучало как предупреждение. — Но ты заслуживала лучшего, чем то, как я ужасно обращался с тобой, так что я подумал, что должен сказать тебе, что мне жаль.       — О, возможно, — согласилась Гермиона слишком легко. — Я бы, наверное, до тошноты рассмеялась, когда узнала, что ты издаёшь книгу.       — Представь моё удивление, когда я узнал, что ты прочитала одну из них, — сказал Малфой, снова выглядящий слегка удивлённым всей ситуацией.       — Их все, — сказала Гермиона.       — Ну, теперь и эту, если захочешь, — сказал Малфой. — Хотя это не совсем подарок, — он прислонился к одной из её книжных полок. — Я надеялся продолжить здесь исследования, но мне нужен колдомедик для консультации. Или целительница, в зависимости от обстоятельств. Я понимаю, слишком самонадеянно, но в центре Шотландии не так уж много вариантов, — он улыбнулся, но выглядел немного удручённо. — Я подумал, что твоя постоянная одержимость академическими изысканиями и желание стать вторым автором могут победить, ну, твою неприязнь ко мне.       Последовала ещё одна долгая пауза.       — Я помогу, — наконец, сказала она, с удивлением осознав, что на самом деле хотела этого. — Но я не уверена, что у тебя будет время.       — Я много лет занимался исследованиями, — заметил Малфой. — И знаю, как сбалансировать плотный график.       — Дело не в этом, — сказала Гермиона. — Ты будешь играть в догонялки. Думаю, Зельеварение потеснило Историю магии в звании самого непопулярного предмета.       — МакГонагалл сказала, что Слизнорт готов уйти на пенсию, — медленно произнёс Малфой. — Я предполагал, что этим объясняется его нежелание задержаться и помочь мне приступить к работе.       Гермиона вздохнула; ей не особо хотелось посвящать Малфоя в текущее положение дел, но МакГонагалл, очевидно, ничего ему не объяснила.       — На самом деле он хотел уйти несколько лет назад, но она не смогла найти замену. Так что он делал свою работу из рук вон плохо, отчасти потому что устал, и отчасти, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.       — Забавно, что никто не упоминает об этом, когда просит тебя вернуться из Африки и устроиться на работу, — задумчиво произнёс Малфой.       — Мне пришлось создать собственные хранилища для всех медицинских зелий, у него ингредиентов либо не было, либо они были настолько плохими, что их не стоило использовать, — призналась она.       — Подожди, ты сама варишь зелья для лазарета? — изумился Малфой. Он выглядел почти испуганным. — Как, чёрт возьми, у тебя хватает места?       — Я и вправду не знаю, — сказала Гермиона. — Мне приходится покупать большую часть зелий, но я не доверяю рыночным контрацептивам, и мне не нравится идея давать обезболивающие зелья, сваренные не мной.       Гермиона всегда поражалась глубине чувств, которые испытывала к своей работе. Когда она поняла, что хочет изучать медицину, сосредоточиться на жизни, а не на смерти, то не сильно этому удивилась. Однако она всегда мечтала заниматься исследованиями или работать в больнице или… да почти всё что угодно, кроме преследования невыносимых подростков, имевших склонность попадать в совершенно нелепые ситуации.       МакГонагалл предложила ей работу в Хогвартсе. На тот момент медицинская практика на школьниках не казалась особо привлекательной, но возможность очутиться в нескольких часах езды на поезде от неудачных отношений и посвящённых им бесконечных статей в СМИ казалась более заманчивой, чем построение карьеры.       За эти годы Гермиона поняла, что желание быть лучшей в своём деле — это своего рода жизненное кредо. Что ж, она и была лучшей. Она нравилась даже слизеринцам. У неё был кабинет с постоянно открытой дверью, тщательно ухоженный сад и, семь лет спустя, замок, полный студентов, никогда не знавших кого бы то ни было иного, кто управлял бы лазаретом или проверял бы их, если они не появлялись на занятиях.       — Просто дай мне список того, что тебе нужно, — сказал Малфой. Его голос звучал неожиданно сердито.       Ей пришло в голову, что этот мужчина, вероятно, был более чем способен делать ту работу, на которую Слизнорт, даже в лучшие годы, готов не был. Внезапно она подумала, что никто с многообещающей исследовательской карьерой и полевыми станциями на двух континентах не приехал бы сюда, не будучи заинтересованным в преподавании. И это предполагало определённую степень участия в благополучии студентов.       — В наши дни всё по-другому, — сказала она наконец. — Я не думаю, что это было верным решением, что больничное крыло работало как, ну, больница, — она взглянула на него снизу вверх. — Гораздо проще уговорить их прийти к тебе, когда случается что-то действительно серьёзное, если они привыкли приходить по пустякам.       — Не думаю, что кто-то из нас когда-либо соглашался делать что-то наполовину, — сказал Малфой. — Я и не ожидал от тебя другого на этой должности, — он сделал паузу. — Ну, я в любом случае этого не ожидал, эти дети, вероятно, отличаются от нас.       — Не совсем, — сказала Гермиона, смеясь. — Они обычные подростки.       — Не могу выразить тебе, как я рад, что унаследовал должность декана факультета, — сказал Малфой. — Может быть, я смогу просто отправлять всех студентов к тебе.       — Только если ты готов к тому, что я отправлю их обратно, — не сразу ответила ведьма. Было странно шутить с Малфоем. — Но я могла бы замолвить словечко перед Невиллом и помочь тебе систематизировать кладовые с ингредиентами, если это позволит прекратить варку зелий в моём кабинете.       — Всё в порядке, он писал мне, — сказал Малфой. Он снова выглядел удивлённым. — Я же говорил тебе, что все остальные ответили. Лонгботтом интересовался, перерос ли я ханжеского придурка, которым был, и намекнул, что готов оставить прошлое, если у меня случайно окажутся плоды чёточника молитвенного, которыми я хочу поделиться с ним.       — И? — спросила Гермиона.       — Они лежат у него на столе, — просто ответил Малфой.       — Я просто хочу, чтобы ты знал, — сказала Гермиона, — что оставляю за собой право испытывать некоторое злорадство по поводу того факта, что ты застрял в замке со мной и Невиллом, — она усмехнулась. — И Билл Уизли иногда появляется, чтобы преподавать Заклинания.       — С ним не будет проблем, — заверил Малфой. — Мы вместе работали в Египте. Зелья, разрушающие проклятия, гораздо интереснее, чем ты думаешь.       — Уверена, что эти зелья настолько интересны, насколько я думаю, — сказала Гермиона. — Но я впечатлена, что тебе удалось уговорить его остаться c тобой в одной стране.       — Знаешь, — сказал Малфой, — на удивление легко заставить людей забыть о прошлом, когда понимаешь, чего они хотят.       — И? — уточнила Гермиона.       — Он не смог бы проникнуть в целую серию гробниц без меня, — забавляясь, ответил Малфой. — И я получил очень сильный удар в челюсть. Не рекомендую этот вариант, но, похоже, он сработал.       — Не пытайся сказать мне, что ты дружишь даже с Гарри, — сказала Гермиона. — Я думаю, он бы упомянул об этом.       — Боже, нет, — сказал Малфой и рассмеялся. — У него нет ничего из того, что мне нужно.       — А у меня есть? — спросила Гермиона.       — На случай, если ты не заметила, мы единственные люди в замке моложе пятидесяти лет, за исключением Лонгботтома, но он только что женился, — сказал Малфой. — Я думаю, что он может быть слишком занят, чтобы привлечь моё внимание.       — Мы единственные сотрудники моложе пятидесяти лет, — поправила она.       — Категория семнадцатилетних и младше выглядит сомнительным объектом для… — он сделал паузу, выглядя так, словно что-то обдумывал. — Исследовательского союза.       — Сначала это будет союз по ведению домашнего хозяйства и почтовым заказам, — предупредила Гермиона. — Ты не представляешь, в каком состоянии находится подземелье с классом Зельеварения.       — С нетерпением жду завтрашнего утра и радость открытия этого шоу ужасов, — сказал Малфой.       — Если ты позволишь мне избавиться от котлов в ванной, я помогу, — сказала Гермиона. — У меня перерыв между партиями.       — Ты варишь зелья в своей… — Малфой сделал паузу. Он выглядел так, будто молчание давалось ему с трудом.       — Я знаю, и не могла использовать её по назначению в течение года, потому что температура и влажность всё испортили бы, — сказала Гермиона. — Меня это тоже не устраивает. Ты принимаешь моё предложение или нет?       — Да, — сказал Малфой. — Насчёт списка я говорил совершенно серьёзно.       — У тебя будет мало времени, — сказала Гермиона. — Я справляюсь, честно.       — Справляться и делать хорошо — это не одно и тоже, — возразил мужчина. — И если мне придётся уговаривать всех позволить мне выполнять мою работу, у меня не останется времени на то, чтобы действительно её делать.       — Я принесу его завтра, — сказала Гермиона и продолжила после паузы. — Значит, вот так просто? Мы собираемся…       — Прошло десять лет, — сказал Малфой. — Ты действительно хочешь, чтобы всё осталось как прежде, или предпочтёшь начать всё с начала?       — Начнём с начала, — сказала Гермиона. Она была поражена, осознав, что говорит серьёзно.       — Тогда спокойной ночи, Грейнджер, — сказал он, ныряя обратно за портрет, как только она открыла его.

***

      К обеду следующего дня Гермиона всерьёз начала сожалеть о своём решении терпеть Малфоя.       — Куриные зубы… — сказала она, открывая ящик в одном из шкафов для хранения. Он был пуст, что казалось удачным, поскольку стабилизирующее заклинание явно не было обновлено своевременно. — Пусто. Мне добавить их в список?       Классная доска в подземелье была почти полностью занята списком ингредиентов и расходных материалов, которые следовало заказать; когда Гермиона взглянула на мел, тот снова подскочил к доске, словно почувствовал себя смутно виноватым за то, что валялся без дела на столе Малфоя.       — Чёрт, я видел несколько штук, — сказал Малфой. — Думаю, они в ящике, где должны быть семена люпина.       Гермиона взялась разбирать верхние ящики и потолочные полки, и это начинало казаться идиотским решением, учитывая тот факт, что Малфою, вероятно, не понадобилась бы чёртова лестница. Он сидел на полу и раздражённо смотрел на ряд флаконов с голубой жидкостью. Мужчина поднёс один из них к её парящим волшебным огонькам и покачал головой.       — Понятия не имею, — сказал он. — Это может быть павлиний жир, это может быть PH буфер. Я бы узнал, если бы попробовал его, но даже я не настолько глуп.       — Насколько нам известно, это вода с красителем индиго, — сказала Гермиона.       — Я скучаю по Африке, — вздохнул Малфой. — Почти всё время лил дождь, лагерь затопило, все мои этикетки намокли, муравьи съели мои образцы, но, по крайней мере, хаос не был вызван абсолютной халатностью.       — Ну, я нашла их, — сказала Гермиона. Она наложила очищающее заклинание на ящик, положила туда куриные зубы и обновила заклинание стазиса.       — Это смешно, — сказал Малфой. — Я совершенно уверен, что здесь нет никаких удушающих ламинарий, чему он вообще учил пятикурсников? Они нужны тебе для всех снотворных.       — Ничему не учил, — сказала Гермиона. — У меня наверху их с избытком.       — Думаю, мне придётся оформлять доставку поездом, — сказал Малфой. — Я не могу подвергать сов такому испытанию.       Он отстранил флаконы взмахом палочки. Гермионе пришлось подавить желание рассмеяться: у него была полоса чего-то похожего на древесный уголь на одной щеке и какая-то фиолетовая слизь в волосах из-за сбоя стабилизирующего заклинания, которое привело к довольно эффектному взрыву банки. Остальная часть его волос выглядела почти так же плохо, как обычно у Гарри, а мантия была покрыта пылью. Девушка понимала, что, возможно, выглядит не намного лучше, но она никогда не была столь привередливой, как Малфой.       — К чёрту всё это, — сказал он. — Я угощу тебя обедом в Хогсмиде. Не смогу больше выдержать этот кошмар без алкоголя.       — Ещё даже не полдень, — удивилась Гермиона.       — Скотч, — мрачно ответил Малфой. — Очень много скотча.       — Я думаю… — начала Гермиона. Девушка выдвинула ящик стола, который тут же выплюнул в неё облачко серого порошка. Она подозревала, что это были ядовитые порошкообразные споры. Малфой заставил её принять нейтрализующее зелье до того, как они приступили к работе, так что на самом деле особой опасности не было. И всё же: иметь остатки ядовитых грибов по всему лицу — это немного чересчур.       — Я думаю, ты покупаешь мне что-то с огневиски, — закончила Гермиона.       — С радостью, — отозвался Малфой, вставая. Он начал отряхиваться, затем остановился, так как его мантия заискрилась. — Но, может быть, сначала стоит принять душ.       — Определённо, сначала душ, — согласилась Гермиона, пытаясь стереть большую часть порошка. — Могу я воспользоваться одним из них здесь, внизу? Я пользуюсь ванной старосты девочек из-за всей этой ситуации с зельями в моей ванной, и предпочла бы не травить новенькую в день приезда.       — Знаешь, — сказал Малфой, — я собираюсь послать Ревуна. Я бы даже отправил больше одного. Возможно, еженедельно в течение этого семестра. Слизнорт будет наслаждаться ими, я уверен.       — Ты вроде как взвинчен из-за всей этой истории с ванной, — заметила Гермиона.       — Ненавижу людей, которые не выполняют свою работу должным образом, — сказал Малфой. — И ещё больше ненавижу, когда другие люди страдают из-за их некомпетентности.       — Малфой и трудовая этика, — сказала Гермиона. — Это что-то новенькое.       — Представь моё удивление, когда я это в себе обнаружил, — сказал Малфой.       — Как ты попал в… — Гермиона махнула рукой. — Во всё это?       — Я поступал правильно по неправильным причинам, — ответил Малфой. — Я думал, что смогу… я не знаю, исправить ситуацию со Снейпом. Я думаю, что таким образом пытался наказать себя, — он криво усмехнулся. —Он бы наверняка нашёл забавным то, что в итоге мне это нравится. Он часто говорил мне, что ничего не стоит делать, если ты не стараешься делать это хорошо.       — Ты поэтому здесь? — спросила Гермиона. — Поэтому взялся за эту работу.       — Нет, — сказал Малфой. — У меня было много студентов из университета, когда я работал в Африке. Мне нравится преподавать. МакГонагалл предложила, и я хотел… — он посмотрел на неё снизу вверх. — Ты оказалась здесь. И твой интерес к тому, что ты делаешь, не угас.       — Забавно, — сказала Гермиона, спускаясь. — На самом деле мой интерес полностью угас, когда я решила прийти сюда, но… — она подумала, как много на самом деле хотела сказать. — Ты не единственный, кому в конечном итоге понравилось то, что раньше представлялось наказанием.       Малфой долго смотрел на неё.       — Я думаю, у нас может быть что-то общее, — заметил он.       — Сильная неприязнь к Горацию Слизнорту и надежда, что на обед подадут фирменный пастуший пирог? — беспечно ответила Гермиона. Она не была готова думать о том, чтобы позволить Малфою узнать хотя бы часть правды о себе.       — Ты говоришь «сильная неприязнь», я говорю «ненависть», — уточнил Малфой. — Кроме того, пастуший пирог — жуткое изобретение, я не могу понять, о чём думал тот, кто начал его готовить.       — Я полагаю, он не беспокоился о таких варварах, как ты, — сказала Гермиона.       — Полегче, — парировал Малфой. — Я не виноват, что у слизеринцев приличный вкус.       — Я удивлена, что Распределяющая шляпа не включила эту деталь в свою песню, — сказала Гермиона. — Ну, знаешь, хитрость, честолюбие и ненависть к вкусным блюдам на обед.       — Точно, — согласился Малфой, смеясь.

***

      Им потребовались оставшаяся часть дня и следующее утро, чтобы закончить разбирать полки, хотя Гермиона считала, что это время потрачено не зря, так как Малфой начал варить большую часть зелий для лазарета.       — Если ты хочешь, чтобы всё было приготовлено должным образом, то я не могу доделать их без полной луны, — сказал он, когда она появилась на второе утро. — И мне придётся подождать, пока не приедут заказанные ингредиенты для этих трёх.       На его столе уже лежала довольно большая кучка флаконов с зельями, на всех скрупулёзно наклеены этикетки, подписанные аккуратным почерком.       — Этого не было в списке, — удивилась Гермиона.       — Я принял ответственное решение, — сказал Малфой. — Анксиолитики, которые ты перечислила, фактически бесполезны, — он произнёс заклинание, чтобы удалить паутину; Гермиона была совершенно уверена, что исход пауков был почти таким же стремительным, как когда у них в замке жил Василиск. — Но ты уже знала это.       — Это зелье более высокого порядка, чем уровень зельеварения, допустимый моей лицензией, и я не могла заказать его годами, мне не могут отправить ингредиенты, — сказала Гермиона. — И я не представляю, где ты нашёл мех селки.       — У меня свои методы, — сказал Малфой, закашлявшись, когда облако пыли обрушилось с полки ему на голову. К счастью, на котлах, стоявших в задней части комнаты, было защитное заклинание. — Дай мне новый список ингредиентов, которые действительно тебе необходимы, а не те, что ты могла достать.       — Я подумаю об этом, — сказала Гермиона.       — Что за… негодник, — сказал Малфой, левитируя из-за шкафа маленькую извивающуюся мышь. Он уставился на неё. — Если ты не уйдёшь и не заберёшь с собой всех своих братьев, я заставлю первокурсников отрезать вам хвосты.       Он бросил мышь в коридор, и та убежала.       — Возможно, мне придётся одолжить тебе Живоглота, — сказала Гермиона.       — Возможно, мне придётся завести кота, — вздохнул Малфой. — И прекрати… — он толкнул шкаф, со вздохом произнося очищающие заклинания. От него слабо пахло шалфеем. — Грейнджер… — он, наконец, встал и подошёл к ней. На самом деле, это больше походило на подкрадывание, если бы она задумалась о сравнении. Девушка смутно помнила, как он двигался подростком, и видела что-то общее, хотя раньше он никогда не заставлял её отступать. Он остановился, не слишком близко, но на грани допустимого.       — Я повторю это только ещё один раз, — сказал он. — Я твёрдо намерен хорошо выполнять свою работу. Где-то в восьмидесятистраничном контракте, который я подписал, есть условие, что часть моих обязанностей включает в себя приготовление лекарственных зелий для тебя. У меня есть несколько сотен книг по этой теме, довольно хорошая сеть из учёных, которые с радостью продадут мне ингредиенты, и приемлемая связь с чёрным рынком, если по-другому не удастся их добыть. Не говоря уже о том, что я, вероятно, мировой эксперт по африканским лекарственным растениям, потому что я, буквально, написал о них чёртову книгу, — он смотрел на неё сверху вниз. — Перестань мелочиться со своими просьбами. Это оскорбительно. Ведь всё, о чём ты можешь думать — это что, по-твоему, я мог бы или не мог бы сделать.       — Не пытайся запугать меня, — сказала Гермиона, встретившись с ним взглядом. — Мне это не нравится.       — Не обращайся со мной так, как будто я на что-то не способен, и в этом не будет необходимости, — парировал Малфой.       — Я думала, ты хорошо себя ведёшь с гриффиндорцами, — заметила Гермиона.       — Я никогда не веду себя хорошо, — поправил Малфой. Он выглядел раздражённым. — Не совершай ошибку, думая, что я приручен, Грейнджер, ты очень пожалеешь.       — Был ли смысл притворяться дружелюбным? — спросила Гермиона. Он шагнул вперёд. Она больше не отступала.       — Я не играю в игры, — отрезал мужчина. — Я действительно хочу того, о чём уже говорил, а именно: начать всё сначала. Ты не можешь всерьёз считать, что я сочту приемлемым тот факт, что замок полный детей будет обходиться без каких-либо лекарств только потому, что их трудно достать. Я так не работаю. Ты читала мои книги, ты это знаешь.       Гермиона на мгновение задумалась.       — Никогда больше не обвиняй меня в том, что я проявляю чрезмерную осторожность, — сказала она.       — Не делай так, тогда и я не буду, — сказал Малфой.       Блондин повернулся, возвращаясь к шкафу, и Гермиона глубоко вздохнула. В мгновение ока он снова стал выглядеть слегка раздосадованным вмешательством грызунов, без какого-либо намёка на царившую ранее напряжённость. Но Малфой был прав: она точно знала, на что он способен. Её список казался почти неважным и, конечно, не стоил того, чтобы из-за него спорить, но она вспомнила несколько случаев, когда её обвиняли в том, что она заняла должность, которая ниже её достоинства. Это тоже закончилось не очень хорошо.       — У тебя есть перо? — спросила она наконец.       — В верхнем ящике стола, — сказал Малфой. — Когда закончишь писать, помоги мне решить, что делать со всей этой сажей на потолке.       Гермиона подняла глаза.       — Очищающие заклинания? — с сомнением спросила она.       — Я думаю, придётся растворить часть этого чёртова камня, — сказал Малфой.       — С другой стороны, у тебя есть целые выходные до появления студентов, — заметила Гермиона.       — Ох, так долго, — вздохнул блондин. — С другой стороны, я, возможно, всё-таки захочу одолжить кота.

***

      Гермиона не видела Малфоя несколько дней; Невилл и остальные сотрудники вернулись, и она провела выходные, приводя в порядок свой кабинет и непривычно много времени читая в ванной. В воскресенье утром она обнаружила в лазарете ещё одну полную партию зелий вместе с копией своего списка, исписанного пометками. Рядом с большинством пунктов, которые не были вычеркнуты, значилось «в настоящее время настаивается». Напротив ещё нескольких пунктов было указано почему Малфой не мог их начать варить, и только один пункт был обведён в кружок. Надпись была слегка выпуклой, и когда девушка коснулась чернил, появилась вторая заметка.

Я проверил Фишера и Лоу, 1992 г. — говорилось в ней — Разве это не чисто теоретически, Грейнджер?

      — Ты сказал что угодно, — сообщила Гермиона заметке.       Она убирала последние таблетки от мигрени, когда появился ещё один листок бумаги.

Хорошая попытка, но в этом нет ничего невозможного. 10 баллов Гриффиндору за упорство.

      — Уходи, — сказала ему Гермиона. Весь её список замерцал и исчез.       — Чёрт возьми, — выругалась она. — Минус десять баллов Слизерину за упрямый идиотизм.       Она чувствовала смутные сомнения в отношении магии замка; семестр ещё не начался, и все баллы факультетов были равны нулю. Она поняла, что сыграла ему на руку.       — Десять очков назад, — сказала девушка. Чувство лёгкого дискомфорта прошло, и она подавила желание послать сову в подземелья с каким-нибудь остроумным ответом.       Перед церемонией распределения блондин занял место рядом с ней за главным столом.       — Если я подкуплю тебя вином исключительно хорошего урожая, могу я попросить помочь мне распаковать ящики? — сказал он. Малфой, по-видимому, не чувствовал необходимости обременять себя светской беседой.       — Раз уж у тебя есть вино, — протянула она.       — Я ещё способен достать отличный шоколадный торт, — сказал Малфой. — Эльфы скучали по мне.       — Я сильно в этом сомневаюсь, — заметила Гермиона.       — Ох, хорошо, я подкупил их, — сдался Малфой. — Но у меня всё ещё есть отличный шоколадный торт.       — Как ты вообще… — начала Гермиона, но Малфой ухмыльнулся, неожиданно и удивительно ярко.       — Попалась, — сказал он.       — Я, наверное, могла бы помочь, — задумчиво протянула она. — Так как сегодня вечером мне не придётся иметь дело ни с какими первокурсниками. Ну, знаешь, не быть ничьим деканом факультета…       — Старосты говорят, что ты очень добра, когда первокурсникам становится грустно, и они начинают тосковать по дому, — сказал Малфой, по-прежнему ухмыляясь. — Они даже намекнули, что ты раздаёшь какао. Я не могу представить, что буду полезен в чём-то, кроме их доставки в подземелья.       — Так и есть, — сказал Невилл, наклоняясь. Он выглядел довольным. — Я просто вешаю перенаправляющие чары на дверь своего офиса, и вместо меня они все идут беспокоить её.       — О, так ты не отправляешь его первокурсников сразу обратно, — сказал Малфой. — Это звучит как фаворитизм Гриффиндору, если вам интересно моё мнение.       — Если я помогаю первокурсникам, я не могу помочь тебе распаковывать ящики, — указала Гермиона.       — Может и так, — согласился Малфой. — Они слишком молоды, чтобы понять, что ты не живёшь в классе зелий. Если у кого-то возникнут проблемы, они смогут найти тебя там, — он всё ещё выглядел самодовольным. — Слизеринцам будет ближе всех.       — Торт и вино, и даже не думай присылать ко мне гриффиндорцев, — предупредила она Невилла.       — Чёрт возьми, это привело к обратному результату, — расстроился Невилл.       — Следует быть осторожнее, — сказала она.       — Взяточничество — всегда отличный запасной вариант, Лонгботтом, — заметил Малфой. — Это работает даже с Грейнджер.       — Это отличная стратегия, — сказал Невилл весело. — Подождём, пока у тебя не будет первого урока с первокурсниками Гриффиндора и Слизерина, посмотрим, насколько хорошо это работает.       МакГонагалл бросила на них красноречивый взгляд, и Гермиона снова наполнила свой бокал вином; распределение и речи, казалось, с каждым годом занимали всё больше времени. Она была немного удивлена, когда МакГонагалл представила Малфоя и раздались довольно бурные аплодисменты. Девушка осмотрелась и поняла, что даже семикурсники были слишком молоды, чтобы знать что-либо о роли Малфоев в войне. А вот Слизнорта студенты презирали.       — Что ж, они обречены, — пробормотал Невилл себе под нос. — Такие оптимистичные и такие обречённые на разочарование.       — Ох, маловероятно, — сказал Малфой. — Я надеюсь всецело завоевать их всех.       — Профессор Малфой, Вы хотели что-то сказать? — многозначительно спросила МакГонагалл.       — Только то, что я с нетерпением жду встречи со всеми, — ответил Малфой. Его голос звучал почти искренне. Раздался ещё один взрыв аплодисментов.       — Бедные обманутые дети, — прошептал Невилл.       — Мне их очень жаль, — пробормотала Гермиона.       — Осторожнее, или я не стану просить торт, — сказал Малфой, как только МакГонагалл закончила говорить, и зал снова утонул в гомоне голосов.       — Осторожнее, или я не приду распаковывать твои ящики, — парировала Гермиона.       — Подумать только, я полагал, что твоё присутствие здесь будет неприятным, — заметил Невилл. — Никто никогда не хочет перечить Гермионе.       — Потому что все остальные достаточно умны, чтобы это понимать, — сказала Гермиона. — Я думаю, что Малфой недавно ударился головой.       — Он однозначно недавно ударился, так как в последнее время ведёт себя не столь ужасно, — произнёс Невилл.       — Просто подожди, — сказал Малфой.       — В самом деле, дай мне знать, как идут дела с первокурсниками, — сказал Невилл, хлопая его по плечу. — Я собираюсь пойти поговорить со старостой.       — Знаешь, я думаю, что он, возможно, не ненавидит тебя, — резюмировала Гермиона, когда Лонгботтом спустился по лестнице.       — Шокирует, не так ли? — пробормотал Малфой.       — И я почти наслаждаюсь твоей компанией, — сказала она. — Не знаю, что с этим делать.       — Высокая похвала, — сказал Малфой. — Полагаю, можно сказать, что я терплю твою компанию. Но прекращу, как только перестану использовать тебя для помощи с зельями.       Гермиона рассмеялась.       — Дай мне знать, как это сочетается с твоей бессмертной клятвой никогда не позволять моему запасу жаропонижающих иссякнуть, — сказала она.       — Клятва нерушима, — подтвердил Малфой с серьёзным лицом. — Я скорее умру, чем позволю этому случиться.       Позже, наблюдая, как Малфой приходит в восторг от своих новых ингредиентов для зелий, Гермиона думала о том, что Невилл, похоже, действительно всё отпустил. Он обычно лучше разбирался в людях, чем она, и, если быть честной, обычно он был более осторожен. Тот факт, что Лонгботтом, похоже, не считал, что из-за Малфоя стоит волноваться, был немного неожиданным, но правда заключалась в том, что… он таким не был. Она подозревала, что если бы могла отпустить прошлое, если бы смогла смириться с тем фактом, что Малфой уже не тот человек, каким был десять лет назад, то возможно, смогла бы меньше его ненавидеть. На самом деле, факты свидетельствовали о том, что они могли бы даже поладить.       — Ты слишком много думаешь для того, кто выпил три бокала вина, — заметил Малфой. — Иди посмотри, насколько совершенна эта драконья чешуя.       — О, давай, — согласилась Гермиона. Почему-то это было намного проще, чем продолжать спорить с самой собой.

***

      На следующее утро, когда Гермиона была в своём кабинете, в лазарете начали срабатывать все сигнальные заклинания. Она побежала по коридору со всех ног; тот факт, что все они отреагировали, наводил на мысль, что кто-то в замке сильно нуждался в ней, ведь заклинания были не слишком чувствительными. Мгновением позже в лазарет ворвалась одна из семикурсниц с Пуффендуя.       — Профессор Малфой просил передать вам… — она тяжело дышала. — Он сказал, что я должна прийти сюда первой.       — Что случилось? — спросила Гермиона.       — Я не знаю, — сказала она. — Всё было в порядке, а потом…       — Прочь с моей дороги, — услышала Гермиона с лестницы, а затем появился Малфой, держа на руках девушку без сознания. Она крепко спала.       — Чёрт возьми, — сказала Гермиона. — Неси её сюда.       — Я знаю, — сказал Малфой. Он произносил половину тех же заклинаний, что и она, и вниз по спине Гермионы скользнуло странное ощущение, означающее, что их магические силы соединились.       — Она дышит нормально, — сказала Грейнджер, протягивая руку, чтобы коснуться студентки, и Малфой резко отступил назад. Он чуть не разрушил её диагностическое заклинание.       — Не трогай её, — сказал Малфой. Он тоже тяжело дышал. — Я не уверен, что это безопасно.       Гермиона не стала оспаривать это заявление, потому что если бы это действительно было небезопасно, то Малфою не следовало её нести. Она произнесла ещё одну серию заклинаний, заметив, когда Малфой положил студентку на кровать, что это была Натали Хеммингс; она была одной из самых одарённых студенток Когтеврана. Грейнджер помнила её в одиннадцать лет, появившуюся в лазарете со сломанным запястьем после падения с лестницы — Натали поступила в школу в один год с Гермионой. Она наложила на девушку серию заклинаний стазиса, и Малфой, наконец, отпустил её.       — Она в порядке, просто спит, — сказала Гермиона. — Мне нужно, чтобы ты сказал мне…       Мужчина долго смотрел на неё, затем подошёл к раковине, и его тут же вырвало.       — Ты, — сказал он, выпрямившись и глядя на девушку, которая вошла первой. — Назови мне свое имя ещё раз.       — Лавиния, — подсказала Гермиона.       — Точно, — кивнул Малфой. — Двадцать очков Пуффендую за твой исключительно быстрый бег. Иди и скажи остальным ученикам, что они свободны. И если у кого-то есть хоть малейшая капля этого зелья на теле или если кому-то потребовалось больше трёх минут, чтобы выйти из кабинета, им лучше подняться сюда.       — Вы это уже говорили, — сказала Лавиния. — Что им нужно немедленно следовать за вами в лазарет, — она выглядела бледной. — С Натали всё будет в порядке?       — Она в полном порядке, — твёрдо сказала Гермиона. — Действительно.       — Все в холле, — сказала Лавиния.       — Хорошо, — сказал Малфой. Он на мгновение выглянул в дверной проём, ожидая, пока Лавиния пройдёт, и Гермиона услышала низкий тон его голоса, прежде чем раздались торопливые шаги вниз по лестнице.       — Что, чёрт возьми, произошло? — спросила она. — Я имею в виду, что, собственно, всё в порядке, но её невозможно разбудить.       — Она пыталась левитировать котёл со «Спящей Красавицей», — объяснил блондин.       — И вы варили проклятое зелье комы без противоядия под рукой? — спросила Гермиона. — Мне не понятно, зачем вы вообще варили зелье комы? Я же говорила тебе, что у них нет абсолютно никакого опыта в чём-либо продвинутом.       — Конечно, у меня было противоядие, и я дал его ей, — сказал Малфой. — На самом деле я дал ей три флакона. Но я не думаю, что люди имеют привычку обливать себя зельем на первой стадии приготовления.       — В следующий раз сначала предупреди меня, — сказала Гермиона. — А ещё лучше, не устраивай следующего раза.       — Я не думал… — сказал Малфой. — Я знал, что у них нет опыта, но это стабильное зелье, если не принимать в нём ванну. Оно входит в программу третьего курса, а они, чёрт возьми, семикурсники, сдающие Ж.А.Б.А. Я просто не думал, что кто-то будет настолько глуп, чтобы левитировать котёл, полный ингредиентов для зелья, — он выглядел бледным и разъярённым. — Есть разница между тем, чтобы не учить студентов правильным вещам, и вообще ничему их не учить.       — Единственные студенты, которых ты сможешь обучать в соответствии с их уровнем — это первогодки, — сказала она.       — Факт, который я внезапно остро осознал, — огрызнулся Малфой.       — Не надо… — начала Гермиона, затем вздохнула. Он выглядел совершенно испуганным и весьма виноватым. — Я должна была сказать больше. МакГонагалл также должна была рассказать подробнее. Всё будет хорошо. Это не самое худшее происшествие с зельями, которое я видела, — она сделала паузу. — Далеко не худшее.       — Неужели никто из вас не подумал что-нибудь предпринять в этой ситуации? — возмутился Малфой.       — Конечно, я попыталась, — ответила Гермиона. — Когда такое стало происходить, МакГонагалл заставила Слизнорта согласиться не преподавать никаких опасных зелий. Студенты ничему не учились, но и я перестала получать… — Она сделала паузу. — Ну. Такого рода сюрпризы.       — Благими намерениями вымощена дорога в ад, — с горечью сказал Малфой.       — Мне понадобится ещё противоядие, — наконец объявила Гермиона. — И, если что-то осталось, образец того, что на неё попало. Пока что мы сделали всё возможное, девочке ничто не угрожает.       — Зелье разлито по всему полу, — сказал Малфой. — Я должен вернуться обратно до того, как мои следующие студенты войдут в класс и тоже заснут.       — Я посмотрю, есть ли в моих книгах что-нибудь о передозировке, — сказала она. — И отправлю сову в Мунго. Но, как правило, в таком случае требуется ввести пропорциональную дозу противоядия. Так что нам, возможно, достаточно будет просто окунуть её в ванну с разбавленным противоядием.       — Спасибо, — наконец выдавил Малфой.       — Это моя работа, — сказала Гермиона. — Но всё же постарайся больше никого сюда сегодня не посылать.       — Не волнуйся, у меня сейчас первокурсники, — сказал Малфой. — Лекция по технике безопасности и нарезка мяты. Если я не смогу провести это безопасно, мне, вероятно, нужно подать в отставку.       — Не нужно, если ты позволишь мне кое-что сделать, — сказала Гермиона. Девушка прикусила уголок губы; Малфой был прав: никто должным образом его не предупредил. — Если ты принесёшь свои учебные планы в мой кабинет сегодня вечером, я могу попытаться объяснить тебе кто на что способен, — она сделала паузу. — Честно говоря, Натали должна была знать это. По крайней мере, у нынешних семикурсников несколько лет назад Слизнорт вёл занятия более ответственно. Но студенты расслабились.       — По-видимому, это из-за того, что им не довелось узнать об опасности зелий, — сказал Малфой, но в его словах не было никакого яда. — Я принесу тебе ещё противоядия.       За семь лет Гермиона не потеряла ни одного ученика. Честного говоря, здесь случалось не так много происшествий, если учитывать проживание толпы подростков в замке, полном опасных предметов. Но важнее сейчас то, что на самом деле Натали ничто не угрожало, она просто была без сознания. Тем не менее, Гермиона почувствовала облегчение, когда студентка пришла в себя, разбрызгивая воду, в очень холодной ванне с противоядием.       — О, слава богу, — выдохнул Малфой, а затем, — Грейнджер, я могу снять тысячу баллов с Когтеврана? О чём ты только думала?       — Малфой, не время и не место, — отрезала Гермиона. — Иди, сделай ей чаю.       — Он кажется каким-то… напряжённым, — заметила Натали, когда была надёжно завёрнута в несколько одеял и выпила третью кружку чая. Гермиона наконец-то отослала Малфоя заняться чем-нибудь полезным, например, нарезать мяту. Его задумчивое хождение по комнате нервировало.       — Он также был очень напряжён, когда бежал сюда, потому что беспокоился о тебе, — сказала Гермиона. — Не говоря уже о том, что волновался, думая, как бы уберечь всех твоих одноклассников от травм.       — Я знаю, знаю, — сказала Натали. — Это было глупо. Мы должны были перенести их. Но это непроливаемые котлы. Так что я просто подумала…       — Котлы спроектированы так, чтобы быть магически нейтральными, — мягко заметила Гермиона. — Это означает, что заклинания не могут воздействовать на них.       — Я… — студентка закрыла лицо руками. — Что, если профессор Малфой подумает, что я ужасная ученица, действительно снимет тысячу баллов и не позволит мне остаться на зельях уровня Ж.А.Б.А.?       Гермиона снова вспомнила о том, что когтевранцы иногда ужасно расставляют приоритеты. И о том, что её приоритеты в семнадцать лет, вероятно, были столь же ужасны.       — Я думаю, он рад, что с тобой всё в порядке, — сказала Гермиона. — Несчастные случаи случаются.       Как оказалось, расхаживание не было тем, от чего Малфой хотел отказаться, даже после ужина в её кабинете. Гермиона наконец взглянула на блондина с дивана после того, как он сделал, примерно, шестидесятый круг вокруг её стола.       — Если ты не сядешь, я проклятьем приклеплю тебя к стулу, — пригрозила она. — И не побоюсь использовать Непростительное, Малфой.       — Я думаю… — начал он, затем вернулся к расхаживанию.       — Малфой, — сказала Гермиона, наконец закончив читать свиток. — Думаю, что это нормально для второго курса.       — Тебе действительно нужно проглотить всё это, чтобы оно возымело хоть какой-то эффект, — бормотал он. — Не то чтобы я не встревожен таким развитием событий.       — Малфой! — позвала Гермиона. Она поднялась и встала прямо у него на пути, заставив резко остановиться.       — Что ты делаешь? — оторопел он.       — Я понимаю, — сказала она. — Это был не самый лучший первый день. Второкурсники всё взорвали. Семикурсники пытались покончить с собой с помощью котла. Полагаю, что первогодки также, вероятно, сделали что-то глупое, на то они и первогодки. Ты не был готов, и это не твоя вина, и ты думаешь, что лучше тебе уехать домой и позволить кому-то другому разобраться с этим бардаком, прежде чем кого-нибудь убьют.       — Что-то в этом роде, — пробормотал он.       — Смотри, — сказала она. — Я предложила тебя на эту должность. На самом деле, ты был единственным человеком, которого я хотела видеть на этой должности, при этом мне казалось, что ты расист, элитный слизеринец с манией величия.       — Я не уверен, что когда-либо… — начал Малфой. — Ох, хорошо, я это заслужил.       — Я хочу сказать, — продолжила Гермиона. — Моя работа — обеспечивать их безопасность. Если ты хочешь, чтобы я доверяла тебе делать твою работу, тебе лучше доверить мне делать мою. Я бы не предложила МакГонагалл нанять тебя, если бы не думала, что ты сможешь их обучить.       — Я, очевидно, не могу, — сказал Малфой. — Вероятно, ты ошиблась.       — Малфой, — сказала Гермиона. — Как давно Невилл здесь?       — Я не знаю, — сказал он. — Три или четыре года?       — Вообще-то, шесть, — поправила она. — И у него было такое же сочетание курсов, как и у тебя, — девушка старалась не смеяться, потому что это не спасло бы ситуацию. — В первый день один из его семикурсников порезал руку, нарезая корень водяного болиголова, и не собирался рассказывать ему об этом. Знаешь, он обо всём догадался только благодаря множеству кровавых разводов повсюду. А его первокурсники умудрились заблудиться в теплице и каким-то образом наткнулись на пчелиный улей с поистине жуткими пчёлами. А потом его второкурсники разрушили клумбу или что-то в этом роде, Невилл был очень несчастен за обедом.       — Но он хорош, — сказал Малфой. — Все говорят, что он молодец. Похоже, он нравится студентам.       — Конечно, Невилл хорош, — подтвердила Гермиона. — О чём я и говорю. Первый день сложен для всех. И мы были бы ужасной школой, если бы нянчились с детьми, поэтому мы этого не делаем. Это означает, что иногда они могут во что-то вляпаться. Вот почему я рядом. Когда я приехала сюда, то думала, что буду раздавать бодроперцовое и противозачаточное зелья, и иногда зашивать порезы. Но на практике моя работа по большей части куда сложнее.       — О, — наконец сказал Малфой.       — Ну и кто теперь мелочится, — сказала Гермиона, возвращаясь на диван. — Ты не можешь заявлять мне в лицо, что серьёзно относишься к своим обязанностям, а потом паниковать при первых же неприятностях.       — Я хорошо разбираюсь в зельеварении и в студентах университета, — сказал он, садясь в её любимое кресло. Живоглот прыгнул ему на колени. — Оказывается, я не так уверенно работаю с подростками. Один из первокурсников пришёл ко мне в кабинет и заплакал, — он задумчиво уставился в камин. — Я действительно не знал, что делать, поэтому дал ему немного ирисок и сказал, что уверен, что его родители скоро пришлют ему сову.       — Это сработало? — спросила Гермиона.       — Не уверен, — сказал Малфой. Он начал гладить Живоглота; очевидно, они подружились, пока кот расчищал подземелья. — Он перестал плакать.       — Тогда это сработало, — кивнула Гермиона. — Возможно, в этот самый момент он пишет своим родителям о том, какой замечательный у него декан, — усмехнулась она. — Они пришлют тебе благодарственную записку и бутылку скотча или что-нибудь в этом духе.       — Это что, шутка?       — У меня алкоголя больше, чем я могу выпить, — сказала Гермиона. — И мне пришлось раздать половину шоколадок в прошлом году, так как я не могла съесть их все. По крайней мере, я сохраняю записки. Обычно они милые.       — Что же, завтра будет новый день, — резюмировал Малфой. — Это не значит, что мы можем просто вернуть Слизнорта, впрочем, оно и к лучшему.       — С тобой всё будет в порядке, — спросила она, бросая ему свиток.       — Привет? — спросил кто-то. В дверь её кабинета, обычно не запертого, постучали.       — Заходите, — позвала Гермиона.       — Я думал, мы работаем над… — заметил Малфой.       — Занята? — спросил кто-то, просунув голову в приоткрытую дверь. Она узнала эту необычайно растрёпанную каштановую шевелюру.       — Рори! — усмехнулась Гермиона.       — И Томас, и Питер, и Лена, — отчитался он. — Мы подумали, что, может, ты скучала по нам. О, привет. Я думаю, вы наш новый декан, правильно?       — Да, — подтвердил Малфой. — Слизеринцы? — смущённо прошептал он Гермионе, прикрыв рот рукой.       — Рори Локк, шестой курс, — представился Рори. — Мы просто хотели поздороваться, — он скептически смотрел на Малфоя. — У нас есть чай и булочки, мы стащили их с кухни. Если вы не заняты.       — Мы не заняты, — сказала она. Малфой протестующе вздохнул. — Кстати, остальные могут перестать топтаться в коридоре.       — Слава богу, эта штука ужасно тяжёлая, — сказал Томас, левитируя тарелку с булочками.       — Фу, ты думаешь, что такой забавный, — фыркнула Лена, обходя его. — Привет, доктор Грейнджер.       — Не могли бы вы убраться с дороги? — сказал Питер. — Мы никогда не доберёмся до чёртовых булочек, если… — он остановился. — Профессор Малфой?       — Я же сказал, что он здесь, не так ли? — уточнил Рори, плюхаясь на ковёр перед камином. Живоглот подошёл поздороваться.       — Думаю, что тебя слышала половина Англии, — сказала Лена. — Куда мне поставить чай?       — На стол? — предложила Гермиона. — Как обычно?       — Привет, — поздоровался Драко. Его голос звучал насторожённо.       — Они шестикурсники, — пояснила Гермиона. — Им нравится регулярно терроризировать меня. С Рори ты уже познакомился, а это Томас Райан, Лена Таппингтон и Питер Селвин.       — Подвинься, — сказала Лена, садясь рядом с Рори. Гермиона обнаружила, что слизеринцы, по-видимому, не любят стоять, и поэтому покрывают собой все доступные поверхности.       — Я думаю, вы учились в школе с моим дядей, — сказал Питер. — Хотя ему было примерно шесть лет, когда вы были на первом курсе. Вы же однокурсник доктора Грейнджер, не так ли?       — Да, это так, — подтвердила Гермиона.       — Тоби Селвин? — спросил Малфой.       — Да, он, — сказал Питер. Он смотрел на Малфоя с опаской. Гермиона вдруг вспомнила, что его семья вращалась в тех же социальных кругах, что и Малфои, хотя во время войны они не выбирали сторону. Малфой напрягся, но это не бросалось в глаза, поэтому Гермиона не стала заострять внимание.       — Не волнуйся, я ручаюсь, что профессор Малфой не ужасен, — легко сказала она. — Сегодня он даже ни у кого не снимал баллы. А у него были первогодки.       — Правда? — удивился Рори. — Даже у гриффиндорцев?       — Я всё время забываю, что могу это сделать, — уныло сказал Малфой.       — У меня завтра уроки с вами, — сказал Томас. — Остальные не понимают, что будет лучше для них, и поэтому выбрали Заклинания.       — Ты просто мазохист, — сказала Лена. — Слизнорт не вёл у тебя зелья в течение семи лет, ты не знаешь, о чём говоришь.       — Эй, тебе нравились его вечеринки, — возразил Томас.       — Ну да, там была еда, — согласилась девушка. Рори уже доедал вторую булочку.       — Я думаю, Томас будет твоим единственным более или менее приличным учеником, — засмеялась Гермиона. — Но я не объективна, он брал у меня уроки несколько лет.       — Да, я пришёл узнать, свободны ли у вас вечера по четвергам, — сказал Томас. — А ещё Рори тосковал по вам весь день. Мы решили, что ему нужны сопровождающие, прежде чем он сделает что-нибудь глупое, например, снова посвятит вам сонет.       — Это был хороший сонет, — буркнул Рори.       — Это был ужасный сонет, — возразил Питер. Наконец он подошёл и сел в другое кресло. — И ты постоянно говорил и говорил о докторе Грейнджер сегодня за ужином, наверное, снова задумал какую-то глупость.       Рори три года подряд приглашал Гермиону на рождественский бал, который МакГонагалл решила сделать ежегодным. Он казался очень упёртым в своей влюблённости.       — Значит, ты слепой, — сказал Рори.       — Мальчики, — вмешалась Лена.       — А вдруг она вышла замуж летом или что-то в этом роде, — заметил Питер. — Ты не можешь знать наверняка.       — Обручального кольца нет, и в любом случае, профессор Лонгботтом женился на этой, как её, из таверны, а не на докторе Грейнджер, — сказал Рори.       — Ну да, а Шотландия ограничена одной свадьбой в год, — фыркнула Лена.       — Между прочим, я здесь, — мягко сказала Гермиона. — Сижу на диване перед вами.       — Великолепно, — не смутился Рори и потянулся за третьей булочкой.       — Итак, четверги, — напомнил Томас.       — У вас теперь есть отличный профессор, — сказала Гермиона. — Больше никаких уроков в моём кабинете.       — Ооо, — протянул Томас. Он задумчиво посмотрел на Малфоя. — Вы будете проводить дополнительные уроки?       — А, — сказал Малфой.       — Скажи «да», — пробормотала Гермиона.       — Конечно, — сказал Малфой. — Ты можешь прийти ко мне в кабинет и рассказать, на чём вы с Грейнджер остановились.       — О, используют фамилии, — заметил Рори. — Вы двое, должно быть, прекрасно ладите.       — Не будь дураком только потому, что ревнуешь, — отрезал Томас. — Не обращайте на него внимание, он идиот.       — Я не ревную, — запротестовал Рори. — Гермиона знает, что я чувствую. Она просто пока не может ответить мне взаимностью, потому что есть какой-то закон.       — Мы не обращаемся друг к другу по имени, — поддразнила Гермиона. — Но ты можешь дать мне одну из этих булочек.       — Когда-нибудь ты сдашься, — сказал Рори. — Я уверен. Знаешь, разница в возрасте не так уж важна для ведьм и волшебников. Я закончу школу и…       — Боже, заткнись, — вздохнул Питер. — Хотите услышать, что произошло сегодня на Трансфигурации? Это было великолепно.       — О, я думала, МакГонагалл убьёт Ларсона, — сказала Лена. — Он превратил чайник Сары в…       — Шшш, — зашипел Рори. — Вы не можете обсуждать такие вещи с доктором Грейнджер. Она сама невинность.       Томас фыркнул.       — Я уверен, что нас пускают сюда постоянно, потому что она находит такие истории чертовски забавными.       — Рори, не хочу тебя расстраивать, но я не такая уж и невинная, — заметила Гермиона. — Я уверена, что вполне смогу справиться с одним — двумя чайниками.       — Перестань портить мои сплетни, Рори, — сказала Лена. — Боже мой, сколько булочек ты съел? Оставь немного другим.       — Растущий организм и всё такое, — отмахнулся Рори. — Кроме того, Питер всегда сможет достать ещё.       — Нет, если ты собираешься съесть ещё пять штук, я не смогу, — сказал Питер. — Домашние эльфы объявят забастовку.       Им потребовалось полчаса, чтобы проинформировать Грейнджер обо всех сплетнях Слизерина, а затем появилась второкурсница, выглядевшая слегка зеленоватой.       — Э-э, развлеките профессора Малфоя минут десять, — попросила Гермиона, ведя девочку в лазарет.       Когда она вернулась, в кабинете было тихо.       — Они ушли, пробормотав что-то насчёт эссе о важности серьёзного отношения к Трансфигурации, — сказал Малфой. — Они все такие? Я думал, ты шутишь насчёт слизеринцев.       Гермиона рассмеялась, отправляя в рот последний кусочек булочки. Из-за работы девушка не успела распробовать принесённые сладости.       — Ты привыкнешь к этому, — сказала она. — Лену заколдовали на втором курсе, и ей пришлось неделю пролежать в лазарете, остальные пробирались туда в любое время, — Гермиона улыбнулась. — Поэтому я выделила им несколько кроватей, чем заслужила их вечную преданность. Правда, я просто хотела, чтобы они перестали тревожить сигнальные заклинания в два часа ночи, но это сработало в мою пользу.       — Они чрезвычайно дружелюбны с тобой, учитывая обстоятельства, — заметил Малфой.       — Ты имеешь в виду, что они слизеринцы? — спросила она, снова растягиваясь на диване.       — Я не собирался говорить об этом так прямо, но да.       — Соперничество между факультетами Слизерин и Гриффиндор уже не такое сильное, как раньше, — объяснила девушка. — Ну, точнее в нём нет особой злобы. Гораздо больше глупых розыгрышей друг над другом, чем дуэлей в коридорах, — Гермиона усмехнулась. — И к тому времени, когда они переходят на шестой или седьмой курс, я бы сказала, что между ними образуется парочек больше, чем при других комбинациях факультетов. — Она задумалась. — Или даже внутри факультетов. Довольно странно.       — Ты знаешь, что говорят о любви и ненависти, — сухо сказал Драко.       — Что-то вроде этого, — согласилась Гермиона. — В любом случае, я не декан и у меня нет любимчиков среди учеников, так что они действительно не задумываются об этом.       — Я не уверен, что смогу позволить себе подобную роскошь, — сказал Малфой.       — Нет, — сказала Гермиона. — Но у тебя будут серьёзные проблемы, если ты начнёшь отдавать предпочтение слизеринцам. У них никогда не было профессора, который занимался бы подобными вещами. Я имею в виду, они понимают, что Невилл будет ближе к гриффиндорцам за пределами класса, потому что больше с ними общается, но они гораздо менее… замкнуты, чем мы привыкли.       — Я не собирался подражать каждому аспекту жизни Снейпа, — заметил Малфой. — Или любому из них, на самом деле, — он выглядел слегка обиженным.       — Извини, — сказала Гермиона. — Я всё ещё привыкаю, ну… к тебе.       — Я не могу обещать, что у меня всё получится с первого раза, но я буду справедлив, — сказал Малфой.       — Ты будешь совершать ошибки, — сказала Гермиона. — И много, честно говоря. Я это знаю. Но… — она приподнялась на локте, чтобы посмотреть на блондина. — Ты великолепен в том, что делаешь. Им это нужно. Так что не отступай только потому, что это трудно.       — О, комплимент, — сказал Малфой. — Будь осторожнее с этим.

***

      Гермиона с удивлением обнаружила, что к Малфою легко привыкнуть. Он стал околачиваться по вечерам в её кабинете по не совсем понятным для неё причинам; это привело к наплыву студентов, но вместе с тем некоторые слизеринцы и когтевранцы, с которыми у неё никогда не было особенно крепких отношений, привыкли к ней. Казалось, новый профессор им понравился. Девушка предполагала, что Малфой будет хорош в преподавании, но она никогда по-настоящему не ожидала, что он окажется… эм, популярным.       На его уроках, что удивительно, начало появляться всё больше студентов, и многие из старшекурсников действительно попросили дополнительные лекции и помощь вне занятий. Их уровень был настолько плох, что Малфой начал проводить дополнительные занятия по зельеварению после ужина по вторникам и четвергам.       — Я буквально ничего не успеваю, — заявил он через несколько недель. Мужчина занял собой весь диван девушки и с раздражением смотрел на то, что Гермиона приняла за статью для журнала. — Я даже не могу продолжать читать, и всё время забываю отправить свои мантии в прачечную, сегодня мне даже пришлось надеть свои чёртовы парадные мантии.       — Это так мило с твоей стороны, что ты тратишь на детей своё свободное время, — сказала Гермиона.       Малфой поднял глаза и уставился на неё.       — Ты только что назвала меня милым?       — Э-э, нет, — открестилась Гермиона. — Я скорее имела в виду, что ты делаешь что-то хорошо.       — Ты только что назвала меня милым, — сказал Малфой, на мгновение засветившись самодовольством, прежде чем снова нахмуриться. — Ты читала эту дурацкую статью о биолюминесцентных ингредиентах? Джексона и кучи людей, чьих имён я не знаю? Клянусь, их методы — полная чушь, но я не могу понять, почему.       — Не контролируется температура или процентное содержание соли, — сказала Гермиона. Она пыталась разложить диаграммы в одном из картотечных шкафов и не особо продвинулась в этом деле.       — Ох, вот оно что, — сказал Малфой. — Неважно, я не буду её дочитывать.       — Единственная ценная мысль во всей этой работе, на которую стоит обратить внимание — это Гринберг с его нейтральными ингредиентами.       — Ты не могла сказать мне об этом до того, как я начал читать? — проворчал Малфой. Он пытался осилить статью уже больше часа.       — Ты не мог спросить? — парировала Гермиона.       — Я больше не допущу этой ошибки, в следующий раз оставь мне свои заметки, — сказал Малфой. — Кстати, есть ли шанс того, что ты сможешь заменить меня в четверг вечером? У меня есть кое-какие дела, но я не хочу, чтобы студенты отстали от программы.       — Если ты сделаешь мне обезболивающее зелье, которое действительно работает, — сказала Гермиона. Картотека не поддавалась. — У меня начинается мигрень.       — Я думал, что дал тебе несколько флаконов, — удивился Малфой. — На самом деле, я уверен, что точно давал тебе что-то из обезболивающих.       — Эти зелья прекрасно подходят для остальных, но на меня они не действуют, — призналась Гермиона. — Мне всё время приходится принимать ибупрофен. И он тоже не работает.       — Это маггловская медицина, конечно, она не работает, — фыркнул Драко.       — Аспирин и зелья для снижения температуры — это одно и то же, и аспирин не такой ужасный на вкус, — отметила Гермиона.       — Хм, — сказал Малфой. Он был занят тем, что рисовал что-то на полях одной из газет.       — Я только что стала медицинской загадкой, не так ли, — сказала Гермиона.       — Ты думаешь, что просишь об одолжении, я же думаю, что ты подаёшь мне идеи, — сказал Малфой. — И я собираюсь пойти поставить эксперимент, — он взмахнул палочкой в её сторону и закрыл ящик.       — Я тут работала, — запротестовала Гермиона.       — Разглядывание мелкого шрифта ничем тебе не поможет, — констатировал Малфой. — Иди, найди кофе и шоколад.       — Я не…       — Разве ты не научилась не спорить со мной? — сказал Малфой, забавляясь. — Я всегда прав. Тебе уже следовало бы это знать.       — Иди стирай свою чёртову одежду, — буркнула Гермиона. Он только рассмеялся.

***

      Малфою каким-то образом удалось уговорить её преподавать курс по лечебным зельям; Гермиона всё ещё не до конца поняла, как согласилась на это, но студенты казались довольными. Помогло и то, что Малфой был готов подкупить её вином и тортом, которые действительно были до раздражения хороши и которые эльфы не сделали бы для неё. Она пока что не выяснила, как он договорился с ними о готовке на регулярной основе.