Дни без тебя

Геннадий Ильич закрыл лицо руками и потёр глаза. Собрать себя в руки было трудно, слишком много навалилось за последнее время. Нужно было быстрее собираться, в месте, куда он собирается, долго ждать не будут. Надо было на ходу придумывать миллионы оправданий в свой адрес, причём так, чтобы это действительно не вызвало подозрений. Сейчас это бесконечное таскание по правоохранительным органам точно ни к чему. Совсем забыв о своём мобильном, Кривицкий запрыгнул в такси и помчался навстречу новому дню. По прибытии в участок хирург заполнил пару обязательных бумажек и поспешил навстречу следователю. Сказать, что Геннадий Ильич был в замешательстве — ничего не сказать. Все и вся напрягали его, как никогда ранее за последнее время. — Что у вас с лицом? — на выдохе поинтересовался подполковник, искося взглянув на мужчину, попутно оформляя посетителя в своих документах. — Жена сковородкой огрела, — пробурчал себе под нос Кривицкий, присаживаясь на стул. Заметив прожигающий насквозь взгляд полицейского, мужчина поторопился окончить мысль, — это у меня шутки такие, — изображая подобие улыбки, выдавил хирург. М-да, Геннадий Ильич, разговор клеиться не начал. «Ну, и зачем я это ляпнул?..» — Бурная личная жизнь, я так понимаю? — шумно цедя воздух зубами, поинтересовался сотрудник. — Типа того, — нахлынули воспоминания об очень уж развеселых событиях вчерашнего дня. Кривицкий сомкнул руки в замок, внимательно наблюдая за полицейским. — Ну, это, в прочем, мало меня касается. Зато это касалось гражданина Аленикова, — упоминание фамилии этой министерской шишки вновь отдалось где-то под глазом, затем перешло к скуле и, наконец, заныло над подбородком. Сомкнув губы в тонкую линию, Кривицкий мысленно формулировал ответы ещё не на заданные вопросы, — как хорошо вы были знакомы с Анатолием Борисовичем? — Прошу прощения, товарищ… — оглянулся на погоны Геннадий Ильич. — Подполковник Алексей Иванович Матвеев, — произнёс мужчина, проходя вглубь кабинета и занимая стул напротив. — Товарищ подполковник, хотелось бы узнать суть дела. Ваш сотрудник не сообщил деталей происшествия, а мы всё-таки полжизни были знакомы с… потерпевшим, — перевёл тему разговора Геннадий Ильич, получая дополнительное время на обдумывание своей версии, которая должна быть более, чем правдоподобной. — Потерпевшего, как вы выразились, — демонстрируя на своём загорелом лице неприязнь к вошедшему мужчине, внезапно увиливающего от заданных вопросов, начал следователь, — вчера обнаружили в парке со следами телесных повреждений, — жестом он показал гематомы почему-тоименно на Кривицком, а не на себе, — вы последний, с кем он мог общаться, — твёрдо заверил полицейский, не скрывая выражения своих подозрений в сторону Кривицкого. — Ну, почему же, — моментально среагировал хирург, — Анатолий работал в министерстве, у него могли быть какие-то деловые встречи даже в нерабочее время, — предположил Геннадий, задумавшись, что возможно так и было. — Верно, — нехотя согласился Матвеев, — но только вот беда в том, что во время преступления ещё светило солнце. Это никак не совпадает с графиком Аленикова. — Я, к счастью, не был его секретарём, поэтому не могу следить за его расписанием, — пожал плечами Геннадий, — только вот я все ещё не понимаю, как я связан с этим делом, — Кривицкому порядком надоело отбиваться, волна негатива со стороны подполковника настораживала. «Ну, не виновен я! У меня до сих пор не укладывается в голове, что Алеников мёртв. Может, так нельзя думать, но отчасти я этому даже рад…»— мысленно беседовал со своим подсознанием Кривицкий. — К счастью? Поясните, будьте добры, — зацепился за слова Алексей Иванович. Браво, Геннадий Ильич. Лучше бы продолжал свою борьбу с эмоциями в мыслях. — Не представляю себя за длительной бумажной и сидячей работой, — среагировал Кривицкий, — это не для меня, — он слегка покачал головой. — Однако в неотложной хирургии вы все же занимаетесь бумажной волокитой? — моментально последовал вопрос от следователя. — А у кого её нет? — поставил точку в этом диалоге мужчина. — Хорошо. Вернёмся к началу нашей беседы. Вы упомянули, что давно были знакомы с пострадавшим. Кем он вам приходился? — мужчина вернул своё внимание к бумагам, нервно бегая по строчкам, ему, вероятно, тоже надоело разгребать очередное дело. — Мы с Анатолием учились вместе в университете, долго не виделись, встретились пару лет назад в НИИ по работе, потом посидели в приятной компании за ужином, повспоминали былые времена, учёбу, — на ходу сочинял последние события Кривицкий. Реальные действия все ещё отдавались тупой болью. — В приятной компании? Вы имеете в виду Павлову Ирину Алексеевну? — внезапно продемонстрировал свою компетентность сотрудник полиции. До боли знакомоё имя отозвалось в сердце хирурга. — Да, компания Ирины Алексеевны действительно очень приятна, но тогда мы с Толей встретились вдвоём. С ним тоже всегда было интересно побеседовать, — вдох-выдох. Сейчас подробности для расследования точно ни к чему. Открытая ненависть должна остаться при себе. Всё, что было ранее — останется только между ними. — То есть вы утверждаете, что с Алениковым у вас никакого конфликта не было? — продолжал Матвеев, прищурившись. — Утверждаю, что не было, — согласился со следователем мужчина. — А вот у бывших коллег Аленикова есть другое мнение на этот счёт, — открыл папку с документами Алексей Иванович с, по всей видимости, показаниями сотрудников министерства, — они говорят, что на протяжении месяца пострадавший упоминал желание отомстить вам и гражданке Павловой по случаю ваших встреч, что ему и удалось, в конечном счёте. В каких вы отношениях с Ириной Алексеевной на данный момент? — слова следователя резали без ножа. История Кривицкого неплохо ложилась на весь сюжет былого, до этого момента. Тут его мысли немного разбросались в кучу, но он не растерялся, а наоборот, постарался собрать все свои версии для дальнейшего развития его истории. — На данный момент в романтических, но на момент их взаимоотношений с Алениковым меня не было в стране, это легко проверить, — пытался парировать Кривицкий. — Обязательно проверим, — кивнул мужчина, — в этом не сомневайтесь. Знаете ли вы, что Павлова с Алениковым проживали вместе во время вашего отсутствия в городе? — мужчина продолжал свой допрос, всё также записывая какую-то формальность в отчёт, переводя взгляд от бумаг на Кривицкого и обратно. — Знал, конечно знал. Мы с Ириной Алексеевной посидели, поговорили, объяснялись друг другу и теперь живем дружно и счастливо, — заверил Геннадий следователя, держать достойно. — И что, не возникло желание взаимно отомстить Аленикову за их отношения с вашей гражданской супругой?  — Ну, послушайте, — пожал плечами Геннадий Ильич, заёрзав на стуле, — они взрослые люди, тихо-мирно разошлись. К тому же, это было до меня, и я не в праве вмешиваться в их личные отношения, а на момент моего приезда они уже были не в отношениях,— тут Кривицкий задумался, пришлось соврать. — То есть мотива на почве ревности не было? — слегка удивился мужчина данной теме, хотя бы потому, что это было частой причиной во многих семьях. — Абсолютно, — твёрдо ответил Гена, серьёзно смотря в глаза сотруднику полиции. — Что скажете по поводу повреждений на лице и теле Аленикова в день смерти? Секретарша Анатолия Борисовича сообщила, что он отошёл на какую-то личную встречу во двор министерства, после чего так и не вернулся. Виделись ли вы в тот день? — Нет, в тот день с Анатолием мы не виделись. Но у него много знакомых, с которыми он мог встретиться. Да, в прочем, и недоброжелатели у него наверняка имелись, все-таки такая должность, — ещё не осознавая последствий своей лжи, отвечал Геннадий Ильич, но в целом всё складывалось очень даже неплохо. — Это мы посмотрим по камерам, — заключил следователь и засуетился, — вот ваш пропуск, вы можете быть свободным. И не покидайте пределы Москвы в ближайшие две недели. Вы все-таки подозреваемый, срок грозит хороший, до 15 лет. Если что-нибудь вспомните, приходите. Всего доброго, — заглянув напоследок в глаза Кривицкого, подытожил подполковник. Не сказать, что всё было идеально, но могло быть и хуже. Волна ложного подозрения со стороны органов отзывалась дрожью где-то внутри. Отбросив все негативные мысли, Кривицкий поспешил ретироваться. Покинув участок, Кривицкий явно ощутил накатывающую тревогу, отзывающуюся во всем теле. Он не имел представления, что делать дальше: его ложные показания могли только усугубить ситуацию, а отношения с Павловой подставить в первую очередь её саму. Если мужчина правильно понял кристальный намёк Матвеева, то Ирина Алексеевна — следующая по списку. И у неё был не менее сильный мотив к убийству — месть за тиранию Анатолия и испорченные отношения с Кривицким, если до этого докопаются. А он был уверен, что докопаются. Долго и искать не прийдется, все отделение было в курсе их близости друг к другу. К тому же, судя по рассказам Павловой, бывшие любовницы Аленикова могли подтвердить его рукоприкладство. В голову пришло лишь единственное решение хоть как-то уберечь Павлову от лишних подозрений. Рука сама потянулась к внутреннему карману пальто, чтобы набрать номер женщины. Похлопав несколько раз по пустому месту, хирург внезапно остановился и выругался. Телефон был благополучно оставлен дома. Добравшись до квартиры, Кривицкий первым делом, не разувшись, подбежал к своему мобильному. Два пропущенных, уже не так плохо. Прослушав несколько гудков, наконец послышался шум на другом конце телефона. — Ириш, родная моя, телефон разрядился, только успел попросить у коллег зарядку, — взглянув на часы, мужчина в который раз убедился, что неумолимо опоздал на работу. — Ген, у тебя все нормально? — вместо ожидаемых претензий послышался нежный и обеспокоенный голос. Нет, он не имеет права подставить её под удар. — Все хорошо, девочка моя, ты как себя чувствуешь? — чувство тревоги за свою родную женщину возрос после посещения участка, хотелось защитить её от всех бед — да вот только как? — Я в порядке, сегодня приходил врач, скоро меня выпишут, — послышались уже более бодрым голосом. Самочувствие Павловой было действительно боевым, она прекрасно справлялась с реабилитационным периодом и шла на поправку. — Ириш, у меня есть к тебе такой нестандартный вопрос… — не давая договорить Кривицкому, она перебила его своим вполне логичным: — А ты где сейчас сидишь? Почему так тихо вокруг? — второе «браво» за день. — В ординаторской, остальные на массовой травме, — моментально произнёс он, протерев лицо рукой, усталость оказалась сильнее. — А ты почему не с ними? — проснулась в Павловой то ли любящая женщина, то ли начальник. Скорее второе. — Как профильник я не нужен, а свободных рук там хватает. Пока посижу с документацией. Кстати, о ней, — вернулся к исходной теме хирург, — у тебя случайно нет знакомых в ЗАГСе? — на том конце звенела тишина. — Ты сейчас серьезно? — только лишь спустя какое-то время спросила Павлова. — Что ты надумал? — мысли в голове женщины спутались. — Странно, наверно, спрашивать по телефону… — не успел договорить он, как его перебила Ирина. — Действительно странно, — по-доброму съязвила Ирина Алексеевна, издав лёгкий смешок. —Но иначе, Егорова, есть шанс, что тебе снова прийдется меня ждать. Чуть поменьше, конечно, но лет 10-15 точно. — радоваться было нечему. Слова Кривицкого смешанно дошли до Ирины и, не выдержав его намёков, уже серьёзнее произнесла она: — Откуда ждать? Кривицкий, ты можешь нормально сказать в чём дело? - объяснения Кривицкого путали мысли, не доходя в нужном виде. — Приезжай после смены, видимо, это не телефонный разговор…