Right or wrong?

Несмотря на все усилия, Бакуго старался недостаточно. Из раза в раз разбивая кулаки в кровь, получая ожоги и оглушая себя собственными взрывами, он стремился стать сильнее, но сейчас, глядя на бессознательное тело Тодороки, понимал, что ни черта не может. Снова не защитил, не углядел, не успел закрыть собой, а теперь мучился от бессилия и собственной никчёмности. Бой со злодеями затягивался. Им не удалось определить квирк одного из противников. Кацуки практически был готов опустить руки и сдаться, но на автомате продолжал двигаться, уворачивался от атак и создавал мощнейшие взрывы. Он не простит себя, если сейчас проиграет. Нападение оказалось спланированным до мелочей. Обычное ограбление банка вылилось в настоящее сражение. Противники преобладали в количестве и явно были готовы к сражению, умело используя свои квирки. Кацуки и Шото были вдвоём, патрулируя выделенный им район. Не задумываясь, оба вступили в сражение, оказавшееся им не по зубам. Он едва ли что-то слышал из-за силы своих взрывов, в ушах звенело, виски адски пульсировали, ноги едва держали, а всё тело болело. Про-герои подоспели вовремя, и Бакуго наконец смог броситься к Тодороки. Тот неподвижно лежал на земле с закрытыми глазами. Едва соображая, Кацуки рухнул перед ним на колени и нащупал чужой пульс, стараясь унять дрожь в руках. Удостоверившись, что его пара жива, он осторожно исследовал тело на наличие повреждений. На Шото не было никаких смертельных ран. Он был относительно цел, но находился без сознания по неизвестной причине. Краем глаза заметив огни машины скорой помощи, Бакуго позволил себе выдохнуть. Слух ещё не вернулся, поэтому он толком не мог разобрать, что пытались сказать ему врачи. После быстрого осмотра, Тодороки погрузили на носилки. Один из врачей попытался остановить Кацуки, когда тот направился вслед за своим омегой, и ему пришлось сдвинуть воротник своей зимней формы, чтобы продемонстрировать метку, оставленную Шото. — Я его альфа. Действительно хочешь разделить нас? Пусть они не были расписаны на бумаге, заверенной печатью, метки подтверждали их близкую связь. Избавиться от них было не так уж и просто, и если метки на омегах встречались довольно часто, то не каждый альфа позволял себя пометить, поэтому метка на Кацуки говорила о многом. Врач тут же сбавил пыл и махнул рукой, позволив альфе ехать вместе с его омегой. Последнее, что ему было нужно, — это способствовать новой бойне со съехавшим с катушек Граунд Зеро. *** Бакуго не мог вспомнить, в какой момент он отключился. Подорвавшись с кровати, он резко завертел головой в попытке сообразить, где он находится. В сознании проскользнули последние события: патрулирование улиц, нападение злодеев, шум, крики людей, его взрывы, лёд и огонь Тодороки… Встретившись взглядом с Шото, лежащим на соседней кровати, Кацуки вскочил и тут же замер, вынужденный схватиться за ближайшую стену. В глазах мгновенно потемнело, и он едва не свалился на пол от слабости во всём теле. — Тебе стоит отлежаться. Врач сказал, что ничего серьёзного не произошло, но сейчас тебе нужно лежать, — объяснил Тодороки. — Поебать, — отмахнулся Бакуго и упрямо двинулся вперёд. Присев на край кровати омеги, он обеспокоенно продолжил, — я думал, что потеряю тебя. — Не думал, что моя жизнь так важна для тебя, — скептично ответил Шото и подобрался, чтобы принять сидячее положение, откинувшись на спинку кровати. — Не неси херню. Видя перед собой живого и целого Тодороки, Бакуго постепенно успокаивался. Накрыв ладонью чужое колено, он несильно сжал его. Такой знакомый для обоих жест неожиданно ввёл Шото в заблуждение. Он вздрогнул и подтянул ногу к себе, чтобы уйти от прикосновения, и спокойно отчеканил: — Не стоит. Нужно позвать врача, чтобы он тебя осмотрел. Кацуки в один миг вновь охватило беспокойство. Его парень никогда не был против излишней тактильности, всегда был рад объятиям, поглаживаниям и даже обычным прикосновениям. Бакуго был уверен, что не мог сделать ничего, что обидело бы Тодороки, — всё было хорошо, пока они не столкнулись со злодеями. — Что-то не так? — настороженно спросил он. Стресс от боязни потерять дорогого ему человека из-за собственной слабости накладывался на альфу с новой силой. Он не мог собраться и придать себе обычный для него безразличный вид. Шото выглядел искренне удивлённным, словно тоже ничего не понимал. Вместо ответа он нажал на специально кнопку для вызова медсестры. Между парнями повисло тяжёлое молчание, но ждать долго не пришлось. — Добрый день, Бакуго-сан, — медсестра улыбнулась и подошла к парню, чтобы проверить его общее самочувствие. — Сейчас я позову врача. Вынужденный перебраться обратно на свою кровать, Кацуки не сводил взгляда с Шото. За год их отношений он настолько привык к идеальному взаимопониманию со своей парой, что теперь просто не знал, что ему делать. Он был готов решать проблему, но не мог понять, в чём она заключалась. Тодороки выглядел холодно и отстранённо, совсем как в то время, когда только поступил на учёбу в UA, словно из него выкачали все эмоции. Врач не сказал ничего нового после осмотра Бакуго. Раны не были серьёзными, хоть за ним и требовался уход. Как только женщина обратила внимание на Тодороки, Бакуго тут же навострил слух и сосредоточил внимание. — Тодороки-сан, вероятно, вы подверглись влиянию чужого квирка. Результаты анализов подтвердили моё предположение. У вас амнезия, очень избирательная. Исходя из нашего разговора, я могу предположить, что вы не помните события последних двух лет. Велика вероятность, что влияние квирка скоро рассеется. Возможно, память вернётся сама. Задерживать вас обоих смысла нет. Вам полагается постельный режим и отстранение от учёбы на пару недель. Также я пропишу обоим курс лечения. Через пару часов за вами приедет кто-то из учителей. Прошу, отдыхайте. Откинувшись на подушку, Бакуго невидящим взглядом уставился в потолок. Его парень ничего не помнил. Всё, что было между ними, для него не представляло никакой ценности. Для Тодороки просто не было последних двух лет. Он действительно вёл себя так же закрыто и замкнуто, как во время обучения на первом курсе. Тогда они с Кацуки даже не разговаривали — не удивительно, что Шото отреагировал так отстранённо. Бакуго не знал, как к нему подступиться и стоило ли теперь вообще контактировать с Тодороки. Разница в их отношении друг к другу на данный момент была огромна. Шото не нуждался в его беспокойстве и волнении. Вероятно, он ещё не знал о существовании метки на своей шее. Кацуки опасался реакции на эту новость. Это было больно. В голове одна за другой появились пугающие мысли о дальнейшем будущем, о том, какая огромная пропасть разразилась между ними. Было неизвестно, когда эффект амнезии спадёт и как тяжело будет сходиться заново. В палате помимо них никого не было, и между парнями повисла тишина. Бакуго не хотелось навязываться. К тому же он не видел в этом смысла, потому что уже представлял реакцию на свои возможные попытки завязать разговор. Его невероятно клонило в сон. Может, от усталости, может, из-за нервного потрясения, но он старался держаться в сознании, словно Шото мог отдалиться от него ещё больше, закрой Кацуки глаза. В груди неприятно давила вина. Он снова углубился в самокопание по поводу недостатка силы и невозможности исправить ситуацию, сделать что-то вовремя. Время шло мучительно медленно. Когда на пороге появился уставший Айзава, Бакуго облегчённо выдохнул. Присутствие учителя позволило почувствовать себя немного лучше. С другой стороны, поехать в общежитие означало разойтись по разным комнатам, а Кацуки не хотел расставаться с Шото, даже если они просто молча смотрели в стороны. Метка связывала пару на природном, инстинктивном уровне. Альфа ощущал невыносимую потребность заботиться об омеге, находиться рядом как можно больше времени. Сопротивляться желаниям было тяжело, но Бакуго старался себя контролировать, чтобы не шокировать Тодороки и не доставлять ему дискомфорт своей настойчивостью. За рулём сидел Хизаши, как обычно в приподнятом настроении, напевая что-то себе под нос. Айзава наоборот выглядел обеспокоенным. Он сообщил ученикам, что преступник со способностью стирать память не был пойман про-героями и сбежал. Вся ситуация очень сильно напоминала Кацуки о прошлом. Их с Тодороки посадили на заднее сидение, но оба продолжали молчать. Тишина мучительно давила на сознание. Даже когда Сущий Мик начал рассказывать какую-то историю, связанную с его молодостью, напряжение не отпустило, а лишь усилилось. *** В общежитии Шото направился к лифтам, вознамерившись укрыться в своей комнате. Кацуки мог лишь предполагать, какой мрак сейчас таился у него на душе. Он сам рассказывал, что на первом году обучения грезил лишь дорогой к победе. Тогда в его приоритете была только месть отцу, и не было никакого желания налаживать связи со сверстниками, тем более искать альфу. Благодаря не самому удачному примеру своих родителей, он не верил, что союз омеги и альфы мог быть приятным сразу для обеих сторон. Издевательства отца над матерью исказили его представление об отношениях и чувствах. Разумеется, Бакуго удалось заставить его поверить, что альфа может дарить омеге только тепло, да и самого Тодороки было не так просто обидеть. Но в прошлом они оба попали в ситуацию, которая была склонна к проявлению заботы со стороны Кацуки, а сейчас Шото не нуждался в помощи, потому доказать ему что-то будет достаточно сложно. Отмывшись в душе, Бакуго переоделся и обессиленно рухнул на кровать. Закрыв глаза, он тут же вернулся к недавним воспоминаниям. Он вспомнил свой страх потерять Тодороки навсегда. Этого не произошло, его пара была жива, и ему стоило радоваться. Тодороки находился в безопасности, и это было главное. Раньше им уже удалось сойтись немыслимым образом. Никто не ожидал, что они будут вместе, включая их самих. Если понадобится, Кацуки будет хоть каждый день завоёвывать Шото заново, ведь он лучше всех остальных знал, как стоило подступиться к его омеге. Воодушевившись собственным решением, он поднялся с кровати и поспешил спуститься на кухню. Безошибочно выудив из шкафов нужные ингредиенты для давно зазубренного наизусть рецепта, Бакуго приступил к готовке. Общежитие пустовало, потому что все остальные проходили стажировку в своих агентствах, и Кацуки был несказанно рад, что никто его не отвлекал. Спустя пару часов он вытащил из холодильника уже остывшую собу и, вооружившись подносом, разместил на нём всё необходимое для полноценного обеда. Оказавшись напротив двери Шото, Кацуки постучался пару раз и по привычке потянулся к ручке двери, но замер, решив, что дождётся, пока хозяин комнаты откроет сам. Тодороки выглядел слегка раздражённым. Рубашка висела на его плечах, распахнутая в разные стороны. Бакуго множество раз видел своего парня без одежды, поэтому никак не среагировал, но омега, видимо, всё равно чувствовал потребность объясниться: — Мне неприятно, когда одежда давит на раны. — Как скажешь, — усмехнулся Кацуки. — Не против пообедать вместе? — С чего вдруг в тебе проснулось дружелюбие? — поинтересовался Шото, но отодвинулся в сторону, чтобы пропустить одноклассника в комнату. — Тебе не приходило в голову, что за те два года, которые ты забыл, что-то могло поменяться? Бакуго прошёл внутрь и поставил поднос на котацу. Он был в этой комнате множество раз и чувствовал себя здесь очень комфортно. Он даже знал, с какой стороны столика Тодороки предпочитал сидеть, поэтому без раздумий сел с противоположной стороны. — Хочешь сказать, что ты теперь всем обеды готовишь? — Шото тоже сел, удивлённо приподнял брови, увидев чашки с собой. — Нет, — фыркнул Кацуки. Он не хотел шокировать своего парня информацией об их близости, поэтому усмехнулся. — Для узкого круга лиц. — Ты приготовил моё любимое блюдо, — с удивлением уточнил омега, словно опасался, что его зрение подводит его так же, как и память. — Ага. Думаешь, я не запомнил такую простую информацию почти за три года проживания в одном общежитии? — Хотел спросить насчёт этого. Почему и с каких пор мы живём здесь? В воспоминаниях Шото никогда не было спортивного фестиваля, который переломил его отношение к окружающим и некоторые взгляды на мир. Изуку очень много сделал для него, когда заставил принять себя и помог ему открыть глаза. В прошлом Кацуки имел дело уже с проработанной и улучшенной версией своей пары и теперь надеялся, что ему удастся спасти Тодороки от собственной версии. — На наш класс напала Лига Злодеев. Эти ублюдки похитили меня. Нас заселили в общежитие для защиты и безопасности. — Тебя? — озадачился Шото. — Почему тебя? — Хотели предложить мне встать на их сторону. Ты был рядом, когда они забрали меня. А ещё ты был в числе придурков, которые попёрлись меня спасать. — Ты не врёшь? — С чего бы мне врать? Тодороки промолчал. Вместо ответа он потянулся за палочками и приступил к обеду. Как только он ощутил вкус блюда во рту, он замер, удивившись ещё больше. За то время, что они встречались, Бакуго научился готовить собу в идеале. Особенно так, как нравилось его паре. — С трудом верится, что мы с тобой так спокойно разговариваем, — произнёс Тодороки, — и что ты готовишь собу. — Ты удивишься ещё больше, когда узнаешь, что мы вместе проходили стажировку у твоего отца, — усмехнулся Кацуки и тоже приступил к еде. — Это не смешно. Если ты так хорошо меня знаешь, то должен быть осведомлён о том, что я его ненавижу. — Я уже сказал, что за два года поменялось кое-что. — Ни за что. Я не собираюсь иметь дело с этим придурком и уверен в своём решении. Что бы ни случилось, я не мог его поменять. По крайней мере, если Бакуго станет слишком тоскливо без тепла своей пары, ему будет с кем обсудить свои чувства. Шаткие отношения, налаженные между отцом и сыном, были стёрты из воспоминаний Шото так же, как их с Кацуки любовь. — А ещё я понравился Нацуо, — добавил он. — Ты же понимаешь, как для меня дико всё, что ты говоришь? Я даже не понимаю, правда это или нет, — недовольно произнёс Тодороки, но продолжил есть. Бакуго понимал и искренне старался не обрушить на Тодороки слишком много информации. Видимо, ему стоило действовать ещё осторожнее. — Окей. На сегодня без спойлеров, — согласился альфа. Если бы его сознание отмоталось до времён обучения на первом курсе, Кацуки бы был в гораздо большем шоке, чем его омега. Тогда он вёл себя как полный мудак и сейчас о многом жалеет. Скажи ему тогда кто-нибудь о его отношениях с Шото, он принял бы этого человека за идиота. — Многое действительно изменилось. Тебе не нужно справляться со своими проблемами самому. Есть люди, которые стоят на твоей стороне, и я один из них. Если тебе нужна будет помощь, или ты захочешь поговорить, или просто посидеть с кем-то в тишине, я буду рядом. Бакуго был готов сделать много больше, но боялся отпугнуть. Он знал слишком много, чтобы просто молчать, но очень старался не переходить черту. Ему были известны все грязные секреты семьи Тодороки. Он знал, на каком боку любит спать Шото, знал, как обойти его приёмы в бою, знал о каждой родинке на теле омеги. Он мог протянуть руку над столом, накрыть шею своей пары ладонью и безошибочно нащупать шрам от своего укуса. Метку скрывал воротник рубашки. Она красовалась с задней части шеи, в том месте, где она переходила в плечи. Бакуго кусал его, когда Тодороки стоял на четвереньках, подставляясь сзади. Задумавшись об этом и углубившись в воспоминания, он едва не пропустил вопрос мимо ушей: — Зачем тебе это? — Потому что мне не плевать. Шото продолжал смотреть с недоумением. Наверняка ему было необходимо обдумать всё произошедшее и сказанное одноклассником. Они доели в тишине, после чего Кацуки собрал посуду на поднос и оставил свою пару наедине с собой. Ему и самому было необходимо подумать над своими дальнейшими действиями. Он опасался момента, когда Тодороки обнаружит на себе метку. В тот момент у него появится ещё больше вопросов. Бакуго не был уверен, как тот отреагирует и как это скажется на их взаимоотношениях. Может быть, ему следовало рассказать обо всём сразу, чтобы в дальнейшем не натолкнуться на конфликт и ещё большее недопонимание, но ему хотелось хоть немного подготовить почву для такой серьёзной новости и сообщать об этом постепенно. Вымыв посуду, он вернулся к себе в комнату. О стажировке и занятиях в школе можно было забыть на ближайшее время, но это не значило, что Кацуки собирался забыть об учёбе. Завалившись в кровать, он раскрыл учебник и углубился в чтение. Учёба всегда помогала ему отвлечься от гнетущих мыслей. Ему стоило наверстать очень много тем, ведь с патрулированием на стажировке времени на теорию практически не оставалось. Однако, он быстро сможет вернуться в привычную колею, в отличие от Шото, который не помнил большую часть учебного курса, а так же не мог использовать свои новые отточенные приёмы в бою. Один учебник сменялся следующим, снова и снова, пока за окном не стемнело. Бакуго понял, что начал щуриться, чтобы вглядываться в текст, и решил, что на сегодня уже достаточно. Ему стоило выбраться из комнаты и позаботиться об ужине, не только для себя, но и для Тодороки, потому что тот вполне мог пропустить приём пищи, так как готовить совершенно не умел. Спустившись на первый этаж, он сморщился от шума голосов одноклассников. Шумно выдохнув, он шагнул вперёд. Если подумать, он не имел ничего против их компании, но сейчас явно был не в настроении для разговоров с кем-либо. Ему не хотелось отвечать на вопросы о своём самочувствии, даже если его друзья беспокоились. Как и ожидалось, на кухне к нему подскочил Киришима: — Как ты, бро? Мы все испугались, когда узнали, что произошло с тобой и Тодороки-куном. Следом за ним подбежали Каминари и Ашидо, облепив друга с разных сторон. — С каких пор вы начали недооценивать меня, придурки? — огрызнулся Кацуки. Другие одноклассники тоже выглядели обеспокоенными. Яойорозу предложила ему успокаивающий чай. Остальные же не решились подойти, увидев его настрой. — Айзава попросил не беспокоить вас, поэтому мы не стали к вам подходить, — как ни в чём не бывало произнёс Каминари, давно привыкнув к грубости друга. — Разумеется, мы знаем, что какие-то второсортные злодеи не смогут вывести тебя из строя, — Мина хлопнула его по плечу, широко улыбаясь. — Я тоже рад вас видеть, — отстранённо произнёс Бакуго и двинул в сторону шкафов с продуктами. — Шото ещё не появился? — Нет. Мы думали, что вы, голубки, зализываете друг другу раны, — хихикнул Денки. — Сомневаюсь, что голуби в принципе способны что-то лизать, — задумался Эйджиро. Бакуго пропустил их болтовню мимо ушей. К тому же те быстро переключились на другую тему и оставили его в покое. Решив не тратить много времени на готовку, он нарезал салат и написал Тодороки сообщение, чтобы тот спустился на кухню и поел. «С каких пор ты следишь за моим питанием?» — пришло сообщение спустя пару минут. «Не делай вид, что не голоден», — раздражённо набрал он в ответ. Возможно, иметь дело с безразличным Тодороки может быть сложнее, чем ему казалось. Тот тяжело шёл на контакт и явно не доверял Кацуки. Разумеется, ему не удастся заполучить расположение к себе за пару дней, и ему следовало запастись терпением. Спустя некоторое время Шото всё же вылез из комнаты. Как и несколькими минутами ранее, его обступили одноклассники, интересуясь произошедшим и его самочувствием. Он выглядел удивлённым и отвечал всем довольно отстранённо. Практически никто не заметил изменений в его поведении, но Бакуго поймал два настороженных взгляда — Тсую и Мидории. Девушка была достаточно чуткой и очень ценила каждого из своих друзей, а Изуку просто очень хорошо знал своего друга. Выложив салат на тарелку, Кацуки показательно поставил ее на пустующее место за столом и вернулся, чтобы положить и себе тоже. Шото явно не знал, как ему стоило реагировать на чужое волнение, поэтому поспешил к столу. Парой секунд позже рядом с ним опустился его альфа. — Не вижу, чтобы ты готовил для кого-то ещё, — настороженно произнёс Тодороки, но принялся за еду. Бакуго был прекрасно осведомлён о его вкусовых предпочтениях и знал, что готовить, чтобы его омега точно не отказался есть. — Потому что ранен тут ты, а не остальные. С другими всё в порядке, — отмахнулся он, но Шото не выглядел удовлетворённым ответом. — Тодороки-кун, хоть ты расскажи нам, что произошло, а то Бакуго нам ничего не рассказывает, — Мина плюхнулась на стул рядом с одноклассником, сверкая глазами, жаждущая информации. Насколько Кацуки понял, его одноклассники не знали, что Шото потерял память, потому что ни разу не упоминали об этом в разговоре. Следовательно, никто не знал, что происходило между ними двумя. Ему следовало подумать об этом пораньше, потому что любой мог вскользь упомянуть об их отношениях, а это испортило бы его план сообщить Тодороки обо всём постепенно. — Не доёбывай, — рыкнул Бакуго на подругу. Шото глянул на него исподлобья и нахмурился, но промолчал, видимо, решив, что ему не обязательно отвечать. — Мне же интересно, — заканючила Мина, сообразив, что никто не собирался ей ничего рассказывать. — Тебя развлечёт рассказ о том, как мы попали в больницу? — всё же ответил Тодороки и спокойно продолжил есть. — Ты заразился вредностью от Бакуго? — обиделась Ашидо. Тот Шото, которого они знали, никогда не стал бы грубить друзьям. Кацуки видел огромную разницу. Его омега никому не доверял, не верил, что они могут волноваться о нём, что у него действительно могут быть близкие люди. Он и к вниманию Бакуго относился очень настороженно, постоянно ожидал подвоха. Несмотря на то, что альфа сам постоянно грубил своему окружению, ему было неприятно видеть грубость со стороны своей пары. Это было неправильно, и это хотелось изменить. Он уже рассчитывал, что Мина успокоится и угомонит своё любопытство, но недооценил подругу. Он слишком поздно осмыслил, что она вообще выдала: — Может быть, Бакуго перестал удовлетворять тебя? Она хихикнула. Единственное, что останавливало Кацуки от того, чтобы ударить девушку взрывом в лицо, это то, что она оставалась его подругой. — Ты совсем ебанулась, дура? — прорычал Бакуго. — Эй, бро, что такое? — тут же подскочил Киришима. Каминари тоже засуетился и попытался увести Ашидо с кухни. — Эта идиотка не умеет держать язык за зубами! — Простите, — неуверенно промямлила Мина, видимо, осознав, что сказала лишнее. Весь её запал сдулся. Сообразив, что к чему, Денки подхватил подругу и увёл в другую комнату. Произошло то, чего Бакуго очень опасался. Он не так всё планировал, а теперь по глупости Ашидо у Тодороки наверняка появилось достаточно много вопросов по поводу сказанного ею. Он надеялся, что всё можно свести к неудачной шутке и не раскрывать правду об их отношениях, но Шото опередил его желание объясняться и негромко произнёс: — Киришима, мне нужно, чтобы ты ответил на вопрос. — Да, конечно, — растерянно ответил Эйджиро. — Метку на моей шее оставил Бакуго? На секунду Кацуки замер. Было глупо думать, что Тодороки упустит из виду такую важную деталь на своём теле, даже если её нельзя было заметить с первого взгляда. Бакуго устремил на друга гневный взгляд в надежде, что тот каким-то образом поймёт, что должен соврать. Шото не просто так не стал спрашивать об этом Кацуки напрямую. Ему нужен был максимально честный ответ. Для него не составило труда сложить факты. Он наверняка уже сопоставил свою метку с излишней заботой альфы, а вопрос Мины расставил всё по местам окончательно. — Разумеется, он. Кто ещё? — ответил Эйджиро и неуверенно улыбнулся. — Странный вопрос. — Проваливай, — обессиленно выдохнул Бакуго, но в тот же момент осёкся, ведь Киришима ничего не знал и ничего плохого так же не сделал, потому агрессии не заслужил. — Эта дурёха наверняка расстроилась. Не оставляй её одну. Так и не разобравшись в произошедшем, Киришима всё же кивнул и посчитал нужным удалиться. На кухне больше никого не было. Случайные свидетели уже давно посчитали нужным ретироваться. Бакуго с опаской посмотрел на Тодороки. Тот сидел с нечитаемым выражением лица. — Послушай, — начал Кацуки, намереваясь как можно скорее прояснить ситуацию. — Нет, это ты послушай, — перебил его Шото. — Я не знаю, что заставило меня подставиться тебе, но во второй раз я не совершу такой ошибки. У меня есть более высокие цели, чем совать член себе в жопу. Даже если между нами действительно что-то было, то сейчас тебе лучше забыть об этом. Мне не нужна твоя мнимая забота. Несмотря на то, что альфа понимал, что его омега, тот Шото, который любил его, никогда не сказал бы ничего подобного, ему было чертовски больно слышать такое из уст любимого человека. В один миг все его внутренности будто перевернулись. Тодороки обесценил все их чувства всего лишь парой фраз. Никогда в жизни никто не был для Кацуки настолько важен, как его пара. Именно поэтому он стойко молчал, несмотря на то, как всё рвалось наружу. Ему хотелось кричать, возмущаться, но он молчал, потому что знал, что таким образом не сможет вернуть свою пару. Нынешнему Тодороки требовалась хорошая взбучка, но явно не здесь и не сейчас. Бакуго молчал, потому что знал, какого мнения этот Шото о связи альфы с омегой. Ему требовалось доказать обратное. Несмотря на всё сказанное им, на обрушившийся план, его намерения остались прежними. Просто теперь они могли занять куда больше времени, чем планировалось. Тодороки уже собирался уйти, как Бакуго его окликнул: — Я знаю, что ты не хочешь меня слушать. Я не собираюсь спорить с тобой. Тем более, пытаться удержать рядом силой. Просто хочу сказать, что всё равно буду рядом. Если тебе понадобится помощь, неважно какая, ты можешь прийти ко мне в любой, блять, момент. Шото никак не ответил на услышанное, но Кацуки и не ждал ответа. Как бы ему ни было больно, он не собирался отступать.