Right or wrong?

Обладая чутким сном, Кацуки проснулся, потревоженный стуком в дверь, и недовольно сморщился от неприятного звука. Нащупав телефон в кармане, он взглянул на время и отметил, что проспал, от силы, часа три. До полуночи оставалось двадцать минут. Вероятно, параллельные классы уже разошлись, а кто-то из его друзей решил, что Бакуго слишком долго находился один. У него не было настроения разговаривать. Несмотря на то, что он сам недавно признался, что нуждается в поддержке друзей, сейчас ему было необходимо одиночество, нужно было остаться наедине со съедающими его мыслями и дать волю эмоциям. Ему нужно было серьёзно подумать, чтобы взять себя в руки и вернуться в привычную колею, а это будет совсем не просто после событий сегодняшнего вечера. Стук в дверь раздался повторно, и Кацуки не придумал ничего лучше, чем игнорировать его. В нём не было сил даже просто крикнуть, чтобы отправить ночного визитёра обратно. Не шевелясь, он уставился в потолок, рассчитывая, что человек за дверью решит, что Бакуго спит, и уйдёт сам. — Пожалуйста, открой, — из-за двери донёсся голос Тодороки. Его появления альфа ожидал в последнюю очередь. Если Шото хотел добить его окончательно, то у него сейчас получится. Наверняка он пришёл сюда, чтобы напомнить Кацуки о том, что он ему не принадлежит, и собирался возмутиться из-за выходки Мины, ведь та помешала его уединению с Мономой. — Блять, — выругался Бакуго и схватился руками за голову. У него не было сил слышать очередной отказ его омеги — не сейчас. Он больше не мог видеть холод в глазах своей пары. Его сердце было готово разорваться от боли, от её переизбытка. — Мне нужно поговорить с тобой, — настаивал Тодороки, видимо, не задумываясь, что Бакуго мог спать. — Уйди, — прошептал тот достаточно тихо, чтобы не быть услышанным. — Ты говорил, что я могу прийти к тебе, если мне будет нужно с кем-то поговорить, — не унимался Шото. — Ублюдок, — рыкнул Кацуки. Предположив, что его омега желал поговорить о чём-то серьёзном, он встал с кровати, игнорируя собственное разбитое состояние. Пару секунд поглядев на дверь, он выдохнул и открыл её. Его ночной гость стоял в пижамных штанах и домашней футболке и, вероятно, уже готовился ко сну перед тем, как решил наведаться сюда. Ему пришлось опустить руку, которую он занёс, чтобы снова постучаться. — Можно мне войти? — поинтересовался он. — Как будто, блять, я могу тебе отказать, — тихо отозвался Бакуго и вернулся на кровать, оставляя дверь открытой, бессловно дав Тодороки понять, что тот может зайти в комнату. Перешагнув порог и закрыв за собой дверь, лишая помещение единственного источника света из коридора, он произнёс: — Я хотел извиниться. Одноклассники могли лишь улавливать очертания друг друга, но никак не выражения лиц. Кацуки не спешил включать свет, потому что опасался, что снова не выдержит. Он не хотел, чтобы Шото видел его слёзы. Его слова звучали так непривычно, учитывая поведение омеги последние две недели. Бакуго медленно поднял голову. Он не хотел позволять себе обнадёживаться раньше времени, но в голове ярко вспыхнула мысль о возможном возвращении памяти Тодороки. Тот стоял посреди комнаты, не решаясь присесть, и сбивчиво продолжил говорить: — Я не хотел целовать Моному. Мне просто нужно было удостовериться, что я могу это сделать. Я боюсь нашей связи. После течки я убедился, что метка не позволит отстраниться от тебя далеко. Мне было страшно, что я окажусь в той же ситуации, что и моя мама. Я не хочу быть зависимым от альфы. Всё это Кацуки уже слышал, но раньше эти слова не звучали так надломленно. Шото не злился и впервые позволил увидеть свой страх, обнажив свои настоящие чувства. — Но я понял, что ты не собираешься меня контролировать. Ты правда любишь меня. Я не мог в это поверить. Мина была права — я думал только о себе. Я думал только о том, как плохо мне, но ни разу не задумался, что чувствуешь ты. Прости меня. Каждое слово будто пронзало грудную клетку Бакуго огромными гвоздями, вбивая их прямо в лёгкие. К Шото не вернулась память, но, кажется, они приблизились к взаимопониманию. Всего лишь стоило пройти через ад ради этого. Бакуго растерянно смотрел в темноту, откровенно не готовый к таким резким переменам в отношении к себе. По крайней мере, он полагал, что после своих речей Тодороки хотя бы будет разговаривать с ним. — Я никогда не верил, что смогу полюбить альфу, но, кажется, у меня получилось сделать это. Глупо отрицать. Я ведь тоже любил тебя? Моя галерея забита твоими фотографиями, самые большие переписки во всех социальных сетях с тобой. Кажется, нам было хорошо вместе, — Шото нерешительно шагнул вперёд и сел на край кровати. — Во время течки ты не думал о своём удовольствии, хотя легко мог зайти дальше, ведь я сам просил. Мне было хорошо с тобой. Не просто потому, что мне нужен был альфа, а потому, что тебе было не всё равно. Вероятно, действительно изменилось очень многое, но я не мог принять это, потому что помню тебя совсем другим. — Тебе Деку мозги промыл? — наконец заговорил Бакуго. Вероятно, это был не самый лучший вариант ответа, но ему требовалось больше времени на осознание, чтобы выдать что-то получше. — Он помог мне разобраться в том, что я чувствую, — признался Тодороки. — Ещё он показал мне видео, на котором мы с тобой сражались вместе против преступника. Это было эффектно. И настолько слаженно, что я не мог поверить, что такое возможно. Как будто мы чувствовали друг друга во время битвы. Наконец повернувшись к Кацуки, Шото медленно наклонился в его сторону и на выдохе сказал: — Я всё ещё не знаю, что мне делать, но я больше не смогу отталкивать тебя. Согнувшись над альфой, Тодороки приник к его губам в поцелуе. Ночь, тёмная комната, откровения, сожаления — всё это напомнило Бакуго их первый настоящий поцелуй. Ему не сразу удалось среагировать. Удовольствие от долгожданной близости помутнило рассудок. Он ждал этого слишком долго, чтобы так просто отказаться. И всё же он осторожно отстранил Шото от себя, придерживая его за плечи, потянул на себя, вынудив сесть рядом, и незамедлительно втянул его в объятия. — Давай повременим с этим, пока ты не разберёшься в своих чувствах и не поймёшь, что реально хочешь. Это решение было правильным. Тодороки ещё было страшно, а Бакуго не хотел, чтобы завтра он пожалел о поступке, совершённом на эмоциях. Он всё ещё был намерен показать, что ничего не требовал от омеги. Растерявшись, Шото тоже неуверенно обнял Кацуки и опустил голову на его плечо. Ощутив его лёгкую дрожь, альфа погладил его по спине. Они просидели так очень долго. Обнимая свою пару, Бакуго не сразу смог ощутить облегчение. Его преследовало напряжение, словно был подвох, словно Тодороки собирался отвернуться и уйти. Всё же Кацуки снова потянуло в сон, но он упорно продолжал сидеть, не прекращая гладить спину омеги, вплетал пальцы в его мягкие волосы. Постепенно Шото успокоился и перестал дрожать. — Хочешь остаться на ночь? — предложил Бакуго. — Хочу, — последовало тихое согласие. — Тогда ложись. Я схожу в душ. Полежишь один? — Хорошо. Отстранившись, альфа принялся быстро собирать необходимые вещи. Тодороки в это время лёг под одеяло. — Не уходи, пока я не вернусь. Дождавшись кивка, Бакуго спустился на первый этаж. Он предпочёл бы вообще никуда не ходить, чтобы не оставлять свою пару одного в комнате, но он весь день занимался патрулированием, а когда добрался до общежития, так и не оказался в душе. Спешно приняв душ, он надел чистую одежду и вернулся в свою комнату. На всё ушло не больше десяти минут. Увидев Шото в своей кровати, альфа облегчённо выдохнул и лёг рядом. Его омега ещё не успел уснуть и неловко подался вперёд, чтобы вновь вовлечь Кацуки в объятия. Тот с удовольствием притянул свою пару к себе и ответил на объятия. Можно было представить, что всё пришло в норму, и теперь будет как раньше, но он не спешил надевать розовые очки. Их будто откатило до начала их истории, когда они только начинали притираться друг к другу, прикосновения были полны неловкости, когда они были не уверены в намерениях друг друга. Возможно, Тодороки мог влюбиться заново. По крайней мере, у него наконец появилось расположение к Бакуго — это был первый шаг. Позволив себе расслабиться, Кацуки уткнулся носом в родную макушку, вдыхая знакомый запах шампуня. Шото прижимался к нему и щекотал шею альфы горячим дыханием. Самое страшное, что сейчас могло произойти, — пробуждение Кацуки и осознание, что всё было сном. У него не было сил даже на слова. Он хотел сказать так много, но разговоры были лишними. Несмотря на переживания, впервые за долгое время Бакуго засыпал без ощущения острой печали и ощутимого одиночества. *** Он проснулся до сигнала будильника и с удовольствием обнаружил Тодороки в своей кровати. Это утро отличалось от того, когда у омеги была течка. Сейчас его чувства не были подпитаны природной тягой к альфе. Он наконец решился подпустить Бакуго ближе к себе и дать им обоим шанс, отпустив заблуждения насчёт жестокости отношений между альфой и омегой. Приняв удобную позу, Кацуки обнял свою пару и, осторожно и тихо, чтобы не разбудить, поцеловал в висок. Ещё вчера он сокрушался из-за того, что не знал, как ему быть с Шото, как работать над их отношениями, как подступиться, чтобы не напороться на очередной отказ. Решение дать Тодороки разобраться самому оказалось лучшим. Идея дать ему как можно больше пространства правда сработала, хотя изначально Бакуго в ней серьёзно сомневался. Теперь в приоритете была задача продолжать сохранять рассудок и не давать волю эмоциям, чтобы ничего не испортить. Ещё пару недель назад просыпаться в одной кровати было для них нормой. Они очень редко спали по отдельности, предпочитая обниматься всю ночь. Позабытые ощущения нахлынули, будоража. Давно признав свою зависимость от одного конкретного человека, Кацуки был готов всю свою жизнь провести в этой постели, рядом с Шото. Трель будильника разрушила идиллию момента, и пока Бакуго пытался найти телефон и избавиться от источника громкого звука, Тодороки проснулся. — Не хотел тебя будить, — раздражённо произнёс альфа, заметив раскрытые глаза своей пары, и наконец выключил будильник. Тот не произнёс ни слова и укрылся одеялом, которое сползло вниз, пока они спали. — Мне нужно на стажировку, — объяснил Кацуки и с неохотой выбрался из тёплой постели. Наскоро сменив одежду и собрав необходимые вещи, он вернулся к Шото. Разумеется, он не мог уйти молча и собирался прояснить ситуацию в их нынешних отношениях. — Что будет, если я не верну память? — увидев, что внимание пары вернулось к нему, омега заговорил сам, невидяще глядя в потолок. — Мне придётся обучаться всему заново? — Мы разберёмся с этим, конфетка, — поспешил заверить его Бакуго, сев на кровать. — Если потребуется, сами найдём того ублюдка, который забрал твою память. Я не оставлю тебя. Неосознанно Кацуки вспомнил их расследование в прошлом году. Только вдвоём, без всякой помощи про-героев или полиции, используя только подручные средства. Именно во время поимки общего противника они сблизились. Тогда они нарушили закон, ведь не имели никаких прав на самостоятельную расправу с человеком, и Бакуго не горел желанием повторять неудачный опыт, но он был готов на это ради Тодороки, хотя надеялся, что этого удастся избежать. Недавно он созванивался с Энджи. Тот поделился новостью, что занялся выслеживанием преступника со способностью стирать память. Это обнадёживало. Каким бы Старатель ни был паршивым отцом, он оставался хорошим героем и номером один. Разумеется, Кацуки не собирался говорить об этом Шото, опасаясь негативной реакции. Глядя на сгорбившегося омегу, Бакуго не смог сидеть спокойно и притянул его к себе, чтобы обнять. Всё это время Тодороки переживал насчёт своего будущего в одиночестве и только спустя две недели дал себе открыться и позволить себе помочь. — У меня есть идея, которая поможет привести тебя в чувства. Мы сходим в одно место. — Я не уверен, что хочу идти куда-то вроде свидания. — С чего ты взял, что я зову тебя на свидание? Скатай губу. — Тогда что это? — Хочешь навестить свою мать? Она будет рада твоему визиту. — Что? — Шото мгновенно отстранился от Кацуки, чтобы посмотреть ему в глаза и видеть лицо. — Я думал, она ненавидит меня. — Нет. Она дорожит тобой и чувствует вину. Если ты готов простить её, мы сходим к ней. — Я ведь уже был у неё. Да? Но не помню. — Она была рада каждому твоему визиту. — Да, наверное, я хочу к ней сходить. — Моя стажировка закончится в шесть. Можем встретимся у больницы к половине седьмого. — К этому тяжело привыкнуть. — О чём ты? — О твоей помощи. Я знаю, что ты беспокоишься, но это действительно странно осознавать. — Раньше ты не жаловался. — Как мы вообще начали встречаться? Я спрашивал других, но никто не дал конкретный ответ. На секунду Кацуки растерялся. У этой истории было не самое приятное начало, поэтому её не знал никто, кроме них самих. — Мы вместе искали преступника, — уклончиво ответил он. — Очень много времени проводили вместе, пока занимались этим. Вся эта ситуация заставила пересмотреть отношение к друг другу. — Насколько близки мы были? — Я не люблю трепаться о чувствах. Тодороки и сам должен был понимать, что их отношения не были мимолётным увлечением, если они решились поставить метки друг другу. Поступки Бакуго тоже говорили красноречивее любых слов. — Можем позавтракать вместе, если хочешь, — взглянув на часы, альфа убедился, что у него осталось лишнее время. — Нет, я пойду к себе. Увидимся вечером. Между ними остро ощущалась недосказанность, вытекающая из неловкости Тодороки. Для него отношения были в новинку, на его памяти он ни разу не был с альфой и только вчера вечером решил принять Кацуки. Винить его было не в чем, но это утро было ужасно натянутым для их старых отношений. Им необходимо было больше времени, но Бакуго не мог жаловаться. — Напиши, если передумаешь. Тодороки кивнул, выбрался из кровати и тихо вышел из комнаты одноклассника. Наверняка ему нужно было ещё раз всё обдумать, и торопить его было ни к чему. *** Весь день Кацуки прошёл в возбужденном предвкушении вечера. Разговор с матерью должен был повлиять на Шото в лучшую сторону. Он всегда чувствовал себя лучше после визитов к Рей. Закончив последний обход, Бакуго поторопился освободиться как можно раньше. Сняв геройский костюм, он переоделся в повседневную одежду. Его чёрная рубашка помялась, пока он добирался до агентства, толкаясь в автобусе. Теперь он недовольно смотрел на отражение в зеркале, отмечая каждую складку. Со своим педантичным отношением к внешности он всегда начищал обувь до блеска и наглаживал вещи, избавляясь от самых маленьких складок. В любом случае, утюга под рукой не было, поэтому пришлось закрыть глаза на такую оплошность. Просто не стоило приходить в рубашке, но ему же, чёрт возьми, хотелось произвести впечатление на Тодороки. Заскочив в магазин по пути к больнице, он набрал фруктов для Рей. Шото уже ждал его у входа в здание, не решаясь зайти самостоятельно. В больнице их тут же узнала женщина на ресепшене. — Добрый день, Тодороки-сан, Бакуго-сан. Проходите! Она давно запомнила обоих парней и знала, кого они приходят навещать, поэтому не задавала лишних вопросов. Омега озадачился, хотя наверняка сообразил, что к чему. Перед дверью в палату он вдруг замер, не решаясь войти внутрь. Заметив его волнение, Кацуки положил руку на его спину, поглаживая чувствительное место под лопаткой. — Она расстроится, когда поймёт, что я не тот, кто приходил к ней всё это время, — Шото растерянно повернулся к своему альфе. — Ты не можешь быть не тем. Ты — это ты. По этой же причине я буду с тобой, есть у тебя память или нет. Потому что я люблю тебя не за твои чувства ко мне. И Рей-сан тоже. К тому же, я рассказал ей о тебе. Она всё знает и хочет тебя видеть. — Когда ты успел? Ты уже был у моей матери? — Да. Хватит загоняться. Идём. Открыв перед Тодороки дверь, Бакуго надавил тому на спину и протолкнул в палату. Он не собирался давить на свою пару только в плане отношений, однако в остальном вполне мог подтолкнуть его. Рей тут же оторвалась от книги, заметив гостей. Поднявшись с места, она спешно отложила книгу в сторону и встала со стула. Кацуки зашёл в палату следом и прикрыл дверь. — Ты пришёл, — Рей улыбнулась, медленно сократила расстояние между ней и сыном и взглянула на его спутника. — Здравствуй, Бакуго-кун. Заметив смятение Шото, она осторожно взяла его за руку и тепло улыбнулась. — Ты, наверное, помнишь меня монстром. Прости меня, Шото. Я подвела тебя. Тодороки стоял на месте, не решаясь двинуться или заговорить. Он выглядел озадаченным, но не стремился отстраниться от матери. Ему было необходимо время, чтобы справиться с бушующей бурей в его душе. Бакуго стоял возле двери не вмешиваясь. Поразмыслив, он оставил пакет с фруктами на тумбе и тихо вышел из палаты, оставив свою пару с его матерью наедине. Возможно, так ему будет легче взять себя в руки и поговорить с Рей. Опустившись на скамейку, Кацуки откинулся на спинку и достал телефон, чтобы скоротать время за играми. Шото просидел с матерью до окончания часов посещения. Он вышел из палаты только после того, как медсестра оповестила их, что пора идти. Бакуго попрощался с Рей, и они покинули больницу. Обратно шли молча. Тодороки выглядел спокойным, но намётанному глазу было видно, что внутри него плескались самые разные эмоции. Некстати пошёл дождь. Редкие капли очень быстро превратились в полноценный ливень. Тонкие осенние куртки не спасали и быстро вымокли насквозь. Заметив поблизости парк, Кацуки схватил Шото за руку и потянул за собой. Очень быстро они оказались под навесом в беседке, хотя оба уже всё равно были мокрыми, волосы паклями свисали на лоб, а одежда неприятно липла к телу. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Бакуго. Только после озвученного вопроса Тодороки решился сжать руку в ответ. — Я не могу поверить, что всё настолько изменилось: все так добры ко мне, у меня почти получилось стать героем, моя мать рада меня видеть. Мне кажется, я смогу использовать огонь. — Конечно, сможешь. Шото не нуждался в очевидной помощи. Его нужно было лишь подтолкнуть. Он справился со своим ментальным блоком, принял Кацуки, разглядев в нём человека, который о нём печется. Разговор с матерью помог ему окончательно расставить приоритеты. Он был готов использовать всю свою силу, выбрав лучшее для себя. Оставалось лишь дождаться возвращения памяти. Сейчас он наверняка чувствовал себя лучше и спокойнее, чем раньше. Он наконец позволил себе принять помощь и открыться для близких. — Ты будешь моим любимым героем, — Бакуго растянул губы в довольной улыбке. — Я хочу вспомнить. Тодороки поднял взгляд, устремив его на лицо альфы, вглядываясь в его пронзительные красные глаза. Тот едва удержался, чтобы не поцеловать свою пару. Они находились невероятно близко, соприкасались коленями, держались за руки, ощущали дыхание друг друга на коже. Обстановка идеально располагала к близости. Холод вынуждал прижиматься к тёплому телу пары теснее, растворял в дождливой погоде, позволял отпустить контроль. Раньше они уже гуляли в этом парке, до амнезии, но теперь для Шото это происходило в первый раз. Кацуки не мог испортить момент своими хотелками. Он должен был поддерживать своего омегу, а не бросаться на него, как изголодавшееся животное. — Вызовем такси? — тихо спросил Бакуго, едва слышно из-за шума дождя. — Я хочу вспомнить свои чувства к тебе, — произнёс Тодороки, будто не услышал вопрос. Он сам сократил последнее расстояние между ними. Не отпуская руки альфы, он наклонился вперёд и вжался в него своим телом. Оба были мокрыми, но это ничуть не портило ощущения. Устроив голову на его плече, Шото вжался носом в его шею, согревая тёплым дыханием. — Ты не должен давать мне что-то взамен. Включая свои чувства. Я люблю тебя просто так. Приняв любовь Кацуки, он мог начать испытывать вину из-за того, что не ощущал той же любви в ответ. Он не мог влюбиться за пару дней — это приходит со временем. В прошлом их отношения начались достаточно быстро, практически за неделю, но настоящая любовь пришла позже. — Я не хочу возвращаться в общежитие. Давай побудем здесь, — предложил Тодороки. Бакуго промолчал, но оставил на щеке своей пары невесомый поцелуй. Он слишком дорожил этим моментом, чтобы настаивать на возвращении в общежитие. — Мама убедила меня, что ты идеальный партнёр. Я ведь действительно сравнивал тебя со своим отцом. Я просто не мог поверить, что ты так сильно изменился. — Эй, я никогда не был похож на твоего папашу, — возмутился Кацуки. — Нет ничего хуже сравнения с ним. — Прости, — Шото тихо рассмеялся. — Это было слишком. Осторожно выпустив одну руку, Бакуго запустил пальцы в мокрые волосы Тодороки и взлохматил их. Было невероятно ощущать, как тот взаимно шёл на контакт. Он не отталкивал, не ставил под сомнения чувства альфы, не пытался отрицать их связь. Омега был рядом и сам хотел быть с Кацуки. — Он знает о наших отношениях? Ты говорил, что был в моём доме на семейном ужине. — Да, твой папаша захотел познакомиться с избранником сына. Ему приходится терпеть меня, чтобы не ухудшить отношения с тобой, но даже он понимает, что я люблю тебя по-настоящему, поэтому никогда не пытался всерьёз помешать нам. Зато Нацуо подумал, что я встречаюсь с тобой, чтобы сблизиться со Старателем. Но он быстро поменял своё мнение, когда услышал, как я разговариваю с вашим отцом. — Я бы хотел это услышать. — Ты вспомнишь. Отстранившись немного, Тодороки обнял Бакуго за талию, но не стал прятать взгляд и посмотрел ему в глаза. — Мы правда использовали всё, что было в той коробке в моей комнате? Мне правда это нравилось? — Всё, что происходило в кровати, никак не затрагивает настоящую жизнь. Это просто фантазии. То, что человек позволяет себе во время секса, не значит, что ему нравится такое в реальности. Мы пришли к этому не сразу, и это далеко не главная часть наших отношений. — Я даже не понял, как нужно использовать некоторые… вещи. Кацуки не смог сдержать усмешку. Его омега был очаровательным. До него у Шото никого не было, но он с удовольствием шёл на любые эксперименты в постели и был инициатором большей их части. — Мы не делали ничего, что было неприятно кому-то из нас. Бакуго притянул Тодороки ближе и снова обнял. — Ты можешь высушить себя с помощью квирка, — напомнил он. Шото среагировал не сразу и задумался, но спустя десяток секунд Кацуки ощутил тепло. Одежда и волосы его пары высохли, и обнимать его стало приятнее. — Теперь ты мокрый. Это не очень комфортно. — С твоей терморегуляцией тебе не должно быть холодно. Тодороки поднял руку, чтобы ладонью накрыть щёку альфы. Рука была уютно тёплой. Бакуго с наслаждением закрыл глаза, подставляясь под невесомое прикосновение, полное нежности. — Мне понравилась твоя соба. — Я приготовлю её на ужин. — Ещё мне нравится твоя проницательность. — Не наглей, конфетка. Кацуки открыл глаза и мстителено прикусил костяшку на руке своей пары. — Бакуго, — возмутился Тодороки, не ожидав такого действия. — Зови меня по имени. — Наверное, я давно звал тебя по имени, — озадачился Шото. — Около года. — Кацуки. — Так лучше. Бакуго усмехнулся, с наслаждением поцеловал омегу в щёку и пригладил его растрёпанные от дождя волосы. — Давай вернёмся, — предложил Шото. Его смутили действия альфы, его откровенная просьба перестать обращаться по фамилии и последующий поцелуй, слишком искренний и чувственный. — Я вызову такси. *** Как только они вместе появились на кухне общежития, все присутствующие замерли. Их одноклассники были осведомлены о недомолвке между парой, а после вчерашних событий никто не рассчитывал увидеть их вместе. Однако, все благоразумно промолчали, не сказав ни слова, Бакуго старался ненароком не касаться Тодороки, чтобы тот не чувствовал себя некомфортно из-за проявления чувств на людях. Поручив ему нарезку овощей, Кацуки приступил к готовке. Он ощущал себя невероятно комфортно, помешивая лапшу в кипящей кастрюле. Шото позволял ему поверить, что всё в порядке, и дальше будет лучше. Мина улыбалась им с другой части комнаты, но не спешила подходить ближе, чтобы не мешать примирению одноклассников. Закончив с готовкой, Бакуго поместил собу в холодильник, и вместе с Тодороки они переместились на диван в гостиной комнате. На соседнем диване сидели Мидория с Ураракой, беседуя о чём-то своём. — Как дела, Тодороки-кун? — поинтересовалась Очако, никак не комментируя возобновившееся общение парней. — Всё в порядке, — ответил тот. Изуку ободряюще улыбнулся обоим и вернулся к обсуждению какого-то фильма с подругой. Шото вовсе не смутили посторонние взгляды. Пусть и не сразу, но он решился опустить голову на плечо Кацуки. Тот довольно растянул губы и вытянул руку, устроив её на спинке дивана, невербально приобнимая свою пару. Если преступник так и останется ненайденным, они, вероятно, могли бы начать с начала.