Туда, куда плывут облака

      Это прозвучит дико, но Сяо бесится. Он словно маленькая девчонка, у которой отобрали любимого плюшевого зайца, заставили сесть за стол, предварительно шлёпнув по нему тетрадкой с прописями и, игнорируя её обиженные всхлипы с подкатывающей к горлу детской истерикой, наказывают делать уроки.       Он никогда не считал себя ревнивцем и уж тем более кем-то, кто будет расстраиваться из-за других людей по таким бессмысленным поводам. В младших классах его, разумеется, пытались подтрунивать чем-то, о чём он уже забыл, но, уперевшись в упрямую непрошибаемость, бетонный взгляд и кулаки, с удовольствием оставляющие на чужих скулах синеющие неприятности, отучились кидаться в Сяо недовольствами достаточно быстро.       По негласным правилам девятого «Б» во всех случаях, кроме урока математики, четвёртая парта второго ряда – это неприкосновенная зона, сувать руки, ноги и головы на территорию которой позволено лишь двум людям: Скарамучче и Венти. Поэтому основными центрами жизни класса являлись местная гадалка Мона – первая парта первого ряда, тот же президент музыкального клуба Венти, потому что он имел свойство бегать по всему классу, иногда не находясь вблизи запретного места, и, наконец, гений, плейбой, к сожалению, не миллиардер, но филантроп, дающий списывать домашку неучам за пять минут до начала урока, Альбедо – третья парта третьего ряда.       Нельзя отрицать то, что внимание всех и вся сразу же привлёк неожиданный белокурый элемент, занявший собой «то самое место» вот так просто со своего первого дня в новой школе и без всяких признаков злостных взглядов соседа – общепризнанного плохого парня, коим названный никогда не являлся.       А перед этим Итэр успел каким-то образом подцепить внимание Аякса – популярного одиннадцатиклассника, который теперь с раздражающей периодичностью заглядывает к ним на переменах, чтобы усесться за парту перед ним и занять собой всё его свободное время.       Пригласил его в баскетбольный клуб, получив немедленное согласие. Оказывается, Итэр любит спорт. Не то чтобы Сяо замечал или желал заострять внимание на его фигуре. Это было бы попросту неприлично. А он приличный парень. Всегда таким рос. Старался. Но теперь ничего не поделаешь: в глаза сами лезут контуры чужого тела, подолгу оставаясь там призрачными мазками где-то в подкорке. Он как будто сам себе пытался доказать, что ничего странного или из ряда вон выходящего здесь нет: ему просто интересно разглядывать своего друга и подмечать некоторые детали, которые впоследствии помогут им знать друг друга лучше и укрепить отношения. Вот только с каких это пор Сяо из шкуры вон лезет, чтобы кому-то понравиться?       Слово отдалось тошнотворной горечью даже в мыслях. Какой бред он вообще смеет нести?       За простые мысли никто не должен осуждать его, бить или материть трёхэтажником. Но самосуд как никак никто никогда не отменял. – Так как тебе моя сходка? – Аякс что-то искал в своём телефоне и Сяо видел это совсем не потому, что смотрит конкретно на него, а просто случайно цепляется боковым зрением, – так жаль, что я не успел пригласить тебя первым. – То же мне, сходка. Хотя, программа с аниматорами была имбовой. – Всё для тебя, – он, наконец, вытащил из памяти смартфона какую-то фотку и развернул к Итэру, – прикинь, в том двухметровом медведусе сидел я. Там специально такой огромный разрез во рту, представляешь?       Левый уголок губ Итэра резко приподнялся, будто в контуженном припадке, и он чуть не рассмеялся, тихо прыснув в кулак, когда увидел фотографию головы Тони в медвежьей пасти. Бедная девочка всего лишь подошла, чтобы сфотографироваться. На нём сегодня помимо школьной формы бежевый свитер с длинными рукавами, достающими до костяшек. Волосы, собранные в привычно аккуратную косу, покоятся на плече. Он слегка наклоняет голову, удобно располагая щёку на сгибе ладони. – Так и думал, что туда залез ты. Такого и врагу не пожелаешь.       Сяо бы не поспорил.       Аякс ушёл только через десять минут, продолжая раздражать своей широкой улыбкой и лохматой рыжей шевелюрой мозги. Сяо никогда не думал, что является таким идиотом, чтобы беситься из-за двух разговаривающих друг с другом людей. Он чувствовал себя ещё хуже, когда понимал, что неадекватный. Сколько бы он не думал о том, почему это с ним происходит, нормальный вывод так и не приходил. Оно и понятно: никто в этом огромном мире не рухнет с дуба, чтобы взять его за ручку и в здравом уме привести к вразумительному ответу. – Сяо, а ты почему не пришёл?       Сяо не сразу понял, что обращаются конкретно к нему. Язык прилип к нёбу. Он как-то упустил верное время для ответа, потому позволил себе отдаться проскрастинации и начать раздражающе вылизывать собственные мысли.       Зачем ему нужно было приходить туда?       Потому что Венти пригласил? Нет, ведь он приглашает его куда-то чисто для галочки и в некоторых случаях ради того, чтобы выигрывать воображаемые споры со Скарамуччей и ни в коем случае не надеясь на визит Сяо в какие-либо места где кроме них троих будет кто-то ещё. Воображаемыми эти споры стали после того, как Венти проиграл в третий раз.       Потому что ему будет нечего делать в субботу? Это правда, но безделье – не настолько существенная причина для того, чтобы куда-то соваться. Ещё правдой является то, что он бы душу продал за место, где может переждать целые выходные, не находясь дома. И у него подобное место уже есть: дом его дяди, у которого на этот раз не было слишком много срочной работы, из-за которой Сяо бы постеснялся напрашиваться в его квартиру. Так что причин ходить на какие-то тусовки и пропускать приятное времяпрепровождение с дядей не было.       Сяо трижды перемолол себе мозг, перебарывая желание провалиться под землю, потому что теперь он уже начал Итэра игнорировать. А тот даже не думает о том, чтобы начать возмущаться или дать приятелю отрезвляющего, чему Сяо прямо сейчас был бы несказанно рад, а всё лыбится. Его веки полуприкрыты. Кажется, ехидные глаза начинают или уже вовсе закончили определяться, подозревать ли что-то странное в том, как именно Сяо выглядит прямо сейчас. Непонятное смущение видно в чуть подрагивающих ресницах, в немигающем взгляде, с особым усердием полирующим парту. Рука, на которой покоится подбородок, нервно сжата в кулак; и Сяо только сейчас с трудом осознал, что Итэр неосознанно или с каким-то одному ему ведомым намерением, отзеркалил чужую позу.       Как только прозвенел звонок, Сяо с облегчением выдохнул. С раздражающей трелью в кабинет вошла учительница обществознания и залетел чуть ли не сбивший её с порога Скарамучча. Прерывисто извиняясь, он грузно расположился за партой позади Сяо, рваными движениями вываливая содержимое своего рюкзака, гремящего разнокалиберными значками, брелками и прочими прелестями бытия помешанного анимешника, с удовольствием не оставляющими живого места на чёрной плотной ткани. Судя по всему, он проспал, что неудивительно: вчера они с Венти до поздней ночи рубились в игрушку, и Сяо знал об этом, потому что его тоже затащили в групповой звонок. Не то чтобы он был против. Венти на страдания Скары даже никак не отреагировал, потому что боролся со слипающимися глазами.       Ох, точно. Обществознание.       Сяо кажется, что он забыл взять с собой учебник. Он из тех, кому лень раскладывать тучу всякой ненужности за пятнадцать минут до урока, предпочитая провести это время за телефоном или валяясь на прохладной поверхности парты, подложив под себя сложенные руки. К тому же, их учительница по общестознанию предпочитает начать занятие с краткого пересказа какой-нибудь поучительной истории из жизни, которая обязательно вызовет смешинку даже у такого куска гранита, как Альбедо, так что первое время от урока можно недолго и побездельничать.       Возможно то, с каким мечтательным порывом он тянется за своим рюкзаком, небрежно валяющимся рядом с партой – абсолютно бессмысленный приступ надежды, но он всё же решил попробовать понадеяться на себя. Сидел бы он один, попросил бы учебник у парочки сзади, увлечённо о чём-то перешёптывающейся, но рядом сидит Итэр. А что он подумает, если Сяо вместо того, чтобы попросить у него, повернётся и возьмёт учебник у парты сзади? Обидится? скорее всего да, потому что он вряд ли узнает о том, как Сяо стесняется.       С вечера пятницы, как только он сложил некоторые предметы со своей полки в бездновски чёрный ранец и свалил на следующее утро из дома, он туда не лез. Не было смысла, не было надобности, не было желания. максимум что он делал – доставал телефон, зарядник, футляр с наушниками и домашнюю одежду из кармана с задней стороны по понятным причинам. Сейчас же он раскрыл основное отделение, чтобы вытащить тетрадь и попробовать материализовать учебник из воздуха. Но у него самого этот самый воздух со вздохом закончился, не достигая гортани, как только молния от одного конца доехала до второго.       В его жизни с появлением Итэра действительно началась полоса нескончаемых удивлений и мозговых истребителей, прямо сейчас со свистом рассекающих необъятные просторы подсознания интроверта. Опытные пилоты с десятилетним стажем крутят первоклассные виражи, авиационные бомбы с щелчком сбрасываются, отделяясь от держателей и находя себя уничтожающими очередной комок нейронов в этой бесполезной войне. Ему кажется, что не будь святой магии, блокирующей ему осознание реальности, он бы словил приступ панички и скончался прямо за партой в классе. В газете так и напишут: там-то там-то, во столько-то во столько-то, такой-то такой-то школьник свалился и умер в припадке из-за испуга, помноженного на шок в степени «‎ахуеть».       Хотел бы он так же, как мини-версия того самого дракона, на данный момент вальяжно развалившегося в его рюкзаке, не знать никаких проблем конкретно в этот самый момент. Маленькая задняя лапка мелко дрогнула, в похожем на бег порыве, а хвостик дёрнулся, едва слышно шлёпнув фиолетовой кисточкой по обложке учебника рядом с беленькой чешуйчатой тушкой. По всей видимости, малышу, который не задохнулся внутри только потому, что Сяо никогда до конца не застёгивает молнию, снится десятый сон.       Рука машинально потянулась к Итэру, чтобы дёрнуть его за рукав и уведомить о данной проблеме. Тот не сразу отвлёкся от увлечённого монолога учительницы и, повернувшись к Сяо, недоумённо оглядел сначала его побледневшее лицо, затем опустил глаза туда же, куда смотрел Сяо, незаметно наклонившись чуть ближе.       Спектр изменений на его лице был практически незаметен, так что с первого раза его можно было бы упустить. – О... А...       Следующая буква алфавита после «‎О», по идее, «‎П», но Сяо уже самому от себя становится дурно. – Я поделюсь с тобой... учебником. Да.       Да. Он бы сказал в ответ слово из двух слогов, но привык быть культурным мальчиком, принимая участие в дискуссиях с кем-либо.

***

      Следующей их остановкой является столовая на первом этаже, потому что она уже опустела и максимум кто может позволить себе подслушать разговор двух школьников – это поварихи, готовящиеся расходиться по домам. Но тётям в возрасте это было не интересно, так что можно выдохнуть с облегчением.       Все семь уроков Итэр делился с Сяо учебниками, так как тот наотрез отказался вытаскивать из рюкзака что-то помимо тонких тетрадей, которые не могли так просто повлиять на расположение дракона внутри и уж тем более разбудить его, чего никто из них двоих не хотел по очевидным причинам. Итэр не думал возникать, а Сяо готов был молиться на него как на икону и уверовать в своего единственного святого Итэра, как чокнутый сектант-тире-культист, независимо от того, что всю свою сознательную жизнь был атеистом. Хотя, после всего того, что с ним приключилось, он скорее превратится в аиста и упорхнёт на небо за звёздочкой. – Так, я думаю, что...       Сяо стоял рядом, практически вплотную к Итэру, держа спальное место дракона в обеих руках. Итэр прижимал согнутый палец к подбородку, изображая задумчивую позу, и Сяо душу бы продал за то, чтобы научиться читать его мысли. – ...Он типо нашёл тебя по запаху, и... И вот. Захотел тут полежать. Не знаю я, не смотри на меня так, как будто хочешь зарезать...       Сяо устал строить предположения о мотивациях потусторонних существ, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как мысленно проклясть прошлого себя, который не удосужился хотя бы проверить, всё ли он взял с собой, а не страдать хренью и сдаваться под натиском лени. – Привет!       Тоненький, писклявый голосок откуда-то снизу не мог принадлежать ни одному из них. У Итэра интонация всегда была мягкой, даже когда тот хотел ругануться, а у Сяо он был похож на голос человека, только что переболевшего простудой. Или это потому что он сам слишком часто болеет. Даже хуже, чем Скарамучча, хотя Сяо никто по малейшему чиху в больницу не водит, потому что он делает это сам. – Доброе утро!       Возможно, дезориентированность дракона во времени связана с тем, что он провёл три дня в бездновско-чёрном рюкзаке, но ни Сяо, ни Итэр не хотят и дальше об этом раздумывать. Они молча обменялись друг с другом взглядами, сопутствующими им неозвученными вопросами и синхронно вздохнули. Сяо, конечно, подозревал, что и драконы в этом мире умеют разговаривать, но чтобы голос был настолько писклявым и... детским? Нет уж, увольте. – Я хотела сказать, спасибо что спас меня! И прости, пожалуйста, что я сбежала в тот раз! И ещё, прости, пожалуйста, что я сплю здесь, просто как только я залезла сюда, то сразу уснула. Не понимаю, почему так, наверное, потому что тут слишком удобно...       Дракон, точнее, дракониха, проспавшая три дня у него в школьном рюкзаке, тут же сложила лапки в умоляющем жесте. Сяо и сам был готов взмолиться, да хоть тому же Итэру, чтобы его память немедленно стёрли и чтобы всё это оказалось очередным типичным сном любителя полакомиться грибами.