Saints Foçalors

      ***

      Едва выступившее на небе солнце уже вскоре загородили тучи, подобно вате слепившись в огромных, тяжелых, но при этом воздушных комьях, своей темнотой создавая пасмурность везде, куда только мог достать взгляд Фурины. Уже не жалея свою монашескую одежду, она уверенно направилась по уже знакомой тропинке к розовым кустам с целью завершить то, ради чего она, собственно говоря, сюда и пришла. Вдобавок, чем больше она находилась в пределах этих владений, тем более ей казалось, что уйти с них лучше бы побыстрее.       Шагая по заросшему булыжнику мощеной тропинки, девушка озиралась вокруг, с удовольствием подмечая, что при дневном свете сад выглядит куда менее зловеще. Может быть, будь у его хозяйки чуть больше свободного времени, или хотя бы пара-тройка свободных слуг, он бы стал умопомрачительно красив под опекой заботливого садовода. Задумываясь о подобном, она дошла до разросшегося куста, теперь видя его на порядок четче и лучше. Все-таки, вечером послушница едва ли могла как следует его разглядеть, потому на этот раз она смотрела на иссохшее растение словно впервые.       В какой-то момент Фурина даже задумалась, возможно ли оживить несчастные цветы и вытянуть их из цепких лап засушливости, в коей они оказались оставлены на произвол судьбы. Она даже сама не заметила, как с горечью взглянула на один из полусухих листьев, сжав его между двумя пальцами и стерев слой пыли с гладкой, мутно-зеленой поверхности, едва напоминавшей живое растение. Единственной вещью, которая действительно приходилась девушке по душе в монастыре, была эта тихая возня в полусырой почве около благоухающих прицерковных зарослей. Никаких людей, лишь изредка проходят мимо прихожане да служащие, не обращающие ни капельки внимания на сидящую на корточках Фурину. Именно этот элемент её жизни в обители она искренне любит, едва скрывая трепещущую в молодом сердечке радость, стоит ей услышать распоряжение от настоятельницы о работах в саду. Впрочем, и скрывать ей, наверняка, ни к чему. Разве кто-то станет намеренно лишать её подобного удовольствия, если оно все равно входит в перечень обязательных работ при монастыре? Разве что, если какая-нибудь уж больно зловредная монахиня, коих имелось как минимум несколько персон, относившихся к сравнительно новой «коллеге» весьма недоброжелательно, решит добавить пару ложек дегтя в итак не слишком большую бочку не очень сладкого меда. Этого Фурина, вопреки своим страхам и опасениям перед шикающими на нее женщинами в апостольниках, вовсе не боялась. Наверняка лишь потому, что не ожидала, да и смысла в этом особого не видела, ведь в таком случае, соседкам пришлось бы ну очень уж извернуться, стремясь отгородить послушницу от её «хобби».       Подобные мысли витали в светловолосой голове, склонившейся над землей. Фурина вооружилась миниатюрным подобием мотыги, изо всех сил рыхля почву вокруг основания куста, лишь после догадавшись сначала чутка её смочить. Ко всему прочему добавлялись также колючки, рассеянные по стволам и так и норовившие воткнуться в белую кожу, прикрытую тканью ряс.

***

      На сей раз девушка отложила в сторону ножик, коим ранее обрезала окончательно иссохшие веточки, дабы те лишний раз не замедляли процесс выздоровления роз. Провозившись со всеми процедурами пропалывания, полива, подрезки, удобрения и прочего-прочего до полудня, Фурина устало выдохнула вот уже в который раз. Вставшее в зените солнце не жалело своих лучей, один за другим направляя их на голову Фурины, да только те рассеивались в тучах, не доходя до конечной остановки. Из-за все также скучившихся вокруг дневного светила туч, на небе можно было увидеть лишь слегка просвечивающийся сквозь облака круг, дарящий то немногое количество света, делающее этот день днем.       Фурина была очень довольна своей работой, хоть та и стоила ей стольких сил и она даже не рассчитывала на какое-либо вознаграждение. В душе она воспринимала сей побег из монастыря как богоугодное дело, ибо безвозмездно вызвалась помочь, пускай и бросив ради этого так опостылевшие ей молитвы и челобитные.       Пускай пока что розовый куст все еще не был в должном виде, но все же он похорошел настолько, насколько это было возможно в таком состоянии. Все высохшие отростки послушница успешно отсекла, вдобавок позаботившись о других аспектах, заставлявших растение чувствовать себя не самым лучшим образом. Оставалось лишь надеяться, что Арлекино - собственно, попросившая о помощи - найдет способ продолжить процесс регенерации роз, хотя бы иногда ухаживая за ними и закрепляя уже сделанное Фуриной.       Девушка почувствовала чье-то присутствие рядом вот уже в который раз. Она примерно догадывалась, кто мог шаркать ногой у нее за спиной, но все же по привычке испуганно обернулась, заметно дернувшись. Ничего неожиданного она не увидела: то была молчаливая Слуга, спрятавшая руки за спину и приосанившаяся, будто перед ней стояла не будущая монахиня, а сама баронесса, а то и графиня. Арлекино всегда держалась подобным образом, заставляя, по неизвестным причинам, чувствовать визави неуютно, будто морально надавливая на душу своей вездесущей ноткой официоза. - Ты закончила? - заинтересованно промолвила женщина. - Да-а… Только вот, судя по всему, без регулярного ухода этому бедняжке не обойтись. Я сделала все, что было мне подвластно, и постаралась помочь, чем смогла. Однако, - она на этом слове отвела взгляд в сторону, не в силах более держать зрительный контакт с хозяйкой дома. - если не проделывать схожие вещи хотя бы раз в неделю, навряд-ли цветочки выживут. Ах, как же я люблю розы. Вы бы знали… Ой. Ты бы знала, как сердце ноет, когда я вижу, как эти несчастные цветы вот так загнивают заживо. - Я думаю, такая задача мне по силам. Поливать раз в недельку любой вассал сможет. - Ты меня не совсем поняла… Просто поливать «раз в недельку» будет недостаточно. Почву вокруг корней нужно разрыхлять, сами кустики стричь, если они отсыхают, а еще… - Я думаю, будет лучше записать все на бумаге. - Да, думаю так будет лучше. - тихо ответила Фурина. Она подняла глаза на собеседницу, заметив все ту же накидку на ней, несмотря на то, что надобности в ней никакой не было. Она не стала расспрашивать. - В таком случае, пройдемте снова в дом. У меня где-то там должна была заваляться. - Арлекино учтиво решила пропустить вперед гостью, шагнув вслед за ней.       Фурина услышала резкий вскрик, поначалу очень её поразивший и скорее напоминавший шипение. Развернувшись в сторону Слуги, она пыталась понять причину, испуганно глядя на скорчившуюся под кустом роз женщину, тихо выдыхавшую сквозь зубы и поправлявшую капюшон накидки. - Что случилось? Это все шипы роз? - девушка подбежала, обеспокоенно спрашивая. - Чертовы шипы. - ругнувшись от злости и боли, Слуга после тихо буркнула, вспомнив, что рядом с ней церковная служащая. - Извиняюсь. - Покажи, где ты укололась? Сильно больно? - Уже ничего, все в порядке. - Арлекино отстранилась от неосознанно протянувшихся к ней девичьих рук, чья обладательница, видимо, желала удостовериться в целостности женщины. - Точно? - и все же, пострадавшая не могла вечно прятать лицо, нечаянно обнажившееся в не совсем удачный момент. - Боже правый! Что это?!       Фурина вытаращила глаза, невольно одергивая руку и сжимая пальцы в кулак, ощущая, как болезненно напряглись брови, сведенные к переносице. Ни малейшего представления о своем нынешнем выражении лица девушка не имела, однако догадывалась, насколько сильно на нем выражен ужас. Она даже отскочила на шаг, завидев обугленный, сочащийся кровью кусок кожи, теперь издалека напоминавший гниющую плоть, темную в основе и с кровавыми проблесками местами. Фурина почувствовала, как от подобного зрелища ей стало не по себе, а дыхание от нервов участилось, пока она сама старалась собрать мысли воедино и придумать, что делать дальше. Такое она видела в своей жизни впервые, особенно с учетом того, что не понимала истинных причин подобного… пожарища? Действительно, еще минуту назад целехонькая Слуга теперь застыла на месте в схожем с Фуриной выражением лица, и, судя по взгляду, точно таким же образом пыталась сообразить план дальнейших действий. Подобное молчаливое стояние, наполненное взаимным недоумением, продолжалось около половины минуты, пока послушница не решилась первой попытаться что-то предпринять. - Я принесу бинты! - она уже было ринулась в сторону, после зависнув на месте и осознав, что она находилась в чужой усадьбе, и уж тем более не знала, где находились злосчастные бинты. Пыл пришлось поумерить, и девушка сама поразилась тому, как быстро подорвалась с места, едва только представился случай. Может, не так уж и нужны были ей бинты? Она словила себя на мысли, что хотела хотя бы на время отгородить себя от этого зрелища, из-за которого потихоньку начинала накатывать тошнота, щекоча желудок. От таких рассуждений ей сделалось стыдно, а мысли о подобном превратились в самообвинения в эгоизме и жестокосердности, потому Фурина быстро их прогнала куда подальше, повернувшись лицом к Арлекино и тут же устремив взгляд в пол. - А… Где бинты? - В них нет надобности, мадемуазель. - стоило Арлекино это произнести, как она вновь болезненно зашипела. - Выходя из гостиной прямо по коридору, затем налево в первую дверь. Там в трюмо, на нижних полках.       Не сказав ни слова, послушница теперь уже с твердым намерением помочь рванула в дом, на удивление быстро найдя нужный предмет. Бинты, конечно, были скорее похожи на рваную ветошь, вдобавок запылившуюся за, видимо, годы пребывания в шкафу, но за неимением лучшего варианта девушка собрала их, быстрым шагом засеменив обратно к кустам роз. Перед тем как подойти к пострадавшей, она на секунду остановилась, но после вновь уверенно двинулась навстречу к ней. За время отсутствия Фурины Слуга решила присесть на уже знакомый камень, сгорбившись и едва заметно подрагивая, то и дело судорожно поправляя капюшон накидки, словно боясь, что та внезапно самовольно сползет с подрагивающего тела. Все еще задаваясь вопросами и сокрушаясь при виде подобного зрелища, послушница приблизилась, на ходу разматывая куски ткани в руках.       Она подошла вплотную к Арлекино, всем видом показывая, что той следует как минимум снять с себя накидку для предстоящей перевязки. Но женщина так и осталась сидеть на месте, регулярно издавая сдавленные звуки, доносимые откуда то из легких. Фурина сделала вывод, что Слуга сдерживает слезы, от того еще сильнее занервничав. Немного замявшись, она спросила о самочувствии, попросив повернуться лицом в её сторону. К её удивлению, в ответ прозвучал отказ. Арлекино встала с камня, в который раз поправляя накидку, от чего создавалось ощущение, что теперь она стала делать это чуть ли не каждую минуту. - Куда ты уходишь? - послушница преградила путь, все еще держа в руках бинты. - Домой. Пошли. - Зачем? - все еще ничего не понимавшая девушка задала такой, казалось бы, банальный вопрос. - Любому труду следует быть оплаченным. - Фурина хотела было возразить, но увидев, что Слуга уже давно ее не слушает и шагает в сторону дома, решила проследовать за ней. - А как же ваша рана? Что произошло?       Обе прошли домой, и едва стоило им минуть порог, как Фурина заладила прежнее, видимо, каждый раз вспоминая об этом, глядя на бинты. Снимать капюшон визави не торопилась, однако после, сочтя странным ходить по дому в верхней одежде и устало выдохнув от натиска послушницы, все же стянула его с себя, отбросив накидку куда-то в сторону стоящего в углу табурета. Фурина была уверена, что еще полчаса назад на лице Арлекино точно не было даже намека на царапину, не говоря уже о наполовину обугленном лице. Вновь видя это зрелище, девушка ощутила, как тошнота опять подкатывает к горлу. - Что это?.. - хоть и примерно зная, что на вопрос ей ответят едва ли, Фурина просто не знала, что еще ей говорить. В голове были только несвязанные звенья в виде роз, накидки, и ужасного зрелища прожженной кожи. - Не видно? Плод стараний этих проклятых кустов. - женщина говорила так, будто иссохшие цветы представляют из себя одухотворенный, злонамеренный объект. - И вот, что я получаю! - предвидя следующий вопрос и непонимание визави, Слуга продолжила. - Край одежды случайно зацепился за чертовы шипы. Стоило мне сделать шаг, и вот я уже поджариваюсь заживо. - Ты… горишь? - послушница снова сжала пальцы на вездесущих бинтах. - Из-за ч… - Считай, Божья кара. Да, в общем то, не важно. Можешь уже оставить эти тряпки, я сама справлюсь. Чуть позже. А тебе надобно уже отправиться домой, я помню, что вечером твой срок наказания оканчивается. - между тем, Слуга прошла к полке над камином, забрав оттуда небольшой мешочек и преподнеся его девушке. - Это твое.       Фурина оторопела и от такого презента отказалась, сославшись на добрые намерения и собственное желание сменить обстановку. Несмотря на настоятельную просьбу, ни под каким предлогом послушница не приняла плату, хотя временами правда хотелось. Уже выходя из дома и прощаясь с его хозяйкой, девушка все же набралась смелости задать последний вопрос. - Так… вы нежить? - опять перешла на официальности. Видимо, порой она и впрямь забывалась.       Арлекино рассмеялась, из-за чего лицо её стало выглядеть даже жутче, чем было. Уголки губ растянулись в улыбке, заставляя все еще поблескивающую жидкость на щеке теперь отливаться под другим углом. Изначально предполагавшая доброжелательность улыбка превратилась в отвратительное зрелище, лишь сильнее обнажающее болезненные последствия ожогов на коже. Наконец, в несвойственной для себя манере, Слуга напоследок ответила. - Вовсе нет, мадемуазель. Мне просто очень не повезло.