Saints Foçalors

***

— Ох, вы уже здесь?       Данные слова прозвучали так неожиданно за спиной у Алексиса, что он дернулся, обернувшись в сторону и увидев перед собой нынешнюю наместницу маркизу. Он учтиво поклонился, бормоча невнятно «я вас не заметил», поправляя слегка подмятую рубаху. Женщина посмотрела на него, не вымолвив более не слова и выйдя вперед, вплотную к двери, так как ранее ныне пришедший гость стоял почти что у порога. Она невольно поморщилась, ощутив через чур обильно использованный одеколон. Обыкновенно таким поведением страдали дамы, но этот мужчина решил сделать исключение из правил и не оставить Арлекино ни шанса на то, чтобы не задохнуться от так бьющего в нос запаха. Она даже чихнула, но при заданном вопросе смахнула всю вину на невесть откуда взявшуюся пыль. — Да-а… Я решил явиться пораньше, дабы не заставлять ваше Благородие ждать. Можно? — он испрашивал разрешения войти, как будто без этого его бы оставили стоять за дверью.       Ничего не ответив, хозяйка дома кивнула головой в сторону прихожей, сразу направляясь в гостиную и усаживаясь на пыльном кресле с характерным скрежетом. На столе стояла бутылка вина, а судя по тому, что слой пыли на ней вовсе отсутствовал, появилась она здесь совсем недавно. Слуга наклонилась, откупорив бутыль и разлив напиток по бокалам, которые она достала прямиком из серванта, не удосужившись даже помыть. Разумеется, Лефевр был не в курсе данного обстоятельства, и вино с превеликим удовольствием выпил в пару глотков, видимо, надеясь на добавку, в то время как женщина еще даже не успела притронуться к своей части. Он удовлетворенно сощурился, вмиг даже малость подобрев. — Ваши указания я выполнил с точностью, и честно, даже ни секунды в их правильности не сомневался. — в ответ на это Слуга так поджала нижнюю губу, что гость почувствовал, что сказал лишнего. Видимо, с желанием угодить он перестарался, да и в лестных речах тоже. — Неплохо. Все? — заданный вопрос напрямую противоречил расставленному для продолжительной беседы спиртному. — Еще нет, ваше Святейшество, — Алексис посмеялся в не самой приятной манере, заставив тем самым Арлекино не сдержаться и сморщить нос. Вернула прежнее спокойное лицо она быстро. — …Еще я считаю своим долгом сообщить вашему Пре… — Говори.       Мужчина осознал, что формальности лучше отбросить в сторону, наконец приступив к сути и говоря в такой угодливой манере, что у любого услышавшего его речи создалось бы ощущение не самое приятное. Он все пускал ужимки, смешки не к месту, улыбался невпопад, но явно пытался выглядеть доброжелательно и вежливо. — В этот раз вассалов вроде… больше стало? Не могу со всей точностью говорить, но при примерном подсчете их явно прибавилось. Малолетние людишки точно еще не могли вырасти. — озвученная мысль звучала забавно, от чего Арлекино коротко хмыкнула себе под нос, оставив смех внутри своего горла, придав ему тем самым приглушенность и глубину. — Стало быть, сбегают из чужих феод, да к нам. С чего так — не знаю. Ни слова не молвят, говорят лишь «оставьте, Святейшество, работать исправно будем.» — с этими словами он налил себе уже третий бокал, также быстро его опрокинув в свой желудок. — Ох, хорошее, хорошее винцо!       Он потянулся за еще одной добавкой, словив на себе резкий взгляд черных глаз. С неуверенностью мужчина хапнул горлышко бутылки, выливая последние капли и сразу хватаясь за ножку бокала двумя пальцами. И вроде бы от подобного манера он должен был выглядеть элегантней и аккуратней, да вот только предыдущие его ужимки не выходили из головы Слуги, заставляя её испытать отвращение к этому человеку, так и стремящемуся хоть как-то, да выделиться. — Довольно. Я услышала достаточно, можете идти. — она хотела было вытащить все еще сжимаемую в руках гостя бутылку и положить на стол, только вот тот расставаться с ней не хотел, резко дернув в свою сторону. Видно, совсем алкоголь в голову ударил, смазывая реальность в одну сюрреалистичную картину.       Приложив еще одно усилие, предмет из цепких лап выдернуть-таки удалось. Арлекино брезгливо тряхнула руку, как если бы за малейшее прикосновение к этому мужчине сразу заразило её кожу уймой микробов, шныряющих по ней.       Поведение опьяненного вассала выглядело не самым лучшим образом, а в ее глазах он делался все противней. Мысленно она уже пожалела о прежнем гостеприимстве, с досады выпив разом свой бокал и тут же почувствовав себя прескверно. Не стоило. — Да чтоб вас… Довольно на сегодня, все.       А гость все никак не уходил, теперь развалившись в кресле и бормоча что-то в полудреме. Слуга подошла к нему, а он вдруг резко оживился, вскакивая и подходя к ней стремительно и неожиданно. — Гд… Мар…мар…из… Маркиз! — он икнул. — Где? Он. — речь была прерывистой и невнятной. Женщина удивилась тому, как сравнительно немного времени понадобилось гостю, чтобы опьянеть. — Вы-ы-ы… Женщи… ж… Куда-а-а???       Арлекино наблюдала это действие и отходила все дальше, все морща нос и фыркая, презрительно оглядывая пьянчугу и тараща глаза. А посетитель все приближался, продолжая мямлить и шататься из стороны в сторону.       «Кажется, слишком крепкое… Переборщила, видать.» — подумала про себя она, понимая, что её изначальная цель вовсе не достигнута. Вернее, не в таком виде, как ей хотелось бы. Не находя более Алексиса полезным, по крайней мере, на данный момент, она схватила его брезгливо за шиворот, оттаскивая к выходу и нещадно волоча. Он, конечно, брыкался, барахтался, вопил не лучшие речи и в целом вел себя не лучшим образом, но от того легче не становилось. Женщина хотела уже выволочь его из дома окончательно, наконец избавившись от чувства омерзения, но гость в который раз извернулся, сильно дернувшись.       Слуга вскрикнула, после перейдя на звучное шипение и хватаясь за руку.       «Снова эта дрянь.» — данным словом она именовала ничто иное, как уже встреченную ранее цепочку, теперь уже прямым контактом. — «Вечно при себе носит, ирод.»       Со злости она пнула высвободившегося Алексиса ногой, пользуясь моментом, пока он корчился, ради того, чтобы рассмотреть обожженную руку. Видимо, в последнее время ей явно везло на ожоги. Посмотрев на покрасневшую кожу, прожженную в районе пальца и ужасно теперь болевшую, Арлекино уже хотела было вновь зашипеть, дабы вызволить злость. Но способ нашелся более действенный.       Не жалея сил, женщина пнула все еще валявшегося Лефевра снова, да так, что он снова заныл, хватаясь за живот. Еще какое-то время назад он в полном официозе стоял у порога, а сейчас примерно там же и валялся, вероятно, сам не осознавая, до какой степени он опустился. В прямом смысле этого слова.       К сожалению Арлекино, после целых двух жестоких ударов ногой, руке не полегчало. Вид поникшего на дощатом покрытии мужчины еще сильнее ее продолжал злить, и, на этот раз осторожнее, она обхватила его шиворот второй раз, волоча подальше от дома и с чувством подталкивая его. Все равно потом ничего не вспомнит. Вернее, на это она надеялась.       Пострадавший протяжно и подавленно стонал, корчась и неся очередной бред, пока Слуга захлопнула вслед за ним дверь. В этот раз не вышло ровным счетом ничего, но тем лучше. За то возможность выдастся другая.       Она вот уже в очередной раз, снова, вновь и снова надела так осточертевшую пенулу, оставленную по обыкновению в коридоре. День еще был во всю свою пору, даже более — утро. Причем раннее, беспощадное ввиду палящего солнца, едва взошедшего. На всякий случай Арлекино надела на руки перчатки, для пущей безопасности, поплотнее закуталась, позаботилась о том, чтобы ни единый участок кожи ненароком не остался оголенным. В таком надежном обмундировании она вышла из дома, пустилась в путь, брезгливо обойдя тушу, разлегшуюся на земле.       Перед тем как уйти, она вдруг резко встала на месте, будто вкопанная. Почти мертвыми движениями, будто это не по её воле, а по чьему-то мановению руки, она уверенно направилась в дебри сада, по знакомой тропинке вышагивая метр за другим, стуча твердой подошвой башмаков о мощенный булыжник. Достигнув своей цели, она встала, приподняв голову и достав тем самым взглядом до самой верхушки куста роз. Тот возвышался над ней, будучи не менее двух с половиной метров в высоту, если не более. Вдобавок, зловещий вид огромного куста был как нельзя лучше дополнен пообсохшими ветвями, будто тянущими свои лапы во все стороны, желая схватить что угодно, попавшееся под руки.       Арлекино хмыкнула. Роза действительно стала выглядеть лучше спустя несколько дней, пускай и было это едва заметно. С деловитостью и ответственностью, она подхватила деревянное ведро, стоявшее неподалеку и заранее наполненное водой. Нагнувшись, на этот раз с особой осторожностью следя за шипами и своей накидкой, она вылила всю воду под корни без остатка, затем выпрямившись и с любопытством зажав между пальцами один из шипов на стебле. — Такой маленький, ничтожный, а колешься — будь здоров. Я еще долго твоим собратьям не забуду, этакое создание. — она снова ухмыльнулась, осознавая, что осуждает неодушевленный предмет, так еще и впрямь ничтожный и столь мелкий, что едва ли она его заметила, валяйся он на дороге. Она тут же повернулась в сторону того места, где лежал ее гость, а затем скорчила гримасу, стараясь не давать улыбке наползти на лицо и от этого выглядя весьма странно, всеми силами напрягая мышцы губ и стараясь вернуть их в нейтральное положение.       В конечном итоге она оставила в покое потихоньку начавшие оживать цветы, если те таковыми можно было назвать. Уверенно направившись к выходу из поместья, Арлекино шла молча, тихо, то и дело оглядываясь — привычка уж такая. Каждый шорох под ногами заставлял напрягаться, навострив уши и зыркая по сторонам. Ей в любом случае ничего сейчас не грозило, и она это знала, только вот, от этого уже въевшиеся повадки не уходили никуда.

***

— Фурина! Фурина! — скрипучий голос послышался где-то вдалеке, из сада. Девушка, которую звали, подорвалась мигом, чуть ли не бегом направившись к источнику зова и приподнимая уж больно мешающийся подол платья. Черная одежда приводила к тому, что со стороны, издалека, послушница выглядела как маленькая точка, стремительно меняющая свое расположение в пространстве. Она добежала до звавшего ее человека. — Да? Я тут! Я переписала второй раздел псалмов и подмела в восточной части храма! — сразу бросилась она оправдываться, ожидая, что ей сразу навстречу полетят вопросы. — Я не об этом. — голос из противно надрывного превратился в более спокойный, но все-таки хриплый. — Фурина, твое посвящение состоится уже через несколько месяцев. Неужто ты не ждешь? — Жду. — быстро выпалила девушка, уже готовая и к этому вопросу. — Не думала начать готовиться? — Как? — вполне логично. — С сегодняшнего дня, раз уж с делами ты покончила — ступай в главную залу и наблюдай за исповедями. Не вмешивайся, но гляди в оба глаза, учись, запоминай. Особливо если священника Анатоля увидишь. Он в этом деле такой — лучших не сыщешь в округе. Упомнила? — Упомнила. — Ступай, дитя. — распрощалась старуха.       Фурина отошла на полсотни шагов, завернула за угол и приблизилась к «своему» кусту роз. Подошла к нему вплотную, постояла, зевнув разочек, а затем и вовсе присела рядышком на траву. За спиной почувствовалось чье-то присутствие, а послушница даже не обернулась. С большей долей вероятности она и так уже предполагала, кто это мог быть.       Подошедший ранее присел рядом с ней, вытянув одну ногу, другую же сложив в колене. — Бог милует. — прошептала Фурина в качестве приветствия. — Здравствуй вновь.       Они замолчали. Цели визита Арлекино послушница не подозревала, но ни слова поперек не сказала, так как помнила, что сама ранее уже позволила возвращаться вновь. Значит, её услышали тогда.       Еще недолго она посидела в той же тишине, но после стала копошиться в кармане, выудив оттуда слегка подсохший кусок ржаного хлеба. Очевидно, остатки от завтрака. Непонятным оставалось только то, зачем он там пребывал, этот кусочек.       Девушка разорвала его на две половинки, не спрашивая протянув одну из них Слуге. — На. — параллельно с этим она уже запихнула в рот свою часть. — Куфай. — приглушенно вымолвила она. — Спасибо, я не буду. — пришлось ответить на вскинутую в удивлении бровь Фурины. — Не голодная. — Ну ладно. — второй кусочек отправился вслед за своим предшественником.       И вновь тишина, и вновь так спокойно и безмятежно она врывается в их общество, заявляя свое полное право и разрастаясь, как сорняк. Но и в этот раз недолго она просуществовала, когда под еле слышные звуки мерного дыхания Фурины, Арлекино молвила: — Фокалорс, ты знаешь Лефевра?