Пэйринг и персонажи
Описание
Они с Ëнджуном не были соумейтами, но несмотря на это, Бомгю каждое утро упорно вырисовывал на своëм запястье его имя чëрной гелевой ручкой.
Со мной
13 мая 2024, 11:03
***
От этих слов, Бомгю дëргается как от удара, отступает на полшага назад, да так и замирает, глядя на Ëнджуна огромными широко распахнутыми глазами. Доли секунд обращаются вечностью. Молчание выворачивает наизнанку. Взгляды обжигают. И всё возвращается на свои места. Ëнджун. Бомгю. Крыша. И всего один чертовски короткий шаг, отделяющий их обоих от свободного падения. Воздух сгущается и застревает в лëгких, напряжение всë усиливается, предвещая настоящий взрыв. Ëнджун чувствует гадкий запах озона, словно только что закончилась гроза, но это обман. Гроза — начинается отсюда. Бомгю молчит. Секунда. Две. Три. Каждая мышца в теле его напряжена до предела. Каждый вдох и выдох — тяжëлый, судорожный. Его взгляд, абсолютно нечитаемый, попадает сквозным ранением прямиком в сердце. С первой попытки. И Ëнджун уже чувствует, что не выдержит более, когда Бомгю вдруг начинает смеяться. Он смеëтся так громко, так язвительно, что плечи его сотрясаются. Он смеëтся так, словно через один лишь смех хочет выпустить на волю всю свою годами скопившуюся боль и злость. Он сгибается почти пополам, абсолютно не в силах совладать с собой. Ветер бьёт его в спину, Ëнджун чувствует, как чëлка лезет в глаза, в рот, но не находит в себе сил на то, чтобы убрать её. Он чувствует себя парализованным. Опустошение у него внутри может сравниться лишь с постепенно нарастающей смесью гнева и отчаяния. Бомгю поднимает голову, всё ещё подрагивая после недавнего припадка, смотрит в глаза с тем самым презрением, с которым обычно наблюдает за выходками Сохëка и вдруг произносит насмешливо, но холодно, глядя Ëнджугу прямо в глаза — Трус И от непривычной твëрдости, от колючей желчи и тонкого отвращения, заключëнного в этом слове, ярость внутри Ëнджуна вспыхивает, словно эти четыре буквы подожгли фитиль. Давно позабытое, затоптанное страхами и сомнениями желание быть в глазах Бомгю лучшим, полностью завладевает сознанием. Кровь в венах становится слишком горячей и вязкой, Ëнджун горит заживо, и его эмоции вдруг особенно больно требуют выхода. Бомгю стоит всего в двух шагах от Ëнджуна. Он находится на расстоянии вытянутой руки. Весь в его власти. Весь для него. И Ëнджун никогда не поймëт, что происходило с ним в тот момент, но от схватил Бомгю за предплечье, грубо дëрнул на себя и, не давая младшему ни времени, ни выбора, впился в губы в обжигающе страстном поцелуе. Чувства бурлили в нëм, они сменялись в нескончаемом потоке обрывистых мыслей и образов. Бомгю дëрнулся в его руках, но Ëнджун не обратил внимания, он хотел быть ближе, хотел чувствовать больше, хотел сильнее, ярче и... Только бы избавиться от этой боли. Бомгю больно укусил за губу, терпкий вкус крови врезался в сознание, но Ëнджун лишь рывком поменял их местами, вжимая Бомгю в многострадальную дверь. Младший промычал что-то в поцелуй и со всей доступной себе злобой ударил по голеностопу. Ëнджун вскрикнул и отпустил, Бомгю, пользуясь его секундной растерянностью, ударил по лицу. Щëку обожгло острой болью, но удар не привëл в чувства, лишь раззадорил и без того расшатанные нервы. Что-то тëмное поднималось в Ëнджуне из самых глубин души, он схватил Бомгю за волосы и с силой ударил его затылком о металлическую дверь. Младший зажмурился и застонал от боли. В уголках его глаз снова выступили злые слëзы. Они молчали и ещё несколько секунд слышно было лишь тяжëлое дыхание да судорожное биение сердца. Всё расплывалось в сознании, и Ëнджун не знал, чьë это дыхание, чьë сердце... Знал только, что уже никогда не сможет дышать без Бомгю. Игнорировать проблему было просто. Признать — больно. Решить — невозможно. — Ненавижу... — прошептал Бомгю, смотря холодно из под ресниц, и Ëнджуна словно окатило вдруг ледяной водой. Пальцы разжались на волосах, он отступил испуганно, смотря на Бомгю с тихим ужасом. Младший стоял перед ним раскрасневшийся от недавней драки. Его волосы растрепались, губы опухли от грубых поцелуев, две верхние пуговицы были безжалостно оторваны от рубашки, и сколько бы Ëнджун не пытался, он всё никак не мог вспомнить, как это произошло. — Бомгю... — прошептал он испуганно онемевшими от ужаса губами, но Бомгю лишь скривился, высоко вскинул подбородок, и глаза его сверкнули бессильной злостью. — Иди к чëрту. От взгляда его, Ëнджун сделал ещё несколько нерешительных, почти неуклюжих шагов, чтобы не нависать над Бомгю настолько угрожающе. Он хотел бы сказать хоть что-то, оправдаться или успокоить. Он понимал, что должен был сделать хоть что-то, чтобы оправдать едва не произошедшую трагедию но... Не мог заставить себя произнести ни слова. И пока он застыл посреди школьной крыши восковым изваянием, Бомгю решительно проскользнул за дверь на лестничную клетку. Ëнджун было дëрнулся за ним, и даже пробежал два пролëта, но, заслышав внизу голос Сохëка, остановился и нерешительно выглянул из-за стены. — Ну и видок у тебя, Шлюшка, обслуживал кого-то прямо в школе? — насмешливо спросил Сохëк, делая к Бомгю широкий и властный шаг. — Неужели и вправду есть спрос? — спросил кто-то из его шайки. Но Бомгю вопреки всем ожиданиям вдруг рассмеялся и сделал навстречу к Сохëку не менее уверенный шаг. Он склонил голову к плечу и улыбнулся уже спокойнее, но всё так же холодно и неискренне. — Что ты, Сохëк-хëн, это все для тебя! Ты так часто зажимаешь меня по углам, что мне кажется, я пользуюсь огромным спросом! — Ëнджун отшатнулся назад за угол не выдержав этого взгляда. У Бомгю глаза были приговорëнного к казни. И вся эта сцена выглядела как последняя атака угодившего в капкан зверя. Ëнджун сбежал назад на холодную и одинокую крышу, так и не дождавшись развязки. Вот только теперь одиночество давило на нервы. И, подчиняясь какому-то неизвестному порыву, Ëнджун вдруг разрыдался, утыкаясь лицом в собственные коленки. Всё это было странно и неправильно. Просто Бомгю ушëл, а Ëнджун остался.***
Ëнджун лежит на полу. Вечерняя темнота проникает в комнату сквозь щель в занавесках, уныло мерцает откуда-то из угла настольная лампа. Было тошно. Ëнджун поднял руку в вверх, перекатывая неприметную белую пуговицу пальцами. С рубашки Бомгю... Вторую он так и не нашëл... Да и чëрт с ней. Ëнджун усмехнулся и прищурился, губы его изогнулись в язвительном выражении и как-то резко, нервно, абсолютно бессмысленно и беспричинно дëрнулась рука. Пуговица выскользнула из пальцев и с глухим звуком ударилась о пол, обнажилось запястье. А на нëм... На нëм «Хван Йеджи» было выведено аккуратным, изящным почерком судьбы. Ëнджун прикрыл глаза и перевернулся на бок, последние несколько часов он чувствовал себя абсолютно опустошенным. Разговор с Бомгю никак не хотел выходить из головы, обрывки фраз набатом пульсировали в висках. Хотелось одновременно спать, плакать и кричать. А ещё, возможно, немного слушать тяжëлый рок или на крайний случай напиться. В напряжëнной тишине отчëтливо послышались шаги. Отец остановился у самой двери, положил ладонь на ручку, нажал едва ощутимо но так и не открыл. — Он там? — спросил отец тихо, мать подошла почти беззвучно. Она кивнула, должно быть. — Почти пять часов не выходит, — отец разочарованно выдохнул и отошëл от двери. Потом зашуршала едва-едва слышно газета, снова стали раздаваться приглушëнные неторопливые голоса. А Ëнджун представил на миг, как вытянулось бы в брезгливой гримасе лицо отца, если бы он всё же решился открыть дверь, и нервный, на грани истерики смех вдруг сковал его грудь. Это было безумие, но ему захотелось почти, чтобы отец вернулся. Ему захотелось, чтобы увидел. А ещё захотелось вдруг, глядя отцу прямо в глаза, сказать со всей доступной себе серьëзностью. — Привет, я, кажется, тоже ничтожество Бред, бред, бред, бред, бред. Ëнджун жмурится в отчаянии. Это всего лишь бред. Дурман в голове.... Так не бывает. Так нельзя. Но так происходит. Ëнджун прикрывает глаза. Его воспоминания — его приговор, они разъедают сердце изнутри подобно самой смертоносной кислоте. И Чхве хотел бы сопротивляться, но сегодня у него слишком мало сил для подвигов, а потому в железных тисках томиться беспокойное сердце, и бесконечная усталость давит на плечи. Ëнджун собирается с силами, а, когда открывает глаза, то вместо комнаты своей видит пейзажи хмурой осенней улицы. Школьный двор погружëн в зловещий полумрак, и лишь асфальтированные дорожки блестят от воды в свете фонарей. Ëнджун неторопливо ступает по мокрым дорожкам, и дождь, словно в сопровождение, барабанит по его зонту. В наушниках как нельзя кстати играет Rain от BTS, а потому Ëнджун улыбается едва заметно, напевая любимый мотив себе под нос. Но вдруг поднимается ветер, наушник цепляется проводом за спицу замка и легко выскальзывает из уха. Ëнджун недовольно цокает языком и уже собирается потянуться за проводом вниз, как до слуха его доносятся тихие, почти жалобные всхлипы. Чхве хмурится настороженно и какое-то время стоит без движения посреди школьного двора. Из-за множества посторонних звуков, ему не сразу удаëтся определить, откуда доносится звук. Он настороженно пробирается за школу к импровизированной курилке и оказывается прав. Сохëк, мокрый и дрожащий от холода сидит на корточках в тени мусорных баков. Слëзы катятся по его щекам подобно каплям дождя и срываются с подбородка вниз. Ëнджун хмурится. Несомненно, он уже видел Сохëка раньше, они учатся в параллельных классах, да и младший в целом имел в их школе некую известность. Худой, избитый жизнью, с вечно злобными глазами он был постоянной мишенью для глупых сплетен. Ëнджун нахмурился и подошëл ближе. Сохëк не был образцовым учеником, не выделялся в спорте и совсем не имел друзей, однако, даже зная всë это, Ëнджун искренне не понимал, почему они оказались вдруг в таком странном положении. — Эй, — окликнул его Ëнджун, и Сохëк вздрогнул, спиной вжимаясь в баки. Чхве поморщился от этой картины но не прокомментировал. — Ты в порядке? — Сохëк поднял на него полные слëз глаза и прошептал вдруг настолько тихо, что шëпот его почти затерялся на фоне ветра. — Я не могу так больше...***
Ëнджун ëжится, кутаясь в куртку, небольшое кафе, расположенное совсем близко к школе встречает их мелодичным перезвоном колокольчиков и мягким тëплым светом, они садятся за случайный столик, не у двери и не в самой глубине помещения, не близко к кухне но и не у окна. Ëнджун хмурится недовольно, пытаясь отогреть руки. А вот сидящий напротив него Сохëк застыл в одном положении. Его красные глаза смотрели безотрывно на деревянную декоративную салфетницу, вода стекала с волос на лицо. Ëнджун чувствовал себя как никогда глупо. Он всё пытался понять изо всех сил, должен ли он находится сейчас здесь, но не мог найти однозначного ответа. Они не были друзьями, но проходить мимо... Ëнджун заказал у сонного официанта две чашки чая и устало откинулся на спинку стула. — Ну и чего ты расклеился? — спросил он как-то слишком небрежно, и сразу же смутился из-за этого. — Поссорились с отцом, — отрывисто буркнул Сохëк, и Ëнджун вздохнул. Одноклассники были правы, этот Сохëк парень странный, он показался Ëнджуну нелюдимым и что-то вроде потаëной злости было спрятано в его взгляде. Но несмотря на это Ëнджун всë-таки решил смягчиться. — Мы тоже с отцом часто ссоримся, я понимаю, что это тяжело, но это же не повод так отчаянно рисковать здоровьем! — Сохëк нахмурился. Он помолчал какое-то время, а потом спросил холодно и всë также хмуро. — Он тебя бьëт? — Ëнджун от этого вопроса съежился и сильнее закутался в куртку, ему снова стало неловко. В оторопелом молчании сидели пока официант не принëс заказ. Сохëк взял кружку, ничего не спрашивая и сделал большой уверенный глоток, Ëнджун отвернулся, ему вот больше не хотелось согреться. Недавняя небрежность ушла, уступив место неловкой жалости. Он всё прокручивал этот вопрос у себя в голове и не мог понять своих чувств по этому поводу. Да, его собственный отец всегда был излишне строг к нему, да и по-настоящему никогда не любил, но... Он ни разу не поднимал на Ëнджуна руку. А потому даже просто осознать, что нечто подобное может происходить с кем-то из твоего окружения было странно, и он так долго рассуждал на эту тему про себя, что и сам не сразу осознал, что произнëс свой вопрос вслух. — За что он бьёт тебя? — Сохëк вскинул голову а после смотрел несколько секунд с немым вызовом, прежде чем ответить неторопливо, с каким-то непонятным выражением растягивая слова — За то, что я неудачник, меня травят в школе, — и заметив вопросительный взгляд Ëнджуна. — Потому что у нас в семье денег не хватает на крутой телефон... Это же так правильно, издеваться из-за денег, — он усмехается в кружку, а Ëнджуну становится ещё более неловко. — Но ведь можно же сделать что-то! За себя всегда нужно бороться даже, если это очень страшно или больно! — Людям всегда нужна жертва! — раздражëнно вскрикивает Сохëк, и Ëнджун взрывается. — Разве это повод сдаваться?!***
Ëнджун вяло заставляет своë тело подняться, сердце в его груди сходит с ума, всë мечется да мечется, не находя себе места. Тошнота скручивается у Ëнджуна в груди, не позволяя не успокоится, не расклеится окончательно. Парень встаëт на ноги, расправляет складки школьной рубашки и выходит из комнаты. Ему срочно нужно напиться. Мысли выбросить из головы, боль выбросить из сердца... Он облизывает губы в нервном жесте и вдруг вспоминает какие у Бомгю губы на вкус... А ещё он вспоминает первые месяцы бесконечных издëвок. Он вспоминает, как Бомгю ходил за ним хвостиком изо дня в день, всë заглядывал с немой мольбой в глаза, но попросить не решался. Ëнджун вылетает из дома, на ходу хватая первую попавшуюся ветровку. На улице, он накидывает капюшон на голову, прячась от противного косого дождя. И когда только успел начаться. Ëнджун кусает внутреннюю сторону щеки и мотает головой из стороны в сторону. Погода возвращает его в прошлое, и Ëнджун теряет на миг ориентацию в пространстве, не способный различить, где же проходит граница, отделяющая воспоминания от реальности. Всё в его жизни идëт не так. Он останавливается посреди вечерней улицы. Свет фонарей отражается в лужах, блики сияют, словно разбросанное по асфальту серебро. Ëнджун суëт замерзающие руки в карманы. Он помнит, полтора года назад, тихий вечер, дождь, Бомгю бежит вперёд наперегонки с ветром, а по улицам разносится вместо бесконечного серого шума его громкий смех. Что-то парализует внутри. Но Ëнджун заставляет своë сердце биться. Бомгю оборачивается на бегу, смотрит, сияя глазами, из-за плеча и тянет Ëнджуну руку, как бы приглашая присоединиться к себе. Чëрт. Ëнджун усмехается сначала, а после тело его сотрясает в беззвучных приступах смеха. Он вспоминает о том, каким же Бомгю был безумцем, как он срывался с места, ничего не объясняя, как лез грудью на амбразуру и как смотрел чуть застенчиво из-под ресниц. Чëрт. Чëрт. Чëрт. Ëнджун бросается вперëд в темноту ночи, как никогда мечтая забыться. — Потому что я трус! — Трус... Ëнджун не помнит, как добирается до клуба, он бросает охраннику на входе дежурное и абсолютно неискренне: — Привет, Минсок, — и проскальзывает внутрь. Музыка тут же обхватывает его со всех сторон, подобно зубьям капкана. Чьë-то пьяное тело чуть не сносит с ног, от делает по инерции полшага назад, и кто-то тут же наступает ему на ногу. Тошнота усиливается, боль зарождается в висках. Ëнджун прорывается глубже, к барной стойке. Там, молодой человек в форме смотрит укоризненно, явно узнавая в нëм школьника, но ничего не говорит. Ëнджун пытается вспомнить его лицо какое-то время, но быстро бросает эту затею. Сосредоточиться на чëм либо одном не получается. Хотя нет. Стойте. Бомгю. И самобичевание. Самобичевание и Бомгю. Ëнджун заказывает, пьëт залпом и самому себе кажется до ужаса жалким. Его мир за последние время сузился настолько, что в собственных рамках стало тесно, а в собственной коже душно и тошно. Ëнджун обновляет заказ. Он думает о том, что дружить с Сохëком было самой глупой идеей за всю его жизнь. Познакомить их с Бомгю, принять Сохëка в свою компанию... И он вспоминает вдруг, как они с Сохëком пили в этом баре какое-то время назад. Сохëк рассказывал что-то долго, про свою новую, про любовь, цветы, свидания. Он рассказывал, что у девочки той волосы пахнут ванилью, она любит песни Boa и пересматривать сумерки. Это был март, цветочный запах распространялся по улицам вместе с весенним настроением, Ëнджун был растерян, глуп и пьян. И сам не понял, как это произошло. Сохëк спросил у него. — А ты что думаешь? — А Ëнджун посмотрел на него со всей доступной себе на тот момент серьëзностью и ответил, глядя прямо в глаза. — Я люблю его...***
Разрозненные мысли блуждали в голове из стороны в сторону, сознание, затянутое сонным дурманом, отказывалось функционировать в должной мере, и хотя Ëнджун слышал словно издалека, из-под толщи воды надрывные трели будильника, он всё никак не мог проснуться. Происходящее казалось ирреальным, его бросало из стороны в сторону по тревожным снам. Снилось, как они целовались с Бомгю на каком-то поле... Там было много цветов и пахло свежестью. Снился Сохëк в чëрно-красных декорациях, он кричал, смеялся абсолютно по-киношному. Снилась Йеджи. Её слëзы заставляли Ëнджуна бежать прочь по ночным дождливым улицам, но каждый новый поворот лишь сильнее загонял в тупик. За углом его попеременно поджидали то отец, то дядя, то злые насмешки. И всё это сливалось в один огромный живой шар из противоречивых эмоций. Звуки будильника достигали едва-едва сознания, не пробуждая, но обнажая нервы. И Ëнджун обессиленно дëргался во сне время от времени, всё сильнее путаясь в одеяле. Он проснулся внезапно. Подскочил на кровати, почти падая на пол. Солнечный свет ударил по глазам, сразу же отзываясь болезненной вспышкой в висках. Ëнджун болезненно простонал, утыкаясь лицом в подушку и безуспешно пытаясь осознать себя в пространстве. Вместо вчерашнего вечера в голове был сплошной туман, но он, кажется, пил. На нëм всё ещё была школьная рубашка и строгие брюки. В горле было сухо и слезились глаза. Ëнджуну казалось, что он по меньшей мере умирает, а потому парень попытался закрыть глаза и расслабиться. Если повезëт, то уснуть снова. Но чем сильнее он пытался, тем сильнее давила на стенки черепа пульсирующая головная боль. Снова зазвонил телефон. Ëнджун потянулся за ним с ленивым раздражением, и только когда взял гаджет в руку понял, что это не будильник. Да дисплее слишком ярко для раздражëнных глаз высвечивалась фотография Субина. Ëнджун поморщился но всё же заставил себя взять трубку. — М? — промычал он вяло, давая другу понять, что готов к разговору, и младший не заставил себя долго ждать. — Где ты? — спросил он поспешно и явно чем-то обеспокоенно, Ëнджун вяло осмотрел комнату глазами, но ответить ничего не успел. — Урок начнëтся меньше чем через пять минут, ты был в сети вчера в четыре, а у нас вторым уроком контрольная по тригонометрии. Ты хоть помнишь, что господин Сон обещал написать докладную на имя директора, если ты ещё хоть раз опоздаешь?! Хотя бы опоздаешь, Ëнджун! — голос его сорвался на полный негодования вскрик, из-за чего Ëнджуну пришлось оторвать телефон от уха. Его тошнило, и сил идти хоть куда либо решительно не было. Ëнджун негодовал в душе, что его разбудили, что Субин не почувствовал на телепатическом уровне его плохого состояния, что не отступает сейчас а лишь напирает. Парень свесил ноги с кровати и, перебарывая головокружение и тошноту, поплëлся в сторону ванной комнаты. — Ты меня слышишь вообще?! — спросил Субин с тем самым негодованием, с которым время от времени отчитывала Ëнджуна мать. Не сдержавшись Ëнджун закатил глаза, но всё таки буркнул такое же недовольное — Ага, — которое из-за плохого самочувствия и общего упадка сил вышло скорее жалко и болезненно, чем предупреждающе. Субин замолчал на том конце провода. Ëнджун явственно представил, как младший хмурит свои тонкие тëмные брови и мысленно снова простонал. Чëрт, когда там этот звонок?! — Ты что, пил? — спросил Субин медленно и излишне серьёзно. — Нет, конечно — Ëнджун — Ради всего святого, не начинай... — Субин в возмущении, он начинает говорить, Ëнджун слышит то, в каком негодовании младший набирает в грудь больше воздуха, но вот на том конце провода звучит долгожданный звонок, и Субин замолкает. Секунда. Две. Три. Он сдаëтся. И Ëнджун усмехается, Субин слишком правильный мальчик для того чтобы опаздывать. А потому младший лишь вздыхает устало и так по-взрослому, прежде чем сказать — Мы ещё поговорим об этом, — и сбросить трубку. Какое-то время Ëнджун ещё вслушивается в монотонные гудки, пытаясь привести мысли в порядок. Он, наконец, вспоминает, что ночью сорвался в клуб, но так и не вспоминает, как добрался до дома. Да и к чëрту.***
Он приходит к третьему, а потому Субин демонстративно игнорирует его всю обеденную перемену. Но Ëнджун правда, от чистого сердца не видел смысла идти на эту ëбанную математику, всё равно разум его сейчас не был способен сложить даже два плюс два без калькулятора. Голова ужасно раскалывалась, но Субин не проявлял ни капли сострадания. А потому оба они завязли в напряжëнном молчании. Они сидели на одной скамеечке на школьном дворе, нахохлившись словно два ободранных воробья. Ëнджун лениво листал ленту в инстаграмме. Лайкнул новую фотку Йеджи, прочитал какой-то глупый пост про скорое расформирование и так давно расформированных Miss A, наткнулся на споры о том, насколько вообще возможен камбэк G- dragon и в итоге завис на сайте с теориями по атаке титанов. Субин рядом читал "Ворота Расëмон" Акутагавы. Время тянулось медленно. Ëнджун хотел спать, глаза слипались, но из-за головной боли к нему никак не приходила даже лëгкая дремота. Люди вокруг шумели. Около выхода из школы собралась целая толпа, Ëнджун поморщился, снова утыкаясь в телефон. "Именно он, как настоящий двойник Эрена представлен перед нами, сначала как злодей с искалеченной психикой, а позднее и как герой, способный на самопожертвование ради своих друзей! Важно заметить, что их с Эреном перевоплощения, их смена сторон происходит примерно одновременно, образуя обратную пропорциональность. Когда один на стороне добра — другой на стороне зла. (Условно, конечно, всё таки атака титанов слишком гениальное произведение для того, чтобы можно было делать однозначные выводы о добре и зле!) Таким образом, я считаю, что именно Райнер, а никак не Микаса или Армин является вторым главным героем титанов. Ведь именно они с Эреном.... " — Что там происходит? — спросил Субин, и Ëнджун почти вздрогнул от звука его голоса. Он хотел съязвить что-нибудь в ответ сначала, но почти сразу решил воспользоваться шансом на примирение и молча пожал плечами. Он поднял голову и проследил за взглядом Субина. Как Ëнджун и предполагал, внимание его друга привлекла толпа у дверей. — Пойдëм посмотрим? — предложил он ради приличия без особого интереса, но Субин, к его удивлению, молча кивнул. Они встали и пошли вперëд. Школьники шумели и толкались, Ëнджун неохотно протискивался вслед за Субином к центру. Это было ошибкой. В центре толпы был Бомгю. Его форма была вся в пыли. Когда Ëнджун увидел, в ту первую секунду, всё замерло и отошло на второй план. Бомгю медленно поднимался с асфальта. Какая-то девчонка стоящая рядом причитала что-то жалостливое тихо и неуверенно. Ëнджун не разбирал слов, но понимал по тону и интонациям. Он нахмурился, не совсем понимая, чего ожидать. Обычно ни Сохëк, ни его шавки не решались издеваться настолько открыто. Это было настоящим безумием. Но это происходило. Как только Бомгю поднялся и поднял голову, какой-то громила тут же толкнул его назад, а стоящий позади старшеклассник пихнул вправо, и так продолжалось, пока Бомгю снова не оказался на земле. Его перекидывали из рук в руки словно какую-то игрушку. А Ëнджун смотрел. Снова. Но ведь он не мог помочь ему! Не мог... Правда же? Он вдруг вспомнил весь тот ужас, который испытал там, в пустом классе, когда Сохëк спросил у него — Ну что, теперь и от тебя ждëм шокирующих признаний? Ëнджун вздрагивает. Он помнит, как от отрицания и страха почти не мог дышать, как Бомгю смотрел на него с надеждой и уверенностью, которые медленно перевоплощались в отчаяние. — Я слышал, он недавно набросился на Сохëка в коридоре... — Я тоже слышал, предлагал себя в обмен на защиту — А я слышала, что Сохëк с друзьями застали его за сексом в школе, он предлагал им присоединиться! — Серьёзно?! — Мерзость какая! — Нужно это остановить, — шокировано прошептал Субин, и голос его вырвал Ëнджуна из круговорота слухов и неясных образов. Словно вынырнув из воды, Ëнджун вдруг пришëл в себя, и прежде, чем разум его успел принять окончательное решение, сердце потянулось к Бомгю. Он не понял, не помнил, как сделал этот шаг внутрь круга, но заметил, как голоса вокруг притихли. Почти все в школе знали их с Бомгю историю. И теперь все они ждали от него каких-то действий. Но Ëнджун... Он не знал. Ужас вдруг сковал его. И осознание пришло к нему резко, безжалостно, чëтко. Он не хотел оказаться на месте Бомгю. Он не хотел... Нет, нельзя про отца. — О, Ëнджун! — Сохëк панибратски приобнял его за плечи, обрадованный его появлением. — Хочешь сказать что-нибудь приятное своему поклоннику? Ну там... Напомнить, что нормальные предпочитают... М... Чуть более... Женственного? — Сохëк рассмеялся. А Ëнджун, до этого неотрывно смотрящий себе под ноги, неуверенно поднял взгляд. Очередная ошибка. Бомгю всë ещё сидел на ледяном асфальте. Он смотрел на Ëнджуна со страхом, настоящим, ощутимым, словно одно лишь слово Ëнджуна разрушит его навсегда. И Ëнджун смотрел в эти глаза и не видел ничего, кроме своей к нему, к Бомгю, любви. Он вспомнил Бомгю, стоящего на краю крыши, такого хрупкого но такого красивого.... "Трус" — вдруг врывается в сознание голосом Бомгю, и что-то в Ëнджуне с хрустом ломается. Он вдруг скидывает с себя руку Сохëка и делает решительный шаг к Бомгю. А потом ещё, и ещё, и ещё пока не оказывает слишком близко. Они замирают, так и не прервав зрительного контакта. Сохëк что-то спрашивает, Ëнджун не слышит. Он протягивает Бомгю руку. На миг, Ëнджуну кажется, что во всём этом мире они остались одни. Всё отходит на второй план. Страхи, голоса, чужое осуждение... А после Бомгю грубо отталкивает от себя его руку, вскакивает на ноги и исчезает в толпе. И на этот раз никто уже не решается остановить его.***
Они встречаются с Йеджи в субботу. Пьют кофе в маленьком уютном кафе, гуляют по парку, держатся за руки в какой-то момент... Но разговор не идëт. Ëнджун, как бы не пытался, был слишком погружëн в свои мысли, а потому вëл себя как типичный мудак, Йеджи просто не знала как поступиться. И это раздражало. Всю их встречу от начала и до самого конца Ëнджун чувствовал себя подавленным. Он был подлецом и предателем. Её имя на его запястье тяготило. Оно было камнем, который тянул его на дно. Её улыбка казалась упрëком. Каждое слово воспринималось в штыки, а потому совсем скоро разговор полностью сошëл на нет, и они молча бродили по улицам города. Йеджи казалась задумчивой, почти расстроенной, и Ëнджун честно понимал, что она не виновата, напротив, это он виноват перед ней, но... Как же всё это было сложно. — Мне кажется, — сказал он с усталой задумчивостью. — Что я тебя не люблю... — они сидели на узкой деревянной скамеечке в парке, так близко друг к другу, что Ëнджун мог уловить едва ощутимый, ненавязчивый запах её духов. Йеджи чуть нахмурилась, склоняя голову к плечу, а после спросила с какой-то мягкой усмешкой. — Кажется? — Ëнджун смутился и поспешно кивнул, отводя взгляд. Замолчали снова. — Я знала, я думаю, — сказала она легко пожимая плечами. — Ты всегда был классным, пока мы общались как друзья, но стоило тебе вспомнить о том, что мы встречаемся и начать играть в романтику... — она усмехнулась. — Актëр из тебя так себе, — Ëнджун уставился на неё шокированным взглядом. — Что? — спросил он, всё ещё до конца не веря в услышанное. — Что? — спросила она всё так же непринуждённо. — Но разве такое вообще возможно? — спросил Ëнджун устало массируя виски. — Мы соулмейты и... Разве возможно не любить свою душу? — Йеджи вздохнула и повернулась к нему корпусом, взяла его руки в свои тëплые нежные ладони. И это прикосновения вопреки всему успокоили. Ëнджун едва заметно улыбнулся самыми уголками губ, и Йеджи ответила ему тем же, вот только улыбка её была уверенной и нежной. — Ëнджун, судьба не может решить за тебя всё, мы подходим друг другу, но мы друг для друга не приговор. Я не хочу и не собираюсь быть твоей тюрьмой, и сама, точно также, хочу быть свободной, хочу любви. Настоящей любви, Ëнджун. — И давно ты знаешь? — спросил он спустя пару секунд молчания, Йеджи задумалась. — Я много думала об этом вначале. Меня растили на сказках о соулмейтах, поэтому в тебе я сразу увидела своего принца, я была счастлива, когда ты предложил мне встречаться. Но я так же достаточно быстро поняла, что ты никогда не любил меня. Это было сложно, но одна моя подруга помогла мне понять, что наша жизнь прекрасна, и она зависит только от нас. — Нас... — От тебя, от меня, от наших друзей, близких и от той милой девушки, что сегодня принесла наш кофе, — Ëнджун снова замолчал. Йеджи смотрела на него с нежностью, и в эту минуту он почти любил её. Он смотрел в её спокойные, добрые глаза и думал о том, что она прекрасна. И всё же... Всё же там, на крыше, Ëнджун почувствовал что-то, что невозможно описать словами. Преддверие потери, острый страх и всепоглощающее счастье. Счастье, которое ощущаешь только тогда, когда сжимаешь самого дорогого человека в своих объятиях. Да, он любил Йеджи, любил её прямо сейчас, прямо в это секунду. И всё же, это было не то, не так. — Почему тогда ты молчала? — Йеджи посмотрела на него с хитрым прищуром. — Ты бы не понял этого, если бы я просто бросила тебя, Ëнджун. У тебя в голове слишком много заморочек, которые разрушают тебя изнутри, — Ëнджун сжал её руки в ответ и опустил глаза, Йеджи продолжила. — Я не знаю кто она, но ты обязан хотя бы попытаться, Ëнджун! Я уверена, что она ждëт тебя, — и от слов этих что-то внутри оборвалось. Словно прорвало плотину, чувства вдруг затопили с головой. Вина, стыд, сожаление и надежда — всё это создавало такой головокружительный контраст, что совладать с собой стало решительно невозможно. Слëзы вдруг потекли по щекам, и Ëнджун разрыдался. Йеджи прижала его голову к своему плечу, обняла за плечи и уткнулась лицом в его волосы. И её близость одновременно утешала и мешала взять себя в руки. Ëнджун рыдал как ребëнок так долго, что страшно было даже думать об этом. Он наконец почувствовал себя свободным. Но так и не смог рассказать про измену.***
— Я так рад, что ты всё же решился встретиться со мной! — эмоционпльно воскликнул Чонсок, почти хлопая в ладоши от воодушевления. Глядя на него, Ëнджун с трудом мог поверить в то, что этот яркий и очень подвижный человек на самом деле является младшим братом его холодного, всегда сдержанного отца. — Я не собираюсь клянчить деньги или что-то такое, честно-честно! — и он тут же вскинул руки в сдающемся жесте, как бы в подтверждение своих слов. — Я напротив тебе и подарок принëс! Всё таки я пропустил большинство твоих дней рождения, нужно хоть немного реабилитироваться! У нас с Дживоном вряд ли когда-нибудь будут дети, с усыновлением сейчас в правовом плане так туго! В общем, я хотел бы стать по крайней мере офигенным дядей! Я офигенный дядя? — спросил он внезапно, и Ëнджуну пришлось натянуто улыбнуться. Они сидели сейчас на крохотной, забитой всяким хламом кухне. Обшарпанные обои угнетали, а кислотно жëлтые занавески с блеклыми, выцветшими на солнце пятнами так и вообще вызывали лишь отвращение. Вполне удовлетворëнный его реакцией Чонсок продолжил. — К тому же Дживон недавно нашëл работу. Я, знаешь, когда твой отец отказал мне в тот раз... Короче пришлось искать деньги на его лечение в других местах, — он на миг стал каким-то серьëзным и что-то нервное, уязвимое проскользнуло в его чертах. Ëнджуну стало неловко и от уткнулся в свою кружку с Даффи Даком. — Но Дживон молодец. Он прошёл лечение, два года в клинике. Абсолютно чист! — сказал Чонсок с такой гордостью, с такой нежностью в голосе. Ëнджуну снова стало неловко. Он ни разу в жизни не слышал, чтобы кто-то говорил так. Чтобы так говорил его отец... — Он у меня на самом деле очень, очень хороший! Просто жизнь была тяжëлая, связался не с теми людьми, не остановился вовремя, а там наркотики, тюрьма, всеобщее отвращение. Но он очень хороший, у него душа добрая. И это я не из любви говорю, я же тоже, знаешь, не дурак... Ну ты пей, пей. Ох, у нас так грязно, зря ты не предупредил! Мы бы убрались, о, кстати, посидишь до семи? С Дживоном вас познакомлю, выглядит он, конечно, страшно, — Чонсок улыбнулся влюблëнно. — Но то как он варит кофе... Ты обязан попробовать! — Как ты понял, что влюблëн? — спросил Ëнджун. "Как решился?" — хотел спросить. Но посмотрел на Чонсока и понял, что не нуждается в ответе. Дядя выглядел по-настоящему счастливым. Здесь, на этой крохотной захламлëнной кухне, в однокомнатной квартире с тараканами, на самой окраине города, он сиял улыбкой. Именно здесь. В какой-то глупой цветастой кофте, в детских розовых тапочках. Ëнджун осмотрел его внимательнее, но так и не нашëл ни морщин, ни синяков под глазами. Чонсок до сих пор казался до ужаса молодым и беззаботным, а его звонкий смех, его живая сбивчивая речь чем-то нравилась Ëнджуну. — С первого смеха, — с улыбкой ответил Чонсок. — У меня всегда было шило в жопе, я увидел как какие-то придурки прикопались к девчонке плюс минус моего возраста, совсем малышке. Бедная так испугалась, что застыла, ни туда, ни сюда. Ну я и пошëл геройствовать. Мне было шестнадцать, я был щуплым и очень низким, у меня знаешь, скачок роста произошëл только к восемнадцати, почти под день рождения, вытянулся за неделю, бывает же такое! И вот я лезу к ним со своими нотациями и вдруг понимаю — хана. Убьют и не заметят. Ни её, ни себя не спасу. Начал нести какой-то бред, что у меня парень авторитет, что он здесь, рядом. Ну они, конечно, посмеялись, не поверили. Да и кто бы поверил?! — Чонсок рассмеялся над собой так легко, словно и не рассказывал о чëм-то ужасном. — Решили бить. Замахнулись уже, а тут Дживон. Обнимает меня за плечи, и такой: "Детка, какие-то проблемы? ". И я ему: " Солнышко, я им говорю, что ты их побьëшь, а они не верят". А Дживон у меня высокий, крепкий. Он тогда только из тюрьмы вышел, был как настоящий шкаф! Скала Джонсон отдыхает. Сейчас то он, конечно, в талии подрастерял, — Чонсок усмехается с неким самодовольством, словно говоря: "Но со мной как не растерять?! " — Весь в татуировках, взгляд злющий. Придурки сбежали. А мы переглянулись с ним, и там смешно стало. Мы рассмеялись глядя друг другу в глаза. А потом гуляли до утра. Это было абсолютно особенное чувство, я как будто всю жизнь его знал. — И ты не пожалел ни разу? Разве это не было сложно? — Жить в целом сложно. Жить, когда сбежал из дома без образования с парнем наркоманом ещё тяжелее. Я не романтизирую, не подумай. Я понимал риски, не до конца, чего уж, был влюблëнным ребëнком, и всё же понимал. И что Дживону помощь нужна, и что жить где-то нужно. Это не было просто сложно, это был ад. Мы лаялись как собаки, ещё и ломки его... Я бы всё пережил, перетерпел, только бы их не было... — Он откинулся на спинку своего стула, прикрыл глаза на миг. И в этот миг Ëнджун наконец увидел в нëм взрослого мужчину. — Но это того стоило, каждой секунды стоило. Я, когда он обнимает, понимаю ради чего живу... Понимаешь? — он заглянул Ëнджуну в глаза с робкой надеждой но довольно быстро отвернулся. — Чëрт, как сказать то... Счастье строить нужно. А с этим никто кроме тебя не справиться. Поддаваясь неясному порыву, Ëнджун остаëтся до семи.***
Господин Сон всё же написал докладную. Уроки закончились, а Ëнджун, как последний неудачник, вынужден был отправиться к кабинету директора. Субин посмотрел на него своим фирменным взглядом, в котором так и читалось: "Заслужил". Он сказал: " Я тебя ждать не буду", закинул рюкзак на плечо и развернулся на пятках к выходу. Ну и пусть катится. Впервые за долгое время Ëнджун чувствовал себя хорошо. Разговор с Йеджи и встреча с Чонсоком словно вправили ему мозги и расправили крылья. Он всё хотел поговорить с Бомгю, решить всё раз и навсегда, бросить всё, попробовать, но младший как назло последние пару дней не попадался на глаза. Ëнджун не унывал. Они встретились около кабинета директора абсолютно случайно. Бомгю вышел оттуда с низко опущенной головой, Ëнджун просиял улыбкой. Он схватил задумчивого Бомгю за локоть, от чего младший вздрогнул и вскинул голову. Увидев Ëнджуна, он немного успокоился, но напряжение всё ещё чувствовалось в одеревеневших мышцах. — Ты избегаешь меня? — спросил Ëнджун в лоб. Бомгю неопределённо пожал плечами. Ëнджун нахмурился. — Мы обязаны поговорить, слышишь? Обязательно поговорить, Бомгю. Пожалуйста, это очень важно! Я вдруг понял, всё понял! — говорил он запальчиво, почти не узнавая самого себя. Бомгю смотрел на него с сомнением. — Давай сегодня? На той самой крыше. Давай? — Бомгю молчал. Из кабинете директора выглянул секретарь. Он посмотрел на них с сомнением, и Ëнджуну пришлось отпустить. — Чхве Ëнджун? — В десять, ладно? — спросил Ëнджун, не обращая внимания на секретаря. Ему было слишком важно услышать "да". Ему казалось, что он умрëт, если не услышит. Бомгю молчал. Секретарь сверлил их обоих недовольным взглядом. Времени оставалось мало. — Обещай, — прошептал Ëнджун одними губами, и Бомгю робко ответил — Обещаю... Но не пришëл. Так и не пришëл...