Фик-рача

Со внезапного открытия Чонина проходит неделя. Джисон каждый день ждет, что Хёнджин вот-вот что-нибудь им выскажет, распсихуется, обидится, в конце концов, на то, что они влезли туда, куда он точно не просил, но Хёнджин молчит, только смотрит как-то понимающе. Может быть, он и без разговоров по душам догадался, кто это сделал и зачем — и вот на эту тему Джисон бы сам хотел с ним поговорить, потому что вдруг он хоть так поймет, нахрена он в этом участвовал. Было, конечно, весело — и, ладно, немного обидно, потому что ну правда, почему он всегда снизу? неужели не заслужил хоть разочек побыть пусть не грозным альфой, но хотя бы, ну, не «течной сучкой», как метко выразился Чонин? — но веселье кончилось, а вопросы остались. Вопросы и съедающий его интерес к той дурацкой игрушке, о которой они писали. А слишком уж понимающая ухмылка Феликса только травит душу. Он явно что-то знает. Не может не знать. Люди, которые вживую такие игрушки не видели, так не ухмыляются. Поговорить с ним Джисон решается еще через неделю. Как только за ним закрывается дверь, Феликс тут же садится на кровати ровнее и улыбается, наклонив голову. Сразу вспоминается, как он улыбался тогда — и как смущенно отвел взгляд, будто бы неуверенно соглашаясь, что ощущения от игрушки — непередаваемые. Джисон бы, может, ему даже поверил. Если бы Феликс умел нормально врать. — Ликси, — тянет Джисон, падая с ним рядом. Феликс подползает ближе, рассеянно гладит его по плечу — не то его успокоить пытается, не то себя. Хотя Джисон не особо нервничает, да и Феликс кажется спокойным. — Помнишь вот эту хрень, которую мы про хёнов написали? На самом деле, «мы» — громко сказано, Джисон особо идеями не фонтанировал, большую часть времени тупо охреневая от происходящего. Иногда и правда лучше не знать, что творится в головах у других людей. — Помню. — Ладонь Феликса замирает на предплечье. — Тебе стыдно? Джисон фыркает. — Да не, я вообще не про это. Ну, точнее про это, но не совсем. Ты так про эту штуковину с щупальцами рассказывал… Хотел спросить: покажешь? Феликс удивленно вскидывает брови. Пытается отодвинуться, но Джисон ловит его, цепляя за коленку. Пальцы проскальзывают под край шорт, прижимаются к теплой коже, и от того, как Феликс резко выдыхает, становится почти плевать и на игрушку, и на все остальное. Джисон ведет ладонью по его бедру, искренне наслаждаясь пробежавшими мурашками. — С чего ты взял, что у меня такое есть? — Ли-и-икс, ну признай, что спалился, — смеется Джисон, уткнувшись взглядом Феликсу в живот, но, наверное, стоило раньше поднять глаза — потому что потом он видит, как Феликс на него смотрит, и понимает, что все это смущение — напускное. — А тебе только показать? Или дать попробовать? Вообще-то шел к нему Джисон чисто игрушку пощупать. Ну там, повертеть ее в руках, вблизи рассмотреть все присоски. Судя по взгляду Феликса, если Джисон сейчас скажет да, то вертеть в руках — и, видимо, на резиновом хую, — будут его. Он облизывает отчего-то пересохшие губы и кивает. Феликс улыбается так довольно, будто только этого и ждал, и лезет целоваться, переворачивая Джисона на спину и заползая к нему на колени. Ладони Джисона сами собой ложатся ему на ягодицы, шарят по ткани, тут же тянут шорты ниже, забираясь сразу под белье. Феликс прижимается к нему бедрами, кусается в поцелуй, облизывает то верхнюю, то нижнюю губу, потом опускается на шею, ведет по коже языком, щекотно и до одури приятно. У Джисона уже стоит, хотя они толком еще даже не начали. В голове почему-то голосом Чонина раздается ехидное: «А ты еще спрашиваешь, почему ты снизу», но эту мысль он гонит от себя подальше. Феликс ощутимо кусает его за ключицу и отстраняется: — Только прям такую, как на том скрине, не дам. — Джисон уже почти возмущается, но Феликс качает головой: — Для первого раза перебор. Джисон давится вдохом. Значит ли это, что будет еще один раз? Что у Феликса в тумбочке — ну или где там этот дракон-извращенец хранит свои резиновые сокровища, — есть другие? И сколько вообще существует подобных монструозных игрушек?! — Хер с ним, — соглашается он. — Сделай уже что-нибудь. Феликс делает — дразнится, ерзая на коленях и задевая член Джисона своим. Это привычно, они слишком часто оказывались в одной постели, чтобы Джисон не был к этому готов, но пробирает все равно. — Ты хочешь прямо сейчас? — Угу. Я, ну, в душ сходил, растянулся. Или у нас нет времени? — Не было бы — мы б ща не сосались. Точно. — Тогда давай уже быстрее. Феликс тихо смеется и поднимается с кровати, открывает нижний ящик тумбочки, внимательно что-то там высматривает. Джисон наблюдает за ним краем глаза, параллельно раздеваясь, чтобы не тратить время зря. Когда Феликс оборачивается, держа в руках смазку и действительно не такой же дилдо, как был на скрине, Джисон только пожимает плечами и приглашающе разводит ноги. Феликс садится между них, ласково поглаживает Джисона по животу, по бедрам, не касаясь члена, а потом, не медля, скользит пальцами между ягодиц. — Может, перевернешься? — Ну нет, я хочу видеть, что ты делаешь. Феликс пожимает плечами и протягивает ему подушку. Джисон понятливо подкладывает ее под поясницу и упирается пятками в матрас. — На пока, поразглядывай, — хихикает Феликс и сует ему в руки дилдо, а сам берется за смазку. Тот, с картинки, Джисон в жизни не видел, но помнит восхитившую и испугавшую его цифру — двадцать три сантиметра — у названия. Этот, который он держит сейчас, на вид гораздо меньше, может, сантиметров десять-двенадцать, — у Джисона так себе глазомер, — не такой толстый, фиолетово-зеленый, с аккуратными присосками и совершенно очаровательным кончиком. Ну он правда очаровательный. Возможно, то, что Джисон так думает, не говорит о нем ничего хорошего, но кого стесняться-то — уж точно не Феликса, который сейчас растягивает его уже тремя пальцами. — Ну как? — Прикол. Феликс фыркает. — Посмотрим, что ты скажешь, когда вот это окажется внутри тебя. — Да быстрее бы уже, — вздыхает Джисон и отдает игрушку обратно. Он, на самом деле, не сильно-то мечтал о сексе с тентаклями — ну, может, пару раз. Ну пару десятков раз. Ну не пару. В общем, неважно, в конце концов, то, что такой хентай он смотрел чаще, еще ничего не значит. Но, когда Феликс разводит пальцы внутри, предвкушением накрывает с головой. Он растягивает Джисона осторожно, предельно аккуратно. На мгновение Джисону даже кажется, что готовит он его не к этой мини-версии, а к самому щупальцевому монстру — потому что этот дилдо похож на обычный член. Ну насколько обычным может быть член с присосками. А может быть, Феликс просто задумался. У него бывает. — Эй, — зовет Джисон. — Уже можно. Феликс улыбается будто бы плотоядно. Джисон вдыхает поглубже. Блядь, во что он ввязался? Как он раньше не замечал в Феликсе вот этого всего? — Не смотри так, — просит Феликс. — Ты как будто ждешь, что я сейчас в тебя руку по локоть затолкаю. Джисон никогда в жизни не признается, насколько привлекательной ему показалась эта мысль. Или признается, но потом. Сначала — тентакли. Эти тентакли, потом, не сегодня, другие, если Феликс будет не против. А дальше будет видно. Он кивает. Феликс устраивается поудобнее, поправляя собственный член, и приставляет игрушку ко входу. Джисон давит смешок, вспоминая их дискуссию про дырочки, и жмурится, расслабляясь. Игрушка прохладная, скользкая, твердая. Он чувствует, как входит головка и замирает внутри. Феликс немного двигает ее, прокручивая, надавливает на простату. Джисон стонет, кусая губы, и просит еще. Ощущается странновато, но точно не неприятно. Его распирает с каждым мгновением все сильнее, а когда игрушка входит до конца, кажется, что этого слишком много — но как же круто. И член стоит, прижимаясь к животу. Джисон дышит часто, ловит воздух губами — и давится им, когда Феликс проворачивает игрушку и рельефные присоски касаются простаты. Что заводит Джисона больше, он не понимает: то, что он в красках представляет себе, как выглядит игрушка в нем; то, как она чувствуется внутри; то, как внимательно смотрит на него Феликс, облизывая чуть покрасневшие губы. Может быть, все вместе. Неважно. Возбуждение бурлит в нем, заставляет просить о большем — быстрее, глубже, ближе. Джисон просит. Феликс не отказывает. Ритмично двигает игрушкой, пальцами обхватывает член, подается навстречу, когда Джисон дрожащей рукой цепляет воротник его футболки и тянет к себе, врезаясь в его губы своими. Поцелуи глушат стоны, влажные прикосновения губ звучат, ну правда, как в лучшем порно. Это тоже заводит. И то, что Джисон лежит тут голый, с резиновой тентаклей в заднице, а Феликс одет полностью. У Джисона кружится голова, сладко сводит низ живота. Феликс отстраняется, снова накрывает член рукой — и все сливается в калейдоскоп удовольствия и восторга, расцветает под зажмуренными веками яркими вспышками, прокатывается по телу колючими мурашками. — Ликси, — выдыхает Джисон, не соображая, что именно ему нужно, но Феликс понимает без слов: ускоряет движения руки, резче толкает игрушку и не прекращает, даже когда Джисон, выгнувшись, кончает с громким стоном. В мыслях пусто. Белый лист. Остались только ощущения игрушки внутри, пальцев Феликса на члене и его тепла там, где соприкасаются их тела. — Пиздец, — тянет Джисон. Феликс низко смеется, отпуская его, хотя игрушку все-таки не вытаскивает. — Ты как? — Охуенно. Феликс ложится рядом, закидывая на Джисона ногу и притираясь к бедру. Руки еще не слушаются, но Джисон все равно сжимает его задницу. Феликс хрипло выдыхает, вскидываясь навстречу и коленом задевая дилдо. Джисон на секунду жмурится. — Эксперимент удался? — спрашивает Феликс, и вот теперь его голос звучит по-настоящему обеспокоенно. — Не совсем. — Феликс хмурится. — Эксперименты должны проводиться ко взаимному удовольствию участников. Так что ты следующий. — И что ты собираешься делать? — Ну ты там что-то говорил про то, что член во рту — это романтика. У меня вот рот есть. Дальше сам догадаешься? Феликс хихикает и понятливо переворачивается на спину, стягивая с себя шорты. Джисон медленно вытаскивает игрушку и делает мысленную пометку в следующий раз попросить вариант побольше. В том, что он у Феликса есть, он уже не сомневается.