— В Вашу сторону Солнце никогда не светит,

      Пришлось ещё парочку минут попытаться раскрыть слипшиеся от усталости глаза, чтобы различить силуэт птички у подоконника. Она сидела смирно: ни шага влево, ни шага вправо, не махая своими нежными крыльями. Руи тяжело дошагал до голубки, посаживая на её любимое теплое местечко в углу, а сам с грохотом упал на кровать, разрывая упаковку письма.                   Бирюзовая печать заметно криво поставлена, текст на ней слегка съехал. Бумага пострадала от красной капли, и на славу это не кровь, а обыкновенное вино. Дешёвое, с едким запахом.       — Пила и без меня? — проговорил вслух Камиширо, недовольно цокая.       Содержание послания было не сильно большим, сказать не грех малюсенький. Обычно тому много слов найдётся, если в содержании всё настолько плохо.

"М|/\\ый мой! Пишу тебе не из д∆ма, письмо, наверняка, отπравит кто-то друг°й.

В этот раз у тебя получилось пр°сто замечательно, тЬ/— та/\ант. Приезжай ко мне на выходных, посидим с людь|\|и чая поп|°\м. Буду признательна твоему визиту.

Шиз//ку Хин°мор//"

      — А эта дама ещё имеет сил после выпивки держать перо в руке, — с улыбкой пометил Руи, сжимая бумагу в ладошке. — о, если она и спьяну всё проверяла, тогда ясно, откуда такая приторная похвала.       Голубя он оставил под своим присмотром, иногда подкармливая сухарями. Ночь закатывала чужие глаза, да и уже не так страшны галлюцинации от кромешной тьмы. Письмо наскучивало до такой сонливости, что и ответное писать так руки не тянутся к столику прямо напротив кровати.       — Больно нужно мне к ней приходить, наверняка со своими развлекается, — отнекивался от предложения Руи, откладывая письмо на подоконник. — хотя, сладости у неё такие вкусные...       Закатывая глаза, он неспокойно примкнул ко сну. Ещё парочку десятков минут ворочился в стороны и всё не мог уснуть. Снотворное только у одного человека, и то, который с помощью него наверняка крепко спит.              Как Камиширо уснул уже сам не помнит. С той ночи в его голове только туман и расплывчатые воспоминания. Приглашение, конечно, пришло самым первым. Оно так щёлкнуло, что принц мигом вскочил с кровати. А, ну ещё окно осталось открытым на ночь: тело проснулось не только от щелчка в голове, но и мороз знатно заставил прийти в движение все посиневшие конечности. Солнце ещё не устоялось на самом сердце неба, почти скрываясь у горизонта. "Ещё не день?" — подумал про себя Руи, закрепляя ремень на брюках. Сегодня его форма не отличалась от повседневной, но плащ и жилет решил оставить дома. В таком простеньком наряде и с грязной рубашкой его сложно было отличить от какого-нибудь более состоявшегося крестьянина.       Поместье оставалось сонным царством и по сей час. Пение птичек никого не заставило проснуться, солнечные лучики ничьим глазкам вовсе не мешали, да и негромкий стук каблуков никого не напряг. На улице только почтальон проезжает на велосипеде и отсылает письма. Руи с ним негромко поприветствовался, но тот не ответил, наверное, не услышал; хотя по его ускоренному темпу езды не особо верится, что случайно. По пути парень одним глазком заглянул в поместье Тенмы, ненадолго остановившись у входа. А лидер снова не дремлет в такое время, смирно сидя у фонтана и полоская поочерёдно ручки в воду. На его голове красовался венок из лилий. А одна... Руи сильнее прищурился, иногда потрясывая головой в стороны, не веря тому, что видит. Это же просто утром глаза ещё не очнулись, да? Или это один цветок так угрюмо спрятался под тенёк, что... Его листочки были чёрными. Единственный цветок, который выделялся среди белых.       Лицо вмиг стало заинтересованным. Камиширо без стеснения прошёл вперёд. Цукаса сразу его заметил, незаметно переворачивая венок, чтобы не было видно того самого отличившегося цветка. Руи поприветствовался глупой улыбкой, намекая, что всё прекрасно видел.       — Снова по ночам не спится, разгуливаете тут? Не пора ли к себе? — спросил блондин, удивив Камиширо. — Э-э, что за реакция?!       — Так неожиданно, что Вы волнуетесь о моём состоянии, — он легко хихикнул в кулак, закрывая глазки. — нет, спалось поспокойнее. Сонный паралич сегодня не мучал меня, на радость. А Вы ли часто просыпаетесь так рано? Или засыпаете как Солнце сядет?       — Вас это должно волновать?       — Я же вроде как "налаживаю" отношения, интересуюсь состоянием здоровья, — Руи пробежал пальчиками по мраморной поверхности у фонтана, не замечая, как холодные брызги от воды попадают на рукав.       — Ха, как по шаблону налаживаете, — Цукаса закатил глаза. — не так я много и сплю, как Вы думаете. Работа как никак.       — А кем работаете? Чем занимаетесь? — он уселся поудобнее, скрестив ноги.       — Аккуратней сидите, мало ли грохнетесь в мерзлую воду! — внезапно громко воскликнул Тенма, подвигая чужую ногу подальше от брызгов.       — Что же на Вас нашло, неужели не хотите, чтобы я заболел и потом как неудачник пошёл в гости мокрым?       — ... Просто мне платить потом за этот фонтан, а не Вам, — он сжал кулачок, постукивая по мрамору. — А к кому в гости собираетесь? Только не говорите, что-       — Не к Вам я сегодня, а к почтительной даме.       — А... — это единственное, что он произнёс, коротко кивнув. На парочку секунд устоялась неловкая тишина, которую Руи прервал интересным предложением:       — Могу ли я посмотреть венок? Да, на голове который.       — Зачем же?       — Как же зачем, поинтересоваться наличием цветка из моего сада.       Цукаса скривил такое неловкое лицо, что самому Камиширо стало неудобно от собственной просьбы.       — Я не настаиваю, конечно, я не в праве...       Но тут перед его руками теперь красовался венок. Тенма без соблазна протянул его, особо не красуясь чёрной лилией. А венок какой красивый... Саморучный и, кажется, свежий: со стебельков стекало алоэ, лепестки ещё пахли и держали нежную, чистую текстуру, тычинки немного светились.       — Вы сами его сделали? — Руи надел цветочную красоту на голову и криво улыбнулся. — мне к лицу?       — Сам делал, но не ради того, чтобы Вы его себе позаимствовали! — Цукаса забрал венок. — сами себе сделайте и гуляйте на здоровье.       — М-м, значит мне он не к лицу?       — Не задавайте мне таких вопросов, спросите у представителей женского пола.       — А Вы не разбираетесь в моде? Ваши одеяния говорят обратное, — заигрывающим тоном сказал Камиширо, наклонив голову в бок.       — По Вашему мнению, я красиво оде-       — "Не задавайте мне таких вопросов, спросите у представителей женского пола", — и так он открыто захохотал, что подавился в собственной слюне. Было смешно, а теперь этот маленький комочек застрял в горле и продолжительный кашель даже не собирался останавливаться! Кажется, таким громким кашлем среди тишины можно разбудить людей и до своего поместья. Тенма быстро сориентировался и пару раз так сильно шлепнул собеседника по спине, что он и откашлялся, и больно застонал от таких хлопков.       — Всех птиц перепугаете! — возмущался Цукаса, всё смотря на передыхающегося Руи, который, видимо, выкашливал остатки. Он положил тому руку на плечо, легонько потрясывая. —ну, ну, не хватало мне от Вас проблем!       А Руи только повернул голову в его сторону и не отвечал. Глаза поднялись на прекрасную чёрную лилию, прямо посередине, которая сияла ярче всех этих белых цветочков. Тенма смотрел недопонимающе, пытаясь прочитать, куда уставился взгляд.       — Так откуда у Вас чёрная лилия?       — Не Ваше дело. Вы там в гости собирались, вроде как? Чего ж ко мне заглянули? — он, усевшись на место, быстро свернул тему.       — Да так, на дорожку посидеть. А утром я так одинок всегда: все спят, кроме Вас.       — М-м, — Цукаса будто задумался на пару секунд. — а если я буду спать?       — Буду воровать лилии.       С утра улыбка не спадала с лица. Добро попрощавшись с Тенмой, Руи всё же взял белую лилию с венка, от чего пришлось идти в бегах. Ещё половину пути он только переводил дыхание, мучаясь от стучащего сердца. До особняка Хиномори оставались считанные шаги, который, между прочим, вместе с городом до сих пор утопал в грёзах. Ни одной проснувшейся души, кроме кукарекающего петуха за калиткой соседей.       — Я мог бы подольше у него остаться, — шёпотом вспоминал Руи, проходясь по пустой дорожке и заглядывая в чужие окна. Заметно одна девушка с короткими волосами расчесывала свои утренние и запутавшиеся прядки, открывая шторы. Увидев неизвестного гостя, она в миг закрыла их, быстро прикрывая грудь.       Через десяток минут вышла только-только очнувшаяся Шизуку, без макияжа, но со своим любимым пышным платьицем, похожий на кувшинку. Она прикрывала рот ладошкой, по-озорному смеясь в перчатку. Прямо за её спиной шла та самая девушка, которую Руи по-случайности увидел из окна. Лицо её было смущённым, да и глаза избегали чужого взгляда.       — Что же ты не позвонил в звоночек? Знаешь же, я быстро просыпаюсь! Пугаешь постояльцев только, а они потом от меня отбегут,       — не со злости ругалась Шизуку на своего товарища.       — Я приношу свои извинения, дамы, — Камиширо низко приклонился, прося руку у замешкавшейся девушки.       — Харука, не стесняйся, он добрый парень, — Хиномори немного отошла, выслушивая извинения перед Киритани. — я тебя и не предупредила... О, и ты меня прости! — она быстро придумала, как действовать, и встала на колени перед Киритани, держа её свободную руку. А та стояла уже по уши красная, не в состоянии даже отдернуть обоих назад.       — Да всё-всë, я обоих простила уже раз двести, успокойтесь... — два хитреца в унисон засмеялись, отпуская руки Харуки.       — Так, если ты хочешь ещё поспать, иди, а то нам по делам нужно... — обращалась Шизуку к девушке, положив ладонь на плечо Камиширо.       — М? Что-то скрываете вдвоём от меня?       — Нет-нет, дорогая моя, тебе не о чем беспокоиться!       Киритани недопонимающе покачала головой и вернулась в поместье. Обстановка в миг стала напряжённой, лицо Хиномори охладело. Руки скрестила у груди, губы поджала, а взгляд упёрся в чужие глаза.       — Что такое, Шизуку? — сменив тон спросил Руи, теряя свои засуетившиеся руки.       — Просто пройдём ко мне и объясню.       Они прошли в тёмное помещение поместья, дверь которого находилась за огромным зеркалом на стене. Камиширо уже привык ползать по этим катакомбам, будучи у неё в гостях.       Комната не освещалась окнами — мало того, их тут отроду не было. Только свечи по углам, ряды книг в ужаснейшем состоянии, но зато какова была им цена! По правде говоря (без преувеличений!), храня хотя бы одну подобную книгу, можно было судить и казнить. А тут таких целая библиотека. Но это рай для Шизуку, а особенный соблазн тянул сюда Руи, который сюда заходит нечасто, но готов пропадать здесь днями, затерявшись среди лабиринтов, словно червь. На столе красовались пачки листов, недописанное письмо и пустая кружка чая. Цветы тут быстро вянут, поэтому в вазе вечно растения живут на последнем дыхании. Тут отдельный мир, тут другой воздух. А, и про воздух — здесь долго находиться нельзя, как бы не хотел уже давно подданный соблазну Руи. Никто же не хочет получить удушья от недостатка воздуха под землёй? Но, видимо, ему было плевать, засиживаясь здесь по несколько часов подряд, а потом падая в обмороки и оставшийся день ходить с кружащей головой.       — Ох, Руи, — издыхала Шизуку, усаживаясь на кресле. — мне бы расшифровать твои черкания! Если в прошлые разы у тебя хоть чуточку, чу-уточку было лучше и возможно разобрать, но это... Это что такое, Камиширо?       Руи так терпеть не мог, когда к нему обращаются по фамилии товарищи, что он даже всполыхнул.       — Я же просил не называть меня так, — он сел на кресло напротив. — что там неясного? Что нужно я сверху подписал, а что зачеркнуто — не читай.       — Я тебе дам эти листы, — Хиномори сложила текст в стопочку и вручила Руи. — а ты вслух прочитаешь.       — Э? — смущённо воскликнул парень, опустив глаза на свой же текст. Ладно, теперь на это произведение искусства было смотреть стыдно. —"...её можно было не носить на руках и сейчас не дотаскивать со вздохами и потом до ближайшей беседки..."       — Мне не нравится эта строка, — Шизуку поставила метку на ближайшем листочке, запоминая, в каких местах надо будет поправлять. И это очень напрягало Камиширо, будто его творчество настолько сильно недолюбливают. Хотя больше и не от кого получить признания, есть причины...       — "... принц Тëмн..." ой, Боже, что я читаю... "сейчас только уселся на лавке и расположил на бёдрах чужую голову..."       — Что за интим — на бёдра сразу располагать?       — Но мы же не собираемся поддаваться цензу-       — Но не всё же так сразу! Руи, ты не знаешь личных границ вообще! Вот ты любил?       "Умею ли я любить? Знакомые строки... я, наверное, пропущу... " — неуверенно подумал он про себя, сильнее сжимая листы, почти сминая их.       — Умею, конечно.       — Тогда какие пошлости в первые минуты знакомства? Или ты такой же, как и остальные, со своим "мимолетное ведение" и "гений чистой красоты"?! Мы уже какой раз это переписываем, садист какой-то передо мной и мучает меня... — хоть под конец она и отсмеялась, но неприятный осадок на душе парня остался.       — Пиши сама, если ничего не устраивает. Ты вроде и редактор, а хоть одно произведение писала? А стихи, какие они были?       — Стихи писала, и посвящённые моей любви произведения писала, и самые сложные оды вручную переписывала, и пару арестов пережила, чтобы всё выложить! Но с тобой никакого прогресса, я же хочу научить, а не сделать хуже!       — А разве ты не веришь в разную любовь? Не все любят с глубокой связью, кто-то любит как мгновение луча Солнца среди дождливых облаков — так почему ты так слаба на это?       — Но неужели кому будет интересно читать про влюбившегося с первого взгляда идиота? Ай да Бог с ним, читай дальше!       Руи уставши приложил ладонь к лицу и перечитывал текст тоном ниже. Уже засыпая с ходу, он путался по строчкам, да и Шизуку, наверное, не слушала его, только изредка поддакивая. "И разве настоящие друзья так поступают? Хотя, наверное, на её месте я бы также заскучал... " — последние проскочившие в голове мысли помогли немного расслабиться, дочитывая текст до конца. Не учитывая одной части, конечно же.       — "— А Вы знали, что так провожают только дам?; — Надеюсь, это..."       —Подожди-подожди... — Шизуку разманула руками в сторону, недопонимающе скорчив лицо. — Это чья реплика?       — А... — Руи бегло пробежался по тексту. — о, я лишнее прочитал, прошу прощения.       — А что там было хотя-бы изначально?       "Что там было изначально?" — повторил у себя в голове вопрос парень, смотря на зачеркнутые слова. "О̶н̶ Она", " м̶ё̶р̶т̶в̶ы̶й̶ мертвая", "т̶о̶т̶ та,"...       — Ничего важного, я и сам разобрать не могу, — с отторжением ответил Камиширо, откидывая листы обратно на стол. Его уже не интересовало, какие правки внесёт Шизуку, только одно: что она будет с этим текстом делать?       — А знаешь, — на её лице появилась смелая, свежая улыбка, словно вспомнила хорошего. — мне даже нравится! Это точно лучше, чем со встречей в парке.       — Но там было красивее.       — Но скучнее. А тут сок, не чувствуешь? Так ни одно произведение мира не начинается, а мы будем самыми оригинальными.       Спорить с Шизуку, как голубь с котом. Ладно, тут хотя-бы никто никого не пытается съесть. Ну, только если за смысловые ошибки и невнятный почерк. Они сидели ещё парочку часов, склоняясь перед подыхающим светом. И неужели Руи достался отдых. Заслуженный отдых. Одних слов про него хватило, чтобы заставить парня глубоко выдохнуть и "очень важно" расположиться на кресле, как президент. Веки были наполовину опущены, руки расслаблены — даже ноги не дергались. Весь мир казался удобным, чтобы лечь хоть куда и с гордостью поспать.       — Ну-у, ты будто пахал несколько бессонных ночей. Не кисни!       "А я-то правда несколько ночей не спал, заперевшись в комнате..."       — Нет, конечно, я так себя не мучал, — махнув рукой ответил Руи. — просто у меня настроение хорошее, вот и расслабляюсь. Удобное кресло.       — По пути домой не забудь мне голубка вернуть!       — А я не могу тут остаться ещё ненадолго?       — Уборка сама по себе не пройдёт, — Шизуку уже таскалась по полочкам с какой-то большой кисточкой, протирая пыль. — осторожно выходи, давай, а то пылью задохнешься!       Камиширо по обратному пути пополз из библиотеки, стараясь быть как можно тише. И всё-таки безжиненно здесь. На улице только суетливые почтальоны рассылают письма, и один из них даже остановился у самого поместья Тёмной Лилии; другой, кажись, только-только подкинул письмо в ящик Хиномори. Интересная рассылка, причем с довольно официальной печатью. Ну, так выглядело издалека, на деле принц и знать бы не хотел, да и читать сил не находил. По-хорошему сейчас стоило отоспаться на двое суток вперёд. По дороге домой Руи клонило в сон: то покачивался в стороны, то путался в ногах и наступал сам себе на обувь, оставляя серые и некрасивые опечатки. В целом, умирающе сонливые похождения только изредка заканчивались дрëмой прямо на траве. Его ничего не могло сейчас разбудить: вокруг шум, перед глазами всё темнело, веки закрывались и не слушались. Заходя на порог своего родного особняка, Руи приходилось держаться обеими руками за перила, а ногами щупать лестницы, пытаясь без упаду подняться в свою комнату. Комнату, которая вся была зашторена, вся такая тёмная, что не отличишь: открыты ли, закрыты ли глаза... Он вышел на балкон, на который так редко забегает. Там одни прекрасные виды на вредного соседа, и как удачно иметь его окно напротив собственного, перекидывая каждый праздник помидоры в лицо. Но сейчас не до забав, а чтобы просто поговорить с небом. С облаками, с солнышком, с птицами. Руи чувствовал тесную связь с небесами, от чего с ходу придумывал стихотворные строчки своим развязанным языком. Пел и не имел в голове ни единой мысли, пел и качался на кресле, закатывая глаза.       — Нельзя ли потише?! — выкрикнул сосед из окна, держа в руках куриные яйца. — я тут в тишине собирался завтрак готовить, а он может полететь в Вас!       — Неужели поделитесь? — спросил Руи, не оборачиваясь в его сторону.       — Много возомнили! Не поделюсь, а заткну рот самой гадкой отравой.       — Вы так плохи в готовке, не только в силе? Куда же Вы сгодитесь таким неучем во взрослую жизнь, бытовой инвалид?       — Жаждете дуэли? — резко спросил Цукаса, чем заставил на пару секунд заткнуться собеседника.       — А сами осмелитесь на неё? И окно закрылось. Ну, как и ожидалось. Хотя Руи никому не раскрывал, какой его сосед трус, наедине (наедине с ним, хочу пометить) он позволял себе раскрепоститься в словах. Да и для него в привычку было давить на больные места, наблюдая за реакцией. И слова задавался вопрос, откуда такой текучий азарт выводить Цукасу на эмоции!       Но хрен с этим бытовым инвалидом, почтовый ящик уже вплотную был забит письмами с приглашениями и рекламой, которую рано или поздно придётся разбирать. Камиширо спустился вниз (на сей момент он чуточку взбодрился) и схватил в комнату все бумаги, какие уже на половину были мятые; кто-то даже пытался открыть, что видно по небольшой царапке на бумаге. "Приглашение, приглашение, реклама, по кругу... личное письмо? Это интересно, ладно... О, от комитета района!" — последнее письмо его сильнее заинтересовало. Неужели что-то очень важное? Руи становится главой комитета? Как бы было интересно.       — Бла-бла-бла, июнь такое-то число... Что? Так-так, секунду, — Руи схватил стакан с водой, какой попался под руку, и перечитал письмо ещё разок.

"Многоуважаемые дамы и господа! Леди и милорды! К Вам обращается комитет района ***, примите глубочайшее почтение.

На днях произошёл страшный инцидент, и к этому причастен каждый из нас. На нашем районе воспроизводятся поиски преступника. Явка всем строго настрого обязательна! Встреча состоится сегодня в вечер и на следующий неделе, в тот же день. "

      В углу поставлена спешная, кривая роспись. Руи опустил взгляд на свои черновики.       — Пока утро, ах, да сейчас только раннее утро... К вечеру замечательно высплюсь, — пробормотал принц, возвращась в комнату. Он целиком разделся и укутался в одеялко, смирно улыбаясь.       И кто же знал, что это будет его самой грубой ошибкой.