Изо дня в день

      Дождь заливал Токио уже не меньше недели.       Время от времени он останавливался, чтобы передохнуть, но и тогда в воздухе висела влажная взвесь, оседавшая на одежде и волосах.       Обычно в Синдзюку такая погода не особенно останавливала волны офисных работников, туристов и разгильдяев — люди экипировали зонты, и шестерни города продолжали крутиться. Но в этот вечер толпа значительно поредела. Как будто сам Кураоками, бог-дракон дождя, оплел своим невозможно длинным телом улицы Камурочо — и все, кто мог, укрылись от него под крышами ресторанов и кабаре. Только одинокие зазывалы в желтых дождевиках мрачно мерзли под козырьками заведений, как огромные диковинные птицы.       Но если бы кто-нибудь все же решил прогуляться по Розовой Улице в такую погоду, то мог бы наблюдать как минимум одну одинокую фигуру.       Рослый мужчина в длинном плаще шел по улице твердым шагом. Туристы таким не ходят, поэтому предположить можно было человека, который знает, куда направляется. Впрочем, локальный обитатель Камурочо и вовсе не стал бы вглядываться — мало ли, на какого персонажа доведется наткнуться. Вполне могло бы так случиться, что правая рука, которую пришелец так упорно держит в кармане плаща, сжимает нож или кастет.*       (*Или бутылку кофе BOSS «Энерджи 24», который, как известно, на всех людей действует непредсказуемо.)       Сказать, какого именно цвета плащ мужчины, было затруднительно. Он был неопределенно-светлый. Вывески местных заведений красили все в неоновые тона.       Можно было подумать, что Розовая улица называлась Розовой именно из-за этого бледного липкого света, но там было не так много розовых вывесок, чтобы утверждать наверняка. Одно можно было сказать точно — развлечения, которые в избытке предлагала эта улица, были весьма мимолетны. Но однажды кто-то решил, что называть ее улицей Мимолетных Лепестков Сакуры будет куда пошлее, чем то, что на ней происходило. Поэтому годы шли, и она оставалась Розовой.       Как бы то ни было, неоновый свет делал всех прохожих похожими друг на друга. Что могло быть весьма на руку нервозно шагающему мужчине в пальто, не обладай он почти двухметровым ростом. Вдобавок, его волосы явно давно не виделись с парикмахером, а короткая клочковатая борода однозначно не внушала доверия.       Мужчина дошел до середины улицы и остановился напротив неприметной многоэтажки. Надпись над входом гласила: «Бизнес-Центр «Игра Слов».       Если бы кто-то решился спросить мнения мужчины в пальто, то узнал бы, что тот нашел название весьма комичным. Большинство заведений вокруг использовали в своих вывесках английские слова или каламбуры разной степени паршивости, а эта выглядела так, будто производитель вывесок неверно понял заказ.       Сплошь и рядом так бывает, сказал бы мужчина — собственнику бизнеса некогда заниматься такой чепухой, как вывески, и он спихивает это на секретаря. Тот откапывает дизайнерское бюро в соответствии с выделенным бюджетом (крошечным, потому что собственник ни черта не смыслит в вывесках), и просит сделать макет с «какой-нибудь игрой слов».       «Хочешь сделать хорошо — сделай сам», — авторитетно заключил бы мужчина в пальто. Но никто не спросил его мнения, поэтому эти мысли остались при нем.       Левой рукой он достал из-за пазухи мятый клочок бумаги и озадаченно сверился со смазанным адресом.       Клочок выглядел подозрительно и таинственно. Здание бизнес-центра — настолько пресно и банально, насколько это вообще возможно в Камурочо. Аккуратные рядочки офисных окон исправно излучали скучный желтый свет, никак не вязавшийся с кричащими вывесками.       Мужчина пожал плечами и сделал шаг внутрь здания.       Как и следовало ожидать, холл встретил его мерзко жужжащими лампами. Он сощурился. Внутри здания желтый свет выглядел не менее недружелюбно. Если на улице мужчина был в своей стихии, то здесь его словно бы поместили под микроскоп. Зеркало отразило мокрые грязно-русые волосы и не менее мокрый, заляпанный уличной грязью плащ.       У лифта стояли несколько офисных работников. Они даже не повернули головы в его сторону. Двое девушек уткнулись в мобильники и что-то увлеченно печатали. Помятый служащий средних лет из какого-то затрапезного отдела продаж увлеченно читал книжку в мягкой обложке, зажав портфель подмышкой.       Наконец лифт открылся, и мужчина в пальто зашел внутрь вместе со всеми. Судя по инструкциям на бумажке, ему нужен был самый последний этаж.       Двери закрылись. Саларимен послюнил палец и шумно перелистнул страницу. Одновременно с этим из динамиков заиграла музыка, которую в наше время можно услышать только в старых лифтах и хоррорах класса «Б». Наверняка в теории она была призвана скрасить пребывание в замкнутом пространстве и способствовать расслаблению находящихся в нем людей.       Разумеется, мужчина сразу же напрягся. Частично оттого, что ему в целом был присущ бунтарский дух. Частично оттого, что жизненный опыт подсказывал: любое место, которое пытается убедить тебя расслабиться, под завязку набито вещами, в присутствии которых расслабляться не стоит.       Лифт остановился на втором этаже. Двери открылись.       В коридоре никого не было. Ряд дверей уходил вдаль.       Никто из его спутников не вышел из лифта.       Лифт закрылся.       То же самое повторилось на третьем.       И на четвертом.       Продажник снова послюнил палец и перелистнул страницу. Девушки не подняли головы от телефонов. Их ногти клацали по экранам, как клювы птиц.       Мужчина в пальто огляделся по сторонам — только чтобы отметить, что на стенах лифтовой коробки не было ровным счетом никаких кнопок, кроме «Вызов диспетчера». На долю секунды он задумался, стоит ли нажать ее просто потому, что кто-то обязан выслушать его претензии по данному вопросу. Но еще меньше ему хотелось услышать на том конце статику вместо человеческого голоса.       Двери открылись в очередной раз, и девушки выпорхнули в один из одинаковых коридоров.       Саларимен перелистнул страницу.       За неимением других занятий, мужчина в пальто скосил глаза на книгу. Беглый взгляд показал, что продажник погружен в исторический экскурс времен революции Мейдзи. Позиция автора бросалась в глаза с разбегу.       «Сайго Кичиноске, пожалуй, среди них был самым отпетым. Но и положительные качества у него были — он любил собак»       Если бы мужчину в пальто спросили, он бы сказал, что тихие японские саларимены — самые странные черти на свете. У него не было недостатка в мнениях.       Но этажи шли один за одним, и лифт продолжал открываться на каждом. Следовало срочно чем-то себя занять, чтобы отвлечь от ощущения, что попал во временную петлю. Поэтому мужчина невольно зацепился за текст, в котором спонсируемые злыми социалистическими странами и самим Сатаной революционеры при помощи ведьмовских обрядов загипнотизировали сотни людей и способствовали падению Сегуната. Сам сегун каким-то невообразимым путем приобретал черты христианского мученика.       Мужчина не мог отделаться от ощущения, что эта история была изначально написана про совершенно иную страну, но издатель решил поменять имена и расширить рынок на японские земли. В конце концов, чтобы продать такую муть в достаточном количестве, следовало приложить немалые усилия.       Продажник захлопнул книгу ровно на том моменте, когда должна была начаться драка между главами революционных фракций. Он бегло глянул на часы, и как только лифт в очередной раз открылся, исчез в холодном свете очередного безликого коридора.       Мужчина в пальто остался один.

***

      Дверь нужного офиса открылась со скрипом.       Мужчина в пальто сделал шаг вперед, и тут же получил глухой удар по голове. Он хмуро потер лоб и поднял взгляд наверх.       С потолка свисали руки. Десятки протезов самых разных форм и размеров, они болтались везде, где хватало взгляда. Мужчина словно попал в логово обезумевшего кукольника.       Сидящий у стола старик медленно распрямился, отложил отвертку и смачно хрустнул шеей.       — Ого, парень. Выглядишь, как ночной кошмар. Твой батя тебя что, не научил бороду подрезать?       Отойдя слегка от изначальной оторопи, мужчина в пальто раздраженно отмахнулся от деревянных протезов и сделал шаг вперед.       — Еще и без стука. Это хорошо, что я тебя ждал, так-то, — старик хохотнул. — А то мог случиться конфуз.       Ствол с глушителем на его столе не оставлял ни капли воображения для того, какого рода конфуз мог бы случиться.       Однако мужчина в пальто чувствовал себя под прицелом вовсе не поэтому. Старик держал в руке… что-то. Механизм вполне мог оказаться чем-то, способным стрелять. Но с равным успехом это мог быть и огнемет, и пушка с конфетти.       Мужчина в пальто на всякий случай поднял руки.       Далось ему это нелегко. Правую руку пришлось выуживать из кармана при помощи левой. К тому же, стоять прямо она не хотела. С некоторым отчаянием он смотрел, как поднятое запястье вяло сгибается, и кисть в черной перчатке медленно опускается вниз, как у куклы с разболтанными шарнирами.       Он придержал ее левой рукой.       Понаблюдав некоторое время за его отчаянными попытками заставить кисть стоять прямо, старик вздохнул и отложил агрегат в сторону.       — Клиент, значит. Вижу, вижу.       Мужчина с облегчением позволил правой руке повиснуть вниз.       — Да кто вообще клиентов так приветствует, дед?! — рявкнул он. — Я приперся сюда, в гребаный Камурочо… Поверить не могу, что среди всех возможных мест ты засел именно в этой дыре! Я думал, что никогда в жизни к ней больше не притронусь!       Старик пожал плечами.       — Превентивные меры.       Он вновь подхватил отвертку и впился ею в нутро механизма, продолжая болтать как ни в чем не бывало.       — Я тебе так скажу, в этом здании люди уже ни на что больше не реагируют. Ко всему привыкли, ага. Я вот гляжу на тебя, и думаю, ну хоть одна девица должна завизжать, как только тебя увидит.       — Завизжать?.. — озадаченно переспросил мужчина в пальто.       — Именно, — пробурчал старик. — Но нет. Девушки вообще не падают в обмороки так, как раньше. Я знаешь, что думаю? Это все этот виноват… хоррор. Фильмы с мертвяками ожившими. Везде эта реклама, плакаты. Тьфу!       Оружейник хлопнул рукой по колену.       Мужчина в пальто нетерпеливо переступил с ноги на ногу.       — А это что? — он кивнул на агрегат в руках старика. — Оно стреляет хоть?       — Понятия не имею, — легкомысленно дернул плечами тот. — Давай проверим.       Ничтоже сумняшеся, он нажал на какой-то рычаг, подозрительно напоминавший спусковой крючок. Мужчина было дернулся, но штука только выдвинула какие-то отсеки и зашипела.       — Дивно, — процедил он. — Мне говорили, что я найду тут механика, который может сделать все, что угодно. Я точно туда попал?       Оружейник даже бровью не повел.       — Зависит от того, что надо сделать, — он повертел отвертку в руке. — Давай-ка начнем с чистого листа. С кем имею честь?       Мужчина поджал губы. Стало быть, старик ничего не знает. Связь между ними происходила через его старых, оставшихся с тюремного срока посредников, теперь уже имевших своих собственных посредников. Удивительно, как тот его взаправду не застрелил.       — Рю… — сорвалось с его губ машинально.       Он прикусил язык. Идиот.       — Рю? — переспросил оружейник. — Просто «Рю»?       Мужчина прочистил горло.       Он не стыдился своего имени. По крайней мере, не теперь. Теперь он был к нему равнодушен, и даже когда оно приносило неприятности — принимал это как справедливое наказание за собственные проступки. Но в Камурочо…       Козырять своим именем в Камурочо не следует. Даже спустя столько лет. Особенно в присутствии персоны со стволом на столе.       Как назло, ничего убедительного в голову не лезло. Капли дождя барабанили по жестяному козырьку за окном — тук-тук-тук, — и звук эхом отдавался в его голове.       «Но и положительные качества у него были — он любил собак.»       Чертова книга, всплыла в памяти совершенно не к месту. Но, следует признать, собак он тоже любил. Наверное, в глазах автора это бы добавило человечности даже кому-то с именем Рюджи Года.       — Да, — он прочистил горло. — Просто Рю. Рю… Сайго.       Старик приладил пару деталей и отложил механизм в сторону.       — Что ж, приятно познакомиться, Сайго-кун. Присаживайся, побеседуем.       Рюджи уселся на свободный стул. Захотелось привычным фривольным жестом закинуть ногу на ногу, но наверняка «Рю Сайго» вел бы себя куда скромнее. Он повертел в голове новое имя. «Сайго» звучало неплохо. Не очень специфично, но и не очень простецки.       А что касается «Рю»… с ним он разберется позже.       — Я так понял, свое имя ты мне называть не собираешься, — Рюджи хмыкнул.       — Не вижу смысла, — бросил оружейник через плечо. — У механика много клиентов, но я очень сомневаюсь, что у моих клиентов так уж много механиков. Тем более, таких как я.       Он выудил из ящика стола блокнот с ручкой.       — Ну так что мы хотим сегодня, Сайго-кун?       Рюджи помахал безжизненной правой рукой.       — Очевидно, нет? Мне нужна новая рука вместо этой погремушки. Нормальная рука. А то этой не удержишь даже х-       — Просто рука? — перебил его старик.       Рюджи уставился на него.       — А есть альтернативы?       — Я все-таки оружейник, — тот пожал плечами. — Может быть, есть еще какие-то спецификации, о которых я должен знать.       Рюджи задумчиво качнулся на стуле.       — Лады. Я должен ей бить, как настоящей. Так понятнее?       Тусклые глаза старика продолжали изучать его.       — Просто бить? — уточнил он. — А то я погляжу, родная рука не выдержала испытания временем.       Он не записал в блокноте ни единого слова. Ухмылка растянула его губы, и морщины углубились, сделав его лицо похожим на театральную маску.       — Да что ты хочешь от меня?! — рявкнул Рюджи.       Старик неодобрительно цокнул языком.       — Честности. Чтобы мне собрать то, что тебе нужно, сперва тебе самому следует понять, для чего тебе это нужно.       Рюджи стиснул зубы и заставил себя снова откинуться на спинку стула.       Спорить с оружейником не имело смысла. Здесь он был прав. Ему следовало поразмыслить.       Время и обстоятельства сейчас играли против него. Все, о чем он думал, пока добирался до Камурочо, было сосредоточено на том, чтобы стать, хотя бы частично, таким же сильным, каким он был раньше.       Но теперь… что, если он может стать сильнее, чем был раньше? Что тогда?       Гнилой голосок внутри только и ждал, чтобы зашептать ему привычные, логичные с точки зрения любого «семейного человека» вещи. Кансайские фракции Оми всегда ценили театральность. История о «триумфальном возвращении наследника Годы» — именно то, что можно им успешно скормить. А если вдобавок принести с собой трофейную голову дракона…       Сквозь шум дождя прорвался низкий рык грома.       Дочка Кирью, как там ее… Харука. Она должна уже учиться в средней школе. Или в старшей. Сколько лет прошло? Он и не помнит. В какой-то момент время перестало иметь значение.       В тот день в Осаке тоже лил дождь. Она казалась такой крошечной, когда Рюджи вырвал ее из рук Сенгоку, чтобы вернуть отцу. Или это его руки просто были слишком большими?       Они были все измазаны в крови. Девчонка, должно быть, здорово перепугалась.       — Очень глубоко, — сказал старик.       Рюджи встрепенулся.       — Что?       — Я говорю, ты очень глубоко задумался.       Оружейник постучал ручкой по блокноту.       — Не знаю, что ты там себе успел нафантазировать, — проворчал он. — Но даже я вряд ли смогу соорудить что-то чересчур сверхъестественное.       Рюджи шумно выдохнул и оторвал взгляд от окна. Даже если молнии и сверкали где-то в небе, вряд ли он смог бы разглядеть их за мерцающими неоновыми огнями.       — Знаешь, что я тебе скажу, дед. Ты прав.       — Я знаю, — самодовольно кивнул оружейник. — Но в чем?       Рюджи взглянул на протез. Тот безжизненно лежал на колене.       — Моя рука и до этого била будь здоров. Но какой смысл менять шило на мыло?       — Проблески разума, — старик вновь одобрительно кивнул. — Как ты ее потерял?       Рюджи провел пальцами по подлокотнику, взвешивая ответ. Посвящать механика в нюансы тюремной медицины он не планировал, как и в детали происшествия на крыше недостроенной высотки.       — Пули, — ответил он лаконично. — Повреждение нервов.       Старик поднял брови.       — С голыми кулаками на пули?       — У меня был меч! — возмутился Рюджи.       Брови не опустились. Напротив, они будто бы поднялись еще выше.       — Иногда пистолета может с собой не быть, — огрызнулся Рюджи.       Оружейник хмыкнул и сделал какую-то пометку в блокноте.       — Хочешь, чтобы он при тебе был всегда? — деловито осведомился он.       Рюджи нахмурился.       Эта мысль его раньше не посещала.       — Ты можешь это сделать?       — Я многое могу, — старик склонил голову вбок. — Но вопрос в другом. Что из этого ты можешь себе позволить, Сайго-кун?       Ручка замелькала в его руках. Оружейник писал быстро, и лист блокнота мгновенно покрылся какими-то малопонятными расчетами.       Наконец он перевернул страницу, вырвал из блокнота чистый лист и вывел на нем одно-единственное число.       Старик протянул лист Рюджи.       — По скромным расчетам, — пояснил он. — Материалы недешевые.       Рюджи воззрился на лист.       Со своего выхода из тюрьмы и до сего момента он жил скромно. И хоть услуги адвокатов и врачей здорово подъели его состояние, да и инфляция не стояла на месте — пока что денег хватало.       Но на листе было все, что у него осталось. До последней йены.       Рюджи сжал бумагу в пальцах.       С другой стороны — эти деньги были не его. Это были остатки денег Оми. Остатки денег отца. Без руки он больше не мог работать, и не жил толком, а существовал. В долг, в долг, всегда чьей-то милостью, с чьего-то разрешения.       Чертов сиротка.       Хватит.       — Начинай работу, дед, — произнес он медленно. — И чтоб эта чертова рука была произведением чертова искусства.

***

      Все началось, скорее всего, с того самого визита в Скай Финанс.       Откровенно говоря, для Шуна Акиямы большинство значимых событий в его жизни начинались именно с этого. По крайней мере, в последние несколько лет.       У дождливых вечеров были свои специфические риски. Дождливые вечера словно бы приглашали в его жизнь проблемы. Звук капель просто чересчур расслаблял его, убаюкивал бдительность. В таком состоянии, если бы в офис зашла классическая «фем фаталь» с аурой трагизма за плечами, его бы не спасло ровным счетом ничего. Впрочем, высокий брюнет с острыми чертами лица и мягким взглядом представлял бы не меньшую опасность. В этом плане Акияма был с собой честен.       Как это частенько бывало, после обеда Хана резко преисполнилась энергией, и уже несколько часов что-то яростно печатала на клавиатуре. Шун в подробности не вдавался — зная Хану, это в равной степени мог быть как банальный спор на форуме, так и попытка взлома Пентагона.       Клац-клац-клац.       Ее аккуратные наманикюренные ноготки атаковали клавиатуру так яро, что даже Шун ощутил в себе прилив сил. Или, вполне возможно, просто нежелание попасть под горячую руку. Тем не менее, он сгреб со своего рабочего стола пачку прессы, присел на диван, и занялся ее изучением.       Говорят, чтобы инвестору понимать принципы функционирования Камурочо, нужно черпать знания не из газет, а из регулярных променадов с кастетом в кармане. Недостатка в променадах Акияма не испытывал, но все же придерживался мнения, что местная пресса не меньше влияет на стоимость бизнесов, чем их… фактическая стоимость. А может быть, и более.       — Мда, — протянул он, откладывая в сторону очередную газетенку. — Нам прочат скорую гибель, Хана.       — Опять?       Хана даже не взглянула на него. В интернете кто-то был неправ, и должен был получить по заслугам.       Шун зашуршал страницами.       — В стране кризис, дорогая моя, — он перевернул газету в поисках регулярного смешного комикса.       Тот был на месте. Но в этот раз оказался несмешным.       — Он и не прекращался, — отрезала Хана без тени эмоций.       — Да, но люди имеют разные стадии восприятия кризиса. Кажется, они перешли из стадии «гуляем как в последний раз» к стадии «затянуть пояса».       — Ммм-хм.       Хана не удостоила его ответом — по вполне понятным причинам. Она прекрасно понимала, что Скай Финанс будет болтаться, как поплавок, вне зависимости от положения рынка. В хорошие времена люди занимали деньги, потому что чувствовали уверенность в своих бизнес-идеях. В плохие — потому что чувствовали неуверенность в завтрашнем дне.       Словом, зарплата Ханы была в безопасности.       Шун раскрыл газету на развороте.       «Беспорядки в Камурочо продолжаются. Квартал развлечений под угрозой? Мнения экспертов на стр.7»       — Мда, — сказал он снова.       На сей раз, видимо, его «мда» все же прозвучало слишком мрачно, потому что Хана наконец-то выглянула из-за своего старомодного монитора и смерила его хмурым взглядом.       — Акияма-сан. Вы снова лежите на диване.       — Да? — Шун неловко хохотнул. — По-моему, я полусижу. Мне так лучше работается.       Хана покачала головой и поджала губы.       — Сколько раз вам повторять? Ваша диспозиция напрямую влияет на имидж Скай Финанс. А ну как кто-то зайдет сейчас? Потенциальный клиент, например? А вы тут полу… лежите. На что вам рабочий стол вообще?       Шун послушно выпрямился и откинул голову на спинку дивана.       Прямо перед окном, на его рабочем столе, красовалась гора неразобранного хлама — книги, журналы, документы, счета. При уборке офиса Хана не трогала его стол принципиально. Акияма предпочитал считать, что запретил ей это делать. Хана милостиво позволяла ему так считать.       Взгляду предстало длинное окно, вдоль которого по всей длине была нанесена надпись «Скай Финанс». Относительно взгляда Шуна теперь надпись предстала кверху ногами. Он проводил взглядом наиболее крупные капли дождя. Они стекали по стеклу неспешно, походя превращаясь в струйки. Снизу вверх.       Совсем не похоже, что в такую погоду кто-то решит повесить себе дополнительную удавку на шею в виде денежного займа.       Акияма хмыкнул. В конце концов, была причина, по которой он не носил галстуки уже много лет.       Рука нащупала пачку сигарет во внутреннем кармане пиджака. Шун выудил одну, зажал в зубах, но, прежде чем он успел щелкнуть зажигалкой, скрипнула входная дверь.       Юная фигурка стремительно вплыла в помещение в ярком дождевике, как золотая рыбка. Она смахнула с себя капли воды, сняла капюшон, и взгляду Шуна предстали знакомые темные хвостики. Обычно они были аккуратно уложены, но сейчас намокли и на концах закрутились в паклю.       Девушка робко поклонилась.       — Доброго вечера, Акияма-сан. Хана-сан.       — Мей Фа?..

***

      Мей Фа сидела на краешке Дивана-Для-Посетителей (наименее потертого из двух) и перебирала пальцами шнурок на юбке.       Ее ногти были аккуратно обстрижены, без следов лака. Узкие ладони можно было бы назвать изящными, если бы не грубая, сухая кожа ресторанной работницы. За фем фаталь ее принять никак было нельзя — с тех пор, как они с Акиямой виделись в последний раз, она заметно подросла, но все еще оставалась угловатым подростком. Хана поставила перед ней чашку чая и Мей Фа благодарно кивнула.       Шун искоса наблюдал, как девушка греет руки о тонкий фарфор. Прежде чем поднести чашку к губам и подуть на чай, она зачем-то приподняла плечи.       Чай, сигареты. Стакан воды. Если не он сам, то Хана всегда предлагала что-то клиентам. Повседневные машинальные действия часто выдавали эмоциональный фон человека.       Мей Фа была обеспокоена. Очевидный вывод — иначе бы она не пришла в Скай Финанс. Но не настолько, чтобы движения превратились в рывки, а костяшки пальцев белели от сжимания чашки.       Она чуть хмурилась, кусала губы, и очень внимательно разглядывая поверхность чая. Такое бывало, когда клиентам сложно было подобрать слова. В таком случае, временами срабатывал тычок пальцем в небо.       — Мей Фа… — мягко начал Шун. — Что стряслось? Что-то с Фондом?       Девушка встрепенулась и подняла на него взгляд.       — О, нет! Вовсе нет.       Она медленно покачала головой.       Дождевик девушки теперь обтекал на вешалке у двери, и в тишине офиса было слышно, как редкие капли с глухим стуком падают на пол.       Акияма ободряюще улыбнулся.       — Это хорошо. Кстати, мистер Жао в курсе, что ты здесь?       По всей видимости, уточнить мнение приемного отца всея Маленькой Азии было не лишним, потому что расслабленная поза Мей Фа тут же одеревенела.       — Нет! Не говорите ему. Это… мой персональный визит.       Акияма с тоской поглядел на сигарету в своих пальцах и убрал ее обратно в пачку.       Хана за своим рабочим местом затихла, готовясь протоколировать сказанное.       — Персональный, хах… — он вздохнул. — Мистер Жао выглядит довольно крепко для своих лет, не находишь? Я уверен, что он вполне способен освежевать меня, как утку. Если узнает, что я одолжил тебе денег, например. Я как-то видел у него в кладовке такой нож, целый меч практически…       Мей Фа испуганно замотала головой. Ее хвостики заходили из стороны в сторону, как у лисички.       — Ох, нет, Акияма-сан, я вообще не за деньгами пришла!       — Не за ними?..       Шун нахмурился.       Как правило, если люди заходили в Скай Финанс не за деньгами, то они приносили плохие новости. Из двух представленных вариантов он предпочитал бизнес. С ним он управлялся куда лучше, чем со всем остальным.       — Но я могу вам заплатить, конечно… — спохватилась Мей Фа.       — Погоди, погоди, стоп, — Шун отложил сигареты на край стола. — Расскажи сперва, что случилось. А потом уже будем торговаться.       Он привычно, по-деловому склонился и оперся локтями о колени, всем своим видом демонстрируя внимание.       Мей Фа покрутила в руках чашку, никак не решаясь из нее отпить.       — Это… насчет Ма-чан. Мне кажется, у него проблемы.       — У Танимуры?       Шун с Ханой переглянулись.       Если подумать, с последней встречи Акиямы и Танимуры прошло уже несколько месяцев. Время от времени Шун видел его на улицах, даже перекидывался приветствиями. Но в какой-то момент тот будто испарился. Очевидно, компании Акиямы он не искал.       Мей Фа робко кивнула и отпила чаю.       — Отчего ты так думаешь? — осторожно уточнил Шун.       — Он не появляется дома, — девушка вздохнула. — Я едва могу его застать… он приходит ночевать, а потом снова исчезает.       — Может, это связано с работой? — предположила Хана.       Акияма кивнул. Все-таки парень был полицейским. Сложно было сказать, на каком счету он теперь у закона, но мысль была разумной.       — Нет, — отрезала Мей Фа.       — Ты в этом очень уверена, — констатировал Шун.       Мей Фа вдруг показалась очень усталой. Она болезненно улыбнулась.       — Я знаю, что Ма-чан не ищет легких путей.       Шун поднял брови.       Ирония этого утверждения повисла в воздухе. Акияма знал Танимуру именно как человека, который по щелчку пальцев пойдет на безумную авантюру. В том числе, чтобы заработать «легкие деньги». С этой точки зрения, опасения Мей Фа были абсолютно оправданы.       — Я имею в виду… если бы дело было в работе, он бы не стыдился об этом сказать, — девушка стушевалась. — Ма-чан умеет все превращать в забавные истории.       — Понимаю, — Акияма важно кивнул. — И чтобы докопаться до истины, ты сразу пришла к его близкому другу. Очень разумно с твоей стороны.       Мей Фа замялась.       — Честно говоря… Вы были где-то третьим вариантом. Я хотела попросить помощи у Саки-сан, но она сейчас на какой-то работе под прикрытием.       Под дождевиком уже успела образоваться лужица. Звук падающих капель замедлился, и перестал звучать как метроном.       Шун скрестил руки на груди. Ответ Мей Фа совершенно, абсолютно, ни капли его не задел. К тому же, окама Саки все-таки была настоящим детективом. В отличие от него. Так что все было логично.       — Какая же это работа под прикрытием, если о ней знает полгорода, — пробормотал он под нос.       — Саки-сан — мастер перевоплощения, — девушка пожала плечами. — Даже если она всем объявит, что будет под прикрытием, вряд ли ее кто-нибудь узнает.       Она помолчала.       — Так что… имейте в виду? Наверное.       Акияма вздохнул.       — Спасибо, Мей Фа. И да… ты можешь мне не платить.

***

      Он подождал, пока за Мей Фа закроется дверь, прежде чем закурить.       — Вы думаете об этом, как о кейсе, босс.       Шун чувствовал взгляд Ханы на себе. Дым от сигареты поднимался под потолок.       — Кейс — это то, что может заставить меня подняться с дивана, — рассеянно откликнулся он. — Так что я очень серьезно взвешиваю обстоятельства дела.       — Точно, — протянула Хана бесцветно.       Шун стряхнул с лацкана пепел и перевел взгляд на недопитую чашку чая. После истории с Лили он временами чувствовал от Ханы странный холод. С его точки зрения, тот всегда проявлялся совершенно неожиданно.       Он на всякий случай отставил шутливый тон в сторону.       — Меня вот что удивляет, — он серьезно взглянул на Хану. — У Мей Фа отличные отношения с Танимурой. Почему она просто не спросила у него сама, в чем дело?       Хана внимательно поглядела на него из-под очков.       — Скажите, Акияма-сан, вы были бы честны со своей сестрой?       Шун задумчиво откинулся на спинку дивана.       — К счастью, у меня нет сестры, — сказал он. — Видимо, родители решили, что им и так хватит проблем. Растить одного гения уже дело нелегкое.       Он скривил губы в усмешке.       Хана закатила глаза и вернулась к монитору.       — Я скажу вам, как это происходит в обычных семьях. Вы живете жизнь по отдельности, и встречаетесь, по сути, только когда кто-то из семьи болен или умирает. Шун покосился на нее. Несмотря на то, что он знал Хану довольно давно, он понятия не имел, какие отношения царят в семье Хирано. С другой стороны, она и сама нечасто об этом заговаривала.       — Значит, наш дорогой Танимура умирает недостаточно, чтобы сестра вторгалась в его жизнь, — заключил он.       — Возможно, — ответила Хана. — Вы не собираетесь это проверить?       Шун снова покосился на нее.       Она продолжала печатать, будто ни в чем не бывало. Но повисшая пауза ощущалась слишком увесистой для обычного вопроса без подвоха.       Он выдохнул облачко дыма.       — Почему? Я же не его сестра. У меня нет лимита на неудобные вопросы.       Может быть, Акияме показалось, но на губах Ханы появилась едва заметная улыбка.       — К тому же, — продолжил он. — Это дело политическое. Я не могу отказать в просьбе резидентке Маленькой Азии. В какое положение это меня поставит?       — …Точно.       Улыбка мгновенно исчезла с губ Ханы, будто ее сдуло ледяным ветром. Ноготочки застучали по клавиатуре громче прежнего.       Шун поежился.       Иногда он допускал, что не до конца понимает женщин.

***

      Когда кто угодно выходил из офиса Скай Финанс и спускался по лестнице, то первое, что бросалось им в глаза — вендинговые машины с напитками.       Когда-то Акияма пользовался ими регулярно. Но теперь… стоило ему задержать взгляд на них слишком долго, как он замечал трещину на стекле. И его огромная, бесполезная, бессистемная память тут же услужливо прокручивала перед его глазами причину ее появления.       Острый профиль Арая на фоне холодного белого света вендинговой машины. Тот коротко извиняется перед Акиямой за неоправданные ожидания — как будто этого достаточно. И уходит, оставляя его наедине с трупом. С трупом, зияющим аккуратной круглой дырой в голове.       Отличной стратегией было просто Не Смотреть на аппараты. Это было действием абсолютно осознанным. Тем более, в Камурочо навык Не Смотреть в чью-то сторону нужно было тренировать регулярно. Чтобы мирно существовать здесь, он был необходим как воздух.       Ни капли Не Глядя в сторону никаких треснутых вендинговых машин, Шун Акияма неспешным шагом вырулил на улицу Тенкачи.       Он бы не назвал себя депрессивным человеком, нет. Он был слишком занят для таких вещей. Философия Шуна была проста: тоска была уделом тех, чья метафорическая тарелка пуста. Люди, которые растеряли все, имели право на грусть. А такие, как он? С переполненной заботами тарелкой? Переполненной настолько, что ему бы не помешала еще одна тарелка, потому что первая едва может удержать ее содержимое?       Что ж, думал Шун. Иметь «что-то» всегда лучше, чем не иметь ничего. Дела и заботы при должном умении превращались в возможности, а печали, так уж и быть, можно задвинуть подальше. Кто-то теряет, кто-то находит, и так далее, и тому подобное.       Иногда Акияма размышлял о том, что мог бы написать книгу по личностному росту (вне сомнений, будущий бестселлер), в которой он бы раскрывал свою философию (вне сомнений, доселе никем не раскрытую). Мысль о книге включала в себя картину, в которой Хана ретиво набирает его измышления на пишущей машинке, пока Шун попивает виски 25-летней выдержки и делится мудростью.       По какой-то причине, Акияма никак не решался озвучить эту идею Хане. Как только он открывал рот, что-то в ее взгляде его мгновенно останавливало. Наверное, дело было в том, что обычно он отвлекал ее во время обеда. Говяжьи ребрышки из «Канрая» всегда делали ее немного дикой.       Он завернул в переулок, из которого ответвлялся еще один переулок, и наконец остановился напротив большого бумажного плаката.       «НЕ КОРМИТЕ КРЫС!»       Шун покачал головой. Он не питал к крысам неприязни, но следовало признать, что в последнее время проблема грызунов стала куда острее. Хана божилась, что видела, как что-то пробежало мимо нее в чулане Скай Финанс. Обычно Акияма счел бы это непрямым намеком прибраться, но плакаты на стенах добавляли ее словам веса. Впрочем, страшное клыкастое создание на плакате мало походило на обычную камурочскую крысу. Его неестественный оскал перетягивал на себя все внимание, отчего висящая рядом тусклая жестяная табличка с надписью «Королевство Маджонга» совершенно терялась.       Акияма поглядел наверх. Лестничный пролет исчезал во тьме — владелец здания не торопился менять перегоревшие лампочки.       Большинство игорных заведений старого образца располагались на нижних этажах. Или еще ниже. Но что-то подсказывало ему, что Танимура не был большим любителем сидеть в подвалах. Даже его тяга к азартным играм имела свои границы. Кроме того, аренда помещения на втором этаже была куда дороже, нежели в подвале, а стало быть, салон был куда менее заплеванным. А главное — там было куда больше шансов сорвать банк покрупнее.       Внутри салона, вопреки ожиданиям, было совсем недурно. Старомодные столы и перелатанные диваны полнились игроками всех мастей, а на радио уютно играли смутно знакомые энка из 90х. Человек незнающий бы никогда не предположил, какие суммы кочуют здесь из кармана в карман.       Шун был именно таким человеком — он понятия не имел. В Камурочо судить по обложке было чревато.       Акияма аккуратно закрыл за собой дверь и кивнул хозяину за стойкой. Тот нехотя оторвался от кроссворда и кивнул в ответ.       Знакомая лохматая макушка ожидаемо отыскалась в самом дальнем углу. Не мешкая, Шун элегантно обогнул ряд столов с колоритными стариками в кепках, и встал прямо за спиной Танимуры.       Игроки за его столом угрюмо пыхтели сигаретами, разглядывая свои кости. Беглый взгляд мгновенно выдавал в них завсегдатаев гораздо более подземных заведений. Семейных значков при них не было, так что фракцию угадать было сложно, но спортивные куртки подозрительно бугрились в районе поясов.       Танимура тяжко вздохнул.       — Акияма-сан. Ты же понятия не имеешь, что происходит на столе.       Онорифик звучал крайне неубедительно. Парень даже не обернулся, но по тону было ясно, что Шуна тут не ждут.       — Танимура-сан. Как вы узнали, что это я? — поинтересовался он.       Мордовороты разом подняли на него взгляды. Одинаковые прически и телосложения создавали ощущение, что на Шуна смотрит трехголовый Цербер — если бы тот имел привычку носить темные очки в помещении.       — Ты мешаешь думать, павлин, — сказала левая голова.       Не иначе как Танимура шестым чувством ощутил желание Шуна ввернуть комментарий про общую способность Цербера «думать», потому что он резко повернулся к нему и пояснил:       — Колокольчик у двери позвонил, значит кто-то зашел. Но кого хозяин пустит спокойно, при этом даже не поприветствовав? Весь город знает, что ты не отличишь Ман от Пин, так что точно не играть сюда пришел. А значит и нет резона предлагать тебе столик.       Акияма довольно улыбнулся.       — Детектив Танимура снова в деле. Впечатляет. А вы уверены, что зеркальные очки вашего оппонента тут не сыграли никакой роли?       Игрок в авиаторах озадаченно пожевал зубочистку и еще суровее сдвинул брови.       — Детектив? — переспросил он.       Танимура скрипнул зубами.       — Одну минуту, джентльмены, — сладко пропел он, поднимаясь. — Продолжим после перекура!

***

      — «Перекур»? Вы же не курите?       — Что тебе нужно? Говори быстрее, я там почти выиграл.       Танимура скрестил руки на груди и нетерпеливо стучал носком ботинка по полу. Импровизированная «курительная» зона располагалась у открытого окна со скромной пепельницей на подоконнике. И, судя по тону Масаеши, если бы он мог, то притащил бы туда Шуна за грудки.       Акияма неторопливо раскурил сигарету и выдохнул струйку дыма.       Танимура выглядел неприглядно. Под глазами залегли тени, а подбородок зарос пучками щетины, что на его моложавом лице выглядело печально.       — Ничего такого, — Шун пожал плечами. — Пришел спросить, как жизнь.       Масаеши горько усмехнулся.       — А ты сам как думаешь?       — Я думаю, хм… — Акияма облокотился о стену. — Думаю, вам нужно выпить. Напряжение разом ушло из позы Танимуры, и он привалился к стене рядом с ним.       — Тут одной выпивкой дело не исправить.       Он утомленно потер глаза.       Шун покосился на него. Видеть Масаеши в таком состоянии было… непривычно.       — Как скажете, детектив, — ответил он. — В крайнем случае, всегда есть караоке…       Танимура остро глянул на него в ответ, не отнимая руки от лица.       — Нет, — отрезал он.       Акияма вежливо улыбнулся. Если в тоне Мей Фа где-то проскальзывали стальные нотки, то было совершенно очевидно, у кого она их перенимала.       — Не прибедняйтесь, — сказал он весело. — Может быть, в вас живет певчая птица, и ей нужен только небольшой толчок.       Танимура покачал головой.       — Нет, я не об этом… — он перестал стучать ботинком по полу и теперь глядел в пространство перед собой. — Я больше не детектив. Так что не стоит меня так называть.       Вот оно что. Впрочем, было бы странно ожидать, что после такого большого скандала Танимуру пустят обратно с фанфарами и конфетти.       Шун поскреб подбородок.       — Дайте-ка подумать. «Господин патрульный»?       Масаеши раздраженно цыкнул языком.       — Акияма, я больше не полицейский. Я отстранен бессрочно.       Шун умолк, ожидая продолжения. Танимура избегал его взгляда.       — Максимум, что мне дозволено — фриланс для «Алого Щита», — пробормотал он.       Акияма медленно выдохнул облачко дыма.       Это многое объясняло. И «патрули», на которых Шун встречал Танимуру. И нежелание того общаться. И его исчезновение с улиц — даже в таком беспокойном месте, как Камурочо, у «Алого Щита» не всегда находились заказы для фрилансеров. Или деньги на их оплату, если уж на то пошло.       Технически, когда Танимура вел свое расследование против начальства, он делал это не как офицер полиции, а как гражданское лицо. Удивительно, что его просто отстранили, а не упекли за решетку.       Шун нахмурился. Он не думал об этом. Почему он не думал об этом?       — Танимура-сан, — начал он.       — Оставь уже это «-сан», — огрызнулся тот. — Я тебе не дядька.       Акияма осекся.       Масаеши был младше него. Стандартная вежливость обычно помогала Шуну держать дистанцию. У дистанции в общении было столько же плюсов, сколько у дистанции в бою — она давала пространство для маневра. Но если у стандартной вежливости по отношению к представителю полиции были хотя бы были причины, то теперь они стремительно таяли.       Шун терял контроль над разговором.       Он стряхнул пепел с сигареты. Капли дождя стекали по окну с внешней стороны, сливаясь друг с другом.       — Мей Фа заходила в Скай Финанс, — сказал Шун. — Она беспокоится за тебя.       Он внимательно наблюдал за Танимурой.       Одной из стратегий возвращения контроля была смена тем. Стоило собеседнику заготовить броню из аргументов против чего-то одного, новая тема, как новый прием, выбивала у них почву из-под ног.       Танимура молчал, продолжая глядеть перед собой. Выражение его лица почти не изменилось, разве только губы сжались в нитку.       Облачко дыма рассеялось в воздухе.       Новая тема. Новый ключ к разговору.       — Эти «джентльмены», против которых ты играешь, — сказал Акияма рассеянно. — Они сильно выбиваются из местной публики. Тут ни у кого больше нет таких мощных шей.       Танимура пожал плечами.       — У них есть деньги. Это единственная причина, по которой я тут торчу.       Шун издал смешок.       — Надо же. На секунду я поверил, что кому-то может нравиться маджонг ради процесса.       Танимура закатил глаза и со вздохом оторвался от стены.       — Слушай, если тебе больше нечего мне сказать, я пошел. Деньги сами себя не заработают.       Он развернулся.       Акияма скользнул глазами по истончившейся ткани на плече его куртки. Видимо, у Масаеши была привычка вешать ремешок сумки на левое плечо. Довольно-таки студенческая привычка.       Это куртка времен колледжа? Сколько же ей тогда лет?..       — Если это из-за денег, то я могу тебя проспонсировать, — сказал он не задумываясь.       Танимура стрельнул на него взглядом из-за плеча.       — «Проспонсировать»? — повторил он медленно.       — Да, без проблем, — Шун расслабленно облокотился рукой о подоконник. — Сколько тебе нужно?       Тон Танимуры был подозрительно размеренным. Но Акияма уже не мог остановиться. Что-то зудело внутри, побуждая вцепляться в парня все больше. Тот снова повернулся к нему лицом, и взялся рукой за спинку стоящего рядом стула. Шун пронаблюдал за тем, как пальцы Масаеши сжали деревяшку, и перевел взгляд на его лицо.       — О, Акияма-сан, — произнес Танимура крайне дружелюбно. — Я еще не так низко пал, чтобы брать у тебя деньги.       Пепел медленно упал с сигареты Шуна на пол.       Что-то неуловимо изменилось в воздухе.       Акияма затушил едва начатую сигарету в пепельнице. Годы шли, а растраченный попусту табак все еще его расстраивал. От некоторых вещей было не так-то просто избавиться.       — Это не слишком вежливо с твоей стороны, Танимура-сан.       Тот фыркнул.       — Я просто говорю, что не буду брать у тебя денег. Вот и все.       В словах сквозила тень смущения, будто Танимура понимал, что переступил какую-то незримую грань, но не был наверняка в этом уверен.       Губы Акиямы растянулись в прохладной улыбке.       — Что ж, у меня нет привычки заставлять людей что-то делать, если они сами этого не хотят. Однако…       Он сжал кулаки и встал в стойку.       — Я обещал Мей Фа разобраться.

***

      Обыкновенно люди, которым не повезло родиться в Камурочо (или те, что там часто бывали), имели внутри интуитивную карту мест, где чаще всего начинались заварушки.       Правда была в том, что это могло случиться где угодно, но шанс того, что из окна какого-то заведения вдруг вылетит стул, куда выше был у баров и клубов на Розовой Улице. Салон «Королевство Маджонга», в силу нахождения на улочке более тихой, в такие списки не входил, поэтому вылет стула из его окна оказался крайне неожиданным для прохожих.       Парень в деловом костюме с криво сидящим галстуком уставился на останки стула перед собой. Мысль о том, что ему могло снести полголовы, явно была не самой первой в списке приоритетов. Он только раздосадовано сплюнул на землю и погрозил окну кулаком.       Пара дам остановились рядом с ним. Одна из них, с пучком на голове, обеспокоенно прижимала к груди зонтик. Вторая, с каре, наблюдала за разворачивающейся сценой с отстраненным интересом натуралиста.       — С вами все в порядке? — сердобольно поинтересовалась девушка-с-пучком.       — Куда уж там! — он драматично пригладил волосы. — Целый вечер выпивал с этими пижонами из отдела рекламы, и все насмарку! Теперь я трезв. И вижу все кристально чисто.       — Что вы видите? — она озадаченно нахмурилась и помахала рукой. — Сколько пальцев я показываю?       Парень пылко развернулся к ней.       — Я вижу, что вы прекрасны.       — Ой… — зарделась девушка.       Ее доселе молчавшая подруга закатила глаза.       — Второй стул, — сказала она, показывая пальцем вверх.       Парень отмахнулся.       — Бросьте, молния не бьет в одно и то же ме-

***

      — Зачем ты выбросил из окна стул?       И без того большие глаза Танимуры округлились еще больше, делая его похожим на персонажа манги.       Акияма развел руками.       — Могу задать тебе тот же вопрос!       Танимура хлопнул по лбу.       — Это промах, Акияма, — процедил он сквозь зубы. — Я промахнулся. Я целился в тебя, а ты увернулся.       — А-аа, так вот в чем дело, — кивнул Шун. — Стоп, ты целился в меня?..       Атмосфера в салоне вмиг оживилась.       Часть патронов, наученные горьким опытом, побросали свои партии и бахнули столы набок, закрывшись ими, как импровизированными щитами. Часть — наиболее дряхло выглядящие старики, — упорно продолжали играть, игнорируя все на свете. Еще часть достали старые кнопочные мобильники и с ворчанием пытались сфотографировать раскладку костей.       Хозяин с сожалением отложил кроссворд и прожигал их взглядом, явно балансируя между желанием спрятаться за стойкой и проследить, как развиваются события.       Оные, меж тем, стремительно катились в тартарары.       — Когда мне угрожают, я атакую, — заявил Танимура назидательно, будто объяснял очевидные вещи младшекласснику.       Он свел предплечья в блоке перед собой, готовясь к обороне. Со стороны его стойка выглядела неубедительно, но Акияма как никто другой знал, что это впечатление обманчиво.       — Это в полицейском мануале так написано? — поддел его Шун.       Он сделал шаг назад — на случай, если Масаеши решит напасть первым.       — Я теперь гражданский, говорю же тебе! — Танимура предсказуемо сделал шаг вперед. — Это закон улиц!       — Набрасываться на товарища со стулом?..       Акияма быстро окинул взглядом помещение. Игроки прозорливо теснились к стенам, освободив для маневра середину комнаты.       — Это был отвлекающий жест! Отвлекающий! Вроде как сказать «смотри, за тобой медведь»!       — И что, получилось? — невинно поинтересовался Шун.       Не то чтобы видеть в жестах Танимуры резкость было чем-то странным. Напряженный, как пружина, тот глядел исподлобья и едва заметно разминал пальцы.       Непривычно было быть ее адресатом.       Акияма неторопливо размял ноги.       За спиной Танимуры, его со-игроки молча вышли из салона. Судя по всему, Шун был прав — они не были завсегдатаями «Королевства», иначе бы последовали примеру остальных зевак. Или же просто не желали вести дел с «детективом».       Даже если Танимура заметил это, то не подал виду. Он уперся взглядом в Акияму и отвечал на каждый его шаг назад двумя шагами вперед. Если сначала Шуну показалось, что тот слишком сердит, и ведется на его провокации, то теперь… кажется, парень теснил его намеренно.       Прежде чем оказаться в зоне досягаемости чужого удара, Шун сделал па в сторону.       — Твоя партия накрылась, детектив, — с напускным сожалением протянул он. — Как насчет сдаться и пойти домой?       Шун улыбнулся — на этот раз почти искренне.       О Танимуре Масаеши ходило много слухов. Часть из них выставляла его ни много ни мало героем, часть — взяточником и «паразитом Камурочо». Что из них было правдой, Акияма судить не брался, но все сплетники сходились в одном — Танимура был пугающе, болезненно азартен.       Огонек в его взгляде только подтверждал догадки Шуна.       Да, Масаеши был сердит. Но не настолько, чтобы это затуманило его голову. Он позволял втянуть себя в игру совершенно осознанно.       Танимура поманил Акияму пальцем и оскалился, отчего стал похож на лесного зверька.       — Заставь меня.       Он сделал еще полшага вперед.       Прежде чем Шун успел спланировать удар, откуда-то из-под ближайшего стола раздался ворчливый голос.       — Эй, что это за танго! Деритесь уже нормально!       По салону пронеслась волна поддакивающих шепотков.       — Кубо-сан! Ты внукам в спальне тоже советы раздаешь? — поинтересовался Танимура.       Хозяин, пользуясь моментом, хлопнул ладонями по столешнице.       — Кто проиграет, будет оплачивать убытки! — объявил он тоном рефери.       На этой ноте он схватил кроссворд и с чистой совестью укрылся за стойкой.       Кажется, угроза хозяина Танимуру не обрадовала, потому что в следующую секунду в челюсть Акиямы уже летел кулак.

***

[Босс файт: Танимура Масаеши] Сложность: средняя. Оружие: нет. Условия: 1. Танимура теснит Акияму к стенам, чтобы дать тому меньше пространства для размаха, сократить расстояние и взять в захват. 2. Из захвата сложно выбраться — Танимура цепкий, как липучка, и болезненно выворачивает руки из суставов. 3. Если бежать с разбегу с лобовой атакой, то он уворачивается и контратакует со спины. 4. Использовать стену как трамплин для наскока мешают патроны салона. Разбег тоже маленький — мешает мебель. Лучшая стратегия: держать Танимуру на расстоянии, точечно пробивая его защиту целенаправленными ударами ногами. Результат: НИЧЬЯ

***

      Дым от пары сигарет поднимался в воздух и смешивался с водянистым туманом. Они сидели на лавке в камурочском парке. Та была мокрой и холодила спину, но это не беспокоило Акияму. По крайней мере, недавний дождь смыл с нее часть грязи.       Танимура был с ним солидарен. Он молча расположился рядом с Шуном, и не предпринял ни малейшей попытки отказаться от предложенной сигареты.       Акияма вздохнул, нарушив повисшую тишину.       — А ты вправду выигрывал у мистера Бычья Шея? — поинтересовался он.       — Нет, — мрачно признался Танимура. — У меня были подбивки, как это можно       сделать, но никакой четкой стратегии.       — Ясно, — Шун выдержал паузу. — Танимура-сан.       — Оставь уже это «-сан», — устало выдохнул он.       Акияма умолк.       Масаеши реагировал на потерю статуса детектива болезненно. Это можно было понять. Его загодя отстранили — что было унизительно. Словно за все усилия и потери просто хлопнули по руке и погрозили пальцем. Но с другой стороны… он уже выбрал свои приоритеты, когда отринул службу в полиции.       Засиженный насекомыми фонарь в парке не чистили уже много лет. К холодному времени года тот становился таким тусклым, что скорее подчеркивал черноту теней вокруг, чем действительно что-то освещал.       Возможно, именно поэтому морщины у углов рта Танимуры углубились так, словно их нарисовали чернилами.       Было что-то еще.       — Эй, ты ведь можешь быть моим гостем в «Элизе», — сказал Акияма примирительно. — Каждый гость получает щепотку «-сан» от владельца. Бесплатно.       Танимура только отмахнулся.       — Нет уж, спасибо. В «Элизе» слишком много от владельца.       — И что это должно значить?       Рука Танимуры с сигаретой описала круг, и дым завился в спираль.       — Ну вот представь, сажусь я выпить с милой девушкой…       — Для вас, Танимура-сан, что угодно, — подыграл Шун. — Зачем просто милую, если можно самую топовую красавицу?       Он слегка поклонился, как будто Масаеши уже стоял на пороге его кабаре.       Танимура поморщился.       — Именно. Топовая хостес — это еще хуже.       — Почему это? — Акияма изобразил негодование. — Я кого попало не набираю.       — Вот о чем я и говорю, — Танимура развернулся к нему. — Ты же бизнесмен. В перспективных красавиц ты инвестируешь больше, чем во всех остальных. Ты их набираешь, ты их тренируешь, ты покупаешь им наряды в тон декора.       Он отвел взгляд.       Редкие капли, залетавшие в ореол фонарного света, становились белыми. Таким же холодным сиянием был окрашен и профиль Танимуры.       — До определенной степени, — не стал спорить Шун.       Ухмылка Масаеши сверкнула в тусклом свете фонаря.       — Дай-ка угадаю. Твоя топовая красавица улыбается, кивает, соглашается с собеседником. Подливает напитки. А потом, после кучи невинных вопросов — бам! — он изобразил пальцами выстрел. — Атакует прицельной фразой прямо в сердце, как будто понимает тебя как никто другой. Никто не устоит.       Окурок полетел в урну. Акияма проводил его глазами. Отчего-то под взглядом Танимуры стало неуютно.       — Звучит прямо как полицейский допрос, — сухо отозвался он. Танимура издал смешок и скрестил руки за головой, глядя вверх тонущие в тумане верхушки высоток.       — Я просто буду видеть твою руку управленца за всеми топовыми красотками «Элизы». Это неизбежно. Проще сразу выпить с тобой, хоть денег сэкономлю.       — Вы приглашаете меня с вами выпить, Танимура-сан? — Акияма поднял брови с притворным удивлением.       Масаеши кисло покосился на него, но в этот раз обошелся без комментариев.       — Только если в этот раз мы не будем делить счет, — пробормотал он.       — Да, мне тоже не понравилось.       Как бы издевательски это ни звучало, быть вышвырнутым из заведения под названием «Королевство Маджонга» оказалось довольно унизительно. С другой стороны, Акияма с Танимурой кружили по периметру салона минут двадцать без какого-либо существенного прогресса. Приемы Масаеши состояли в основном из захватов, а приемы Акиямы — в чаги, которые держали противников на расстоянии. Кроме того, никто из них не намеревался драться всерьез.       В какой-то момент пенсионеры у стен начали в полный голос обсуждать погоду и ставки на последних скачках, и хозяин салона не выдержал. Наверное, стоило его как-нибудь отблагодарить.       Танимура фыркнул.       — Сам начал драку, а теперь жалуешься. Мне казалось, Скай Финанс может позволить себе оплатить сломанный стул.       — Я могу и оба оплатить, — сказал Акияма как бы между прочим.       — Оставь это, — резко оборвал его Танимура.       Шун положил ногу на ногу и покачал носком ботинка.       Он купил их не так давно, но на качественной коже уже появились заломы. Бороться с ними было бесполезно — при его образе жизни их появление было неизбежно. Однако, он не ожидал, что это случится так рано.       Не то чтобы Акияма не понимал, что не все проблемы можно решить деньгами. Он считал себя человеком прагматичным, если не циничным, но не настолько, чтобы отбросить здравый смысл.       Помощь Шуна отвергали. Это задевало. Но вместе с тем, внутри поднималось что-то, похожее на облегчение.       Танимура поднялся на ноги и с трагичным стоном размял поясницу.       — Черт, теперь мне надо будет объяснять этот стул Жао…       Акияма поднял на него рассеянный взгляд.       — Причем тут Жао?       — Как причем? «Акт о разделении ответственности». Салон пришлет счет в Маленькую Азию.       Не дожидаясь, пока он встанет с лавки, Танимура развернулся и зашагал к выходу из парка.       Акияма молча смотрел, как тот прячет замерзшие ладони в карманах старой куртки.       Вот оно. Паззл наконец сложился.       «Акт о разделении ответственности» на территории Синдзюку обсуждался давно. В котле Камурочо местные бизнесы то и дело страдали от каких-то группировок или индивидуалов. Ущерб разнился от разбитых стекол до дорогостоящих вывесок и оборудования. Довольно часто, даже если группу вандалов удавалось запечатлеть на камеру, то нельзя было четко установить, кто из них виноват — ответственность размывалась. Тяжбы о возмещении ущерба могли длиться месяцами.       «Акт о разделении ответственности» позволял владельцу бизнеса отправить счет в организацию, к которой номинально относился человек, причинивший ущерб. За человека со значком семьи Тоджо клана платила его семья, за подгулявшего саларимена — его контора, за работника «СмайлБургера» — головной офис «СмайлБургера». Организации могли взыскивать эти деньги с провинившихся сотрудников, но оплатить выставленный счет обязаны были именно они.       «Алый Щит» номинально являлся волонтерской организацией без дохода, поэтому не мог оплачивать ущерб, причиненный фрилансерами. А Танимура…       Акияма нахмурился.       Если бы тот все еще был полицейским, то расходы бы брала на себя Токийская Полиция. Если подумать, Танимура исчез с улиц несколько месяцев назад — именно тогда «Акт» вступил в силу. Официально он ни к каким организациям больше не принадлежал — даже смышленому парню, владеющему несколькими языками, не так-то просто найти работу, если тот полукровка. А полицейское прошлое в здешних краях только добавляло лишний камень на шею.       Это оставляло для счетов за ущерб только один адрес — его дом. Маленькую Азию. И деньги Фонда.       — Ты там долго?       Танимура ждал у выхода из парка, нетерпеливо постукивая носком ботинка по асфальту. Только увидев облачка пара от его дыхания, Акияма заметил, как сильно похолодало.       Он поднялся, на ходу застегивая пальто.       Когда удавалось докопаться до сути кейса, это, как правило, приносило удовлетворение. На сей раз Шун не чувствовал ничего, кроме пустоты. Даже если он верно понял обстоятельства Танимуры, он бы не смог объяснить их Мей Фа.       «Акияма-сан, вы были бы честны со своей сестрой?»       Вот черт.       Он подошел к Танимуре и сверкнул профессиональной улыбкой. Тот неодобрительно прищелкнул языком и быстро зашагал по улице.       — Мне нужно такое место, где есть и пиво, и оден, — буркнул он. — Чем горячее, тем лучше.       — Ты слишком много времени проводишь со стариками, — хохотнул Шун. — Ворчливость тебе не идет.       Танимура метнул в его сторону испепеляющий взгляд.       — Они будут долго припоминать мне сегодняшний день, — произнес он тоскливо.       Тон подразумевал, что осуждение со стороны стариков он воспринимал приблизительно так же, как изменения погоды — вещь в любом случае неизбежную, но оттого не менее неприятную.       Акияма неловко поскреб затылок.       — Мне после этого вспомнилось, как мы пытались одолеть Кирью-сана.       — Не напоминай, — Танимура сморщил нос. — У меня до сих пор подбородок ноет по такой погоде.       — Похоже, мы застряли где-то посередине.       Шун сам не был уверен, что хочет этим сказать. То ли то, что им еще долго было расти до Кирью, то ли то, что они не могли одолеть друг друга.       Танимура не стал уточнять.       — Похоже, — эхом отозвался он.       Из тусклого переулка они снова влились в неоновый свет вывесок большой улицы. Тематический ресторанчик напротив лукаво подмигивал прохожим, приглашая их отведать коктейль «Ставь на красное!» в обществе «самых прекрасных крупье».       Шун резко остановился.       — Танимура-сан, — сказал он.       — Что? — тот озадаченно окинул взглядом ресторанчик. — Вряд ли здесь готовят оден.       Акияма прочистил горло и развернулся к нему.       Камурочо, при всех своих плакатах с паразитами, временами мог служить источником вдохновения. Такие моменты он ценил и старался ловить за хвост. Даже если тот подозрительно напоминал крысиный.       — Предлагаю пари, — торжественно объявил он.       Танимура уставился на него без тени эмоций.       Это у него получалось отменно. Наверняка с таким лицом удобно блефовать.       Акияма уже сбился со счета, в который раз сравнивал Масаеши с лесным животным, которое молча затаилось в своей норе, но при малейшей угрозе не преминет укусить за руку. За одной лишь разницей — в Камурочо тот больше сливался с розовым неоном, чем с тенями.       — А? — сказал Танимура.       — Дуэль, — пояснил Шун высокопарно. — И если ты выиграешь, то я от тебя отвяжусь. И не скажу ни слова Мей Фа.       Танимура колебался только долю секунды.       — А если выиграешь ты?       Акияма улыбнулся. Наживка сработала даже слишком легко.       — Я верну тебя в поле, детектив.       — Серьезно? И как же ты это сделаешь?       В голосе Танимуры сквозил скепсис. Он снова скрестил руки на груди, но пока не торопился говорить «нет».       — Пока не знаю, — Шун неопределенно повел плечами. — Я люблю подходить к делу… творчески.       Тяжесть его утверждения повисла в воздухе.       В зависимости от собеседника, такая фраза от Шуна Акиямы, «сумасшедшего ростовщика из Скай Финанс», вполне могла звучать как угроза.       Шун об этом знал. Знал и Танимура.       — Ладно, — сказал тот после паузы. — Поехали.       Он коротко выдохнул и встал в боевую позицию — прямо на тротуаре.       Какой-то зазевавшийся прохожий с портфелем едва успел в последний момент развернуться и пойти в противоположную сторону, старательно делая вид, что ничего не видел. Хладнокровие, с которым он крутанулся на каблуках, выдавало годы практики.       — Та-та-та, придержите коней, Танимура-сан, — Акияма поднял указательный палец вверх. — У меня есть одно условие.       Масаеши молчал, ожидая продолжения, но из защитной стойки выходить не спешил.       — Это не будет физической схваткой, — продолжил Шун. — Что угодно, кроме этого.       Он протянул руку.       — Идет?       Танимура некоторое время озадаченно смотрел на нее. Потом наконец расслабился и коротко пожал.       — Идет.       Как и ожидалось, его ладонь была ледяной.       — Оден? — предложил Акияма сочувственно. — Или все-таки рамен?       — Погоди.       Танимура согрел руки дыханием и снова спрятал в карманах.       Прежде чем подуть на ладони, он зачем-то рывком поднял плечи. Прямо как Мэй Фа.       — У меня тоже есть условие, — сказал он.       Шун напрягся.       Камурочское вдохновение нападало на него так редко, что ветер в парусах слегка затуманил ему голову. Не стоило забывать, что Масаеши был прожженным игроком. С него станется менять договор после подписания.       Губы Танимуры расплылись в знакомой развязной ухмылочке, которая неизменно выводила из себя любого представителя власти. Удивительно, как он вообще смог закончить полицейскую академию.       Розовый свет на его лице сменился белым, потом зеленым, потом снова розовым. Каждый новый оттенок делал его выражение лица иным. Сложно было утверждать, каким оно было на самом деле.       — Раз ты начал наше… столкновение в «Королевстве», я оставляю за собой выбор следующей арены.       Называть это «дракой» Масаеши не решился. Акияма его не винил.       — Резонно, — осторожно кивнул он.       Танимура оглянулся по сторонам. После некоторого раздумья он указал на одну из барных вывесок.       «Shots! Shots! Thursday is a shooting day, yee-haw!»       Надпись была выведена мелом по-английски, по всей видимости, чтобы привлечь туристов. Рядом были криво нарисованы ковбойская шляпа и рюмка с лимонной долькой.       Шун недоуменно моргнул. Шоты? Масаеши хочет его перепить?       — Акияма-сан, — произнес Танимура вкрадчиво. — Как хорошо вы обращаетесь с огнестрельным оружием?