Где мечты, что нам сияли?

Наряд вне очереди, как всегда, выпадает на самое неудобное время. Однокурсники радуются возможности отдохнуть от учёбы и домашних заданий, болтают в казарме, гуляют на спортивной площадке. В общем и целом – счастливо проводят свободные часы. А Синицину и Василюк приходится недовольно брести на отбывание наказания. Старшина, ни капли не жалея нерадивых суворовцев, даёт им задание намыть полы во всех кабинетах на третьем этаже. Им гораздо проще было бы разделиться и управиться на скорую руку, но они на то и кадеты, чтобы быть один за всех и все за одного. Поэтому ребята быстро принимают решение объединиться с Андреем, который не особо чувствует свою вину в недавнем инциденте с формой, но с приказом офицера ничего поделать не может. Солнце в Зените, поэтому всё помещение прогревается особо хорошо, оставляя вместо работы желание понежиться где-нибудь за городом. Раньше, когда родители ещё были вместе, а сестра не уехала учиться в Москву, Юля очень любила отдыхать в начале сентября на даче. Конечно, её загар периодически прерывали обязанностью копать картошку, но в целом – было тепло и уютно. – Сейчас бы шезлонг сюда, а лучше сразу на речку, – вздыхает Юлия, разводя хлорку в жестяном ведре. Она рада тому, что поступила в училище и готова мириться с его порядками, но ведь поворчать в первое время можно, правда? – Мы с пацанами в детдоме часто в такое время на рыбалку ходили, до уроков ещё. По утрам прохладно, но в целом ничего, – закатывая рукава, соглашается Лёва, пока Илья пытается выискать фигуру Ксении где-то в окне. Нового друга девушке по-настоящему жалко. Правильно, получается, говорят, что влюблённых не судят, раз он даже своим новым положением, ради неё рисковал. Необходимости купить цветы Юлька пока не понимает, но видно Синица сильно любит эту свою Ксюху, раз так сильно к ней рвётся. Дочка майора смачивает тряпку в воде, а две другие швабры отдаёт парням. Отношения отношениями, но, чем быстрее они закончат, тем лучше. – Слушай, ты бы спустился, раз девчонка ждёт. Мы прикроем, если что, – предлагает помочь Василюк, понимая, что однокурснику действительно это важно. – Она не на самом КПП, а в сквере рядом с Суворовским, – вздохнув, объясняет Синицин, ведь искренне не знает, как поступить сейчас. – Так что вообще не вариант. – Не знаю, я бы всё равно сгонял. Может там дежурный понимающий попадётся, – не соглашается с ним Андрей и вновь кивает в сторону коридора, мол, иди давай. – Ладно, спасибо, ребят. Если спросят – я в туалете, – благодарно кидает Илья и, посмотрев, нет ли кого «на горизонте» выходит из кабинета. У Лёвы и Васи за их небольшой срок общения никогда не было проблем с тем, чтобы поговорить о чём-то между собой. Просто сейчас... Неловко как-то и никто из них не знает, почему. Убираться можно и молча, к тому же Синица наверняка вернётся не больше, чем через четверть часа, и тогда всё снова вернётся в прежнее русло. За приоткрытым окном слышатся крики прохожих детей, которые шумят во дворах, и общий гомон улицы. Юля тоскливо вздыхает, понимая, что даже в их городе скоро похолодает и таких тёплых, похожих на летние деньков, уже не будет. – Гулять хочется, да? – То ли понимающе, то ли чуть глумливо спрашивает Леваков. – Ага, у нас вместо следующего увала, скорее всего, дискотека будет, так что в любом случае в город выбраться не удастся, – вспоминает утренний разговор с отцом Юлия и «ой-кает», поняв, что проболталась. – Но я тебе ничего не говорила. – Ну-ну, я – могила, – посмеиваясь, честно предупреждает Андрей, ведь действительно не видит смысла никому рассказывать, если об этом всё равно сообщит старшина. Правда, для этого придётся пахать и пахать. В увольнительную ведь не только они не пошли. Кто-то пролетел из-за хвостов и палочек по учёбе, кто-то уже сейчас находится на грани отчисления из-за перебора на их курсе, а кто-то, как и Макаров, драит туалеты из-за своего поведения. Поэтому не попасть в танцевальный зал, в котором скоро должны будут проходить занятия по этикету, очень легко, как для первокурсников, так и для старших. У суворовцев был отдельный стимул в виде приходящих девчонок, а вот у Василюк этой мотивации нет. Разве что подружек можно позвать. – Ага, чёрта с два он меня пустил, – с возмущённым восгласом возвращается Илья, едва не пнув стоящее рядом ведро с водой. – Со всем пролетел? – Уточняет Юля, надеясь на то, что приятель хотя бы пересёкся со своей девушкой. – Как фанера над Парижем, – понуривает голову кадет. – А позвонить я ей не могут, с нашего телефона только на городской можно, – предвещая возможный вопрос, объясняет Синица. – Слушай, есть у меня один способ. Тогда то Леваков и рассказывает то, что в детском доме у них называлось «грузинским радио». Юльке показалось, что такой метод использовали в каждом дворе, но Синицин от чего-то слышал об этом впервые. Правда, обычно крики доносились не из окна, а с земли и кричали друзья, с просьбой выйти погулять. Идея, в целом, рабочая, так что девушка соглашается с тем, что Ксения наверняка их услышит. – Так у нас окна все на другую сторону, – прекрасно помня об их с Юлей попытках скрыться от глаз офицеров, вздыхает Илья. – Голова у тебя на другую сторону, – цокает Андрей, видя, что однокурсник не понимает очевидного. – У нас что в училище окон мало? – К отцу или к Ноздрёву соваться не советую, а вот учительская... – Предлагает Василюк, вспомнив те места, из которых хорошо видно ближайшую аллею. Прихватив с собой средства для уборки и злосчастное ведро с водой, компания отправляется в нужную сторону. Там, к счастью, никого не оказывается, но вот Черкасовой не видно от слова совсем. Синицин, конечно, пытается позвать возлюбленную как можно громче, но никто, кроме случайных прохожих, на это не оборачивается. Юлия запрыгивает на каменный подоконник и прижимается спиной к раме, от которой едва ощутимо поддувает осенний ветерок. Она прикрывает глаза, понимая, что с мытьём полов провозится сегодня до самого вечера, а там можно будет успеть дочитать книгу или сыграть с Сухим обещанную партию. – Смотрите, телефон рабочий, восьмёрка ловит! – Окликает их Леваков, выступающий сегодня генератором идей. – Диктуй номер. – Семьсот семнадцать, сто сорок.. – Торопливо начинает подошедший Илья, когда Юля, по инерции собирающаяся встать на шухер, отходит в сторону, пропуская Ротмистрова и его сына. Лёша коварно стреляет глазами в сторону парней, но с долей дружелюбия кивает Василюк. Всё-таки они с детства знакомы, ведь оба часто заходили на работу к своим отцам, поэтому общались не только с суворовцами, но и друг с другом. Их объединяли общие интересы, а потом и развод родителей. Только Юлия особо с матерью не общалась и обиду на неё таила лишь в душе, скрывая это даже от папы. А вот Алексей был озлоблен открыто, от чего отношения в его семье портились ещё больше. – Вы что тут делаете? – Сурово спрашивает Вадим Юрьевич, уже будучи готовым отчитывать кадетов. – Убираемся, товарищ майор, – в один голос отзываются они, вытянувшись по стойке смирно. – А вас не учили, что в начале уборки нужно мусор выносить? – Кивает в сторону мусорного ведра мужчина. – Так там же почти ничего нет, – недоумённо напоминает Юля, взглянув на пару скомканных бумажку в пакете. – «Почти нет» – значит есть, – с насмешливой философией отзывается бывший Сырников. – Так что ведро взяли и пошли. Леваков, стоящий к выходу ближе всего, подхватывает корзинку первым, но тут же оказывается остановленым офицером. Ротмистров вновь указывает на стоящих суворовцев, призывая их присоединиться к товарищу. – Втроём что ли? – Переспрашивает Илья, смотря на то, как глупо они выглядят, все вместе держа лёгкое ведро. – Уж извините, четвёртого выдать не могу, – насмешливо отзывается Вадим Юрьевич, когда первокурсники выходят из учительской. И что ему там понадобилось?