Где мечты, что нам сияли?

Макарова назначили вице-сержантом. Эта новость всплывает сначала каким-то нелепым разговором во время утренней пробежки, когда парни неумело, но почти без зависти начинают подкалывать однокурсника. В тот момент ещё сонная Юля была уверена, что всё это пустая болтовня, но уже на построении сам Василюк подтверждает данную должность. И она действительно понимает, что отец, возможно, не видит в ней нужной жилки для командования другими и поддержки дисциплины, просто... Максим – последний человек, который хотел бы остаться в училище и связать с военным свою жизнь. – Ты просто завидуешь, – бормочет себе под нос Юлия, сидя в кабинете этики во время перемены. – Чего? Я не услышал, Вась, – решив, что она обратилась к нему, оборачивается Трофимов. – Я сама с собой, – отмахивается девушка, тихо цокнув. Когда на тесте по литературе, оценивающем их базовый уровень знаний, нужно расслышать шёпот Василюк с просьбами помочь – так Саша самый слепой и глухой на свете. А как даже во время разговора с Ильёй продолжать у её парты уши греть – так пожалуйста. Яркие солнечные лучи пробивались даже сквозь почти завёрнутые жалюзи, отчего ей приходилось щурить глаза. Злость на всех вокруг кажется абсолютно безосновательной, но девушка совершенно не может отречься от неё. Всё-таки даже в начале второй недели обучение в Суворовском её организм испытывает стресс и бороться с ним не так то просто. – Юль, ты чего такая тихая сегодня? – Доброжелательно спрашивает Стёпа, который, несмотря на внешнюю «твердолобость», старался быть более внимательным к окружающим, хоть у него и не всегда получалось. – А? Да вроде такая же, как и обычно, – пожимает плечами она, не желая раскрывать кому-то свои негативные эмоции. – Ну, может мне показалось. Просто ты обычно на переменах всем про училище рассказываешь или с кем-то к урокам готовишься, а тут одна сидишь, – с долей неуверенности объясняет Перепечко, решив, что сейчас ему прилетит за неуместные слова. – Ты прав, Печка, у меня тут кроссворд лежит, а я никак разгадать не могу. Хочешь со мной? – Переводит тему Василюк, тут же замечая чужое воодушевление. Девушка часто была слишком резкой с остальными, всеми силами пытаясь не давать себя в обиду. А Степан ведь без злых умыслов, совершенно наивно, интересуется о том, что с ней происходит. И отвечать злом на добро – совершенно не в её принципах, поэтому и негативные мысли, касаемо назначения Максима, начинают рассеиваться. Возможно, не всё так плохо, верно? – Здравия желаю, товарищ вице-сержант! Третий взвод к уроку этики и эстетики эстетично построен! – Вместе с остальными рапортует Сухомлин, едва Юлия успевает сесть за парту к Перепечко. – Ха-ха, очень смешно, ты сто первый, кто так пошутил за сегодня, – язвительно отвечает Макаров, направляясь к месту, которое обычно занимал на остальных предметах. – Не понял. Юлька, шуруй к себе, – снисходительно усмехается он. – Вице-сержант должен сидеть на первой парте, прямо перед преподавателем, – после того, как Василюк отрицательно качает головой, ехидно поддакивает Саша. – Слышь ты, – в мгновение переключается однокурсник, но в кабинет заходит преподавательница и все поднимаются со своих мест. На женщине, даже скорей девушке, белый костюм из юбки и блузы, а собранные в пучок волосы делают её ещё более юной. Она явно моложе двадцати пяти лет, а Юля хоть и имеет знакомых такого возраста, относится к ней уважительно. Макар, после разрешения учителя сесть, остаётся единственным, кто стоит и непонимающе оглядывается по сторонам. – Представьтесь, пожалуйста, – просит Ольховская, посчитав, что у первокурсника есть какая-то просьба или вопрос. – Суворовец Макаров, – отзывается он, ведь уже ищет свободное место. – Вообще-то, вице-сержант Макаров, – исправляет его кто-то из приятелей, заслуживая в ответ его гневный взгляд. – Вы уже можете сесть. Да-да, садитесь, – кивает на место рядом с Ильёй девушка, раньше того момента, когда ученик начнёт оправдываться. Выбора у Максима особо не остаётся, поэтому парень занимает парту рядом с Сухомлиным. Преподаватель вновь оглядывает кабинет строгим взглядом, пытаясь понять, захочет ли кто-нибудь из ребят устроить ей взбучку. Такое уже было с одним из взводов и ей бы явно не хотелось повторения подобной ситуации. – Вы – не просто суворовцы, вы – будущие офицеры. Офицер должен быть не только физически развит и образован, но и знаком с манерами и нормами современного этикета. Именно им я вас и обучу, – объясняет женщина. – А зовут меня.. – Этикетка! – Выкрикивает Макаров, вальяжно откинувшись на спинку стула, чем вызывает у остальных всплеск смеха. Уже после этой фразы Юля проваливается в пучину своих мыслей. И вот таким, по мнению отца, должен быть вице-сержант? Если Василюк не хотел взваливать такую ответственность на дочь или делать это причиной пересудов, то мог бы поручить эту должность Синицину, как выходцу из семьи военных, или Сухомлину, который был одним из немногих, у кого было меньше всего наказаний. Да кто угодно был бы лучшей кандидатурой! Мысль, почему Юля так невзлюбила Максима, не успевает развиться, ведь в дверь класса раздаётся стук. На пороге появляется недовольный старшина, который тут же находит среди первокурсников нужных ему. Иван Адамович громко кашляет в кулак и заметившие его ребята поднимаются со своих мест. – Прошу прощения, Полина Сергеевна, но мне бы у вас троих забрать, – сообщает Кантемиров, а вчерашние «уборщики» в виде Василюк, Левакова и Синицина переглядываются между собой. – Да, конечно, я не против, – кивает Ольховская, хотя считала, что в учебное время уроки должны быть важнее военного долга. – Ну что, вы сами догадались, так что шагом марш за мной, – приказывает он и те, кто был в наряде в воскресенье, поднимаются со своих мест, следуя за прапорщиком. В коридоре во время занятий почти гробовая тишина, в которой сказать хоть пару слов будет громче любого парада. Юлия явно сомневается в том, что их сейчас похвалят за идеальную чистоту на всём этаже, поэтому наверняка всем сейчас прилетит ещё по поводу и без. – Вы вчера мыли в учительской? – Больше риторически уточняет Философ, хотя понимает, что вполне мог ошибиться. Андрей кивает, уже собираясь спросить, что не так, но Кантемиров кивает в нужную сторону. – Тогда сами посмотрите. Открыв деревянную дверь со знакомой табличкой, они тут же замечают пол в разводах, который выглядел, словно перепачканный мелом. Половицы уже не кажутся такими же чистыми, как вчера, из-за чего брови ребят тут же взмывают вверх. Они же всё здесь отдраили, такого не может быть! – Бегом всё перемывать, иначе каждому ещё по наряду вне очереди! – тут же отдаёт приказ старшина, понимая, что у суворовцев явно нет другого выбора.