Магистр Цитадели

      18 июня 1991 года по общему календарю.       Где-то на просторах Шотландии, в большом, богато украшенном круглом кабинете с множеством окон, двигающихся картин, витринных столиков с крутящимися на них, то и дело пыхтящими, дымящими, а иногда и издающими различные звуки артефактами, единственным назначением которых было нагонять ауру загадочности и неизвестности, «чтоб всяк входящий сюда смерд мог прочувствовать всю глубину своего невежества», наступило утро.       Однако, несмотря на весь антураж непостижимой мудрости и великих тайн, никаких по-настоящему ценных предметов в кабинете не было, кроме, пожалуй, омута памяти и золотой клетки для феникса, отсутствующего в данный момент по одним ему ведомым причинам.       Центром же всего этого великолепия являлся массивный резной рабочий стол на толстых ножках, больше похожих на чьи-то когтистые лапы, за которым стояло удивительной красоты, и наверняка очень удобное, кресло, одним своим видом напоминающее настоящий трон какого-нибудь правителя, но ни в коем случае не позволяющее себе дерзости отвлечь гостей от созерцания благородства, мудрости и величественности образа хозяина кабинета, сидящего сейчас на этом кресле и неспешно поедающего сладости с серебряного подноса, запивая каким-то ну очень уж ароматным чаем.       Закинув себе в рот последний кусок мармелада и озарив свой светлый лик самой доброй и мудрой улыбкой, на которую только был способен Альбус Дамблдор - директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, в прекрасном расположении духа он поднялся со своего места и уже собирался отправляться на привычный, но так милый сердцу старика ежедневный обход своих владений, как перед ним появилась небольшая, светящаяся серебряно-белым светом летучая мышь, тут же севшая ему на плечо и тихим, одному директору слышным голосом, передающая какую-то информацию, подслушать которую постороннему наблюдателю, если бы в данный момент такой нашелся, не представлялось никакой возможности, но даже несмотря на свой многолетний опыт в окклюменции и легиллименции на лице директора сейчас по очереди проступали эмоции - сначала волнение, затем страх, а спустя несколько минут после исчезновения животного - решимость.       С глухим хлопком аппарации кабинет директора опустел. ***       Примерно в то же время, 18 июня 1492 года по Цитадели, в своей спальне просыпался голубоглазый мальчик. Как обычно, его пепельно-серые волосы обтирали белые простыни большой кровати, а сброшенное им посреди ночи одеяло сейчас валялось на полу, прикроватным ковриком.       Открыв глаза и потянувшись, кинув еще сонный взгляд на окно, шторы на котором, подчиняясь воле хозяина помещения, быстро раздвинулись, комнату осветили яркие лучи июньского солнца. Погода на улице стояла просто чудесная. По привычке вскочив с кровати и собравшись топать в ванную с целью совершения утренних подвигов, я вдруг вспомнил, что на сегодня у меня занятий нет, и спешить особо некуда.       Еще на прошлой неделе мы всей семьёй запланировали отправиться на отдых в наше загородное поместье, находящееся на юге страны на большой поляне посреди непроходимого леса, вдали от цивилизации и стороннего внимания, не отягощая себя правилами поведения светской семьи. Гвоздём программы обещал стать маггловский шашлык, который дед Вильгельм обещал без магии нам приготовить, и даже где-то раздобыл для этого шампуры и настоящий мангал ручной ковки с завитушками на ножках и специальными прорезями в корпусе. И сегодня, наконец, этот день настал.       Плюхнувшись обратно в еще не успевшую остыть постель, минут десять имитируя активность тюленя, я все-таки не выдержал и начал свой день, тем более он обещал пройти намного веселее, чем обычно.       Спустившись в столовую и уже привычно обнаружив семью в сборе, весело пожелав всем доброго утра и обменявшись с мужиками рукопожатиями, среди которых самое крепкое было с дедушкой Костей, который не особо жалел ребенка, но благодаря чему я чувствовал серьезное с его стороны отношение к своей персоне, и несомненно, был этим обстоятельством крайне доволен, я уселся на своё место и увлеченно поглощал свой завтрак, особое внимание уделяя мясным составляющим утреннего рациона.       - Мартин, за твои успехи! - начал разговор дедушка, опустошив рюмку ледяной водки.       - Слышал, ты хорошо продвинулся в обучении. Преподаватели тобой довольны, говорят, что хоть сейчас можно присваивать тебе звание мастера в менталистике и зельеварении. Порадовал ты деда, ох порадовал!       - Молодец, сын! - поддержал слова деда отец и похлопал меня по плечу, а мама, улыбаясь, подложила мне в тарелку жареный бекон.       - Но вот на кой черт тебе сдались эти зелья, я так и не могу понять. – выдохнул глава семейства, с интересом разглядывая со всех сторон на своей вилке наколотую минутой ранее копченую сосиску, указывая этой сосиской теперь в мою сторону: - но как знаешь - нравится супы процеживать - валяй, я тебя в этом ущемлять не стану! - усмехнулся дед.       - А вот меня интересует, - Вильгельм Константинович обвёл домочадцев взглядом строгого учителя - Почему до сих пор мне никто не сообщил о выборе школы для Мартина? Ему уже скоро одиннадцать, а я всё еще не знаю, где мой внук будет груши околачивать ближайшие семь лет, делая вид, что учится?       - А зачем ему куда-то уезжать? - наконец прервала мама свой утренний обет молчания, погладив уже немного выпирающий живот: - Пусть здесь и учится, ну отправим его в дедушкину школу, раз уж общения не хватает, а живет пусть дома, к нам с Уиллом поближе.       - Супер, - с набитым ртом, проглатывая кусок яичницы поднял я руку в знак одобрения: - Мне ведь можно остаться, да дедушка? - посмотрев в его сторону я надеялся найти поддержу в глазах, но дед покачал головой:       - Нет Мартин, даже не думай о лёгкой жизни - пожурил меня дед и продолжил:       - Тебе как никому другому важно научиться жить в большом мире. Сейчас в нашей стране мир и благодать, люди живут спокойно и ни в чём не нуждаются, но в большей степени это заслуга нашего дорогого Вильгельма, между прочим, да ради нас он большую часть времени живёт на материках.       - Да сынок, слушай деда, я и сам в своё время учился в Дурмстранге - сказал отец и с укором посмотрел на мать, на что она одним быстрым взглядом дала тому понять, что разговор не окончен.       - Я понял, хорошо, если так нужно. - я даже пытаться не стал отстаивать сейчас свою точку зрения, понимая, что мои желания не всегда истина в последней инстанции.       - Позврослел. - буркнул Вильгельм: - Я вчера договорился с двумя министерскими в Британии и США, оба наши граждане, так что жди письма из Хогвартса и Ильверморни, и там и там ты будешь считаться иностранцем, маги Британии с Американскими сейчас не поддерживают близких отношений, поэтому казусов быть не должно. До пятницы прими решение, какой школе отправляем подтверждение. А теперь предлагаю закругляться - мне еще мясо вам жарить, я такие соусы привёз, закачаешься! Наевшись и пребывая в раздумьях о неизбежном, я аппарировал в сад и уселся на скамейке, откинувшись и погрузившись в медитацию. Лицо обдувал легкий ветерок, журчала вода в небольшом фонтанчике, до сознания доносились голоса разных птиц. Мысли не давали мне покоя, и нужно было привести их в порядок.       Я прекрасно помнил и понимал, что являюсь одногодкой Поттеру, знал его историю из книг и фильмов, да и о Хогвартсе имел теоретическое представление, подтвержденное рассказами Платона, изучившего все доступные брошюры и книжки по крупнейшим магическим школам в мире.       С одной стороны, с моим текущим уровнем знаний и магических сил, мне вообще в подобных учебных заведениях делать нечего - учат там по большому счету только базовым вещам, подкрепляя небогатым набором практических занятий, а дальше человек или может продолжать учиться сам, или выкладывать кругленькую сумму золотыми за ученичество, или, что делает большинство - идти работать, думая, что как волшебник ты уже состоялся. Еще бы - школу аж целую закончил, семь лет учился. Мрак, даже у магглов по десять-одиннадцать лет в школах дети учатся, как между прочим и в нашей Милленвейз, не семь курсов, а десять. И хоть в большом мире наш государственный диплом «не канает» - пользы от него всё равно больше, будь ты хоть трижды отличником того же Хогвартса.       С другой стороны, мне жуть как интересно посмотреть на мир в целом, и на Хогвартс в частности, включая всё вот это канонное действо. Про Ильверморни же вообще многого сказать не могу - обычная школа по словам Платона, а лично я помню только фрагмент из какого-то фильма - сидят студенты на травке, херней страдают. Не интересно мне, не цепляет.       А раз ознакомительных экскурсий для меня всё равно не предвидится - выбираем Хогвартс. Так и скажу всем сегодня на шашлыках, не буду до пятницы тянуть, да и чего греха таить - я и так догадывался, что этим всё кончится - ну не с моим везением такое пропускать: если где-то есть возможность найти на жопу приключения - вот она, моя, в первом ряду стоит, приключения ловит. Хотя в этот раз мне грех жаловаться, реально повезло по самое не балуй - переродился не сборщиком какао-бобов из Буркина-Фасо, а самым настоящим наследным принцем.       Ох, лишь бы гражданская война не началась… ***       - Я сейчас слюной изойду - стоял я рядом с дедушкой Вильгельмом, жарящим первую партию мяса, ровными аппетитными кусочками нанизанного на шампуры, на глазах румянившихся над мангалом с раскаленными углями. Вдыхая аромат шашлыка, я невольно вспоминал моменты своей прошлой жизни, когда мы так же могли собраться с друзьями на наших редких встречах, смотря на горящие угли и рассказывая друг другу истории из жизни.       - Уже почти готово, еще минут пять. Иди пока к столу, поставь блюдо на середину, я сейчас всё принесу и начнем. И соусы не забудь, вон в той коричневой сумке - указал дед рукой в нужную сторону. За столом сидели мама с папой в компании прадедушки, обсуждая что-то, судя по их лицам, очень важное.       - Пусть он сам выберет, Анна. Угомонись, парень то он с головой, абы кого в дом не приведёт! - по всей видимости, они опять начали обсуждать моё будущее в плане личной жизни. Очередной спор прервало моё появление:       - Хватит вам, мам пап, во-первых - мне еще рано о таком думать, а во-вторых - дайте мне хотя-бы невесту выбрать самому, и так за меня тут всё решаете. - немного смущенно, но не показывая этого, вставил я свои пять кнатов.       - И то верно, молодец - моя школа! - подмигнул мне прадед, а я мысленно поблагодарил его за то, что хоть в этом-то он меня поддерживает. Мама хотела что-то добавить, но вдруг резко остановилась и схватилась за живот – Ой! Уилл! Больно…!       - Что с тобой?! - папа обогнул стол и подбежал к маме: - Живот болит?       - Да-а-а! - мама вдруг закричала, а затем, тяжело дыша, упала на землю, ощущая перед обмороком руки подхватившего её мужа.       Я стоял как вкопанный, уронив бутылки с соусами, и мог только смотреть на то, как дедушка с бешенной скоростью колдует над мамой одно за другим диагностические заклинания, затем быстро окутав маму чем-то похожим на мощнейшее зелёное силовое поле, с подозрением посмотрел на отца и выпалил то, что я ожидал услышать в последнюю очередь:       - Уилл, быстро признавайся и не увиливай, от правды сейчас зависит её жизнь и то, что Мартин не станет сиротой! Ты что, нагулял ублюдка?!       - Да ты из ума выжил! - Клянусь Магией, что никогда не изменял своей жене Анне Аренс Певерелл и не имею детей на стороне! Люмос! - над его рукой загорелся яркий огонь, - Нокс! - огонь пропал. - Что с ней происходит?! - заорал отец на деда, требуя ответа.       - Уходим немедленно! Вильгельм - помоги Уиллу отнести Анну на алтарь! Без магии, её тело сейчас к ней невосприимчиво! Быстрее блядь, время идет на минуты!       В тот же момент с оглушающим треском рвущегося пространства позади них образовалась дыра, за которой я узнал тот самый лифт в ритуальный зал, уже открытый. Секунду спустя на поляне я остался один.       Осознав всю ситуацию и не имея возможности ничего предпринять, я почувствовал нахлынувшую на меня дозу адреналина и заорал так громко, что, казалось, сейчас оглохну сам. Сила рвущегося на свободу магического выброса - а по-другому я это никак назвать не могу - была такой, что воздух вокруг меня потяжелел, сердце бешено колотилось, а в голове билось только одно, жгущее душу желание: «За ними. Помочь. Спасти. Любой ценой». Не имея возможности трезво мыслить от пережитого шока, я вдруг увидел перед собой рвущееся пространство, такое же, какое мог сотворить только мой прадедушка. Без раздумий я забежал в лифт и спустился в ритуальный зал.       - Не смей подходить!       Моментально получив от деда заклятие оцепенения, заставившее меня замереть с открытыми глазами у стены, где была дверь лифта, я мог только стоять и смотреть. Увиденное мне запомнится на всю оставшуюся жизнь:       Мама лежала на ритуальном столе, папа с дедушкой стояли рядом и поддерживали зеленый кокон вокруг мамы, а дедушка колдовал. Колдовал сильно, борясь с какой-то стихией. И при этом, использовал волшебную палочку. Я первый раз за всю мою жизнь увидел, что он ей пользуется, и что она у него вообще есть. Стены зала дрожали, вспышки света слепили, в ушах стоял такой гул, будто взлетает самолет. Даже камни, падающие с потолка, медленно опускались вниз под плотностью воздуха. От магического фона было тяжело дышать, и вдруг я увидел, как из маминого живота под дедушкиной мощью выходит чёрное, отвратительное, зловещее облако. Вдруг всё стихло, и на его месте медленно образовалась фигура. Я не мог разглядеть ничего, кроме чёрного силуэта и капюшона. Затем тишину оборвал потусторонний, могильный голос:       - Жалкий смертный, как ты посмел воспротивиться воле мирового порядка?       - Хель… - смертельно уставшим голосом сказал дед, обращаясь к силуэту: - Пусти её, она ни в чём не виновата…       - Константин? - с узнаванием в голосе, сказала Смерть. Ну конечно, кто же еще, кроме тебя, был бы на такое способен. Разве что твой правнук, такой же проблемный, каким пришёл и ты в этот мир, но он еще слишком молод.       Ни я, ни отец, ни дедушка Вильгельм не могли пошевелиться. В этой комнате только Константин Аренс имел достаточно возможностей, чтобы поддерживать разговор. Мы же не могли даже дышать полной грудью.       - Отдай мне эту женщину и её неродившуюся дочь! Как потомки великих Певереллов, они должны ответить за то, что бросили на произвол судьбы последнего из живущих наследника величайшего рода некромантов! Я стану для них палачом от самой Магии!       Время замерло, и вдруг, прямо в моей голове, я услышал слова, обращенные дедушкой к своему единственному правнуку:       - Внук мой. Мартин… Ты станешь мудрым и сильным правителем… Береги отца и мать, помогай дедушке, скажи им, что для любого родителя нет большей радости, чем отдать жизнь за своих детей. - В любом случае я скоро покину этот мир, кольцо наследника подскажет тебе, что делать дальше.       Я был в ужасе. Я был раздавлен, ошеломлен, меня поглотила печаль и в голове я мог только ответить ему: - Пожалуйста, спаси маму и сестренку, не дай им умереть, если нужно, я готов ко всему.       - Не возгордись, Мартин, и не позволь обретаемой силе поглотить твой разум, делай добро и будь справедлив без исключений.       Время продолжило свой ход, а Хель, развернувшись в сторону матери, уже почти подошла к ней.       - Пактума Морсе. - сорвалось с губ старика заклинание, и Смерть тут же остановилась и отошла от родового камня, на котором всё так же лежала беременная мама.       - Ты знаешь правила, Константин. И цена тебе тоже известна.       - Договор. Оставь мать и ее ребенка в покое, моя жизнь станет твоей платой!       Плавно подплыв к тяжело дышащему деду, черный силуэт протянул ему свою руку - и прадед взял её в ответ.       Прадед с улыбкой посмотрел на меня, одним только взглядом пытаясь подарить всю заботу и любовь, которую не успел еще дать своему правнуку за десять лет, а затем тихо произнес:       - Авада виктима. - тело дедушки беззвучно упало на пол ритуального зала, мама тихо, размеренно, задышала, а в моём сознании наступила темнота.