Кровью на алом

Глава вышла жестокой и довольно мрачной, но лично мне она очень нравится x) Я, видимо, какой-то неправильный Зутарщик хах

***

Зуко велел, чтобы Катару привели к нему сразу после того, как она вернётся от Хозяина Огня. Он ждал её в своей комнате — сидел на кресле и всматривался в пламя, танцевавшее на его ладони. Снова и снова он прокручивал в голове разговор с Азулой. То, что она сказала, было совершенно безумным. «— Дикарка, которую ты привёз, должна умереть, — тихо и безапелляционно заявила Азула, предварительно втащив Зуко в оранжерею, располагавшуюся во внутреннем дворе дворца. Там она склонилась над одной из клумб с огненными лилиями необычной расцветки — не красными, а пурпурными с чёрными точками на каждом лепестке — и увлекла за собой Зуко. Лилии стали свидетелями её жутких слов. — Я думаю, что на празднестве в честь твоей победы в вазах должны стоять вот эти красавицы, — сказала Азула уже более громким голосом. — Их вывели в твоё отсутствие. Зуко выдавил из себя: — Да... неплохо. Он искренне надеялся, что Азула поймёт: это он про лилии, а не про убийство Катары. Оранжерея полнилась цветочными ароматами, но преобладал, конечно, тяжёлый, густой запах огненных лилий. При матери их почти не было во дворце — она всегда говорила, что огненные лилии не источают аромат, а ужасно воняют. И, пожалуй, отчасти она была права. Запах этих цветов оглушал. А, может быть, дело в словах Азулы. — Она нужна отцу вовсе не для уроков магии крови... Я с самого начала это поняла, — сказала Азула вроде бы и не заговорщицким шёпотом, к которому хотелось бы прислушаться, но и не громко. — Но никак не могла взять в толк: зачем? И вот недавно наконец выяснила: он хочет нового наследника. Какой-то сумасшедший астролог предсказал ему, что сын, зачатый в день прохождения кометы Созина, сможет достойно продолжить его дело и будет сильным магом с необычным талантом, но только если его выносит одарённая женщина-маг из Племени Воды. — Что?! Зуко повысил голос, и Азула посмотрела на него как на умалишённого. Проклятье! Ни одно поле боя по жестокости сражений не сравнится с тем, что происходит во дворце. И отец... отец никогда не собирался объявлять Зуко наследником, более того — он решил зачать нового... с Катарой! Это всё походило на страшный сон, на бредни сумасшедшего, но смотрящая на Зуко Азула была убийственно серьёзна. Вместе они перешли к следующей клумбе, якобы чтобы Зуко посмотрел, какие пышные розы расцвели этим летом во дворцовой оранжерее. — Если ты достаточно быстро выберешь невесту и назначишь свадьбу на август, то к ней распустятся вон те цветы, — Азула указала на клумбу напротив. Зуко прослушал, что ещё она там щебетала отточено-небрежным, идеально подходящим к ситуации тоном. Азула всегда оставалась убийственно идеальной. И это сейчас раздражало сильнее обычного. Могла бы хоть немного выйти из себя... Она ведь говорила... Говорила, что... Его отец собрался зачать наследника с Катарой — младенца, который заменит Зуко. С Катарой, принадлежащей Зуко. Принц скрипнул зубами и спросил, делая вид, что поддерживает план Азулы: — Мы сделаем это немедленно? Он не смог выговорить вслух «убьём её». Да и, наверное, не стоило. Азула вздохнула: — Зузу, не расстраивай меня. Конечно, мы сделаем это перед самым прохождением кометы — иначе вдруг найдётся замена... С трудом Зуко вспомнил, что пришествие кометы ожидается в середине августа. Остался примерно месяц. Очень мало. — И почему ты решила привлечь меня? — Мы оба заинтересованы в удачном исходе дела, — пожала плечами Азула, склонившись над клумбой с жёлтыми пышными розами. — Конечно, я могла бы сделать это одна и подставить тебя, но... он ведь предал нас обоих. К тому же я знаю, на кого мы всё повесим. — На Лу Тена, — понял Зуко. Кузен, который до сих пор мнил, что имеет какие-то права на престол, и его тоже невероятно раздражал. Азула встала и изящным жестом смахнула невидимые пылинки со своего платья. — Скажи, Зу...ко, есть что-то, чего я не знаю? Что-то, о чём мне должно быть известно? Пожалуй, чтобы Азула считала его союзником, стоит сказать правду. Хотя бы кусочек правды. — Катара — моя любовница, — он добавил с должной брезгливостью в голосе. — Сама понимаешь, на Южном полюсе не из кого выбирать. Азула хмыкнула: — Вы, мужчины, такие предсказуемые. Но она действительно довольно красивая... для дикарки. Ты ведь не привязался к ней? Вопрос прошёлся холодком по коже Зуко: надо было отломить Азуле ещё один кусочек правды. Но истина заключалась в том, что принц и сам боялся напрашивающегося ответа. Чтобы выиграть время, он наклонился к клумбе и сорвал шипастую жёлтую розу. Протянул цветок сестре: — Я не люблю, когда кто-то посягает на мои игрушки... Но если расставание с игрушкой неизбежно, то я предпочту сломать её сам. Азула поднесла розу к губам и улыбнулась так, как умела только она — хищно и обольстительно одновременно. Зуко понял, что выбрал верные слова, что именно так могла бы сказать сама Азула. Лишь поэтому ему удалось ввести её в заблуждение... но надолго ли?" Зуко вздохнул — погасил пламя на своей ладони, а затем снова вызвал его. Как оказалось, его жизнь на Южном полюсе была проста, понятна и практически лишена проблем... вот теперь, во дворце, который вроде как считается его домом, всё стало ужасно: отец, решивший забрать себе Катару для отвратительной цели, обманутые ожидания, Азула с её таинственным планом убийства. Невыносимо. Вдруг дверь приоткрылась, и один из стражей доложил, что к нему привели ведьму. Зуко велел впустить её и оставить с ним наедине. Когда Катара зашла к нему и закрыла за собой дверь, он всё же окончательно расстался с пламенем на своей ладони. Катара спросила, не делая попыток приблизиться к Зуко: — Ты знал? — За кого ты меня принимаешь, — огрызнулся Зуко. Катара выгнула бровь, будто хотела сказать: «Ты серьёзно?», но вместо этого ответила: — Так трудно сказать нормально? Почему ты считаешь, что я должна безоговорочно верить тебе? — она повела плечами, по-прежнему не двигаясь с места. — Мы были откровенны друг с другом сегодня, но это не меняет прошлого. Зуко встал и в несколько шагов подошёл к ней, взял за руку: — Я не знал. Я и правда думал, что он собирается стать магом крови... — Уж лучше бы так, — по губам Катары скользнула мрачная усмешка. Она отстранённо смотрела за тем, как Зуко переплетает их пальцы. Потом призналась: — Я ужасно устала и хочу только спать. Вся эта история с твоим отцом... мерзкая. Но я даже по-настоящему переживать из-за неё не могу, настолько вымоталась. День и правда выдался бесконечный. Зуко тоже очень устал — не особо уверенный в своих действиях, он разъединил их руки и привлёк Катару к себе, обнимая. Несмотря на его опасения, она не стала сопротивляться, но и в ответ его не обняла. Её руки безвольно висели вдоль туловища, и хотя браслеты были закрыты длинными рукавами платья, Зуко всё равно их видел. — Я хочу спать, — повторила Катара, когда он всё же отстранился. Зуко предложил ей разделить с ним кровать, и Катара не стала спорить. Она прилегла на край большого ложа, накрылась одеялом и вскоре уснула, а принц, хотя действительно очень устал, долго смотрел в потолок, пытаясь понять, что ему делать дальше и как поступить с Катарой. Ему хотелось бы вернуть ту иллюзорную лёгкость, которой они наслаждались на корабле, но очевидно это было невозможно. Катара что-то чувствовала к нему, она сама призналась, однако... «Если бы я могла просто ненавидеть тебя, если бы я могла совсем не верить тебе! Но я всё же немного верю, я не могу забыть... И кто я тогда? Ведь ты надел на меня это!» Её слова будто были начертаны перед ним в темноте огненными чернилами, и каждый росчерк пера причинял Зуко боль.

***

Открыв глаза, Катара сначала подумала: «Так странно... корабль совсем не качает», а потом вспомнила всё. Пристань. Ошейник. То, на что она чуть было не решилась. Объяснение с Зуко. Хозяина Огня и его отвратительный план. «Я убью его... или себя, но этот человек ко мне не притронется». Катара прикусила губу, отчаянно сожалея о своём бессилии. Бессилии, на которое её обрёк принц Зуко — такой ненавистный, желанный, близкий и ускользающий. Вот он тут — лежит рядом и... смотрит на Катару. — Мы снова проснулись вместе, — заметил Зуко таким бодрым тоном, точно за ночь свершилось нечто очень хорошее. Катара хмыкнула: — Странно, что ты в хорошем настроении. Он повернулся на бок, чтобы лучше видеть её: — Не совсем так... просто пока мы не вышли из этой комнаты, всё вроде бы нормально. Понимаешь? В это мгновение солнечный луч, пробравшийся в комнату сквозь небольшую щель между тяжёлыми бордовыми — ну конечно же — портьерами отразился в металлической глади браслетов Катары. Как вовремя! Даже если ей и хотелось в какой-то миг малодушно согласиться с Зуко — а желание это было совсем мимолётным, — она не могла. Принц способен убеждать себя в нормальности происходящего, лишь потому что не нём сейчас блокирующие магию браслеты, потому что не он чувствует себя бесконечно беспомощным, обречённым... И не его собираются насильно оплодотворить, точно какую-то безмолвную скотину. — Нет, — резко сказала Катара, усаживаясь на постели. — Я не понимаю. Пока ты контролируешь мою магию, всё остальное... наши ласки, откровенные разговоры, мои слёзы, объятия — всё это ничего не стоит. И нормального здесь ни капли. — Ты хочешь, чтобы я освободил тебя? — спросил Зуко, вслед за ней присаживаясь на своей половине кровати. — Конечно, да, — Катара кивнула. — Вчера после аудиенции у твоего отца, после того, как я узнала, что за применение мне уготовано... От слова «применение» Зуко передёрнуло, что не укрылось от Катары. — Тебе неприятно, когда я так говорю, но это ведь правда... Ты можешь, сколько угодно заботиться обо мне... ну, в своём духе... но пока на мне оковы, я просто вещь. Ты одолжишь меня своему отцу, затем — сестре или кузену, или кто там ещё живёт во дворце из твоих родственников. И я ничего не смогу с этим сделать. — Катара... — начал принц, но она ещё недоговорила: — И ты по-прежнему удерживаешь в плену моего брата. — Когда мы были на корабле, тебя это не смущало, — резко ответил явно недовольный её словами Зуко. Но он не мог действительно не понимать, в чём крылась разница. — На корабле у меня была цель... а потом я увлеклась, признаю. Но теперь всё иначе. Она скрестила руки на груди и буравила Зуко взглядом. Тот сидел перед ней в одних пижамных штанах, насупленный, растерявший всё своё благодушное настроение. Длинные чёрные волосы струились по его плечам, взгляд казался немного сонным. Он был сейчас куда больше её Зуко — мужчиной, дарившим ей удовольствие, смеявшимся над её шутками, — чем безжалостным принцем Страны Огня. Однако она не имела права обмануться. Ей нужна сила, магия. — Но если... если я всё же освобожу тебя, то... Он так и не продолжил, однако Катара всё поняла. — Ты боишься, — холодно сказала она, скорее констатируя факт, чем пытаясь задеть принца. Наверное, на его месте она бы тоже опасалась. Однако Зуко воспринял её слова болезненно. — Нет, — поморщился он. — Я не боюсь. — Врёшь. — Нет! Он встал с кровати. Она последовала его примеру, хоть и несколько неохотно. — Просто признай правду, — заметила Катара, огибая кровать и подходя ближе. Она выставила руки вперёд, нарочито демонстрируя свои браслеты. — Я отличный маг огня, военный с боевым опытом... конечно, я не боюсь тебя! — И зачем ты тогда вообще нацепил на меня эти браслеты? Пленил Сокку и шантажировал меня его безопасностью? Ну раз ты такой бесстрашный! Зуко открыл рот, затем закрыл и наконец выдохнул бессмысленное: — Ты не понимаешь... Не смей обвинять меня в трусости! Какой же он всё-таки вспыльчивый. Катара и сама не была достаточно хладнокровной, однако Зуко вспыхивал так быстро... Точно не только он владел огнём, но и сам огонь управлял им изнутри. Она смерила принца изучающим взглядом: что если надавить сильнее? Стоит дать Зуко время на размышления, и он наверняка найдёт сотни аргументов относительно того, почему даже, заботясь о Катаре, он не может её освободить. Но сейчас пока он уязвлён её словами, пока в нём клокочет ярость... — Тебя так задели мои слова, потому что это правда. Ты боишься меня! И знаешь, это нормально — большинство людей, с которыми мне доводилось встречаться в жизни, боятся магии крови. Ты просто такой же, как они. Обвинения в заурядности Зуко, очевидно, вынести не мог. Он сделал шаг к Катаре, оказался совсем близко и произнёс, с каждым словом всё сильнее повышая голос: — Не равняй меня со всякими... Я. Не. Боюсь. Тебя. Это ты мне не веришь, ты думаешь, будто я способен нацепить на тебя золотой ошейник или подложить под своего отца, чтобы ты родила мне братца! Но ты... — он схватил её за руки, напомнив Катаре об их первом разговоре в военном лагере на Южном полюсе. — Ты — моя, и даже... даже без браслетов останешься моей! И ты не причинишь мне зла... Верил ли он сам в то, что говорил? Катара не успела всерьёз задуматься об этом, потому что Зуко вдруг зашептал что-то, одновременно нагревая её браслеты — он уже делал так однажды. Очень давно — в своей палатке, когда понадобилось исцелить Сокку. Браслеты на мгновение обожгли руки Катары и упали. «Он действительно освободил меня? Сработало?» Катара подняла свои руки на уровень глаз — натёртые браслетами запястья теперь выглядели такими... свободными. Безупречными. Зуко тоже смотрел на её руки — растерянно и, вопреки всем своим заверениям, с затаённым страхом. Катаре же хотелось рассмеяться... всё-таки её неуклюжий план сработал — пусть и неожиданным образом, но в итоге, разделив с Зуко постель, она добилась того, что он освободил её. «Молодец, девочка, — похвалила её Хама. — А теперь расправься с ним». Да, Хама хотела бы этого — разорвать принца на части, выйти из покоев, залитой его кровью и пройти по дворцу, сея смерть. Убить всех стражей, Хозяина Огня, его дочь и загадочного Лу Тена. Так поступила бы Хама, но Катара... ещё не знала, что выберет и не собиралась торопиться. Магия бежала по её венам вновь — спустя столько времени. Магия делала Катару сильной, уверенной, способной наконец постоять за себя, и даже то, что небосвод освещало солнце, а не луна, не имело значения. Катара слишком долго была оторвана от своего дара, и теперь он вернулся к ней мощной волной, неудержимой стихией. Губы девушки изогнулись в улыбке. Она подняла руку и подозвала к себе остатки вина из бокала Зуко, стоявшего на столе. Забавляясь, Катара разложила красную струю на маленькие капли-бисеринки, а затем изящным движением направила их прямо в дверь. Ударившись о поверхность, они безвольно стекли вниз. Это была шалость, разминка, воспоминание о былой силе... поигравшись, Катара взглянула на Зуко, который сверлил её напряжённым взглядом. Она медленно провела рукой по его щеке — почувствовала, как запела кровь её принца под этим прикосновением, как она звала Катару к себе, как хотела ей подчиниться. «Расправься с ним». — Катара... — начал Зуко, но она прервала его, опьянённая вновь обретённой властью: — Нет. Теперь настал мой черёд говорить. Ты назвал меня своей... но не спросил, хочу ли я этого. Ты ведёшь себя так, будто прошлое забыто, — пальцами она пробежалась по его подбородку, коснулась шеи, очертив кадык. — Но ты обманываешься. Я не могу забыть. Как же я хотела мщения... Я мечтала о твоей смерти и смерти всей твоей проклятой семейки... И пусть сейчас кое-что изменилось, ты должен заплатить, мой милый Зуко. Должен. С этими словами Катара отступила на шаг и парой изящных движений наконец подчинила себе кровь принца, так взывавшую к ней. Наслаждение пронзило Катару, когда она ощутила полную власть над Зуко. Его кровь пела для неё. Принц попытался что-то сказать, но Катара лишила его такой возможности. Она не хотела слушать. Только говорить. — Ты причинил столько боли моему народу — я видела, каким безжалостным ты можешь быть, как огонь в твоих руках становится страшным оружием... Я помню, — произнесла Катара и увидела будто наяву женщину с перекошенным от ужаса лицом. — Ты убил Ару, оставив её детей сиротами... И ты заставил Пао гореть живьём, а Хан, которому совсем недавно исполнилось пятнадцать, ты ведь даже не задумался, прежде чем накинуться на него со своими несущими смерть мечами... Они все проносились перед внутренним взором Катары: заботливая Ара, маг воды Пао, умиравший мучительно и долго, весёлый Хан, который так обожал Сокку... Сколько было этих смертей! Даже когда Зуко не убивал сам, он отдавал приказы. И Южное Племя Воды всё редело, а Катара запирала воспоминания о потерях под замок — прятала их подальше, но сейчас они вырвались на свободу, обступили её. Духи ушедших требовали отмщения. И послушав их, Катара взмахнула рукой, заставив ногу Зуко выгнуться неестественным образом, — он кусал губы от боли, а когда его колено хрустнуло, разорвавшись на две половины, принц потерял сознание. Его лицо было искажено нестерпимой мукой, но Катара заставила себя не сочувствовать, не думать о том, что он не только принц Страны Огня... Он ещё и... Он заслужил это. И заставив Зуко очнуться, Катара снова подняла руки — она не смотрела на его лицо, не позволяла себе думать о нём иначе как о враге. Смерть Хамы. Пленение и пытки Сокки. Последние маги воды, которых Зуко убил руками самой Катары... всё это могло быть искуплено только страданиями принца. Подогреваемая жаждой мести, опьянённая вернувшейся к ней связью с кровью Катара сломала принцу и вторую ногу. Он лежал перед ней, поверженный, измученный — возможно, он уже не понимал, где находится и что с ним происходит. «Убей, — гремело в голове у Катары. — Убей. Убей. Убей. Он пленил тебя. Превратил в оружие. Он готов был отдать тебя Хозяину Огня ради статуса наследника... Он может говорить, что угодно, пытаться заботиться, но нельзя забыть всё. Нельзя. Нельзя». Катара подняла руки, готовая позвать к себе кровь Зуко, разорвать его тело на куски. Это то, чего она хочет, верно? Его смерть. Не будет больше принца Зуко — того, с кем её связывает столько боли и горя... и Катара вдруг увидела: он стоит рядом с ней на палубе, такой спокойный, и ветер лохматит его завязанные в хвост волосы... В их каюте Катара столько раз наблюдала за тем, как Зуко собирал свои густые длинные волосы в этот самый хвост — безжалостно стягивал их и обматывал лентой. Иногда, когда он сражался с ними слишком долго, Катара вызывалась помочь ему — запутывалась пальцами в шелковистых прядях, невольно восхищаясь их гладкостью и блеском. В такие моменты он точно не был убийцей невинных, злодеем в её истории... Он был... «Ты определённо можешь звать меня просто Зуко, пока мы наедине». «Под полной луной ты была особенно прекрасна». «Скажи, чего бы ты хотела?» «Всё хорошо, скоро тебе станет лучше». «Я испугался, ужасно испугался, что больше никогда не увижу тебя». «И ты не причинишь мне зла...» Его слова, доносившиеся из прошлого, терзали её. Зуко и Принц. Принц и Зуко. Он никогда не станет кем-то другим, минувшее не изменить, но если Катара убьёт его, если разорвёт на куски в этой самой комнате, то разве и какая-то часть её не погибнет вместе с ним? Она выдохнула, ослабляя хватку, но не теряя контакта, всё ещё чувствуя биение жизни Зуко под своими пальцами, будто бы держала руку на его сердце. То, что связало их, не походило на те сказки о принцах, принцессах и просто честных и милых людях, которые рассказывали Катаре в детстве — мама, Пра-Пра... но ведь она и Зуко вовсе не те добрые герои, восхищавшие маленькую невинную Катару. Они никогда не смогут быть такими, и светлая, полная гармонии и красоты любовь им недоступна. Однако с ним она была счастлива, пусть это и звучит безумно, пусть ей и не полагалось, пусть... Катара устала осуждать саму себя. Устала терзаться. И от злобного шёпота Хамы в своей голове, всё твердившей: «Убей его, почему ты медлишь?», тоже устала. Она отомстила за других, как и собиралась. «Он мне нужен. То удовольствие и то тепло, которые Зуко способен мне дать... Я хочу ещё». Катара велела Хаме заткнуться и осторожно опустила руку. «Слабачка», — выругалась Хама, прежде чем исчезнуть навсегда. Может, у Хамы просто не было сердца — без него в этой жизни куда проще.

***

Боль окружила Зуко со всех сторон. У боли были серо-голубые, полные гнева глаза Катары и её голос, в котором звучало столько обиды... даже ненависти. «И почему я думал, будто она не способна пойти против меня?» Это была последняя чётко оформленная мысль Зуко перед полным погружением в боль. Идиот. Он ведь столько раз видел, как она убивала других — его солдат между прочим. И он желал Катару, думая об этой её силе, о той одержимости, что настигала её при полной луне. Зуко заводила та страсть, с которой Катара использовала магию крови, однако он привык к её нынешнему бессилию. Он сам себя обманул. Боль всё усиливалась, давила на Зуко, рвала его ноги — да кажется и всё тело — на куски. И он чувствовал, что смерть уже близко — притаилась на кончиках пальцев Катары, ждёт, когда сможет вцепиться в принца, затянуть его в свой тесный кокон и уже никогда не отпускать... — Зуко, ты... «Катара?!» Он приоткрыл глаза, понимая, что всё-таки не умер. К удивлению Зуко, Катара сидела рядом и явно лечила его ноги — он заметил стоявший на полу таз с водой и то, как девушка делает пассы руками, направляя жидкость к местам ранений. Ранений, которые сама же и нанесла! Зуко попытался отодвинуться от своей мучительницы, но не смог. Катара покачала головой — она сверлила его взволнованным взглядом: — Тебе нельзя двигаться, Зуко. Я применила лучшие целительные практики, но тебе всё равно понадобится полный покой в течение хотя бы четырёх дней. Чтобы тебя не беспокоили, я сказала Ро, будто ты простудился. Зуко хмуро взглянул на неё: какая забота, какая предусмотрительность! Лечит его ноги — значит. Забыла, что сама же их и сломала с явным удовольствием? Разговаривать с Катарой не было никакого желания. Он демонстративно отвернулся и закрыл глаза. — Зуко... — обратилась к принцу Катара, проходя пальцами по его колену — сейчас он ощущал лишь отголоски боли, однако боялся, что эти ужасные ощущения ещё вернутся. Катара ещё несколько раз пыталась с ним заговорить, однако он игнорировал её. Да и чего она ждала? Зуко вспомнил, как вчера обнял Катару, ощущая, что лишь она может дать ему желанное спокойствие, что лишь она его понимает. «Точно идиот», — обозвал себя принц. — Выпей, — то ли попросила, то ли приказала Катара, подталкивая кружку к его рту. Всё же посмотрев на девушку, Зуко плотно сжал губы. — Ну ты чего... — начала было Катара, а затем осеклась и продолжила удивлённо. — Ты ведь не думаешь, будто я хочу тебя отравить? Если бы я намеревалась убить тебя, то... Зуко одарил её злобным взглядом. Так говорит о том, что не убила его, точно совершила подвиг! — Это успокоительное! Поможет тебе уснуть, — терпеливо объяснила Катара, по-прежнему тараня кружкой его закрытый рот — ощущения были весьма неприятные. Когда она уже отстанет от него с этой имитацией заботы?! Раз считает его бесчувственным монстром, повинным во всех своих бедах, то почему не убила? Разозлившись, Зуко выбил кружку у Катары из пальцев — содержимое вылилось и на него самого, и на девушку, и на край одеяла. Настой оказался довольно горячим, и Зуко скривился от новой порции боли. — Что же ты... — Катара взмахнула правой рукой, очищая кожу Зуко от воды. Он недовольно сморщился, не зная, как ещё выразить ей свой протест. — Я всё равно тебя вылечу, — заявила Катара, поднявшись и уперев руки в бока. — Просто... как ты не понимаешь... Нет. Зуко не понимал. Он считал Катару своей, беспокоился и боялся за неё, а она предала его доверие. И если подумать, то вообще воспользовалась его вспыльчивостью, обратив ситуацию в свою пользу. Зуко нахмурился и накрылся одеялом едва ли не с головой. Он не хотел её видеть. Никогда. Наверное.