Моё-наше счастье

Часть 4. Тяжко мне. - Ты где шлялся всю ночь, бестолочь? - на пороге квартиры стоял разъярённый Юрий Михайлович. - Ну ка дыхни... - Пап...я... - Ты что, пил, паскуда!!! - Мы конец учёбы отмечали... - Сволочь, я тебе покажу, конец! Я тебе сейчас такой конец покажу! - Юрий Михайлович вытянул армейский ремень из хлястиков собственных брюк. - Скотина, ты мне это на всю жизнь запомнишь! - Юр, не надо! - Выкрикнула, стоявшая в дверях спальни Татьяна Ивановна. Лёшка стоял неподалёку, поджав губы. Миха хотел что-то сказать, но от удара ремнем по пояснице, воздух застрял в лёгких, и тут же вырвался наружу вместе с болезненным стоном. Мишка хотел увернуться от второго удара, но крепкая рука схватила за ворот рубашки. Второй удар ещё более мощный пришёлся по лопаткам, третий снова по пояснице, потом по плечам. Мишка упал на колени, и так как отец держал его за воротник, рубашка сильно врезалась в горло, Горшенёв младший стал задыхаться, ежесекундно дёргаясь под ударами Горшенёва старшего. - Юраааа! Ты покалечишь его! - кричала в ужасе Татьяна Ивановна. - Сука, смотри до чего мать довёл, мы всю ночь не спали, иди в свою комнату, паскуда!!! Отец отшвырнул ремень в сторону и схватился за сердце. - Юра, Юр! Тебе плохо? - Горшенёва-мать подбежала к Юрию Михайловичу. Лёшка, закрыв лицо руками, убежал в комнату. Мишка вскочил на ноги и процедил сквозь зубы: - Ненавижу тебя! Чтоб ты сдох!!! - Миша!!! Что ты такое говоришь?! - сдавленным, дрожащим голосом воскликнула мать. Но Миша, выскочив на лестничную площадку, уже мчался по ступенькам вниз на улицу. *** - Миш, Андрюша спит...пьяный пришёл...хорошо отец на рыбалку с утра уехал, не увидел, какой он хорошенький пришёл...с тобой пил? Ой, у тебя рубашка порвана, подрался? Ох, ну что за дети, сплошное наказание! Господи, проходи...Что случилось? - Да, ничего тёть Надь, споткнулся, с лестницы упал... - Ага, пить меньше надо! Сам пьёшь и Андрюшку моего споить хочешь? - Мам…я сам,никто меня не спаивал, Мишка вообще меньше всех пил. - В дверях появился заспанный Андрюха.- Блин, капец, Миха что с тобой приключилось? - Да, ни че, в порядке всё... - Давай, проходи, ко мне, я тебе свою рубашку дам, щас посмотрим. Ну, рассказывай, что стряслось, опять отец? – Поинтересовался Андрей, когда закрыл за Мишкой дверь своей комнаты. - Да…ерунда…Андрей, я больше туда не вернусь! Достал он меня… - Таак, ну хорошо, оставайся у меня. - Серьёзно?! А твой отец не будет против, а мама? – С тревогой в голосе спросил Миша, снимая порванную рубашку. - Ну, поговорю с ними, что-то придумаем….ей…что это у тебя?! - Где? - На спине, повернись… не хрена себе, он тебя ремнём бил?! - Андрея пробил ледяной пот, брови, не одна как обычно, а сразу обе, поползли вверх, глаза расширились, сердце сжалось так, что казалось, из него вытекла вся кровь, и оно превратилось в крошечную песчинку. Вся Мишкина спина была расписана багровыми широкими полосами. Он поспешно повернулся к Андрею лицом, не давая возможности смотреть себе на спину. - Нормально, пройдёт, чё так удивляешься, говоришь и тебя пороли… - Да, но следов таких никогда не оставалось…я не знал, что можно так…сильно... Андрея на самом деле вообще никогда ни били. Отец только пару гитар разбил, думал, что музицирование Андрюхе мешает учиться, да и потом, всё равно новую взамен приносил. - Слушай, надо помазать может чем-то. Подожди, я сейчас, у нас есть мазь от кровоподтёков. - Да, блин, Андрюх не надо, чё ты в самом деле… - Не, не, быстрее заживёт, хорошая штука, мама всегда мажет мне от синяков, потом быстро проходит и болит меньше. - Ну, давай. Наконец-то уломался! Андрей вышел из комнаты, Мишка так и остался стоять посреди комнаты с голым торсом. Чё у него там на спине, интересно? Повернул голову, стараясь рассмотреть свою спину, но ничего толком так и не разглядел. Андрюха вернулся с сине-белым тюбиком в руках. Нежно прикоснулся к Михиной спине, поводил кончиками пальцев. Мурашки побежали от его прикосновений. - Больно? - Не, вроде, приятно…трогаешь… - Бедный. – Выдохнул Андрей, прикасаясь губами к одной из ссадин. Мишка вздрогнул, ощутив новую волну мурашек. Андрей осторожно целовал каждый кровоподтёк, затем покрывал его тонким слоем мази. Это действие успокаивало и будоражило одновременно. Когда остался последний след на пояснице, Мишка даже простонал, почувствовав несколько ласковых поцелуев. - Больно? – тревожно повторился Андрей. - Нет, нормально…приятно, очень, говорю же… - Ну, вот и всё! Вроде всё обработал. Андрей закрыл тюбик, отложил его на письменный стол. Миша повернулся, уткнулся лбом в Андреево плечо, тихо прошептал: - Тяжко мне, Андрей, пожалей…надо мне…больно не спине, в душе… Андрей гладил тёмные влажные волосы одной рукой, прохладное плечо другой, прижался щекой, приговаривая: - Миха, Мишенька…родной мой…я всегда буду рядом, всегда тебя поддержу, чтобы не случилось. Нежно поцеловал висок, Миша выдохнул судорожно, болезненно со стоном. - Миш, мне больно вместе с тобой, я чувствую тебя как никого другого. Хороший мой…любимый… Миша поднял голову, отступил на шаг назад, удивлённо округлив глаза, вымолвил: - Что? За дверью раздался звонок, послышалась какая-то возня, потом по перепонке ударил знакомый мужской голос. - Блять, это мой отец, он сюда пришёл! – сдавленно протараторил Горшенёв и стал хаотично метаться по комнате, посмотрел на открытое окно, Андрей перехватил его взгляд и кинулся вперёд, преграждая Мишке путь: - С ума сошёл, высоко, разобьёшься! - Плевать! - Рубашку лучше надень! Миха, блять, я не дам тебе в окно… Дверь открылась, Андрей её, почему то не запер, на пороге возник Юрий Михайлович, грозно сверкнул глазами, сначала в сторону Мишки, затем в Андрея, снова перевёл взгляд на сына. Тот, отвернувшись куда-то в сторону, натягивал Андрееву рубашку. Отец сделал шаг вперёд, но ближе подходить не стал. Мать Андрея стояла в дверях и недоуменно смотрела на всё происходящее. - Я тебе говорил, за шкиряк домой потащу, если понадобится!!! Итак, сам пойдёшь или помочь? Миша закусил щёки, затем выдвинул нижнюю челюсть, сжал губы. - Да, сам я… Сутулясь, больше обычного, засунув руки в карманы джинсов, Горшенёв младший направился в прихожую, отец последовал за сыном. Когда его рука коснулась ручки входной двери, Андрей не выдержал и крикнул: - Детей бить нельзя! Юрий Михайлович застыл, мгновение он стоял неподвижно, потом обернулся и спокойно произнёс: - Он уже не ребёнок. - Никого бить нельзя – Прошептал Андрей, когда дверь закрылась.