Жажда мести

      Второй, третий, десятый? Сколько раз эпистат с ненавистью перечитывал небольшое послание, оставленное Эвтидой перед её пропажей, Амен не знал, однако успел запомнить каждые иероглиф, слово и предложение.       «Сбежала», — с болью отдавалась мысль в сердце.       Как же глуп он был… Позвал с собой, обещал своею сделать, заявил, что все склонят головы в уважении, а она? Усыпила и ушла.       В том, что неожиданно возникшее желание вздремнуть — дело рук Эвы, Амен был уверен точно, как и в том, что вскользь упомянутые чувства являлись гнусной ложью. Эвтида не любила его, теперь эпистат знал это. Она лишь тянулась к нему, дабы усыпить бдительность, — он же повёлся. Подобно глупому мальчишке закрыл глаза и слепо следовал зову сердца.       «Не прощу! — билась в конвульсиях гордость. — За враньё своё ответишь, Эвтида. Клянусь!»       Описать словами ту боль, которая пожирала эпистата изнутри, было невозможно. С трудом распахнув веки, Амен первым делом стал искать Эву, поскольку интуиция била тревогу. Эпистат немедля вскочил, когда уже всколыхнувшиеся охотники, что прятались от песчаной бури, заявили, что Эвтида чудным образом пропала.       Душа рвалась, в голове сразу возник образ похищенной девушки. Правда, всё вскрылось, когда эпистат обнаружил письмо, которое оставила его так и не покорившаяся Неферут…       Сжав в руке небольшой лист, всё ещё хранящий запах Эвтиды, Амен, надев маску безразличия, вышел к охотникам и велел незамедлительно начать поиски…

***

Три дня спустя       Насильно усаженная на деревянный стул Эва, вся одежда которой была в грязи, местами же — и вовсе разодрана, затаив дыхание, неотрывно глядела на дверь, что располагалась впереди.       В небольшой комнате, где каждый угол пропитался кровью, ничего не было, кроме стула, стола… ну и, конечно же, множества орудий для пыток. Однако на них Эвтида, страшась, не смотрела. Она прикрыла глаза от усталости.       Эва, которая по велению Сета сбежала вместе с Ливием из лагеря, через три дня была обнаружена охотниками.       Едва услышав топот копыт, лекарь и девушка, что поселились в небольшой хижине, замерли, однако, когда дверь с грохотом отворилась и на пороге появился Тизиан, ужас накатил на них обоих. Бросившись бежать, Ливий и Эва попытались спастись через окно. Выпрыгнув, они намеревались скрыться, да только с горечью осознали, что окружены…       Отчаянное сопротивление не дало никаких результатов: их схватили, связали и доставили в лагерь, где сразу же разделили: её — отправили в пыточную, лекаря же заперли в одном из домов.       «Он не тронет меня», — пыталась успокоить себя Эва, искренне веря, что Амен, который ещё недавно говорил о чувствах, не сможет причинить ей вред.       Дабы не сойти с ума от страха, девушка отчаянно прокручивала в голове все моменты: каждый взгляд, нежные объятия и слова, что грели душу.       Звон ключей, а затем и скрип двери оторвали Эвтиду от прекрасных воспоминаний. Суровая реальность вмиг обрушилась на неё, когда в пыточную вошел Верховный эпистат.       Взгляд, которым на неё посмотрел Амен, заставил Эву поёжиться и невольно сглотнуть.       «Не тронет. Не тронет. Не тронет», — повторяла она про себя.       Пропустив в комнату ещё троих охотников, Амен, чьё лицо не выражало никаких эмоций, закрыл за собой дверь.       Шаг. Ещё. Третий… И вот мужчина стоял возле небольшого стола, за которым сидела трясущаяся Эвтида.       — Я дам тебе шанс, — раздался властный голос эпистата, разрушив хрупкую и уже давящую тишину. — Ответишь на вопросы мои правдиво — не трону. Солжёшь — силой вытяну правду.       На этих словах глаза девушки округлились, дыхание же участилось. Подняв глаза и встретившись взглядом с Аменом, несчастная неловко кивнула, давая понять, что принимает правила игры.       Кто же знал, что её правду эпистат примет за ложь…       — Ты черномаг, верно? — опёршись обеими руками на стол, спросил Амен, скорее утверждая, нежели спрашивая.       Лёгкий кивок со стороны Эвтиды заставил его, тяжело вздохнув, продолжить:       — Почему сбежала из поселения?       Стиснув зубы, дабы мерзкое постукивание эхом не прошлось по помещению, Эвтида опустила глаза, для того чтобы собраться с силами.       Лгать смысла больше не было. Она оказалась в тупике, потому, окончательно отбросив оковы, поведала Амену обо всём. Рассказала, что душа её принадлежит Сету, что покровитель черномагов желает найти того, кто натравил чёрную хворь на Египет, ибо из-за его поступка людям стали запрещать поклоняться Сету, что привело к его ослаблению.       — Хочешь сказать, Бог связался с тобой и попросил тебя, смертную, о помощи? — наклонившись к лицу девушки, спросил Амен, взгляд которого не сулил ничего хорошего.       — Он слабеет, — прокашлявшись, ответила Эва, и голос её всё равно дрогнул. — Да и дело не только в этом. Убийство Исма…       Договорить девушка не сумела: острый нож, который эпистат за считанные секунды вытащил из кобуры и со всей силы вонзил в деревянный стол, заставил её вскочить со стула. Округлив глаза, несчастная с ужасом стала глядеть на Амена, понимая, что её вера рушится на глазах.       — Спрошу ещё раз: для чего ты сбежала из лагеря?       Тепло, из-за которого эпистат не мог почувствовать Эву, хоть она и являлась шезму, было точно таким же, как и у человека, что безжалостно убил его родителей. Оттого эпистат полагал, что Эва с ним заодно и что за милым личиком скрывался враг, который манил к себе и целенаправленно влюбил, дабы сделать слабее.       «Он не верит мне», — с ужасом осознала она.       — Клянусь, не лгу, — смотря в глаза Амена, прошептала она, пытаясь достучаться, да всё тщетно.       Обернувшись к охотникам, эпистат подал знак, который поняли лишь они. Синхронно кивнув, мужчины за считанные секунды схватили Эвтиду и поволокли напуганную девушку в сторону длинного столба, что находился в левом углу пыточной.       Пока один силой прижал её лицом к злосчастному столбу, другой тугой верёвкой связал её руки спереди, тем самым открыв для эпистата спину черномага.       Злость, боль, отчаяние, сводившие Амена с ума, сменились гневом. Он презирал себя за то, что поверил Эве, за слабость и глупость.       — Повторю в последний раз, — раздался позади несчастной ледяной голос, от которого на глазах невольно выступили слёзы. — Для чего ты проникла в мой сон, а затем сбежала? Чтобы встретиться с Саамоном?       — Амен, прошу.       Мольба девушки тут же прервалась, когда до ушей донёсся свист, а затем хлыст рассёк пространство рядом с ней, будто предупреждая.       — Отвечай, — отчеканил Амен каждую букву.       Язык заплетался, слёзы готовы были вырваться наружу, кровь же пульсировала в висках, пока несчастная судорожно пыталась придумать, что же сделать, дабы он ей поверил?       — Я сказал: отвечай!       Злость затмила разум. Перед глазами встали образы мёртвых родителей, отчего охваченный яростью Амен, что не собирался пытать Эву, а хотел лишь припугнуть, не рассчитал и попал хлыстом прямо по спине, сорвав крик с её губ.       Из-за сильного удара плетью моментально спина девушки окрасилась в алый, из глаз же наконец полились горькие слёзы. Хрупкие плечи затряслись, а ноги, ослабев, перестали держать, отчего несчастная повисла на руках, связанных верёвкой, что больно впивалась в кожу.       Вид Эвтиды отрезвил мужчину, сбросив пелену ярости с глаз. Амен лишь сейчас понял, что промахнулся и попал прямо по девушке.       Верховный эпистат, годами оттачивающий безразличие и спокойно переносящий самые ужасающие пытки, не смог глядеть на Эву, безмолвно плачущую и дрожащую всем телом, пока ткань одежды из-за крови прилипала к глубокой ране, вызывая жжение. Отбросив хлыст, Амен, дышать которому неожиданно стало трудно, немедля покинул пыточную, дабы совладать с собой.       Почему он так реагировал на шезму? Ему ведь всегда доставляло удовольствие ломать проклятых черномагов и вытаскивать из них всю правду, однако с Эвтидой вышло совсем иначе. Боль, которую он, хоть и случайно, нанёс девушке, угнетала его, и Амен от этого злился ещё больше.       Покинув пределы пыточной, мужчина, чьё сердце кровоточило, хотел было подышать свежим воздухом, да только замер, увидев, как вместо солнечного света и спокойствия его встретила песчаная буря.       Поселенцы лагеря в спешке прятались по домам, желая спастись, пока Амен стоял и молча созерцал природное явление. Чуяла его душа, не просто так во второй раз буря поднялась, хоть она и не была редкостью.       Звуки борьбы и криков, неожиданно раздавшиеся из пыточной, вынудили эпистата немедля вернуться. Оказавшись в помещении, Амен стал свидетелем того, как трое охотников лежали на каменном полу без признаков жизни, пока неизвестный мужчина развязывал несчастную Эвтиду, которая, едва получив свободу, от бессилия готова была рухнуть на пол, да только незнакомец с огненно-красными волосами не позволил.       — Кто такой? — достав хопеш, грубо спросил Амен, нутром ощущая опасность, исходящую от него.       — Рад свидеться, эпистат, — крепко прижимая к себе беззащитную девушку, проговорил Аш и едко усмехнулся, увидев, как глаза Амена гневно загорелись от этого действия.       Ревнует?       — Долго избегал встречи, — продолжил говорить Аш. — Да только вижу, что более смысла нет, тем более что шезмочка, — на этих словах покровитель черномагов заулыбался пуще прежнего, заметив вновь отголоски ревности, которые отразились в очах эпистата, — всё тебе поведала.       — Сет, — шумно выдохнул Амен, с горечью осознавая, что несчастная не лгала. Действительно была отдана Богу, на самом деле не желала ему зла, а просто хотела найти убийц Исмана.       — Верно, — произнёс Сет, после чего тихо проговорил слова на понятном лишь ему языке и провёл рукой по спине Эвтиды, моментально залечив рану.       Убедившись, что девушка в порядке, Сет продолжил:       — Была бы моя воля, дальше бы не виделся с тобой, эпистат, однако выяснилось, что враг у нас один имеется.       «Саамон», — глухой удар по сердцу.       — Из-за него были прокляты те, кто служит мне, — гневно проговорил Бог. — Я теряю силу и власть. И желаю положить этому конец. Оттого и предлагаю объединить усилия…

***

      Появление Сета в корне изменило дальнейшее развитие событий. Эпистат, что жаждал мщения и губил всех шезму, наконец отбросил принципы и решил оставить на время свои обязанности, дабы найти главных черномагов — Реммао и Саамона, которые натравили хворь на Египет и погубили его родителей. Установился временный мир, силы же объединились. Теперь Сет и Амен действовали сообща, оттого Ливия и Эвтиду отпустили из плена, однако покидать лагерь и самовольничать им запретили. Такова была воля Амена.        — Шезмочка не сбежит, ведь в её же интересах найти тех, кто желает ей смерти, да ещё и убил брата названого, — ухмыльнулся Сет, держа за руку девушку, во второй раз пережившую крах собственного мира.       Вначале Реммао, которого она безгранично уважала и ценила, напал на неё и хотел убить, теперь же — Амен. Эпистат, к которому она чувствовала самые высокие и тёплые чувства, без зазрения совести нанёс ей удар и готов был пытать дальше, если бы не Сет — так, по крайней мере, думала Эвтида. Она была разочарована, ощущала себя растоптанной и преданной. Все чувства, которые полыхали в её душе, сгорели, оставив после себя лишь пепел.       «Эву хотели убить?» — всколыхнулось сердце, болезненно сжавшись.       Бедная Неферут, тащила на своих хрупких плечах такую ношу, а он…       — Из-под стражи отпущу, однако поселение покидать запрещаю, — посмотрев на Эву, заявил Амен, желая поймать её взгляд, но очи девушки были устремлены вниз.       Казалось, она была не с ними. Душой Эва витала в другом месте, рядом же находилась лишь оболочка…       Как и обговорили, Ливий и Эва вернулись в свои места проживания, вокруг же их дома день и ночь караулили охотники.

***

      Три дня спустя       Лёжа на кровати и почти не моргая, Эвтида смотрела в потолок. Пыталась собраться, да только никак не выходило. Плакать и сокрушаться она себе запрещала. Твердила, что Амен не стоил её слез, и поклялась никогда не подпускать ни одного мужчину к своему сердцу.       «Все ради Исмана», — повторяла девушка, мечтая навсегда покинуть ставший ей ненавистным лагерь, даже несмотря на страх быть убитой. Однако желание отомстить превышало любые другие чувства.       Бросив короткий взгляд на поднос с едой, который ей в день по несколько раз заносили охотники и таким же нетронутым уносили, девушка впервые за три дня почувствовала голод, но пересилить себя и поесть не желала.       Стук в дверь, а затем и скрип заставили её оторваться от мыслей. Повернув голову в сторону дверного проёма, она тут же встала, едва увидев, как тот, кого она не хотела видеть, сам пришёл к ней.       Закрыв за собой дверь, эпистат, для которого эти три дня также были мукой, взглянул на бледное лицо девушки, в очередной раз сокрушаясь. Он ненавидел себя за то, что не поверил ей, заставил пережить страх от возможных пыток и боль от сильного удара кожаным хлыстом.       — Мне сообщили, что ты не ешь.       Глупая попытка начать разговор не увенчалась успехом. Не желая смотреть на Амена, Эва, опустив глаза, коротко ответила:       — Нет желания есть.       Как странно. В другой ситуации она непременно съязвила бы, однако сейчас сил не было. Хотелось скорее завершить разговор, дабы эпистат исчез.       — Так нельзя. Тебе нужны силы, — не сводя пристального взгляда с девушки, произнёс эпистат и хотел было добавить «Неферут», однако запнулся.       Исфет.       Мысленно выругавшись, Эвтида, всем сердцем желавшая избавиться от общества Амена, не глядя на мужчину, направилась к подносу с едой. Хотела было взять оттуда яблоко, да только случайным образом задела кувшин, и он со звоном упал на пол. Заметив это, Эва собиралась нагнуться, дабы поднять, но, увидев, как Амен двинулся в её сторону, невольно вздрогнула, отскочила назад и с глазами, полными страха, уставилась на него.       «Она боится меня», — накрыло пугающее осознание, от которого руки эпистата сжались в кулаки.       — Я всё съем, — протараторила она, сама не заметив, как глаза наполнились слезами. Ладони же непроизвольно вытянулись вперёд для защиты. — Только уйди.       — Эва, — сделав шаг вперёд, произнёс эпистат. Он искренне сожалел и хотел извиниться, однако было поздно.       Увидев, как Эвтида, прижавшись к стене, тяжело дышала, Амен с горечью понял, что никакие извинения не изменят ситуацию. Эва боялась его…       Ничего так и не произнеся, Амен, развернувшись, ушёл, оставив трясущуюся девушку одну…