Жажда мести

      Неделю спустя       Не обращая внимания на удивлённые взгляды охотников и жителей поселения, эпистат без каких-либо эмоций на лице шёл в сторону дома Эвтиды, держа в руках поднос с очередной порцией еды.       Сказать по правде, семь дней назад, когда Эва, вздрогнув, попятилась назад, Амен дал себе слово, что некоторое время тревожить девушку не станет. Хоть сердце обливалось кровью и желало поведать правду о том, что пытать её он не собирался, Амен держался в стороне, надеясь, что со временем Эва хотя бы немного успокоится и придёт в себя. Однако увы. Он ошибся.       На протяжении недели Эвтида не покидала своего дома от слова совсем. Из многочисленной же еды, которую ей подносили, девушка ела максимум один фрукт и пила воду, к остальному даже не притрагивалась.       И если вначале эпистат полагал, что она лишь показывает свою обиду, то сегодня окончательно убедился, что это была не игра.       Он сломал её…       — Напал, он на меня напал, Амен, — сквозь слёзы когда-то шептала Эвтида, говоря о Реммао и ища защиты в эпистате.       Амен помнил, как её трясло, но не от страха, а от обиды. Эва не могла поверить, что наставник так поступил с ней. Сейчас же история повторилась, и предателем оказался он.       Ненавидел ли себя Амен? Мягко говоря, да. Днём скрываясь под маской строгости и безразличия, ночью эпистат горел от отчаяния. Почему он не поверил ей? Зачем позволил ярости взять верх?       Хаотичные мысли мужчины были прерваны, когда оказался он подле дома, где жила Эвтида. Тяжело дыша, эпистат смотрел на закрытую дверь и не решался постучаться.       «Вдруг вновь испугается? Дурно себя почувствует?» — пронеслись беспокойные вопросы в голове. Однако Амен их отогнал одной важной мыслью: Эвтиде требовалась еда! Ей необходимо было хорошо питаться, дабы здоровье не подкачало и она не заразилась хворью.       Уверенно постучав в дверь, Амен, не дожидаясь дозволения, вошёл и тут же увидел, как сидящая на кровати Эвтида, которая смотрела в пустоту, вмиг вскочила и со страхом на него поглядела. Амен солгал бы, если б сказал, что эти действия не причиняли ему боли, однако такова была его кара, он заслужил…       — Ты ничего не ешь, — ставя поднос на небольшой столик, проговорил эпистат, желая лишь благополучия девушки.       Удивительным казалось то, что сейчас Амена меньше всего волновали месть, цель и желания, с которыми он просыпался и засыпал. Они ушли на второй план. Теперь мысли эпистата были посвящены лишь Эвтиде, чьи грустные и пугливые глаза создавали дыру в его душе.       «Исхудала», — с гневом осознал Амен, несколько дней не видевший девушку.       — Ешь, коль хочешь живой добраться до людей, что убили Исмана, — скрестив руки на груди, строго велел Амен, для которого здоровье Эвы стояло на первом месте.       Голос, взгляд, сжатые кулаки эпистата заставляли девушку возвращаться воспоминаниями в день, когда сердце её разбилось вдребезги. А ведь она до последнего верила, что Амен не тронет её, чувствовала, что значима для него, что рука эпистата дрогнет и он не сможет причинить ей боль.       — Ластишься? — эхом отразился в голове голос Реммао. — Полагаешь, очаровала охотника? До чего глупо, Эвтида. Он первый тебя обесчестит и пустит по кругу. Затем, вдоволь наигравшись с твоим телом, казнит у всех на глазах.       Тогда слова наставника прозвучали словно бред. Эва не верила. Знала, что Амен не такой, видела, что за маской жестокости скрывался мужчина, что любил её. Однако, выходит, и Агния была права, когда заявила, что всё это — часть плана эпистата. Он специально ласкал её, дарил тепло, дабы она раскололась. Когда же девушка сбежала, эпистат понял, что метод не работает, потому и перешёл на проверенный — пытки.       — Эва.       Грозный голос отрезвил и вернул в реальность. Моргнув несколько раз, девушка посмотрела на Амена, весь вид которого был ей неприятен.       Предал. Предал. Предал.       — Хорошо, поем, — отстранённо ответила она.       Точнее, солгала, желая, чтобы эпистат ушёл и вновь неделю не появлялся. Однако в этот раз подобное враньё не прошло.       Стараясь лишним движением не пугать девушку, эпистат взглядом указал на поднос с едой и заявил, что не уйдёт, пока тот не будет пуст.       Исфет. За что это мне?       Амен действительно не понимал, что Эва не могла есть. Не потому, что не хотела или капризничала. Просто кусок не проходил через горло. Нервы сдали, и чувство голода пропало, уступив место депрессии и страху. Несчастная вздрагивала от любого шороха, ночами же просыпалась в поту от очередного кошмара.       Амен до конца не осознавал, какую глубокую травму он ей нанёс, не понимал, что своим поступком разрушил крохотное доверие и веру в лучшее. Эва замкнулась в себе и более ничего, кроме ужасов и смертей, не видела перед глазами. Мир потерял цвета, став уныло серым, и всё по его вине.       — Эва.       Очередная попытка уговорить девушку поесть провалилась. Обняв себя за плечи, Эвтида лишь безжизненно повторила:       — Хорошо, поем.       — Приступай, — решительно проговорил эпистат и сделал несколько шагов назад, дабы Эвтида не побоялась подойти к подносу. Однако, увы, этого было мало.       Страх, который с каждой секундой охватывал, заставил девушку «прирасти» к полу, а сердце — отбивать бешеный ритм.       «Пусть он уйдёт, я не могу. Не хочу глядеть на него».       На глазах возникли предательские слёзы, из-за которых Эва возненавидела себя. Она ведь давала слово не плакать!       Несмотря на всю грозность, эмоциональное потрясение сейчас испытывал и эпистат. Видел мужчина, как Эва невольно трясётся, жаждет его ухода и, возможно, молится о его гибели.       Нет. Так больше продолжаться не могло, он должен с ней поговорить, объясниться!       — Неферут, — сделав голос как можно более нежным, проговорил эпистат.       Он тут же умолк, увидев из ниоткуда взявшийся чёрный дым позади Эвы, который сгущался, пока перед ними не возник покровитель черномагов.       «Сет», — с ненавистью в голове произнёс эпистат, с трудом смотря на то, как хозяин души Эвтиды подобно владельцу положил руки на её плечи и с ухмылкой стал глядеть на Амена.       — Шезмочка, — прошептал он на ухо красавицы, нарочно зля эпистата. — Ты звала — я явился.       «Она призвала его. Испугавшись меня…»       Очередной удар под дых, который Амен стерпел достойно. Ни один мускул на лице мужчины не дрогнул.       — Раз ты здесь и мы заключили мир, — с безразличием посмотрев на Аша, обратился к нему Амен, — позволь поинтересоваться, действительно ли Реммао погиб?       Задавал этот вопрос эпистат не зря. Вчера ночью охотники, что гнались за наставником, настигли его у обрыва. Окружив, они полагали, что Реммао решит сдаться, однако каково было их удивление, когда мужчина спрыгнул с огромной высоты. Тело так и не нашли, и, хоть Тизиан утверждал, что невозможно выжить при таких обстоятельствах, Амен был уверен, что черномаг не разбился.       — Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос, эпистат, — чувствуя энергию Реммао, ответил Сет. После, взглянув на исхудавшую Эвтиду, которая стояла и слушала диалог мужчин в надежде, что Реммао погиб, Аш добавил: — Раз ради этого вызывали, то я, пожалуй, покину ва…       — Нет!       Договорить мужчина не успел: охваченная паникой Эвтида, не желавшая оставаться вновь наедине с Аменом, даже не заметила, как ухватилась за руку Бога, моля не бросать её.       Это стало последней каплей. Эпистат, что долго держался, готов был взвыть от досады. Единственная девушка, сумевшая пробудить в нём чувства, заставившая поверить в то, что любовь действительно существует, боялась его, как огня.       — Заставь её поесть, — коротко бросил Амен, направляясь к выходу.       «Нужен воздух!»       — Иначе же потеряешь душу, что была тебе продана, Сет, — добавил эпистат, хлопнув дверью…