Жажда мести

      Два дня спустя       Луна, что едва заметно освещала просторные покои Эвтиды, открывала вид на беспокойную девушку. Она старалась не злиться и думать лишь об убийцах Исмана, однако на деле все её мысли вертелись лишь вокруг эпистата.       Мужчина, что пробудил в ней самые светлые чувства и дал надежду на то, что такую, как она, возможно полюбить, сам же взял и растоптал грёзы и мечты Эвтиды.       Несмотря на то что Амен не единожды говорил о том, что любит её, Эва его словам не верила. Сердце же, что готово было воспрять, подавляла, как могла.       Страх, который ранее преследовал и душил Эвтиду, исчез, когда эпистат признался, что пытать её не собирался. Почему-то именно этому она верила, оттого и не боялась, однако ничего не получалось поделать с чувствами разочарования и боли от предательства.       Завершив все водные процедуры, Эвтида, второй день безвылазно сидящая в своих покоях, потому что не желала видеть Амена, направилась в сторону просторной кровати. Только не успела дойти, как почувствовала на себе пронизывающий взгляд.       Долго гадать, кто был ночным гостем Эвы, не пришлось. Обернувшись, она увидела красноволосого мужчину, что сидел на поддоннике и с довольным лицом разглядывал юную девушку. От пристального внимания щёки Эвтиды невольно загорелись, что, конечно же, не укрылось от Сета.       — Не говори только, что собиралась пойти спать, — улыбаясь, сказал покровитель черномагов. Спрыгнув на мраморный пол, он стал надвигаться на Эвтиду.       — Сон — моё единственное развлечение, — пожав плечами, ответила она и искренне радовалась приходу Бога.       Уж слишком скучно ей было весь день одной. Выходить же она не осмеливалась, хоть слуги множество раз предлагали ей прогуляться по дому и осмотреть его.       — В таком случае считай, что я твой спаситель, — улыбнувшись, проговорил Сет, после чего протянул руку и добавил: — Пойдём, развеешься.       Хоть предложение и было заманчивое, однако Эве почему-то не хотелось сейчас бродить по пустыне. Потому она и предложила Сету остаться в комнате и поговорить, на что покровитель черномагов ответил категоричным отказом и буквально повелел пойти с ним.       — Что-то происходит, верно? — встревоженно спросила она, чуя, что не просто так Сет звал с собой.       Едко усмехнувшись, Аш, что был в опасной близости от неё, слегка наклонился и прошептал прямо в губы строптивицы:       — Ничего от тебя не утаить, шезмочка.       Горячее дыхание опалило нежную кожу, вызвав мурашки.       — Сегодня днём эпистат узнал, где находится Реммао и близкие ему люди, потому ночью должна состояться облава, — начал говорить Аш, не сводя пристального взгляда с Эвтиды. — Вчера же на Ливия вновь совершили покушение.       Не успела Эва ужаснуться и спросить, как лекарь, Сет произнёс:       — Он жив, однако оставлять тебя одну небезопасно, ведь информация может быть ложной и…       — Черномаги могут сами напасть на дом эпистата, зная, что он в другом месте.       Довольно улыбнувшись, Сет кивнул. Затем направился в сторону окна и протянул руку Эве, приглашая вновь на «прогулку».       — Можешь взять с собой маску и мантию, помогу вызвать Ка Исмана даже вдалеке от его тела, — заулыбался Сет.       Эва же, погрустнев, поведала о том, что, увы, принадлежностей шезму у неё с собой нет.       — Эпистат же дарил тебе, — прожигая взглядом непокорную, произнёс Аш, по правде говоря удивив Эву.       «И откуда это было ему известно?»       — Ах да, — театрально продолжил он, — ты же вернула.       — Следишь за мной?       Девушка не знала, злиться на него или не думать об этом, ведь забот у неё было довольно много.       — Пытаюсь, скорее, понять тебя, — ответил Сет, будто играя с Эвой в кошки-мышки. — Чувствую ведь, тянешься к нему, но всеми способами отталкиваешь. Даже подарок вернула.       — Мне не нужны атрибуты, что были отобраны у несчастного черномага, который впоследствии пал от рук эпистата.       Слова Сета попали в точку, глубоко задев чувства девушки. Покровитель черномагов вслух произнёс то, о чём Эвтида запрещала себе даже думать.       Чувства? К Амену? Возможно, они и остались, только вот смогут ли слабые ростки пробиться сквозь твёрдые камни её боли?       — Так ты не знаешь? — раздался едкий голос Сета, что вывел её из раздумий.       «Да что это с ним сегодня?»       — Атрибуты, что подарил тебе эпистат, принадлежали его матери.       Описать, какие сейчас эмоции испытывала Эвтида, было невозможно. Широко распахнув глаза, девушка с неверием смотрела на покровителя черномагов и желала в его взгляде найти хоть каплю лжи. Однако, увы, Аш говорил правду…       «Исфет!»       — Зачем ты сказал мне про это? — спросила Эва, сердце которой трепетало от неоткуда взявшихся чувств вины и стыда.       Почему ей было стыдно и противно от самой себя? Она ведь не знала, думала, это трофей, который Амен отобрал, а на деле…       Он дал самое ценное, что у него было…       — Потому что хочу честности от тебя, — пояснил Аш, который неожиданно оказался подле неё. — Нравишься мне, шезмочка, лукавить не буду.       С этими словами мужчина с нескрываемой и не свойственной для него нежностью провёл по лицу Эвтиды.       — Однако вижу, что запуталась ты в своих чувствах. Желаю, чтобы, выбрав меня, не жалела, оттого и рассеиваю сомнения твои. Ты бы всё равно узнала об этом, сейчас же есть время подумать…

***

      Всю оставшуюся ночь Сет более не возвращался к этому разговору, чему, по правде говоря, Эвтида была рада. Они лишь гуляли по прекрасным холмам пустыни, разгадывали звёзды и говорили обо всём на свете.       Несмотря на то что с Ашем Эве было легко, а порой и вовсе весело, девушка всё равно не могла не думать о решающей битве, которая сейчас происходила. Раньше Эвтида непременно болела бы за черномагов, но сейчас душа, что жаждала мщения, верила, что Амен справится и, поймав Реммао, наконец узнает, каким образом найти Саамона.       Время, что тянулось мучительно медленно, сводило с ума. Эве порой казалось, что оно вовсе остановилось и глумилось над ней. Правда, всё изменилось в одночасье, когда Сет, что-то почуяв, прикрыл очи, а затем распахнул глаза и довольно проговорил:       — Реммао пойман!

***

      После того как Ашу стало известно о судьбе бывшего наставника Эвтиды, покровитель черномагов немедля вернул девушку обратно в покои, после чего удалился, оставив морально истощённую Эвтиду одну.       В голове несчастной крутилось множество мыслей и вопросов. Впрочем, все они отпали, стоило девушке лечь на мягкую кровать. Усталость взяла вверх, и Эва провалилась в сон…       Сейчас она могла позволить себе поспать, ведь Амен и Аш наверняка заняты пытками, а этого она видеть не желала…       Ночь следующего дня       Ломота во всем теле, которая сопровождалась ужасной болью в голове, вынудили Эвтиду наконец проснуться. С трудом приподнявшись на локтях, девушка почувствовала, что в горле пересохло, и встала с кровати. Она на ватных ногах поплелась в сторону кувшина с водой, что находился на подносе.       Испив спасительной жидности, Эвтида, есть которой вовсе не хотелось, быстро привела себя в относительный порядок, после чего немедля вышла из покоев, сгорая от любопытства. Ей было нужно знать, сознался ли Реммао во всём, жив ли он, где сейчас Саамон и, конечно же, что же ждёт её несчастного друга — Рэймсса.       Сет же, как назло, не слышал её зов или же просто был занят и не имел возможности явиться, потому Эвтиде ничего не оставалось, кроме как, пересилив себя, отправиться на поиски эпистата.       Просторный дом, который она так и не удосужилась осмотреть за дни проживания, казался Эве лабиринтном из множества комнат, коридоров и дверей, ведущих в ещё больший тупик.       Разозлившаяся Эвтида на своём пути не встретила ни одного слугу или стражника и по памяти хотела было уже вернуться к себе, как заметила небольшой свет, что исходил из приоткрытой двери в конце коридора. Затаив дыхание, девушка, сердце которой почему-то стало стучать быстрее, направилась к источнику света, надеясь увидеть там…       — Господин? — слабо постучавшись, проговорила Эва, когда наконец нашла эпистата.       Статный мужчина, выглядящий довольно уставшим, стоял в одних шароварах, облокачивался на стол и что-то увлечённо читал, пока не увидел в дверном проёме хрупкий силуэт.       — Проходи, — отложив папирус в сторону, произнёс Амен. Он прекрасно знал, по какой причине Эва явилась к нему.       Получив дозволение войти, девушка, несмотря на трепет в душе, скользнула в комнату, закрыла за собой дверь и задала первый вопрос:       — Реммао — он?..       — Мёртв, — без тени сожаления ответил эпистат, и Эве даже на мгновение показалось, что в глазах Амена мелькнула искра безмерного счастья и довольства собой.       Одного из убийц родителей он покарал…       — А перед этим…       Не успела Эвтида докончить мысль, как Амен поведал ей обо всём: рассказал, что спустя почти сутки Реммао под давлением пыток сознался, где прячется Саамон, и что Сет, едва узнав об этом, исчез, прежде же пообещав Амену за услугу не убивать его, лишь «поиграться», после чего жизнь Саамона должна будет перейти в руки эпистата.       Пугающий холодок прошёлся по телу, когда Амен, спокойно глядя в глаза девушки, спросил:       — Желаешь самой участвовать в пытках и убийстве? Помнится, горела желанием мести за гибель брата.       Отрицательно покачав головой, Эвтида, которой стало вдруг дурно, коротко поблагодарила Амена за ответы и хотела было вернуться к себе, да только, кое-что заметив, остановилась и обомлела.       — Господин? — сорвалось с уст раньше, чем Эва успела себя заткнуть.       Причиной удивления Эвтиды стала спина Амена, которую она мельком увидела, когда эпистат оборачивался, дабы вновь взять папирус в руки… Ту изодрали по всей длине, она была в глубоких ранах, которые только-только заживали.       Первое, о чём подумала девушка, — это то, что ранения эпистат получил во время схватки, но они показались уж больно знакомыми…       — Зачем? — только и смогла спросить Эвтида, увидев порезы Амена, нанесённые хлыстом.       — Я так захотел, — прозвучал короткий ответ, вызвав лишь ещё большее недоумение.       «Он отхлыстал сам себя… — Разум отказывался верить. — Но зачем?»       — Амен, — впервые за это время невольно обратилась она к мужчине по имени, что, конечно же, не укрылось от него.       Имя, что слетело с уст Эвы, заставило эпистата, слабо улыбнувшись, произнести:       — Я сделал это не для того, чтобы ты простила меня, Эва. Желал лишь покарать самого себя за то, что причинил вред тебе. — С этими словами эпистат шагнул в сторону девушки, ликуя от того, что она не отпрянула. — Знал бы, что после этого ты обратишься ко мне по имени, — давно бы отхлыстал себя.       Потеряв дар речи, Эвтида смотрела на грозного и властного эпистата, что одним своим видом внушал страх и трепет, а рядом с ней становился совсем другим.       Как он мог быть таким разным? Пугающе опасным и в то же время удивительно красноречивым и нежным…       Нет, нельзя поддаваться чувствам! Помнит ведь кровоточащее сердце — ни к чему хорошему это не приводит!       — Спокойно ночи, эпистат, — быстро проговорила она, прежде чем в спешке покинуть кабинет.

***

      Ужасающая и мучительная смерть Саамона после нескольких дней пыток стала началом нового этапа. Когда распространитель хвори был пойман и убит самим Верховным эпистатом, фараон, щедро вознаградив Амена, объявил, что черномаги, которые не следовали указаниям Саамона, могут отныне открыто работать во благо египетского народа! Из-за чего Эвтида была безгранично счастлива.       Обрадовались также Ливий, эпистат и Аш — каждый по-своему. Лекарь был доволен тем, что болезнь наконец прекратила распространяться. Аш ликовал оттого, что силы его теперь ничего не ограничивало, ведь черномагов более не убивали. И наконец Амен, что всю жизнь гнался и мечтал покарать убийц родителей, исполнил свою волю и теперь мог спокойно жить. Так, по крайней мере, думал мужчина, искренне веря, что сможет найти покой, но на деле на сердце эпистата было тревожно, и все его мысли занимала лишь Эвтида.

***

      Вернувшись в свой дом после торжества, что устроил фараон в его честь, уставший от внутренних терзаний эпистат направился прямиком в покои Эвтиды, но не ожидал, что обнаружит там собирающуюся девушку.       — Желала вновь убежать? — встав подле дверного проёма, спросил эпистат, что едва сдерживал гнев.       Непокорная! Опять хотела скрыться под покровом ночи, не поговорив с ним! Сколько можно? Чуял ведь, что душа её тянется к нему. Почему она не желала даже выслушать его?       — Нет, — даже не оборачиваясь, спокойно ответила Эва и продолжила собираться. — Ждала вас, господин. В этот раз желала попрощавшись уйти.       Приоткрыв рот, эпистат хотел что-то добавить, да только Эва не позволила и произнесла:       — Я хотела бы сказать спасибо, — наконец посмотрев на Амена, проговорила она и пояснила: — За то, что вы не убили и отпустили Рэймсса. — После чего, тяжело вздохнув, добавила: — И меня заодно.       — Я бы тебя не тронул, — ответил Амен, чуя, что не просто разговор они затеяли — судьба их решалась.       — Знаю, — коротко ответила она. — Вы же клялись, я помню.       Слова девушки, так неожиданно слетевшие с уст, подарили маленькую надежду Амену. Он видел, что она больше не боялась его, ощущал, как невольно тянулась, однако всё равно отталкивала, оттого и решил наконец действовать.       — Не уходи, — ухватившись за небольшую сумку, произнёс мужчина, что неотрывно смотрел в глаза Эвтиды, в которых готов был раствориться. — Останься, Неферут.       — Ливий и Аш помогли мне сыскать дом и дали немного денег, — ответила Эва, желая поскорее покинуть эпистата, пока сердце вновь не воспряло.       Чуяла она, что, живя под одной крышей с Аменом и видя его раны на спине, а также зная о том, что атрибуты, которые он ей подарил, принадлежал матери, она невольно смягчается, а этого разум никак допустить не мог.       — Потому мне есть где жить и чем закупаться, — завершила она мысль.       — Я предлагаю не из вежливости и гостеприимства, Эва, — продолжал он держаться за сумку, будто боясь, что Эвтида исчезнет.       — Мне известно, по какой причине вы хотите, чтобы я осталась, — более не страшась и смело глядя в глаза эпистата, заявила она. — Хоть страха больше я не испытываю, однако былых чувств к вам нет, господин. Не могу и не хочу вашей быть.       — Лжёшь, — как факт проговорил эпистат, чуя, что девушка противоречит самой себе. — Вижу ведь, что от чувств сбегаешь, ощущаешь, что они возвращаются.       — Даже если так, — ответила девушка, разрушив все внутренние преграды, — это всё равно не отменяет того факта, что быть вашей я не хочу. Второй раз обжигаться не желаю, оттого и ухожу. Можете считать это трусостью, мне нет дела.       С этими словами девушка убрала руку Амена, что держалась за сумку, и собралась направиться к выходу, но эпистат не позволил. Ухватившись за её локоть, Амен, прежде чем Эва успела сообразить, наклонился и произнёс:       — Можешь убегать сколько угодно, Неферут, я всё равно не оставлю попыток вернуть тебя!

***

      Ничего не ответив на это, Эвтида молча ушла. Она скренне полагала, а точнее надеялась, что более её пути с Аменом не пересекутся.       Что же касается самого эпистата, то мужчина, понимая, что может потерять Эву, решил перейти к крайним мерам…       Амен знал, что подарками, вниманием и заботой Эву не вернуть: слишком сильна была её боль. Не физическая, а душевная.       Эпистат осознавал, что девушка ни на секунду не забывала о том дне в пыточной и каждый раз, когда её сердце желало пробудиться, разум вспоминал об этом ужасном случае. Несчастному сердцу приходилось вновь потухать, потому мужчина, в жилах которого текла кровь черномагов, вопреки своим принципам, убеждениям и нормам решил действовать радикально.       Спустя несколько дней после ухода Эвы Амен, оставшись наедине с самим собой, достал из потайного сундука атрибуты черномагов и сделал то, чему обучала его мать ещё при жизни…       Бросив короткий взгляд на полную луну, Амен выдохнул, прикрыл глаза и стал представлять образ Эвтиды, безмерно надеясь, что она спит, ведь до этого он не раз пытался связаться с её сознанием, да только девушка бодрствовала.       В этот раз удача повернулась лицом к эпистату, ибо вместо привычной тьмы он услышал обрывистые голоса, а затем и темнота рассеялась, уступая место…       «Получилось!» — возликовал Амен, когда увидел пред собой дрожащую Эвтиду, которая сидела за столом и нервно поглядывала на дверь.       Не прошло и нескольких минут, как в пыточную вошли несколько мужчин во главе с эпистатом — из сна.       Амен, что проник в один из страшных снов Эвтиды, молча наблюдал за тем, как эпистат из сна начал требовать от девушки рассказать всю правду. Когда же несчастная действительно рассказала всё как есть, Амен из кошмара, оскалившись, велел охотникам привязать её к столбу.       Подсознание Эвтиды неожиданно исказилось. Охотники исчезли, стены же стали ходить ходуном. Неизменным было лишь одно: она стояла со связанными руками спиной к палачу, а эпистат из сна, держа в руках хлыст, намеревался её ударить.       «Неужели она видит меня таким?» — болезненно сжалось его сердце от вида себя из кошмара.       Он выглядел словно монстр — с оскалом на устах и красными глазами, в которых отчётливо виднелась ненависть.       «Нет, Неферут. В этот раз кошмара не будет, ты поспишь спокойно!»       Стоя привязанной к столбу, Эвтида, сердце которой готово было выскочить из груди, прикрыла глаза и с ужасом ожидала привычной боли. Однако всё изменилось, когда она почувствовала нежные прикосновения к запястьям.       — Не бойся меня, — раздался шёпот Амена возле уха. — Я не причиню тебе боли.       — Почему? — дрожащими губами спросила Эва, начиная понимать, что это лишь сон и он почему-то шёл не своим чередом.       Но зачем, Эвтида понять не могла.       Эпистат так и не ответил на вопрос девушки. Он развязал руки красавицы и прижал её к себе, забирая боль и страх.       — Не бойся, — эхом отдавалось в голове Эвтиды. — Не враг я тебе, Неферут!       — Не враг, — послушно повторила она, чуя, как рушится хрупкий мир сновидения. И снова произнесла, прежде чем проснуться: — Не враг…       Резко распахнув глаза, Эвтида, несколько дней назад обустроившаяся в новом доме, что располагался в столице, привстала на локтях и тяжело задышала.       «Что это было?»       Почему кошмар, который преследовал её не один день, так неожиданно сменился? Почему боль и отчаяние более не душили её, а в голове до сих пор эхом проносилось…       Не враг я тебе, Неферут! Не враг…