Жажда мести

      Эва устала. От вечно суетившихся вокруг неё слуг. От Ливия, что хотел быть опорой, однако сейчас лишь раздражал. От Тизиана, который, как он говорил, в память о крепкой дружбе с Аменом был чуть ли не каждый день рядом, чем сводил с ума.       Девушке хотелось побыть одной. Раствориться в своих мыслях и горе, которые преследовали её.       Заявив, что измотана, Эвтида не без помощи слуг встала с дивана — тяжести добавлял большой живот. После отправилась в свои покои, даже не проводив лекаря как полагается. Сказать по правде, он не обижался: знал ведь, что душа несчастной горела от отчаяния. Оттого спокойно покинул дом бывшего эпистата и отправился к себе.       Эва же, наконец преодолев ненавистные ступеньки, заперлась в покоях. Как только дверь за девушкой закрылась, она тяжело вздохнула и направилась к кровати, чувствуя, как с каждым шагом сердце сжимается.       Так было холодно без Амена в этой комнате… Как же ей хотелось, проснувшись среди ночи, утонуть в объятиях эпистата, услышать его голос и понять, что она в безопасности.       Девушка слегка нагнулась и взяла подушку Амена. Она никогда не была сентиментальна, но, едва учуяв запах граната и мирта, не выдержала и разрыдалась.       Больно…       — Амен, — невольно вслух прошептала она и прижалась к подушке, глупо надеясь, что боль души отступит.       Не вышло…       Не было и секунды, чтобы девушка не думала о супруге. Порой она представляла: как Амен себя повёл, если бы был сейчас здесь? Наверняка окружил бы заботой и тревожился за неё. Приставил как можно больше стражников и сам меньше пропадал бы на работе.       «Вернись ко мне. Молю…»       Ноги более не слушались. Не выпуская подушку из рук и задыхаясь от собственных слёз, она присела на край кровати.       «Может, пора отпустить?» — пытался вразумить её голос здравого смысла.       «Нет!» — воспрепятствовало сердце, которое кровоточило.       Она не могла отпустить! Верила, что эпистат жив!       «Он не вернётся», — очередная попытка разума успокоить душу и залечить дыру в груди.       — Вернётся, — дрожащим голосом вслух прошептала она, чувствуя, как пальцы немеют.       Лишь только Эва была уверена в том, что эпистат жив, и причина тому — её попытки связаться с мужем.       Каждую ночь Эва надевала плащ и маску черномагов, после чего всеми силами старалась связаться с любимым, дабы найти его. Однако ничего, кроме мрака, не видела… Но! Эта тьма и была её последней надеждой.       Если человек умирал, шезму не могли проникнуть в его сознание, призывали Ка и таким образом добывали нужную информацию. Ка же эпистата не появилось, сколько Эва ни звала, отсюда девушка понимала, что Амен жив. Жаль только, никто ей не верил…       Продолжая прижимать к себе подушку, что была пропитана маслами эпистата, Эва, дабы хоть как-то успокоиться, бросила быстрый взгляд на окно. Невольно вспомнила, как некоторое время назад Амен так же пропал и Эва отправилась его искать.       Хотя «пропал» и «пошла искать» — слишком громко сказано.       Перегруженный работой эпистат, что всегда отправлял весточку Эвтиде, что задержится, в тот день сделать этого не смог. Потому, когда глубокой ночью возвращался с работы, увидел Эвтиду, что в одном лёгком топе и почти прозрачной юбке, да ещё и без сопровождения, была на улице и смело куда-то направлялась. Находясь глубоко в своих мыслях, девушка не сразу заметила эпистата.        За несколько месяцев до пропажи эпистата       — Вновь решила сбежать, непокорная? — иронично произнёс Амен, тем самым оторвав девушку от раздумий и обратив на себя внимание.       Невольно вздрогнув, Эвтида развернулась и тут же расплылась в улыбке, когда увидела эпистата.       — Скорее, решила проверить, не сбежал ли Верховный эпистат от опасной и непокорной шезмочки, — продолжая улыбаться, проговорила Эва и тут же отметила, как после последнего слова руки Амена сжались в кулаки.       — Не называй себя так, — посерьёзнев, произнёс Амен. Он прекрасно помнил, кто так любил называть Эвтиду.       «Ревнует?» — удивилась Эва, которая любила порой дразнить Амена.       — Я ведь шезмочка, — сделав шаг вперёд, проговорила она играючи. — Разве нет?       — Нет.       Стальной тон эпистата, суровый взгляд и опасный вид прельщали Эвтиду.       — Злишься, господин? — окончательно сократив расстояние между ними, спросила Эва.       Она прекрасно знала, что Амен ревновал её к Сету, хоть и поводов не давала.       — Все ещё пытаюсь понять, дурная ты или бесстрашная, — смотря в довольные глаза Эвтиды, проговорил Амен, затем прищурился и добавил: — Ревность мою пытаешься вызвать, непокорная?       — Что, если да? — проведя пальчиком по рельефному торсу супруга, произнесла Эва, от нехитрых манипуляций которой мужчина учащённо задышал.       Что она с ним творила? Как могла так околдовать? Сломать волю?       Эвтида…       Его Эвтида!       Так ничего и не ответив, эпистат слегка присел и с лёгкостью перебросил ничего не подозревающую Эвтиду через плечо. После, не обращая внимания на её мнимые протесты, отправился к дому.       Едва увидев, как Верховный эпистат приблизился к дому, стражники, что обязаны были беречь Эву, виновато опустили головы, боясь смотреть на господина. Хотя что могли поделать несчастные, если хозяйка дома повелела им не идти за ней?       Бросив на мужчин гневный взгляд, Амен, которому было сейчас не до них, решил отчитать стражников утром. Ну а сейчас…       Оказавшись в их покоях, Амен не забыл закрыть за собой дверь и бережно уложил брыкающуюся Эвтиду на кровать.       — Признаю своё поражение, Эва, — нависнув над девушкой, проговорил эпистат. Горячее дыхание опалило уста возлюбленной. — Ты сумела вызвать мою ревность.       От спокойного голоса эпистата девушку бросило в дрожь. Горящие глаза, тяжёлые вдохи-выдохи и абсолютное безразличие на лице давали Эве понять, что она действительно добилась своего и заставила Амен заревновать…       — Пожалуй, теперь стоит мне напомнить, чем это чревато для тебя, Эва! — приглушённым голосом произнёс Амен, вызвав мурашки у девушки.       Усмехнувшись из-за реакции Эвтиды, эпистат, что горел от одного вида беззащитной Эвы, потянулся к тумбе, достал оттуда верёвку и повелел Эве выставить руки вперёд.       — Амен? — удивлённо произнесла она, однако договорить не сумела.       Воспользовавшись её заминкой, мужчина ловким движением рук прижал кисти Эвтиды друг к другу, тут же туго связал их и поднял руки удивлённой девушки над головой.       — Боишься? — спросил Амен и закрепил верёвку на изголовье кровати, не сводя пристального взгляда с Эвтиды.       Тяжело дыша, Эвтида, которая чуяла безграничные силу, властность и ревность, исходящие от мужчины, смело пострела ему в глаза и ответила:       — Нет.       Несмотря на уверенный вид, эпистат до пугающей истомы ожидал её ответа. Знал ведь, что в своё время напугал девушку так, что она чуть не разлюбила его. Теперь же, видя, что после всего Эвтида не боялась его, Амен готов был взвыть от счастья.       — Не боишься, значит? — продолжал надменно говорить он, будто минутой ранее до ужаса не боялся услышать иной ответ. — Потому с такой лёгкостью играешь с огнём, Эва?       Открыв было рот, девушка хотела съязвить, да только не успела. Вновь нависнув над ней, Амен заткнул ей рот страстным поцелуем, от которого всё внутри Эвы сжалось.       — Я не принуждал тебя ни к чему, Эва, — с трудом отстранившись от столь желанных губ, проговорил Амен. — Ты сама захотела стать моей.       С этими словами эпистат лёгонько коснулся серьги, которую Эва так часто любила носить, считая её символом их возродившейся любви.       — Потому за своё дерзкое поведение, — продолжил говорить эпистат, оставляя дорожку поцелуев от шеи к быстро опускающейся и подымающейся груди, — ты получишь сполна!       Не успела девушка осознать смысл сказанных слов, как Амен, не церемонясь, разорвал на ней нежный топ цвета чайной розы. Тут же, не думая, поднял разорванную ткань до уровня её лица и завязал за затылком, чем лишил Эву возможности говорить.       От вида связанной и покорной Эвтиды Амен сходил с ума. Всегда такая дерзкая и уверенная в себе красавица сейчас лежала на его кровати.       Прекрасна! Восхитительна! Сексуальна! И это всё — его жена!       — Этого добивалась, моя непокорная?       Будто забыв, как дышать, Амен наклонился и стал осыпать каждый сантиметр на теле Эвтиды страстными поцелуями, от которых голову сносило им обоим. Наконец дойдя до груди, Амен выдохнул и очертил горячим языком ареолу красавицы. Затем, исподлобья посмотрев на супругу, всосал твёрдый от возбуждения сосок и прикусил, отчего Эва заёрзала на месте. В то время как язык Амена был занят одним соском, рука мужчины легка на другую грудь и стала с жадностью мять, пропуская набухшую горошину меж пальцев.       Пока рот эпистата всё ещё занимался грудью Эвы, он свободной рукой опускался ниже, с нежностью скользя вдоль пупка. Амен коленом раздвинул стройные ножки красавицы и тут же пальцами провёл по половым губам, с удовольствием отметив, что они были все в природной смазке.       Собрав влагу, что растеклась по внутренней стороне бедра, эпистат сразу просунул средний палец и сорвал первый стон, точнее едва слышимое из-за лоскутка ткани мычание.       Почувствовав, как узкие стенки обхватили его палец, эпистат мысленно выругался от нахлынувшего возбуждения, которое приносило уже дискомфорт. Он ввёл в супругу ещё один палец, из-за чего она, выгнувшись в спине, учащённо задышала.       — В чём дело, непокорная? — наконец оторвавшись от сладостного соска, спросил Амен. Ощущая дрожь Эвтиды и ухмыляясь, добавил: — Мало тебе, верно?       С этими словами мужчина, который медленно двигался в ней, ввёл в лоно красавицы и третий палец.       — М-м-м, — заёрзав на месте и устав от терзаний, промычала непокорная.       Ей было мало! И эпистат об этом прекрасно знал…       — Ты — моя, Эва, — посмотрев на супругу глазами, полными ревности, произнёс эпистат.       Он наслаждался видом сгорающей от страсти Эвтиды.       До чего она была манящая!       — Моя! — повторил он и тут же, вынув пальцы, опустился до уровня живота красавицы, после чего рывком раздвинул ноги и прильнул языком к её пульсирующим половым губам.       — М-м-м-м.       Очередной стон был заглушён лоскутком ткани, когда Амен, просунув язык в дырочку, принялся большим пальцем стимулировать клитор, чем сводил с ума.       Тугой узел, образовавшийся внизу живота, с каждым движением Амена заставлял её гореть от отчаяния и безмерного возбуждения. Она не могла так больше! Сколько ещё эпистат будет дразнить её, прежде чем наконец войдёт своим массивным пульсирующим членом и заполнит её полностью…       От одной мысли про член Амена Эва, не выдержав, судорожно заёрзала на месте, благодаря чему ткань, что была закреплена на затылке, ослабилась, сползла вниз и дала Эве возможность говорить.       — Ам… ме… н… — едва сохраняя самообладание, простонала она.       Эвтида ещё больше выгнулась в спине, когда мужчина не обратил внимания на её зов и стал с дикой страстью вылизывать её.       — Амен, ах-х, — очередная попытка вразумить мужа, — прошу!       Наконец оторвавшись от чувствительного места, эпистат бросил взгляд на еле держащую себя в сознании Эву. Сжалившись над ней, решил дать ей кончить.       Эпистат улыбнулся уголками губ, что блестели от её смазки, приспустил штаны и стал медленно водить головкой члена по половым губам, собирая смазку или, быть может, просто дразня.       — Амен, — взмолилась она.       Это было выше её сил!       — Думаю, ты усвоила урок, непокорная, — радостно проговорил мужчина, после чего рывком вошёл в неё во всю длину, сорвав громкий и полный наслаждения стон.       Не желая быть сегодня нежным, эпистат безжалостно входил и выходил, срывал довольные возгласы один за другим…       Встряхнув головой и отбросив наваждение, Эва, которая всего несколько секунд была счастлива, полностью погрузившись в воспоминания, опустила голову на подушку и безмолвно заплакала.       «Вернись. Молю, — болело сердце. — Я больше так не могу…»