Жажда мести

      С большим удовольствием покончив с Акилом, эпистат, что не чувствовал ног, наплевал на всё и ринулся к возлюбленной. Рухнув на колени перед бессознательной девушкой, эпистат, сердце которого трепетало, приложил палец к её шее и тут же облегчённо выдохнул, когда понял, что Эва жива.       Не желая терять время, эпистат открыл рот, хотел позвать на помощь Ливия, однако вместо крика отдалённо послышалось кряхтение.       Не успел эпистат удивиться, как тут же открыл очи и с ужасом осознал, что лежит на спине в том же самом злополучном месте.       «Нет! Нет! Нет!»       Осознание сводило с ума.       Это всё было сном. Он не спасся. Рэймсс не помог, и Эва…       — Очнулся наконец, — послышался едкий голос, от которого кровь забурлила в жилах.       Гневно метнув взгляд на врага, эпистат с ненавистью уставился на Акила, с неописуемым наслаждением глядящего на Амена, что лежал в луже собственной крови. Из многочисленных ран продолжала течь алая жидкость, пока другие, часто закрывающиеся коркой, гноились.       — Взгляд сегодня особенно злобный, — радостно заявил Акил, будто почувствовав, что Амену снился побег. — Неужто во сне смог заполучить долгожданную свободу? Увидел, как всесильный эпистат, что поубивал сотни, а то и больше, черномагов продолжил жить счастливо?       Вид властвующего Акила сводил эпистата с ума. Он понимал, что дни его сочтены, осознавал, что впервые потерпел поражение, и готов был взвыть от боли, что так и не простился с…       «Эвтида», — колыбелью каждый миг повторял он одно и то же имя.       — Какой ты разговорчивый, — собрав все оставшиеся силы, прошептал Амен, прекрасно зная, что Акил его слышит. — В отличие от твоего отца. Хотя он знатно орал, когда я отчаянно пытал его, а затем с особой жестокостью и удовольствием убил!       Ядовитые слова эпистата попали прямо в цель. Сын Саамона, что держал себя в руках каждый день на протяжении долгих месяцев, дабы подольше помучать Амена, не совладал с собой, вынул острый кинжал и, прежде чем успел осознать, вонзил его в сердце эпистата, вмиг лишив жизни…

***

      Тем временем       Так и не сумев уснуть, Эвтида, дышать которой было безмерно трудно из-за большого живота, встала с кровати. Еле передвигаясь, дошла до шкафа.       Отворив дверцы, девушка достала атрибуты черномага. После надела плащ и маску, которые ей некогда дарил эпистат и которые она так безжалостно отвергла, а затем выпросила вновь у улыбающегося Амена, и попыталась в очередной раз связаться с подсознанием любимого.       Да, она знала, что вновь увидит тьму, что это никак не поможет и никто ей не поверит, однако именно таким образом Эвтида жила дальше. Благодаря этому Эва знала, что Амен жив, и могла прожить ещё один ненавистный день.       Правда, весь хрупкий мир и слабая надежда несчастной испарились, когда вместо привычной тьмы Эва увидела пред собой…       «Нет!»       До крови прокусив губу, дабы не вскрикнуть, Эва смотрела на Ка своего любимого, что стоял напротив и с болью глядел на неё в ответ.       — Я боялся, что более не увижу тебя, моя непокорная.       Слёзы стали душить…       — Амен. — Голос дрогнул, тело затрясло.       — Прости.       Она ощутила на коже холодные прикосновения, от которых бросило в жар.       «Нет! Нет! Нет! Молю! Пусть это будет сном! Боги! Прошу!»       — Я не сдержал обещание, — продолжил говорить эпистат, поглаживая трясущиеся пальчики возлюбленной. — Не смог быть рядом.       Потеряв дар речи, Эва, чьё сердце рвалось на куски, смотрела на измученное тело любимого, на котором не было живого места. Тут же сняв маску, прикрыла рот ладонью, дабы подавить отчаянный крик.       Это не могло быть правдой. Она бредила. Амен жив! Жив…       — Лишь об одном прошу, любовь моя. Живи! Не ищи тело моё, врагов — тем более, — говорила Ка эпистата.       Эвтида, которая до этого, захлёбываясь слезами, смотрела на пол, смогла найти в себе силы поднять глаза и вновь посмотреть на любимого. С болью отметила, что по щеке эпистата скатилась одинокая слеза.       Души тоже могли плакать?       — Нет, я не хочу. Не смогу, — шептала она, чувствуя, как теряет рассудок.       — Эва, — нежные и очень слабые касания лишь усилили отчаяние, — прошу, береги себя!       — Амен, — не выдержав, вскочила она.       Находясь будто в бреду, попыталась обнять любимого, однако ничего, кроме пустоты и одиночества, не почувствовала.       Распахнув заплаканные глаза, Эвтида поняла, что душа исчезла…

***

      Утром следующего дня слуги, которые привыкли с раннего утра видеть одиноко блуждающую по саду госпожу, не обнаружили Эвтиду и напряглись. Однако не стали беспокоить, посчитав, что Эве нужен отдых.       Однако, когда через ещё несколько часов девушка не покинула покои, слуги не выдержали и, испугавшись за неё и жизнь неродившегося малыша, ринулись в комнату. Сразу остолбенели, обнаружив на полу уже остывший труп Эвтиды с перерезанными венами…       Верно…       Не выдержав душевных терзаний и боли, окончательно свихнувшаяся Эва, задыхаясь от слёз, достала хопеш эпистата, который так тщательно хранила и мечтала при встрече вернуть, и без особого сожаления перерезала запястья. Она умерла с улыбкой на устах, зная, что теперь непременно увидится с любимым…       Конец.