Dead souls

Per aspera ad astra —

Через тернии к звёздам

— Нам крышка, — резюмирует Чуя, выглядывая через окошко кабинки вниз, на отдаляющегося сторожа. Парень довольно щурится и выдыхает на стекло, после чего протирает образовавшуюся дымку рукавом, и пейзаж становится чётче. — Ты просто сумасшедший. Дазай хмыкает, выглядывая в окно. Кабинка поднялась над деревьями, открывая вид на ночной город, светящийся и живой. — Всё пучком, Чуя. У нас ещё целых пятнадцать минут свободы. — Очень щедро, если учесть, что мы нарушили примерно одну треть местных законов, — ворчит парень, складывая на груди руки и откидываясь на сиденье. Его глаза задорно блестят. Дазай невольно задерживает дыхание, глядя как лунный свет, холодный и чистый, играет глянцем на волосах друга. — Ты преувеличиваешь. Максимум три. — …года колонии строгого режима? — Чуя щурится, губы изгибаются в усмешке. Осаму не отвечает. Зеркалит позу Накахары и игриво подмигивает, возвращая движениям привычную непосредственность. Чуя шутливо фыркает. — Неужели тебе не нравится вид? — Дазай не смеётся, искренне ожидая ответа. Накахара пожимает плечами и смотрит по сторонам. — Красиво. — И всё? Смотри, — Осаму пересаживается на одну сторону с Чуей и вытягивает руку, указывая на небо через окно. Усыпанное хрустальными звездами оно смотрит на них величественно и холодно. — Видишь те звёзды? В виде ковша. Чуя мычит, вглядываясь в темноту. Затем кивает. — Это Малая медведица. — Ага, точно. Никогда не понимал, какой шизик увидел в этом медведя, — отвечает Чуя, хмыкая. Осаму смеётся. Тугой узел в груди ослабевает. — А вон там, — он опускает руку чуть ближе к горизонту. — В виде буквы W — Кассиопея. Накахара заинтересованно следит за направлением его руки. — Ого, точно. — Он довольно улыбается, стараясь самостоятельно разглядеть другие созвездия. Судя по задумчивому молчанию, выходит не слишком хорошо. — Иногда Кассиопею называют созвездием любви и красоты, — добавляет Дазай, не сводя глаз с друга. — Почему? Осаму пожимает плечами. — Полагаю, потому что она была любима и красива? — Он усмехается. Чуя заинтересованно кивает, вглядываясь в ночное небо. Дазай тихо выдыхает. — Чуя, — зовёт он. Губы ломаются в слабой улыбке. Парень вопросительно ворчит, не глядя на него. — Чуя, посмотри на меня. Накахара оборачивается, встречается взглядом с Осаму. Его глаза блестят от восторга, отражают бледный лунный свет. Дазай сглатывает и наклоняется ему на встречу. Он слышит, как трепещет сердце Чуи, чувствует его взволнованное дыхание. Будто он сам ожил, будто никогда не умирал. Их лица находятся так близко, что, вдохнув, можно почувствовать запах друг друга. Чуя пахнет… утренней свежестью и фруктами, рассветом и выпечкой. Всё самое лучшее, всё, что так любит Дазай, несмотря ни на что, сочетается в этом рыжем парне. Его доброта, с которой он принимает всех, какие они есть: веселые и мрачные, живые и мертвые. Его сила, вопреки всем, кто пытался его сломать. Осаму накрывает его губы своими, но чувствует толчок в грудь. Отстраняется, непонимающе и смущённо глядя на Чую, который, поджав губы, опускает голову. — Не надо, — тихо произносит он. Дазай ощущает себя школьником, так нелепо отвергнутым на первом свидании. Впрочем опыта в любовных делах у него действительно как у школьника: до недавнего времени он и сам не знал, что в состоянии полюбить. Да и свиданием эти посиделки не были, как бы ему не хотелось это исправить. Осаму слабо улыбается. — Хорошо. Но почему? — он говорит спокойно, без издёвки и недовольства, участливо глядя на краснеющего Чую. Тот тяжело вздыхает. — Представь как это будет выглядеть через двадцать лет. Ты — по-прежнему молодой, а я… В лучшем случае я вообще доживу до этого времени. Вот оно что. Дазай склоняет голову вбок и спешит развеять тревоги Накахары: — Пока ты работник Отдела смерти, ты не стареешь и не умираешь. — Я не собираюсь работать на Отдел так долго, Дазай. Я хочу нормальной жизни, — на последних словах его голос надрывается. Чуя отворачивает голову к стеклу. У Дазая в груди что-то неприятно щелкает, лозой разрастается обида. Он тянется рукой к Чуе, но замирает в нескольких сантиметрах. Конечно, он хочет спокойной жизни. Все хотят: и Дазай хотел, и Ацуши, и даже Мори. Никто из них не выбрал бы смерть, будь у них реальная возможность жить обычной жизнью. Но так уж вышло, что для Дазая Смерть была меньшей из всех зол. Спустя несколько минут молчания, он прерывает тишину. — Ты что-нибудь чувствуешь ко мне? Просто кивни, если да. По телу Чуи бежит дрожь. Осаму не сводит с него глаз, даже не моргает, боясь пропустить заветный кивок. Накахаре нужно время, чтобы ответить. Дазай терпеливо ждёт, хоть с каждой секундой грудь всё сильнее сжимают тиски. Но Чуя всё не кивает, бездумно глядя за стекло на город. — Да, — наконец шелестит он одними губами. Осаму скорее замечает, нежели слышит его ответ. Ком в горле тает, и Дазай не сдерживает улыбки. — Вот и чудесно. — Как мы будем выбираться отсюда? — Чуя отрывает взгляд от окна и переводит его на друга. Дазай щелкает пальцами и лезет в карман. — Точно. Сейчас позвоню Анго. Он что-нибудь придумает, — достаёт телефон и набирает номер, но Накахара перехватывает его руку, прежде чем он успевает нажать на вызов. — Кто такой Анго и почему он должен нам помочь? — Он глава Отдела памяти. Всегда спасает. — Вы дружите? — Нет, я его раздражаю. — В ответ на удивленное лицо Чуи продолжает: — Ему всё равно придется потом решать эту проблему. Рано или поздно. Чуя растерянно кивает и убирает руку, позволяя Дазаю всё же позвонить. Гудки идут один за другим и не кончаются. Может быть, Анго занят? Тем не менее, Дазай пробует снова. И по-прежнему ничего. Медленные гудки прерываются быстрыми и вызов сбрасывается. — Неожиданно. — Осаму ворочается по сторонам. Они уже успели преодолеть вершину колеса, и кабинка медленно спускается вниз. Времени остается всё меньше. Значит, выход только один. — Чуя, ты боишься высоты? Не дожидаясь ответа, Осаму встаёт и открывает дверь. Накахара от неожиданности вжимается в спинку сиденья. — Какого чёрта?! Я не прыгну! — Просто доверься мне. Чуя мотает головой, впиваясь пальцами в подлокотник со всей силы. — Ты сумасшедший! Я живой человек, я могу умереть, в отличие от тебя, — его голос срывается на крик. Дазай прижимает палец к губам, призывая к тишине. — Все будет хорошо. Ты не умрёшь. Я не позволю. — Не верю ни единому твоему слову, Дазай! — шипит Чуя. Взгляд мечется от открытой двери к другу и обратно. Осаму цокает, оборачиваясь через плечо к проёму и замечает странное свечение между деревьев. Сине-красные огни приближаются, и вскоре на площадку у колеса обозрения выезжает полицейский автомобиль. — У нас нет времени. Полиция здесь, — Дазай хватает Чую за руку и рывком поднимает с сиденья. От резкого движения кабинка покачивается, и Осаму едва не срывается вниз. Тихо выругавшись, он оборачивается к Накахаре. — Лучше полиция, чем смерть, — протестует он. Дазай вздыхает. В его воображении все выглядело не так. Как жаль, что реальность оказалась куда более скучной. У них ещё минут пять, прежде чем кабинка вернётся в исходное положение и их арестуют. Выключать колесо полиции нет никакого резона — так они только отсрочат их с Чуей спуск. Значит, действовать нужно прямо сейчас. — Прости, Чуя, я кое-что утаил от тебя. Снова. Не дожидаясь ответа, Осаму хватает его за руку и толкает вперёд. Накахара ухватиться не успевает — споткнувшись о порог, летит через проём прямо вниз. Немедля ни секунды, Дазай прыгает следом. Ветер свистит в ушах, заглушая крики полицейских снизу. Осаму успевает перехватить испуганный, полный отчаяния взгляд Чуи, прежде чем расправить крылья и ринуться стрелой вниз.

***

— Крылья?! У тебя есть крылья и ты молчал? — Чуя мельтешит у него за спиной, щупает и гладит перья, отчего Дазаю становится слегка не по себе. Он поворачивает голову в сторону друга и вздыхает. — Ну, я думал ты догадываешься, — Осаму неловко улыбается, проводя пальцем по глянцевым черным перьям. Они словно сотканы из самой ночи. Он никогда не привыкнет к этому ощущению. — Откуда? — Накахара кажется больше не злится — настолько увлечен этим открытием. — То есть тебя не смущало, что в детстве я пробирался в твою комнату в приюте с полностью закрытыми дверьми? Чуя пожимает плечами. — Я думал, по карнизу в окно залазил. Осаму смеется. — А как же тот раз, когда я снял воздушного змея с самой верхушки сакуры, пока ты отвернулся? Чуя морщится, вспоминая, а затем усмехается. — Ты всегда был изворотливым и находчивым. Я бы скорее поверил в то, что ты просто достал такого же змея, чем вообразил, будто у тебя крылья. Что ж, не поспоришь. Некоторое время назад, неловко приземлившись в нескольких кварталах от парка на крыше, Дазай был просто рад тому, что они живы. Хотя фактически это не совсем так, и все же: вот он, Чуя, живой и здоровый, правда рассерженный. Но это мелочи. — Ты еще злишься? Накахара ухмыляется, делая вид, что серьезно задумался над этим вопросом, окидывает его оценивающим взглядом и, наконец, произносит: — Нет. Но пообещай мне больше никогда ничего подобного со мной не делать. По крайней мере, без моего ведома. Дазаю не удается сдержать облегченный смешок. Тревога, гадюкой сжимавшая грудь, наконец исчезает. — Как скажешь. Обещаю. — Ты не думаешь, что полиция всё видела? Как объяснить, что двое парней взяли и выпрыгнули из кабинки, а потом взлетели? — Спрашивает Чуя. И это действительно интересный вопрос, потому что Дазай и сам не знает, что будет. Тогда ему казалось, что это единственный вариант избежать наказания, — просто улететь. Сейчас же очевидно: стало только хуже. Однако произносит Осаму совершенно другое: — Не думаю, что они разглядели наши лица в суматохе. А наш полёт… Пожалуй, люди, как ты сам говорил, скорее поверят в домыслы, чем в существование сверхъестественного. Тем более полиция. Чуя смеряет его скептичным взглядом. — Возможно, ты прав. Дазай улыбается и кивает. — В худшем случае, Ацуши нас прикроет. — Ты так надеешься на способности ткачей воспоминаний, Дазай, но что если случай с Акутагавой не единственный? — Накахара обхватывает плечи руками, втянув голову. Осаму, как ни странно, понимает его. События последних недель, до жути пугающие и странные, даже для мёртвых. Они выходят за рамки обыденности, стабильность, которая выстраивалась годами, рушится на глазах, а это не может не пугать. Особенно когда дело касается их безопасности: безумные исперии, «сбой» в способностях Ацуши. Связаны ли эти события между собой? Это им только предстоит выяснить. А сейчас Дазай подходит к Чуе и обнимает. Молча и просто. На интуитивном уровне осознавая, что тому это необходимо. Он ждёт, что Чуя отстраниться, оттолкнет, но ничего не происходит. Осаму чувствует, как расслабляются плечи друга, как выравнивается его дыхание. — Я наконец-то нашел ее, — вдруг шепотом сообщает Чуя. Дазай слышит в голосе улыбку и удивленно косится на него. — Кого? — Кассиопею, — улыбается Накахара, но смотрит почему-то на Осаму.