Dead souls

Время пролетело быстро,

Тень осталась от меня –

Белоснежный призрак.

Ночью накануне назначенной встречи у Чуи случается истерика. – Я не хочу спать! – Из глаз Накахары бусинами сыпятся слезы, он содрогается всем телом, стискивая белоснежную ткань простыни. Дазай прижимает его к груди, вдыхая сладкий аромат карамельного шампуня. – Только не в последний день моей жизни! – Ты выживешь, – в сотый раз, словно молитву, повторяет Осаму. – Завтра все будет хорошо. Когда тяжелое дыхание наконец сменяется сонным посапыванием, время переваливает далеко за полночь. Еще час Дазай боится пошевелится, спугнуть те невесомые крупицы спокойствия, заполнившие тишину квартиры. Еще больше он боится отпустить Чую: кажется, одно резкое движение и хрупкое с виду тельце рассыпется сотней пылинок. Мертвое сердце болезненно сжимается от одной только мысли о возможности потерять Накахару. Кто бы мог подумать, что некто, вроде Дазая, даже после смерти будет способен испытывать печаль. Впрочем, уверенности в том, что это именно она, нет. Колючее чувство, проникающее в сердце сотнями иголок, словно паразит пожирает его изнутри. А внутренний голос обычно правдивый и оттого до тошноты противный шепчет лишь одно: «Тебе его не спасти» Как бы он не старался, финал сегодняшнего дня предрешен, однако Дазай слишком любит Чую, чтобы сдаться. Пусть рушатся города, пусть умирают люди – только не Чуя. Даже если он опустит руки, Осаму станет тем, кто будет драться за его жизнь до последнего. И плевать сколько людей при этом погибнет. Дазай подходит к окну и наблюдает, как на горизонте пламенем загорается рассвет. Акутагава пообещал достать меч, а дальше дело за малым – проткнуть исперию и ведьму. Что может быть проще? Он убивал людей всю свою жизнь, а сейчас его пальцы нервно подрагивают, как у испуганного школьника. Впервые у него появился шанс спасти родного человека, и он будет последним идиотом, если упустит его. От количества переменных в этом дурацком уравнении раскалывается голова. Нужно было убить Айко еще тогда, когда Осаму только познакомился с ее сыном. Но нет, он посчитал это бесполезной тратой сил. Вот и расплачивается. Безмятежную тишину разрезает звук мобильника. Быстрым движением Дазай хватает его со стола и, чтобы не разбудить Чую, выскальзывает в коридор. – Из хранилища пропал контракт Накахары, – сразу же сообщает Мори. От громкого голоса босса Осаму вздрагивает. Лишь спустя мгновение до него доходит смысл его слов. – Что? Как?! – Нет времени объяснять. Это все Федор. – На той стороне слышится звук закрывающейся двери и шум на фоне затихает. – Бери Чую и бегом сюда. – Но… – Бегом, я сказал! – рявкает Глава и звонок прерывается. Дазай впервые слышит такую огненную ярость в его голосе. Он медлит всего секунду, бросается в спальню, чтобы поднять Чую, но тот уже сидит на кровати, сонно потирая глаза. Заметив ошалевшего Осаму, он напрягается, убирая руки от лица. – Что-то случилось? – Мы едем в Отдел, – сквозь зубы отвечает Дазай. Объяснять, судя по всему им никто не собирается, но если кто и заслуживает доверия в Отделе, так это Мори. – Как? Уже? Дазай кивает. Чуя поднимается с кровати и начинает лихорадочно собираться. Осаму наблюдает за ним, стоя в дверях. – Почему так рано? – Он слышит, как колотится сердце Накахары, с каким трудом тот сдерживает панику в голосе. Дазай остается спокойным лишь благодаря неимоверным усилиям воли и годам тренировок по сдерживанию эмоций. Одна его часть кричит: “Бегите из города! Спасайтесь!” Другая же холодно замечает: “От мертвецов не спастись”. И как бы ему не хотелось первого, игнорировать второе Осаму не может. Поэтому проглатывает горький ком и ровным тоном, насколько позволяет сдавивший грудную клетку страх, отвечает: – Федор украл твой контракт, и теперь твоя воля в его руках. Слова застывают в воздухе острыми льдинками. Чуя замирает, в недоумении и ужасе уставившись на него. Дазай не может смотреть, как тает в небесных глазах последняя крупица надежды, и отводит взгляд. Чуя шумно выдыхает. – Все это время каждый из вас мог так просто управлять друг другом, и ты молчал?! – Не просто, Чуя. Контракты хранятся в строжайшем секрете, и я понятия не имею, как Федор добрался до них. К тому же на каждом из них индивидуальный шифр, знать который может только один человек. – Кто? – Мори. – Дазай начинает терять терпение. – Идем. Он хватает Накахару за руку и тащит прочь, сквозь темноту квартиры, а потом и на улицу. Чтобы добраться до офиса быстрее, он использует крылья, и уже через пару минут они мчатся по пустым коридорам к кабинету Огая. Чуе полет не понравился: слишком быстрый, но другого выхода не было, каждая минута на счету. Отбросив приличия, Дазай влетает в кабинет босса, едва не сшибая его самого с ног. – Где все? – бросает Осаму, прикрывая за Чуей двери. – Отправил по комнатам. Всех, кроме Фукучи и Ацуши. Они ждут на крыше. – Фукучи? – Возможно, ему под силу усмирить исперий. Это сыграет нам на руку. Дазай недоверчиво качает головой. Будь это так, все не зашло настолько далеко, что пришлось привлекать на свою сторону ведьмака. Но спорить с боссом сейчас он не собирается. Мори закладывает руки за спину, становясь перед ними. – Из хранилища пропали два контракта: Чуи и мой. Пока ему неизвестны шифры, он ничего не сделает, но… – Он не продолжает. Дазай понимает его без слов. Если на стороне Федора окажется любой из ткачей воспоминаний, достать информацию о шифрах из Мори будет проще простого. А, учитывая, что просто так эта дурацкая исперия ничего не делает, именно это у него, вероятно, и в планах. – Зачем ему ваш контракт? – Полагаю, – нехотя отвечает Мори. – Хочет мне отомстить. Я убил его друга. Дазай вскидывает брови. – Убили друга? Огай поджимает губы, всем видом показывая, что говорить об этом сейчас ему совершенно не хочется. Дазай с любопытством смотрит на него. – Не смог спасти, – с нажимом уточняет Мори и отворачивается, давая понять, что больше рассказывать об этом не намерен. Осаму разочарованно вздыхает и переводит тему: – Зачем нам Ацуши? Из-за него у нас могут быть проблемы. Мори вздыхает, устало потирая переносицу. – Но он также может быть нашим козырем. Рискованно, но без Ацуши у них действительно меньше шансов на удачные переговоры, если они вообще есть. Пусть они с Федором будут на одной линии, главное, что не позади. Дазай согласно кивает, оборачиваясь к Чуе. Он бледен и едва дышит, словно одно резкое движение – и упадет в обморок. Дазай подходит к нему и берет за руку. Чуя нервно поджимает губы и кивает. – Пора идти, – напоминает Мори. Подходит к двери и пропускает их вперед.

***

С крыши главного офиса Отдела смерти открывается потрясающий вид на город и раскинувшееся за его пределами море в золотых лучах рассветного солнца, но все слишком напряжены, чтобы разглядывать пейзажи. Федора и других исперий еще нет, лишь завывает в небесах ветер и тихо перешептываются присутствующие. Дазай по привычке нервно вдыхает утренний воздух, окидывая взглядом открытое пространство. Ацуши и Рюноске уже здесь, стоят неподалеку от входа, молча уставившись в даль. Акутагава, как и обещал, принес меч – сейчас он грузом висит у него за плечами. Пусть все идет не совсем, как планировалось, Рюноске выглядит собранным и даже чересчур спокойным. А вот Фукучи так и не явился. Мори от этого выглядит еще более мрачным и недовольным. У Дазая же его поступок не вызвал никаких эмоций, только призрачное чувство опасности. Но сейчас опасно всё, так что он не обращает на предчувствие никакого внимания. Рука Чуи сжимает его ладонь, и Осаму опускает на него взгляд. Чуя же, наоборот – отводит его. – Знаешь, быть твоим другом и… парнем было очень приятно, – ветер скрадывает его слова, но Дазаю удается расслышать всё до последнего звука. Он улыбается и касается губами его макушки. – Взаимно, малыш Чуя. Повторишь это завтра? Глаза Накахары делаются печальными, но он кивает. Их внимание привлекает странный звук, Дазай поднимает голову к небу и обмирает. Несколько десятков черных дьявольских созданий рассекают небо, громко хлопая крыльями. Одна из них опускается прямо в центр крыши. Ярко-желтые звериные глаза победно сверкают. Остальные исперии, все, как один, рассаживаются по краю крыши на парапете. В их туманных глазах наоборот – нет ничего, кроме голода. Дазай невольно отступает назад. Несколько секунд никто не произносит ни слова. – Что за чертовщина... – Тихо выдыхает за спиной Рюноске. Дазай согласен с ним как никогда. Если бы его попросили описать конец света, он, наверно, выбрал бы именно этот момент. – Рад, что вы оказались благоразумными, – голос Федора эхом разлетается над головами. – А теперь отдайте мальчишку. Дазай инстинктивно прижимает Чую к себе, не сводя глаз с исперии. Так просто никто сдаваться не собирается и Осаму надеется, что это хороший знак. – Как я и думал, – Федор разочарованно вздыхает и зовет: – Ведьма! Дважды повторять не нужно: дверь тут же распахивается, пропуская Айко вперед. За ней уверенным шагом выходит Фукучи. Не обращая внимания на собравшихся, они пересекают крышу и оказываются рядом с Федором. Команда мечты, не хватает только клоуна, раздраженно думает Дазай. Исперия что-то говорит ведьме. Из-за расстояния расслышать слов не получается, но после этого Айко поворачивается к ним лицом и вскидывает руки к небу. Позади кто-то вскрикивает. Дазай резко оборачивается и замечает скорчившегося на земле Ацуши. Он держится за голову, зажмурившись и дрожа всем телом. Любая попытка Рюноске поднять его и помочь провальная: каждое движение причиняет Накаджиме адскую боль. – Юный ткач воспоминаний, ты слышишь меня? – Голос Айко звучит пронзительно, проникая в самую душу. Ответом ей служит сдавленный стон Ацуши. Она продолжает: – Тогда открой для меня разум своего Главы. Дай мне ключ от контракта Чуи Накахары. Запуганный взгляд Ацуши устремляется на Мори. Несколько секунд они молча смотрят друг на друга, затем Огай медленно кивает. Заметив это, Айко опускает руки, и Накаджима облегченно стонет, поднимаясь на ноги. Доковыляв до Мори, он дрожащими пальцами тянется к его виску. Мир, кажется, замирает, наблюдая за его магией. Несколько секунд спустя все заканчивается. Ацуши убирает руку и выжидающе поворачивается к ведьме. Айко манит его пальцем к себе, и ткач нехотя подчиняется. Шифр от контракта он сообщает ей на ухо. – Замечательно, – Федор удовлетворенно кивает. – Любите же вы, люди, все усложнять. У вас есть последний шанс отдать мальчишку добровольно. Дазай сильнее сжимает ладонь Чуи. – Не так просто. Исперия пожимает плечами и бросает взгляд на ведьму. Поняв без слов, Айко щелкает пальцами и перед ней в воздухе появляется свиток. Она вводит уже известный ей шифр и бумага вспыхивает алым. Такими же алыми становятся и глаза Чуи. Он вздрагивает, отступая назад. – Подойди ко мне, – зовет ведьма. Накахара готов подчиниться, но Осаму тут же останавливает его за руку. Лихорадочно обшаривает взглядом каждый уголок крыши в поисках путей отступления: ничего. Попробует взлететь – исперии тут же разорвут его на части, через дверь тоже не вариант – за ней наверняка еще с десяток этих тварей. Осаму косится на Акутагаву. Тот, поймав его взгляд качает головой: рано. Расклад, прямо скажем, чудовищный. Чуя предпринимает попытку вырваться, когда Айко повторяет приказ. Исперии вокруг начинают грозно шипеть. – Дазай, – слышится голос Мори. – Отпусти его. Осаму замирает. Нет, нет и еще раз нет. – Убей его, – злобно шипит Айко, оборачиваясь на Фукучи. – Живо прикажи им убить ублюдка! Оочи с немым вопросом смотрит на Федора. Пасть последнего растягивается в улыбке, и он кивает. В следующий момент происходит сразу три вещи: Фукучи отдает приказ; Его голос тонет в звуке выстрела и пронзительном вопле исперий, взмывших в воздух и разлетевшихся, как перепуганные пташки; Он с хрипом падает на землю, прямо под ноги Федора. Из-под его головы алым пятном растекается кровь. Все взгляды устремляются к Мори, держащему пистолет перед собой. – Нужно было сделать это еще в зале суда, – как ни в чем не бывало произносит он, убирая оружие в кобуру. Дазаю не удается сдержать восхищенный смешок, хотя выходит он больше похожим на всхлип. Поблагодарить не успевает: Чуя все же вырывается и бежит к Айко. Губы ведьмы растягиваются в плотоядной усмешке. Дазай кидается следом, но крепкая рука Огая не дает сделать и шага. – Хороший мальчик. – почти нараспев произносит ведьма. – Отпусти меня! – рычит Осаму. От благодарности не осталось ни следа. Он с ненавистью смотрит на Мори. Огай не обращает не него внимания, его взгляд прикован к Чуе. Дазай оборачивается к Рюноске. Ну же, нападай, спаси его! Но Акутагава не двигается. Осаму стискивает зубы, предпринимая еще одну попытку вырваться, но безуспешно. Айко что-то вырисовывает на ладони Чуи. Издалека разглядеть не выходит, но Дазай уверен: ничего хорошего это не принесет. Закончив, ведьма кивает Федору, и он подходит ближе. Касается одной рукой щеки Накахары, а другой проводит по ладони с символом, и тот начинает мерцать. В ответ на это движение тело исперии медленно растворяется в воздухе, словно его никогда не существовало. Чуя выпрямляется и поворачивается к ним. На его губах незнакомая Осаму улыбка, а в глазах вместо прежней морской синевы – янтарь. Нет. Невозможно. Он не мог так просто… Дазай до боли сжимает кулаки. Он проиграл еще до начала битвы, у него не было и шанса спасти Чую. Федор лишь заставил его поверить в это. Он резко разворачивается и ударяет Мори локтем поддых. От неожиданности Глава ослабевает хватку, и Дазаю этой заминки достаточно, чтобы вырваться и бросится к Чуе. Инстинктивно, совершенно не думая о последствиях. Но замирает так и не достигнув цели, в жалких трех метрах от любимого. Все это больше похоже на дурной сон. И Мори, и он сам – все оказались бессильны перед какой-то тварью. Фиаско, каких поискать. – Вы проиграли, – словно прочитав его мысли, тянет Федор. От его слов по коже бегут мурашки. Голос принадлежит Чуе, но интонация совершенно чужая. Его милый, сильный Чуя никогда бы не сказал подобного с такой хищной улыбкой, с таким холодом. Разве он не должен был стать сосудом для воскресшего? Эта участь теперь кажется Дазаю более приемлемой, чем то, что произошло. Он ненавидит Федора, ненавидит Айко и весь остальной мир, который так жестоко обошелся с его самым близким человеком, уже дважды. – Да начнется веселье, – смех Айко режет больнее лезвия. Ведьма не сводит глаз с Мори. Далеко не сразу до Осаму доходит смысл сказанного. Игра еще не окончена. А это значит, что… Чуя никогда не должен был стать сосудом мертвеца, они просто-напросто неправильно трактовали действия Федора. С самого начала целью их захвата был Мори. Похищение его контракта, их таинственная связь из прошлого – все теперь обретает смысл. Чуя – лишь одна из переменных на пути к их цели. Истинный ритуал только начинается, и сосудом для воскресшего станет Мори Огай. Но не успевает Дазай сделать и шага: незримая волна поднимает его в воздух и с силой отбрасывает в сторону. Перед глазами пляшут звезды, от удара о бетон ломит кости, что-то теплое и липкое застилает взгляд. Ему требуется время, чтобы прийти в себя и обнаружить, что раскидало всех, кроме Мори. Белоснежная макушка Ацуши неподалеку от него. Парень не шевелится, но кажется, дышит. Рядом с ним Акутагава с мечом. Его сосредоточенный взгляд направлен на Айко, он готовится к атаке. Ну же, нападай, не медли! – Начинай, – командует Чуя, не обращая на них внимания, и ведьма повинуется. Айко вскидывает руки, и в воздухе начинает пахнуть грозой, сгущаются тучи. Мори невольно отступает, но тут же оказывается сбитым с ног порывом ветра. Морщится от боли, и вставать не торопится, безучастно наблюдая за происходящим. На самом деле им не нужен был контракт, они лишь хотели поиздеваться. Сила и количество были на их стороне с самого начала. Чуя, не торопясь, подходит ближе. Когда между ним и Огаем остается всего несколько шагов, что-то происходит. Дазай улавливает движение сбоку и резко оборачивается. Рюноске бросается в атаку. Его меч со свистом разрезает воздух и легко вонзается в грудь ведьмы. Происходит это так быстро, что Айко не сразу реагирует на выпад, еще секунду она изумленно смотрит на сына, а после с хрипом падает на бок. Меч с хлюпаньем покидает ее тело. Акутагава косится на Осаму, и он читает в его глазах… сожаление? Он жалеет о том, что убил эту ведьму, или о том, что собирается совершить? Долго ждать ответа не приходится. Рюноске в миг преодолевает расстояние до Чуи и с такой же уверенной резкостью входит мечом со спины в его грудную клетку. Накахара не успевает даже оглянуться, понять, что произошло. Рассекающий светом не задевает сердце, но и шансов на спасение не оставляет. Дазай не помнит, каким чудом он оказывается рядом. Сжимает ладонь Чуи, глядя, как янтарь в его глазах исчезает, освобождая место для прежней голубизны, как тяжело вздымается грудь, и не чувствует ничего, кроме всепоглощающего горя. – Прости меня, – он больше не сдерживает слез, прижимаясь щекой к мокрой от крови груди Накахары. – Прости, Чуя… – Ты… не виноват, – голос у него слабый и хриплый. Каждое слово дается ему с неимоверным трудом. – Я обещал защитить тебя, обещал, что ты будешь жить. Причем обещал уже давно. Обещание длиною в двадцать лет. Тогда, в день смерти Оды, он поклялся ему и самому себе, что непременно позаботится о семье Ацумы Кое. И не смог. Чуя молчит подозрительно долго, и Дазай не сразу замечает, что сердце под его щекой больше не бьется. Усилием воли Осаму заставляет себя встать и повернуться лицом к убийце. Акутагава на него не смотрит, занят Ацуши, пытаясь привести его в чувства. Дазаю становится тошно на это смотреть. – Ты убил его! – В голосе столько боли и слепой злости, что его можно спутать с рычанием. У Дазая, чьи мысли для всех загадка. У Дазая, запрятавшего настоящие эмоции внутри себя так глубоко, что едва ли он сам может до них добраться. У Дазая, открывшего себя лишь перед двумя людьми и потерявшего их же. Такие эмоции не были бы ни для кого открытием, будь это кто угодно, кроме Дазая. И потому все, кто остался жив и в сознании, напряженно замерли, наблюдая за происходящим. Осаму поднимает пистолет. – Я убил исперию. Разве ты не этого хотел? – Звенящую тишину разрезает холодный голос Рюноске. – Невозможно убить исперию, пока у нее нет тела. Ты не думал об этом? Дазай взводит курок. – Стреляй, – Акутагава спокоен. – Но помни, я спас ваш Отдел. – И свою сестру, – шипит Осаму. – А ты бы не сделал то же для Чуи? Дазай стискивает зубы, тело бьет крупная дрожь. Он прав. Так чертовски прав, что хочется убить. Осаму сделал бы все ради Чуи, не задумываясь о жертвах и последствиях. Если понадобилось, убил бы Акутагаву, Гин или даже Мори. Именно поэтому сейчас так тяжело признавать: его обманули с тем же хладнокровием, с которым сделал бы это он сам. Дазай опускает оружие. Его взгляд стекленеет, яростный блеск пропадает. Он бы отдал все, чтобы почувствовать привычную пустоту внутри. Рюноске молча поднимает Накаджиму на руки и спускается с крыши. Ветер тоскливо завывает в небесах. – Дазай, – голос Мори вырывает его из мыслей. Он уже успел позабыть, что не один. – Ты еще можешь встретится с ним в следующей жизни. – К тому моменту, как я все отработаю, будет уже слишком поздно, – бесцветно замечает Дазай. – Ты уже все отработал. Лишь благодаря тебе Отдел спасен. Готовься к перерождению. Отчего-то эти слова не вызывают ничего, кроме раздражения. А ведь он так давно ждал их. – Я ничего не смог сделать. Ты слышал, это все ведьмак. – Ты сумел во всем разобраться, ты привлек к этому делу Акутагаву, который убил нашего врага. Ты, а не кто-то другой. Твое прощение абсолютно заслуженно. Может быть, Мори и прав. Но радоваться чему-либо сейчас Осаму не в состоянии. – Лучше загрузите меня работой, чтобы я все забыл. Огай вздыхает. – Ты в праве попросить Главу Отдела смерти о любой просьбе перед перерождением. Помнишь правило? Подумай над этим хорошенько. Дазай на мгновение теряет дар речи. Правило, точно. Оно совершенно вылетело из головы. Он резко оборачивается и встречается с понимающим взглядом Огая. – Тогда я хочу, чтобы после перерождения я помнил Чую. Хочу найти его. Мори кивает, улыбаясь уголками губ, и щелкает пальцами. Внутри Осаму расплывается тепло. Он слабо улыбается в ответ, интуитивно понимая, что проживает свое последнее мгновение. Боли больше нет. Нет больше ничего. Дазай засыпает, а просыпается уже в новом мире. Незнакомом, возможно, таком же опасном, но с надеждой, что все будет хорошо.