Попался

С некоторых пор жизнь Северуса Снейпа довольно резко развернулась. О, он по-прежнему нагонял ужас на всех студентов с первого по седьмой курс, мстительным привидением летал по школе и разгонял зазевавшиеся парочки, из одного рукава просторной черной мантии щедро раздавал проштрафившимся отработки, а второй подгребал в свою пользу драгоценные сапфировые, рубиновые и янтарные баллы из часов Большого зала. Нет, дело было несколько в другом. А в чем? Так вот с первого раза, с наскока и не скажешь и не поймешь, но сам Северус Снейп чувствовал себя определенно и однозначно: жизнь изменилась и изменилась, как это ни странно, к лучшему. Начать нужно с того, что он стал просыпаться по утрам совершенно здоровым, если не сказать, счастливым, умиротворенным. Впрочем, последние слова ему не хотелось произносить даже в своем сознании, ибо подобного святотатства он еще никогда в отношении себя не допускал. Странным было то, что хорошие новости отсутствовали, напротив, вытесняясь настоящим засильем удручающих известий. Метка на руке начала темнеть, принимать более четкие очертания. Лорд набирался сил, это было очевидно. Затевалось нечто страшное, судя по беспорядкам на квиддичном чемпионате, по нетривиальному решению Кубка Огня и по особенно мрачному выражению лица Дамблдора на личных встречах. Тучи сгущались, и сгущались они над Поттером, а это значило, что очень скоро грянет гром и засверкают молнии. Засверкают примерно так же, как уже сверкнула одна на лбу того самого непоседливого мальчишки, которых непременно сунет, если уже не сунул, точнее, который уже наверняка сунул лохматую голову в самое пекло. Его приключения с каждым годом становились все опаснее и опаснее, и после прошлогодней встречи двух подростков и преподавателя с настоящим оборотнем Снейп не сомневался в том, что ради спасения мальчишки придется положить все своим силы, и спасибо, если не жизнь. И все же Северус чувствовал себя на редкость умиротворенным. Его не пугали грядущие испытания, даже к возвращению Темного Лорда он мысленно был готов, хоть и страстно надеялся на то, что все обойдется. И дело было даже не в регулярных беседах с Дамблдором, в ходе которых Альбус, как мог, подготавливал Северуса к возможной шпионской деятельности. И не в паническом ужасе Каркарова, который выглядел настолько жалко, что на фоне этого ничтожества Снейп чувствовал себя достойным. Всё это было и немало помогало настроиться и собраться с мыслями, однако за эти несколько дней профессор Зельеварения обнаружил в своей душе то, что позволило ему гордо подняться навстречу всем возможным опасностям. Северус понял, что в его жизни имеется смысл, и что этот смысл способен приносить ему радость. Смеющийся мальчик с черными волосами и удивительно яркими зелеными глазами — этот облик всегда был невероятно сладок в мечтах, особенно, если добавить ему чуть крючковатый нос с горбинкой, высокий лоб, снять с переносицы уродливые очки и добавить резкости в черты. У них с Лили мог бы получиться прекрасный сын, сложись все иначе, и он ни за что не позволил бы своей любимой женщине участвовать в схватках с темным лордом и ставить свою жизнь щитом между ребенком и хладнокровным убийцей. Сладкий обман кружил голову и путал мысли, в него так просто было поверить, но он слишком опасно дурманил сознание. Теперь Северус мог смотреть на Гарри Поттера и видеть его самого: смешного забавного мальчишку, слишком прямого, слишком решительного и ответственного, слишком любопытного и самоотверженного, но вполне достойного любви и привязанности. У Северуса Снейпа появился тот, о ком он от чистого сердца, горячо и искренне мог заботиться, по-настоящему близкий человек, и пусть внешне ничего между ними, в жизни в целом, в обстоятельствах и обстановке не изменилось, но на самом деле это оказался кардинальный поворот. Данные обещания уже не висели мечом над склоненной головой, Снейп испытывал искреннее беспокойство за своего подопечного, который уже успел вляпаться в такую историю, как магический брак, а потому Северус сладко потянулся, с наслаждением отставил в сторону стопку скучных ученических эссе и отправился на поиски. В конце концов, он должен был узнать, чем там закончилось вчерашнее сонное свидание Гарри Поттера и — подумать только! — Салазара Слизерина. Завтрак — там маленький вредитель мог отыскаться вероятнее всего. Да и что там говорить, в последнее время вкушать пищу становилось куда как приятнее, а потому Снейп решительно направился к Большому залу. По пути ему встретились двое первокурсников, совсем мелких, которые вспорхнули от него в разные стороны, словно бы куропатки от бегущего оленя, шарахнулись испуганно. Снейп недоуменно посмотрел им вслед: да, его, конечно, побаивались все студенты Хогвартса, но такой откровенной паники он еще никогда не встречал. Профессор Зельеварения, грозный и ужасный, даже предположить не мог, что мальчишек привела в ужас не эффектно развевающаяся мантия, не внезапность, с которой он вывернул из-за угла, а самая что ни на есть умиротворенная улыбка на пусть бледном, но почти приятном лице. В веселой озадаченности Снейп добрел до Большого зала и привычно выцепил взглядом Поттера. Тот как-то странно стучал ложкой по наверняка остывшей каше, задумчиво смотрел на безмятежную овсяную поверхность и меланхолично вздыхал. Отсутствие аппетита у подопечного настораживало, и Снейп уже было двинулся к нему навстречу, но окинул зал внимательным взглядом и все понял. Везде — куда только падал взгляд — стояли хихикающие девушки и многозначительно поглядывали в сторону героя. «Святочный бал!» — добродушно посмеиваясь, вспомнил Снейп. Ну конечно же, а что еще могло приключиться с юным гриффиндорцем, который бесстрашно выступил против венгерской хвостороги, но так до сих пор и не смог пригласить какую-нибудь партнершу для бала. Решив оставить молодое молодым, Снейп повернул к преподавательскому столу. Нет, с хорошим настроением решительно нужно было что-то делать: стоило ему только подойти к своему месту, как Минерва Макгонагалл и Аврора Синистра принялись многозначительно посматривать на него. Их явно подмывало задать ему несколько каверзных вопросов, но, хвала Мерлину, пока еще недостаточно сильно для того, чтобы преодолеть врожденную тактичность. Зато Хагрид особо не церемонился. — Че-то вы седня веселый, профессор Снейп, гадость какую-нибудь интересную открыли? — Увы, нет, профессор Хагрид, — последние два слова Северус выделил голосом, обозначив тонкую насмешку, но простодушный лесник лишь горделиво выпятил грудь. — К счастью, в Хогвартсе есть вы, чтобы научная жизнь не замирала ни на одно мгновение. — Дык, да, представьте, чегось мои соплохвосты учудили: они же жрать друг друга начали, каково? Ну и дальше можно было не поддерживать разговор: для того, чтобы вести беседу о своих нововыведенных питомцах, остатки которых после массового каннибализма планировалось пустить в третье испытание, Хагриду собеседники и даже просто молчаливые слушатели не требовались. — Доброе утро, Северус, — тусклый невыразительный голос привлек к себе внимание и заставил оторваться от чашки крепкого кофе и восхитительного тоста с джемом. Снейп прищурился, спешно очистил свое сознание, как бывало делал в самые ответственные моменты общения тет-а-тет с Темным лордом. Подавил в себе яростное желание протереть глаза или хотя бы поморгать, а затем снова посмотрел на Дамблдора. Нет, ему не почудилось, и директор и в самом деле выглядел усталым, подавленным, а еще как будто бы постаревшим на пару десятков лет. Что должно было случиться, чтобы произошли подобные метаморфозы, Северус не представлял, но заранее не предполагал ничего хорошего. — Что с вами, Альбус? — стараясь говорить максимально спокойно, он украдкой покосился на левую руку. Предположение, конечно, было абсурдным, но ничего другого на ум просто не приходило. Впрочем, нет, предплечье выглядело точно так же, как и вчера, и позавчера и вообще много дней до этого. Последнее изменение в метке, помнится, произошло как раз в день выбора чемпионов, так что Снейп знал, что обвиняет Поттера в жульничестве совершенно напрасно, но досаду на неудачливого мальчишку скрыть оказалось невозможно. — Быть может, вместо завтрака вам следует навестить мадам Помфри? Впрочем, я сам всегда готов провести полное обследование, нам следует только пройти в ваши или мои покои… — Альбус? — МакГонагалл немедленно всполошилась и принялась пристально вглядываться в лицо директора. Впрочем, уже через несколько секунд она с недоумением повернулась обратно. — Простите, господа, я что-то не понимаю… — О, Минерва, кажется, наш друг Северус слишком близко к сердцу принял отпечаток подушки на моей правой щеке. Не стоит беспокоиться, друзья, я еще недостаточно стар для того, чтобы поддаваться утреннему искушению остаться наедине с подушкой как можно дольше, — безмятежно отозвался Дамблдор, на скуле которого и в самом деле можно было разглядеть какое-то странное розовое пятно. Северус с недоумением переглянулся с Минервой, но предпочел промолчать. И правильно сделал, потому что как только Дамблдор убедился в том, что коллеги вернулись к поглощению завтрака, склонился к Снейпу, сидевшему по левую руку от директора, и прошептал: — Не следует тревожить наших коллег, Северус. Я прикрыл себя чарами от всех, кроме вас. Ни к чему остальным знать, что сегодня ночью мне довелось вынести магическое противостояние такой силы, что я едва не отправился в свое последнее путешествие раньше отведенного мне срока. Это касается нас с тобой и Гарри Поттера, а потому по понятным причинам я предпочту подробно поговорить об этом с глазу на глаз сегодня сразу после окончания занятий. — Что случилось? — Снейп встревожился так, что едва не кинулся к Поттеру проверять его состояние. От былого благодушия не осталось следа, теперь Северус цепко осматривал Большой зал, своих и иностранных студентов, словно бы надеялся разглядеть неведомую угрозу. — Темный лорд?.. — Ох, теперь я бы предпочел, чтобы твое предположение оказалось верным, но увы, все гораздо, гораздо хуже. Ты даже не представляешь, в каком бедственном положении мы оказались, но позволь подробно рассказать тебе обо всем, когда придет время. А теперь я умоляю тебя, порадуй наших домовых эльфов своим аппетитом, сегодня они поработали даже лучше, чем обычно! Снейп с отвращением покосился на остывший кофе и подумал, что вот теперь он точно не сможет проглотить ни кусочка. Профессор хотел уже подняться из-за стола и хорошенько отыграться на несчастных студентов за испорченное Дамблдором настроение, но в этот самый момент двери Большого зала со стороны внутренних коридоров распахнулись, и внутрь влетел, по-другому не скажешь, разъяренный молодой человек, темноволосый и стройный, с горящими от гнева глазами. — Ну и кто из вас убил моего василиска?! — почти в мертвенной тишине громогласно вопросил он.