Попался

Гарри медленно вдохнул воздух и выпустил его из себя. Прикрыл глаза и почти нежно улыбнулся. Крам, Диггори и Делакур искоса посмотрели на него, но ничего не сказали, лишь недоуменно пожали плечами. Делакур видимо потряхивало, улыбка Диггори казалась застывшей на бледном лице, даже Крам и тот выглядел мрачнее обычного. Чемпионы волновались перед вторым испытанием. А Гарри… А Гарри был уверен в себе. Едва ли не впервые в жизни юноша спокойно смотрел вперед. Перед его глазами медленно колыхалось неласковое зимнее озеро, в глубине которого были заточены пленники. Северус все же сказал ему, что для испытания выбрали Рона. Упомянул и Гермиону, очутившуюся на дне озера благодаря внезапно вспыхнувшей привязанности Крама. А еще заметил, что чары настроены таким образом, чтобы пленникам ничто не смогло навредить. Даже если кто-то из чемпионов не справится со своей задачей, после окончания испытания всех поднимут со дна целыми и невредимыми. Это успокаивало. — Все будет хорошо, — мягко произнес Поттер вслух и посмотрел на бледных соперников. — Удачи вам, ребята. Они покосились на него едва ли не с ненавистью, на что Гарри лишь усмехнулся. Удивительно, но злосчастный турнир больше не имел над ним никакой власти. И почему он так беспокоился о своем участии в нем? Хотя драконы… Да, драконы действительно были смертельно опасны. С другой стороны, сейчас Гарри был готов. Знал, что ему нужно сделать, прекрасно представлял, как это сделать. А еще чувствовал незримое присутствие Салазара и Годрика, успел заметить тень одобрения на неприветливом лице Северуса, увидел кончик острого черного уха Бродяги. Все они были здесь, все поддерживали его, верили в него, и Гарри знал, что ни за что не подведет их всех. Мистер Крауч несколько занудно объяснил правила, велел чемпионам выстроиться в одну линию. Судьи приветливо улыбнулись бледным студентам, одобрительно кивнули и подали сигнал к началу состязания. Крам немедленно превратился в получеловека-полуакулу и нырнул в темные, почти свинцовые ледяные воды. Седрик и Делакур принялись колдовать над своими головами, а Гарри неспешно вытащил из-за пазуки комок склизких противных водорослей и методично начал их жевать. Он уже успел потренироваться с жаброслями, так что теперь не удивился их странноватому привкусу и не испугался, когда его тело стало поразительно меняться. Ступни удлинились и обзавелись короткими прочными перепонками, пальцы тоже обзавелись модификацией. Дышать стало почти больно, за ушами открылись прорези, которые пытались вобрать в себя воду, но не могли и отравляли своего хозяина острой резью. Последним жестом Гарри стянул с себя очки. Его зрение неуловимо изменилось. Оно не стало более острым, просто теперь Поттер словно бы видел все немного по-другому, ему хватало расплывчатых очертаний, окрашенных в теплые оттенки, чтобы понимать, кто есть кто, а еще отчаянно не хватало пелены воды. Зрители недоуменно улюлюкали со своих трибун, но Гарри не торопился. Медленно, с достоинством он вошел в озеро, которое теперь казалось ему самым теплым, приветливым и ласковым местом, нырнул и чуть не застонал от облегчения и восторга. Он плыл вперед и наслаждался каждым мощным гребком, каждым футом зеленовато-мутной воды. На дне раскинулся целый мир. Рощи волнистых густых водорослей поднимались с самого дна и тянулись к свету. Стайки беззаботных рыбок перепархивали с места на место, словно маленькие пичужки. Рыбы покрупнее лениво шевелились на самом дне, угрожающе размахивали плавниками, но не торопились подниматься на поверхность: должно быть, чувствовали, что Гарри в качестве добычи не самый худший выбор. Разноцветные камушки причудливым образом выстраивались в разветвленные тропинки, и Поттер мог поклясться, что сумел разглядеть даже что-то вроде широкого проспекта. Появление гриндилоу заставило юношу шарахнуться в сторону. Правая нога запуталась в густых водорослях, водяные черти самодовольно осклабились и ринулись вперед. Они тянули к Гарри свои сильные, но очень хрупкие пальцы, вооруженные устрашающими когтями, но лучший студент профессора Люпина нисколько не растерялся, взмахнул волшебной палочкой и пробормотал: «Релашио!» Из его рта вырвался лишь крохотный пузырек воздуха, а из волшебной палочки вместо лучей света прыснули струи кипятка. Заклинание, меж тем, прекрасно сработало, и гриндилоу с шумными ругательствами ринулись в разные стороны. На мгновение Гарри пожалел, что не знал языка этих существ и не мог перевести сказанное, но он нисколько не сомневался: ни одного более или менее цензурного слова там не было. Теперь путь для Поттера был свободен, и он плыл вперед и немного вниз, повинуясь заклинанию компаса. Пленники располагались в самом центре озера, и Гарри держал курс, заранее пытаясь предсказать, что его там ждет. Не угадал ни разу. В середине озера расположилась русалочья деревня с самыми настоящими каменными домами-гротами, с маленькими огородиками из водорослей неподалеку и все теми же дорожками из камней. Посреди деревушки расположилась солнечно-янтарная площадь, где кроме высокой статуи ничего не было. А вот к статуе и оказались привязанными недвижные бледные пленники. На мгновение у Гарри перехватило сердце, но он подплыл поближе и понял, что пленники на самом деле просто крепко спали. Их головы хоть и были пугающе опущены на грудь, но из ноздрей время от времени вырывались пузырьки воздуха, а грудные клетки пусть и неестественно медленно, но все же довольно равномерно поднимались и опускались. Лица пленников оставались спокойными, больно им явно не было. Обитатели деревни собрались поодаль и спокойно наблюдали за Поттером. Гарри методично перерезал веревку, удерживающую Рона, и перехватил друга. До сего момента он даже не думал о том, как соскучился по ним двоим. Да, и Рон, и Гермиона не были идеальными, они ссорились, мирились, причиняли Гарри боль, вызывали в нем раздражение, а Рон еще и несколько раз всерьез подводил, но Поттер все равно любил их обоих. Сам не думая ни о чем, он потянулся к Гермионе, и тут русалочье племя оживилось. Лица ощерились клыками, из глоток вырывалось скрипучее шипение. — Я должен забрать только одного? — пробулькал Гарри, получил утвердительный кивок и тяжело вздохнул. Он надеялся, что прочие чемпионы скоро прибудут, но все равно не хотел оставлять прочих пленников в одиночестве. Задумавшись, Гарри потянул Рона к поверхности, мощно заработал ногами-ластами. Как только Рон оказался над водой, моментально очнулся, задышал, забился на воде. Жабросли еще действовали, и Гарри было очень тяжело оставаться на поверхности, но он все же показал другу на берег озера, а сам развернулся обратно. — Куда ты? — спросил Рон. — Очков тебе за это не добавят, а с ними ничего не случится! Не будь идиотом, Гарри, поплыли к берегу! Поттер тяжело вздохнул, покачал головой и нырнул вглубь, с силой работая руками и ногами. На этот разу русалки стоять и смотреть явно не собирались. Они угрожающе шипели, а их когти вызывали в Гарри нервную дрожь. Как назло, ни одного заклинания против этих существ в памяти Поттера не оказалось, зато всплыло упоминание Крауча или Дамблдора, которые в совершенстве владели русалочьим языком. — Ну не могу я их тут оставить, — простонал Гарри, выпустил изо рта большой пузырь воздуха. Русалки, увы, не впечатлились. К счастью, к статуе уже спустился Крам. Он посмотрел на троих пленников, на Гарри. Его брови удивленно наползли на лоб, но комментировать ситуацию он не стал. Лишь перекусил веревку, связывающую Гермиону, и устремился к поверхности. Гарри с облегчением выдохнул и посмотрел на Чжоу и совсем маленькую светловолосую девочку. Русалки продолжали скалиться, Гарри ждал. Седрик приветливо махнул ему рукой и уволок за собой Чжоу. Поттер улыбнулся вслед сопернику, с которым вовсе не собирался соревноваться, и отметил, что никакой горечи в нем близость Чжоу и Седрика не вызвала. Да, когда-то девочка очень нравилась ему. Когда-то давно, лет сто назад, еще до Салазара, можно сказать в прошлой жизни. Гарри нежно улыбнулся собственному открытию: похоже, прошлые привязанности остались в прошлом, а Салазар начал нравиться своему нареченному по-настоящему. И это было к лучшему. Гарри желал Чжоу и Седрику счастья и надеялся, что ему самому тоже выпала счастливая доля. Воздух в отращенных жабрах проходил все хуже, и Поттер занервничал. Час был на исходе, а за маленькой девочкой так пока никто и не явился. Гарри не сомневался в том, что ее вытащат на поверхность, точнее, он верил Снейпу, который был в этом уверен. Однако верить организаторам Турнира не собирался. Не после Хвостороги. Не с запретной линией, которую удалось одолеть Конфундусом. Не с недоброжелателем на хвосте, который зачем-то втянул Гарри в турнир. А потому юноша решительно направился к Габриэль, наугад очертил вокруг себя линию из кипятка, а затем резко подхватил девочку и рванул наверх, толкая ее перед собой. Действие жаброслей почти закончилось, острые когти русалок мазанули по обнаженным икрам Поттера. Резкая боль заставила дернуться, утратить контроль над собой. Гарри нахлебался воды, но все же сумел вытолкать девочку на поверхность. Больше ни на что сил ему не хватило, и юноша медленно пошел ко дну, чувствуя, как меркнет сознание. Ласковая теплая сила обхватила его со всех сторон, согрела, обняла, вдохнула жизнь в начавшие синеть губы. Гарри чувствовал незримое присутствие Салазара, и пусть он не мог понять, как Слизерин спасал его, но нисколько не сомневался в том, что это делает именно нареченный. Поттер оказался на поверхности воды, вдохнул полной грудью, забился, забарахтался, и ласковая сила ушла, но Гарри было достаточно просто знать, что она где-то рядом. На берегу можно было различить взволнованных судей, уставившихся на Гарри и девочку. Без очков Поттер почти ничего не видел, но остатки жаброслей пока еще продолжали действовать, пусть и до странного выборочно. Так что юноша сумел различить высокую фигуру Дамблдора, почему-то стоявшего спиной к озеру, а еще Рона, который отчаянно жестикулировал. Девочка рядом отчаянно заверещала на французском, и Гарри отвлекся от наблюдений, помог себе хорошим заклинанием и потянул малышку за собой примерно так же, как профессор Флитвик тянул на занятиях целый ворох студенческих сумок. Оказавшись на берегу, Гарри немедленно угодил сначала в горячечные объятия благодарной Флер, а затем — пушистого, теплого полотенца. Судьи совещались, Рон тараторил что-то о том, что все вокруг были потрясены благородством Поттера, а спасение пленника засчитали за появление на берегу первым. Гарри слушал его отвлеченно, на самом деле все его внимание было посвящено поискам Салазара. Нареченный должен был быть где-то рядом, и Гарри хотелось поймать его взгляд и ответить самой теплой и благодарной улыбкой, какая только была возможной. Слизерина, однако, нигде не оказалось. Зато Поттера от макушки до пяток пронзило странное, неприятное чувство, в груди гулко ударилось сердце, предвкушая опасность, а затем все закончилось — вообще все закончилось.