Трилистник

— Да куда же ты запропастился! — в сердцах выкрикнул Феликс, ударив кулаком по письменному столу. Ритуал Посвящения должен был состояться уже через месяц, а важнейший атрибут для его проведения — Амулет Благородства — бесследно исчез. Феликс перевернул все свои покои вверх дном и даже в Хранилище заглянул — там все Амулеты напитывались силами перед важными обрядами — но результат был один: его оберег будто кто-то стёр с лица Земли.       Ликс устало вздохнул и опустился на скамью в изножье кровати. Главным Жрецом быть и так нелегко: на тебе лежит огромная ответственность за связь людей с Духами, каждую минуту нужно тратить на бесконечные ритуалы, молитвы и обучение младших жрецов — а теперь ещё и Ритуал Посвящения в Верховные Жрецы оказался под срывом, ведь Амулет Благородства должен помочь своему хозяину достичь Успокоения и привести его в Долину Духов. А без этого — без Ритуала и нового Верховного Жреца — баланс жизненных энергий мог волне оказаться под угрозой.       Феликс раздражённо цыкнул и подошёл к зеркалу. Нужно было привести себя в порядок, потому что он как один из главных людей Храма Весны должен был выглядеть неотразимо. Он заправил выбившиеся пряди, перламутровым гребешком прочесал длинные тёмные волосы, переколол спицу с нежно-голубыми цветами, которая от увлечённых поисков почти выскользнула из шишки на затылке. Немного повертелся перед зеркалом, осматривая себя: светло-голубое одеяние воздушной волной струилось по плечам и ниспадало до самого пола. Феликс провёл пальцами по затейливо расшитой кайме рукавов, в очередной раз похвалив золотые руки Юри — его личной швеи, которая жила здесь же, в Резиденции Весеннего цвета, в пристройке для прислуги. Конечно, это просторное светлое здание сложно было назвать пристройкой — ко всем людям, трудившимся на благо Храма, было почтительное отношение — но так, почему-то, повелось, и Феликс тоже звал его так.       Ликс вгляделся в своё лицо, с удовольствием отмечая, что с приходом долгожданной весны на его переносице и щеках поселилось ещё больше весёлых солнечных пятнышек. Он никогда не стеснялся этой своей особенности: считал, что родился поцелованным самим Солнцем, которое, как умелый художник, разбрызгало тёплой кистью по его лицу яркие бисеринки.       Феликс на несколько секунд прикрыл глаза, собираясь с мыслями перед разговором с главным старейшиной. Он должен был рассказать старцу о проблеме и спросить совета.       В просторном длинном коридоре туда-сюда сновали работники, величественно плыли Жрецы со своими помощниками. Они останавливались и учтиво кланялись, завидев Главного Жреца, их лица озарялись неподдельной улыбкой: за долгую жизнь при Храме Феликс стал другом для многих, заслужил репутацию чистого верного человека. — Долгого здравия вам, господин, — проговорил один из Жрецов, встретившихся Ликсу по пути к Зале старейшин. Он склонился в знаке уважения и тут же поднял на Феликса хитрые прищуренные глаза. — Да что ты снова, Чонин! — проговорил Ликс, недовольно качая головой. — Я же говорил общаться со мной не так формально! Мы с тобой как братья, к тому же, я твой наставник. — Я шучу, шучу! — рассмеялся Чонин, и его и без того узкие глаза превратились в абсолютные щёлочки. — Главный старейшина искал тебя. Говорит, нужно что-то обсудить по поводу грядущего Ритуала. — Я как раз к нему, — бросил Феликс, нетерпеливо теребя край широкого рукава. — Что с тобой? Почему ты такой нервный? — озадаченно проговорил Чонин, всматриваясь в заострившиеся черты лица своего названного брата. — Да! — отмахнулся Феликс. — Ерунда какая-то происходит. Вечером расскажу, когда встретимся для омовения. — Ладно… — растерянно протянул Чонин, провожая Главного Жреца взглядом, уже с нетерпением ожидания конца дня.       Перед дверьми в Залу старейшин Феликс снова глубоко вздохнул. Конечно, на него бы никто не стал ругаться и тем более не лишил статуса — Главный Жрец был неприкосновенен — но досада за свою оплошность не давала Ликсу спокойно взглянуть в глаза человеку, который с детства учил его аккуратному обращению с магическими предметами. — Я пришёл, отец, — проговорил Феликс, входя внутрь. Просторное помещение встретило его мерцанием лампад, блестевших магическим огнём в углублениях стен из светлого камня. Дневной свет бывал здесь только с утра, поэтому после обеда Зала неизменно погружалась в полумрак. — Долгого здравия Главному Жрецу, — отозвался старейшина, поднимаясь со своего места из-за массивного продолговатого стола — на собраниях общины он всегда сидел по правую руку от Феликса. — Я ждал тебя. Нужно обсудить Ритуал Посвящения. Тут будут кое-какие тонкости, о которых тебе лучше узнать заранее.       Ликс прошёл к дальний конец Залы, к старцу, плавным движением откинул воздушную ткань подола, аккуратно присаживаясь на своё место: он ценил чужой труд и не хотел, чтобы одеяние помялось. — Отец, у меня нехорошие новости для вас, — начал Феликс, не отводя взгляда от глаз старейшины, тревожно сощурившихся. — Мой Амулет Благородства исчез. Вероятно, я недостаточно хорошо берёг его. Мне нужен ваш совет, потому что я не вполне понимаю, что мне следует делать.       Старец нахмурился, блуждая взглядом по своим сцепленным в замок пальцам. Было видно, что внутри он переживает настоящую бурю. Наконец он вздохнул и поднял глаза. — Это действительно нехорошая новость. Однако я знаю, что ты всегда прислушивался ко мне и бережно относился к ритуальным вещам, поэтому эта ситуация кажется ещё более странной, — он сильнее нахмурился, поглядывая на светящийся круг на стене — магический календарь, стрелка которого уже перевалила за треть весенней четверти. — У нас мало времени, потому что баланс в мире зависит от того, как скоро мы представим Духам нового Верховного Жреца. Однако Ритуал придётся отложить, — он потёр ладонями своим старческие пальцы, вздохнул. — И надеяться, что пропажа найдётся. Я попрошу защитников Храма заняться поисками. Самое тревожное — что после пребывания в Хранилище твой Амулет утратил большую часть привязанности к тебе, поэтому может признать новым хозяином того, кто его взял. Так что ты сам вряд ли сможешь его призвать. — Вы подозреваете, что его украли? — спросил Феликс, тревожно поджав губы. — Вполне может быть, — старейшина покачал головой, словно прогоняя недобрые мысли. — Всеми поисками займутся наши люди, а ты сосредоточься на подготовке к Ритуалу. Важно успеть очистить тело и мысли: даже если Амулет пока не найден, лучше всё спланировать заранее. Подробности, которыми я хотел поделиться изначально, придётся придержать до момента, когда всё наладится — тебе ни к чему сейчас озадачиваться ещё сильнее.       Старейшина поднялся, давая понять, что сказал всё, что хотел, взглянул на Феликса снова. В его глазах прочитались отчётливые нежность и грусть — так обычно старики смотрят на родных внуков, когда впускают их в новый этап жизни, на кототором те должны справляться без них. — Завтра съезди на Главный рынок, выбери ткань для ритуального одеяния. Помни, что она должна отозваться в сердце. И возьми с собой Чанбина с Джисоном — всё-таки по городу Главному Жрецу лучше передвигаться с охраной.       Феликс поклонился старцу, проводил его сгорбленную фигуру задумчивым взглядом. Если Амулет найдётся, совсем скоро его жизнь изменится навсегда. Нужно будет отдаться в руки Успокоения и найти своё место в Священном Уединении между миром людским и миром божественным.       За выполнением обязанностей остаток дня прошёл незаметно: Феликс снова проводил ритуалы, которые заказывали люди из города и близлежащих деревень, проводил уроки для мальчишек, только вступивших на путь Жреца, с вниманием осматривал растения в Ритуальном саду: их состояние могло многое рассказать о балансе жизненных энергий.       Когда Ликс закончил с последним делом и пришёл в купальню для вечернего омовения, Чонин сидел на краю купальни и что-то обсуждал с Хёнджином — одним из старших Жрецов. — Привет, Джинни! — махнул рукой Феликс, и парни, завидев его, сразу разулыбались. — Долгого здравия Главному Жрецу, — привычно ответил Хёнджин. Конечно, Феликсу не нравилось, что даже друзья использовали почтительное приветствие, но мирился с храмовыми правилами: не он их устанавливал — не ему их менять. — Вы с Нинни уже всё успели обсудить? — он стянул с себя одежды, оставшись только в нижнем белье — широком исподнем до колен. — Я задержался с делами. — Конечно, — ответил Хёнджин, расплывшись в довольной улыбке. — Наш Нинни даже рассказал о том, что в последнее время беспокоит его горячее юное сердце. — Да-а-а? — Феликс заинтересованно поднял брови и опустился рядом с Чонином, погружая голени в тёплую воду. — И что же там такое? — Нинни, можно же рассказать? — спросил Хёнджин и посмотрел на Чонина такими глазами, что тот, даже если бы хотел отказать, не смог бы. — Давай уже, — махнул рукой Чонин, рдея щеками. — В общем, оказывается нашему дорогому Нинни нравится один из Жрецов, — Хёнджин заговорщически понизил голос. — Сынмин.       Чонин задышал чаще, неловко пряча в ладонях лицо. — О, Сынмин? Тот самый, который Жрец Ночи? Это чудесно! — воскликнул Феликс, приобнимая Чонина за плечи. — Выйдет отличное сочетание — Жрец Ночи и Жрец Луны — да, Джинни?       Хёнджин заулыбался ещё довольнее, будто именно он был причиной того, что два Жреца Храма Весны неожиданно хорошо подходили друг другу. — А ещё, кажется, — продолжил Хёнджин, — Сынмин сам неровно дышит к нашему Нинни. — Ну это ещё неизвестно… — начал было Чонин, но Хёнджин перебил его. — Он на тебя так смотрит, будто ты сам — Луна, которой не хватает его Ночи. Стал бы я ещё сомневаться!       Чонин, окончательно покраснев, начал задумчиво качать ногой, пуская в разные стороны неспешные волны. Но вдруг застыл и взглянул на Феликса. — А что в итоге случилось? Что-то серьёзное?       Феликс вздохнул, уже предвидя поток причитаний. — Мой Амулет Благородства пропал. — Чего?! — воскликнул Хёнджин, а Чонин продолжил в непонимании хлопать ресницами. — Нинни, у тебя пока не было урока магических предметов, он будет чуть позже, — тот же принялся пояснять Феликс. — Амулет Благородства — оберег, который вручается Главному Жрецу после первого Посвящения. Он копит в себе жизненную энергию владельца и помогает ему не привязываться к людям, потому что каждый Главный Жрец в конце концов должен стать Верховным — то есть, по максимуму отделиться от мира людей и отдать себя служению Духам.       Чонин задумчиво закусил губу. — И что теперь? — Главный Старейшина отправил защитников на поиски, но Ритуал всё равно придётся отложить, хотя, конечно, это очень опасно.       Чонин понимающе качнул головой, Хёнджин зло скрипнул зубами: — Кто, интересно, решил испытать на себе гнев Жрецов и посягнул на важнейший Амулет Храма? — Почему вы все думаете, что его кто-то украл? — Феликсу, конечно, хотелось самому верить, что он не безответственный Жрец, но обвинять кого-то, не имея доказательств, казалось низким делом. — Да потому что иначе его бы давно нашли! — ответил Хёнджин. — Подумай сам: ты за день бываешь только в своих покоях, Святилище, Ритуальном саду и — иногда — Зале стрейшин. Ну и в купальне пару раз в сутки, но это не считается. Ты забрал Амулет из Хранилища вчера вечером — значит, кроме своих покоев, нигде с ним не был. Из этого следует вывод, что его украли. Кто-то из приближённых людей, кстати.       Он округлил глаза, удивлённый этой мыслью, и посмотрел на Чонина с Феликсом: — Надо будет порыться в этом направлении.       «Надо бы, — прикрыл глаза Ликс, когда, уже сидя в своих покоях, перебирал события дня. — Но даст ли это действенный результат? Я ведь во всех людях Храма уверен… Или нет?..»       Он тряхнул головой, отмахиваясь от мыслей, и, закончив прочёсывать волосы, лег в кровать. Сон не шёл, поэтому пришлось пойти на крайние меры и призвать энергию тихого сна.

☘️

      Рынок города Феликс всегда очень любил. Тот находился в самом сердце поселения — посреди умело сложенных белых двухэтажных домиков с яркими крышами — и всегда мог порадовать чем-то диковинным. — Доброго Солнечного дня, господин Чон, — поприветствовал Феликс хозяина лавки, оставив Чанбина и Джисона охранять повозку. — Долгого здравия Главному Жрецу, — отозвался мужчина, выныривая из-за рядов разноцветной ткани и низко кланяясь. — Что привело вас сюда? — Ищу ткань для одеяния к Ритуалу Посвящения. — Вот оно как, — проговорил хозяин, обводя взглядом свой товар. — Пойдёмте за мной, у меня есть несколько подходящих вариантов.       Он повёл Феликса в дальнюю часть лавки — туда, где были самые качественные ткани — Феликс знал это, потому что не в первый раз заглядывал к добродушному трудолюбивому Чону Хве. — Вот, прошу, — хозяин отступил в сторону, открывая вид на несколько полотен.       Феликс подошёл ближе, рассматривая ткань. Нежно-персиковый вполне бы подошёл, но, кажется, он немного грубоват для такого важного случая. Бледно-розовый выглядит недостаточно свежо, серебристый будет бликовать на солнце и бить людям в глаза. А белый… А вот белый подошёл бы очень хорошо.       Ликс коснулся ладонью материи, прослеживая кончиками пальцев вышитые узоры каких-то цветов — кажется, ириса. Сосредоточился на мыслях, вытесняя всё лишнее. В глубине сердца затрепетал огонёк и стал мерно разгораться. — Я беру эту.       Хозяин, кивнув, тут же принялся вчитываться в цифры на бумаге, протянутой Ликсом, — мерки, по которым нужно было отрезать нужное количество ткани. — Надеюсь, моя ткань принесёт счастье Главному Жрецу и поможет благополучно провести Ритуал, — мужчина протянул свёрток с материей возникшему рядом Джисону. — Доброго вам Солнечного дня. — Доброго Солнечного дня, — отозвался Феликс. — Спасибо за заботу, господин Чон.       Он протянул хозяину несколько золотых монет и повернулся в сторону лавки, которая сразу привлекла его внимание. Привязанные к длинной палке между столбиками, там на ветру покачивались украшения из разноцветных стеклянных бусин, бросающих живые блики на всё вокруг. Яркие хрусталики, нанизанные на нить, манили к себе с невероятной силой, но Феликс только поджал губы, с горечью понимая, что в таком ветрянце — так эти украшения называли жители, потому что те обычно вешали под поток ветра, над окном — нет никакого смысла: через месяц-другой Ликс станет Верховным Жрецом, и ему придётся отказаться от большинства вещей людского мира.       Феликс развернулся и уверенным шагом направился к повозке, но, погрузившись в свои мысли, не заметил какого-то мужчину и со всей силы врезался ему в плечо. Тут же отпрянул, поклонившись: — Прошу прощения, я не смотрел, куда иду. — Не беспокойтесь обо мне, Главный Жрец, я тоже должен был внимательно смотреть на дорогу, — проговорил тот мягким голосом, и Феликс невольно внимательнее оглядел его. Мужчина перед ним был примерно такого же роста, поэтому тепло сощурившиеся веки и милая ямочка на щеке, проявившаяся от улыбки, оказались прямо перед глазами Ликса. Вообще, всё лицо незнакомца светилось чем-то приветливым, обрамлённое тёмными волнистыми волосами. Он явно был не из бедных — о его знатном происхождении говорила дорогая одежда: белая блуза из тонкой ткани, по которой узорами пробегали цветочные завитки, тёмно-зелёный плащ с золотой оторочкой на вороте и плечах, кожаные брюки и высокие сапоги. Но больше одежды внимание Феликса привлекла охапка ликориса, которую незнакомец держал в руке. — Зачем он тебе? — удивлённо спросил Ликс, кивнув на цветы. — Лечишь кого-то? — А, это, — усмехнулся мужчина. — Да, я добавляю ликорис в некоторые отвары… — он спохватился, снова поклонился. — Простите, что не представился сразу. Меня зовут Чан, я целитель из семьи Бан. — Семья Бан? Говорят, у вас качественные лекарства. — Рад это слышать, — отозвался Чан, снова засияв добродушной улыбкой. — Могу я узнать, что Главный Жрец делает в городе без охраны? — Не без охраны, — покачал головой Ликс. — У меня отличные телохранители, — проговорил он, с усмешкой отметив, что Джисон, всё ещё стоявший рядом, горделиво выпрямился. — А здесь я был по поручению старейшины, — обтекаемо ответил на вопрос Феликс. Чан был незнакомцем, которого он не собирался посвящать в свои дела, даже несмотря на то, что тот вызывал удивительное доверие. Ликс, умевший считывать чужую энергетику, даже недоверчиво приподнял бровь, когда почувствовал мерные светлые волны чужой души.       Ликс пошёл в сторону повозки, невольно увлекая за собой собеседника, у которого, почему-то, захотелось больше узнать про чудесный белый ликорис. — Я обычно срываю его рассвете, когда он весь в росе — так получается сохранить больше полезных свойств, — спокойным голосом рассказывал Чан. — Но с ним нужно быть аккуратным, как и со всеми ядовитыми растениями… — Господин Ли! — выкрикнул Чанбин, когда Феликс с Чаном приблизились к повозке. Приближенных работников Храма Ликс сам просил называть его господином, а не Жрецом. — У нас проблемы: колесо треснуло!       Феликс озадаченно нахмурился, оглядывая большое деревянное кольцо, ещё недавно исправно служившее. — Какие у нас варианты? — Кажется, придётся ждать до вечера, потому что дорога до Храма неблизкая. Пока кто-нибудь доскачет до него, пока вернётся обратно… — Точно ничего больше не придумать? — спросил Ликс. — Мне нужно провести ритуалы и разобраться с подношениями: задержаться никак нельзя. — Боюсь, тут ничем не поможешь, — Чанбин вздохнув, похлопав лошадь по крупу. Та — вредная белая кобыла — повернула морду и с силой хлестнула его по лицу хвостом. — Тьфу на тебя! — бросил Чанбин и тут же виновато улыбнулся, прося у Жреца прощения за то, что ругнулся перед ним. — Может быть, я могу предложить свою помощь? — раздался рядом мягкий голос Чана. Феликс и не обратил внимания, что тот всё это время стоял рядом. — Не думаю, что нам стоит пользоваться твоей добротой, — покачал головой Ликс. — У тебя тоже много дел. — Ничего страшного, — пожал плечами Чан. — Сочту за честь помочь вам.       Феликс задумчиво поморгал глазами и всё-таки согласился: даже если он вверял свою жизнь в руки практически незнакомца, выбирать не приходилось. Он попросил Чанбина и Джисона переложить все вещи из их повозки в повозку Чана, привязать к ней их строптивую лошадь, а сам направился к новому знакомому, который перекладывал мешки с травами, освобождая место для троих человек. — Садитесь и располагайтесь поудобнее, — проговорил Чан, протягивая Феликсу руку, чтобы тот без проблем взобрался на высоко расположенное сиденье, и на его щеке снова засветилась чудесная ямочка.       Очаровательная притягательная ямочка, которая, почему-то, внезапно сильно отозвалась где-то глубоко внутри феликсового сердца.