Трилистник

— Пусти, — буркнул Феликс, отступив на шаг. Он, конечно, признался себе, что ему приятны объятия Чана, но ему совсем не хотелось сдать себя человеку, который и так, кажется, видел его насквозь.       Ликс смущённо пригладил ладонями волосы и поднял глаза. Чан смотрел на него с той же ласковой улыбкой, но теперь к ней примешался лёгкий румянец, расцветший на щеках.       Феликс облокотился на подоконник и нервно втянул воздух. — Я подумал над твоим предложением, — проговорил он и снова глянул на Чана. Тот смотрел с непониманием. — Насчёт того, чтобы приехать в твою Резиденцию.       Чан несколько раз моргнул, и в его глазах отразилось понимание. — И что вы решили?       Феликс мотнул головой и снова уткнулся взглядом в макушку дерева перед окном. — Я не могу: статус не позволяет. Жрецам нельзя просто так посещать кого-то.       Чан вздохнул и что-то обиженно пробормотал. — Но есть у меня одна идея… — Ликс кивнул своим мыслям и повернулся к целителю. Тот стоял, замерев, и блуждал рассеянным взглядом по бликам солнца на стене. Потом вдруг отмер, почувствовав пристальный взгляд, и, наконец, осмыслив услышанное, робко улыбнулся — и его щека снова мягко огладила чудесную живую ямочку. — Жди вестей. Совсем скоро я дам о себе знать.

☘️

      Повозка неторопливо въехала в высокие ворота и, миновав аллею кедров, остановилась на площадке перед величественным зданием. Оно, выполненное в светло-серых тонах, терялось среди хвойного леска, протянувшегося почти по всей территории.       «Я и не знал, что Резиденция целителей такая... живая», — подумал Феликс, провожая взглядом парней, которые петляли между деревьями, играя со стройными охотничьими собаками.       Он вышел из повозки, и к нему тут же подошел слуга, который, проводив его в главное здание, начал торопливо втолковывать Феликсу, что для дома целителей приезд Главного Жреца — такая честь, такая невероятная честь, что его примут в лучших традициях семьи Бан… И что-то ещё, что Ликс предпочёл не слушать, выискивая среди встречавшихся людей знакомое лицо. — Главный Жрец! — о, этот голос он бы узнал из тысячи! Феликс незаметно поправил складки одеяния и повернулся. Чан спешил к нему из другого конца коридора, светясь каким-то особенным, праздничным торжеством. Он подошёл ближе и поклонился. — Я рад видеть вас в Резиденции моей семьи!       И вот тогда, когда Чан поднял голову, Феликс и увидел в глубине его глаз незаметные до этого подводные камни. Радость, смешанная с удивлением, восторгом и щемящей, тонкой в своём проявлении нежностью, светилась в его радужках и разливалась по лицу.       Чан стоял, замерев, смотря на Ликса широко распахнутыми глазами, и его ресницы трепетали, словно он не верил в то, что видел перед собой.       О да, Феликс знал этот взгляд! Он перехватывал его уже много-много раз, когда посещал городские праздники — разве что, взгляды жителей были полны одного восхищения, а в глазах целителя, где-то в самой глубине, таилось что-то ещё: что-то терпкое и живительное, словно гречишный мёд.       Чан смотрел на него так, как смотрят на тех, кем дорожат, кого… Феликс вздрогнул от этой мысли, и Чан, видимо, тоже пришёл в себя. — Вы очень хорошо выглядите сегодня, — проговорил он, краснея ушами, стесняясь своих смелых слов.       И об этом Ликс тоже знал. Не только потому, что был уверен в работе служителей Храма, которые утром помогали ему собираться, но ещё и потому, что он сам выбирал одеяние и украшения. Потому что поездка была важной для Храма. Потому что он был Главным Жрецом. Потому что… он очень хотел понравиться Чану.       Его нежно-лимонные, почти белые одежды, перехваченные на талии светло-коричневой тесьмой, падали легкими струями, а ленты, вплетённые в волосы, трепетали на сквозняке, задевая серебряную заколку и висячие серьги. — Нас уже ждут, — сказал Чан, спохватившись. — Следуйте за мной.       Он привёл Ликса в просторное помещение — видимо, библиотеку, потому что вдоль стен стояли высокие книжные шкафы. Из-за стола в центре комнаты поднялся старик, он улыбнулся — и вокруг его глаз разбежались лучистые морщинки. — Долгого здравия Главному Жрецу, — проговорил он. — Я рад, что Храм согласился обсудить совместное ведение дел.       Феликс, коротко кивнув, опустился на стул, который для него заботливо выдвинул Чан. — Меня зовут Бан Чонсон, а это мой внук Чан. Надеюсь, вы не против, если он будет участвовать в беседе. Я доверяю Чану многие дела, поэтому ему было бы полезно поприсутствовать здесь. — Конечно, — благосклонно ответил Феликс. — Что бы вы хотели обсудить сначала? — Самое главное — поставку трав в Храм. Наши целители могут собирать и привозить травы, а вы будете использовать их в нужных вам целях. — Звучит хорошо, но я должен уточнить: Храму нужны редкие ценные цветы, такие как лунянка… — он перехватил взгляд Чана, который, почему-то, нахмурился. — Или та же релия: она долго хранит в лепестках солнечный свет, поэтому для Ритуала Благословения подошла бы, как ничто другое. — Я понимаю вас, Жрец. Именно поэтому травами для Храма будут заниматься опытные люди. Мы узнали у местных жителей, где растут редкие сорта, и в ближайшее время планируем завозить их через Северные земли. — Северные земли? — переспросил Феликс, подняв бровь. Старик взглянул на него и озадаченно нахмурил брови. — Да. Они славятся хорошими дорогами — через Северные земли поставки были бы быстрее.       Феликс почесал бровь и кивнул. — Да, дороги у них хороши. Однако у Северных земель есть и минусы: во-первых, погода там совсем другая: холодная и дождливая. А это значит, что примерно пятая часть товара каждый раз будет пропадать. Мы не можем позволить себе такие траты, особенно в работе с редкими растениями.       Старик удивлённо переглянулся с Чаном, который с бóльшим вниманием стал вслушиваться в слова Жреца — даже прикрыл глаза и стиснул губы в тонкую полоску. — Во-вторых, — продолжил Ликс, — важнейшие пути, которые соединяют Дребезжащие луга (где, насколько я понимаю, большинство нужных нам трав) с нашим городом, частично проходят рядом с Мёртвыми Степями. Мне бы не хотелось подвергать опасности людей и ценный товар.       Он замолчал, ожидая реакции Бан Чонсона, который задумчиво катал по столу стеклянный шарик. — Что вы, в таком случае, предлагаете?       Ликс оторвал взгляд от шарика, на который, почему-то, залюбовался, и проговорил: — Мы можем договориться с Óральсом. Их территории совсем недавно присоединились к нам, положение жителей пока шаткое, поэтому и нам, и им пошло бы на пользу такое сотрудничество.       Старик потёр переносицу, обдумывая слова Жреца, и обратился к Чану: — Что скажешь? — Мне нравится эта идея. Конфликты с воинами Степей нам действительно не нужны. — Тогда займёшься организацией? — Конечно.       Они продолжили обсуждать мелочи общих дел, и весь разговор Феликс чувствовал пристальный взгляд Чана. Тот как будто хотел влезть в его голову и прочитать все мысли до одной. И, наверное, хорошо, что не мог, иначе Ликсу стало бы очень неловко.       Один раз, когда Бан Чонсон отошёл к шкафу и стал искать в нём карту, чтобы отметить все согласованные пути, Ликс повёл глазами вбок, на целителя. На лице Чана застыло странное торжественное выражение — такое, будто он был ужасно горд. И его глаза, когда он, уйдя в свои мысли, смотрел на Жреца, сияли таким лучистым светом, будто и торжество, и гордость — всё это принадлежало Феликсу. Однако, когда Чан понял, что его поймали, он вмиг погасил огоньки во взгляде и только задумчиво сощурил глаза. — Что ж, думаю, на этом всё. У вас есть какие-то пожелания, Жрец? — проговорил старик, когда они обсудили и зафиксировали все сферы ведения общих дел.       Феликс помотал головой и поднялся: — Если у Храма возникнут вопросы, у меня, надеюсь, будет возможность навестить вас снова.       Он глянул на Чана, который расплылся в улыбке, снова витая в своих мыслях.       «Доволен ведь тем, что я здесь, плут, — усмехнулся Феликс. — Разобрался бы сначала в том, чего хочет сам, а то сначала глазами ест, а потом этими же глазами примораживает к месту…»       Бан Чонсон вывел его из мыслей учтивым вопросом: — А теперь, Жрец, не хотите ли пройтись по нашей резиденции и всё осмотреть? У нас есть учебные залы, отдельное здание с покоями наших учеников, большая купальня и даже тренировочное поле. Думаю, Чан с радостью продемонстрировал бы вам свои навыки, тем более, что совсем скоро… — он глянул на светлую стрелку, которая уже склонилась к правой части круга на стене и чуть заметно мерцала магической силой, — совсем скоро у учеников тренировочные бои. — С радостью приму ваше предложение, — легко поклонился Феликс. Его душа пела: он не только выполнил поручение Храма (на которое сам старейшин и подбил), но и смог попасть в Резиденцию целителей, где было по-домашнему спокойно, где пахло хвойными деревьями. Где был Чан.       Они прошлись по длинным коридорам главного здания, в котором и правда было много учебных залов. По ним бродили туда-сюда ученики или сидели за столами и читали книги, собравшись в группки и чертя что-то на больших белых листах. Наверное, требовательный Бан Чонсон задал им что-то невероятно сложное, и бедным ученикам теперь приходилось ломать голову. Феликс улыбнулся, вспоминая, как Главный старейшина, когда Ликс был мальчишкой, нередко выуживал его из самых неприметных мест, в которые он прятался, чтобы не идти на уроки. Как же Феликс понимал сосредоточенные лица парней, склонённые над столами!       Купальня находилась во внутреннем дворе основного здания, окружавшего её подобно колодцу, прямо на открытом воздухе, и старик сразу поспешил заверить гостя, что холод ученикам не страшен и зимой, потому что вода сюда поступает из горячего источника, вокруг которого и построена Резиденция. Ликс огляделся по сторонам и усмехнулся, мысленно похвалив работников, которые догадались не выводить во внутренний двор окна.       В здание с покоями учеников Феликс решил на заглядывать, чтобы лишний раз не вторгаться в чужую личную жизнь, но по большим окнам с разноцветными занавесками и вполне довольным лицам подопечных Бан Чонсона он понял, что условия жизни у них явно не плохие. — Теперь, Жрец, я вынужден покинуть вас, чтобы заняться неотложными делами, но я надеюсь, что Чан покажет вам чудеса магии целительства во всей её силе, — проговорил, кланяясь, хозяин Резиденции, когда они подошли к большому полю, размеченному по обе стороны столбиками.       Феликс поблагодарил старика и прошёл к возвышению, с которого крепко сложенный мужчина прикрикивал на учеников, которые постепенно подтягивались к полю и строились в линии. — Хва, держи осанку! А ты, Рин, снова опаздываешь? В следующий раз точно заставлю отжиматься!       Парень со светлыми, коротко стриженными волосами, поравнявшись с учителем, остановился и, согнувшись в низком поклоне, хохотнул. Видимо, отношения между ними было в большей степени дружеские, что было понятно: учитель выглядел молодо и, может, был всего на несколько лет старше Феликса. — Доброго Солнечного дня, Сон! — крикнул за его спиной Чан, и Ликс даже вздрогнул: он успел забыть, что целитель рядом, потому что после обсуждения дел он по непонятной причине притих и следовал за Бан Чонсоном и Жрецом тихой тенью. — Доброго, Чан! — отозвался мужчина, помахав рукой. — О, — взметнув брови, проговорил он, когда Ликс и Чан подошли ближе, — долгого здравия вам, Главный Жрец! Я не знал, что вы прибудете в нашу Резиденцию. — Никто не мог знать, всё в порядке, — улыбнулся Феликс. — Я не хотел тревожить никого из вас, поэтому предупредил только хозяев. — Я Бан Сон, двоюродный брат Чана, — продолжил мужчина. — Обучаю своих подопечных искусству целительской магии. Вы пришли посмотреть на бой? Тогда, пожалуйста, садитесь, — он указал на лавку и опустился на неё вслед за Жрецом. — Юн, неправильная поза! Руку выше, а ногу чуть отставь! Да нет, не так! — Сон всплеснул руками и направился к нерадивому ученику.       Ликс покачал головой и взглянул на Чана, который, почему-то, не шёл на поле и нервно кусал губы, бегая глазами по ученикам, которые уже разбились на пары и пытались принять правильную стойку. — Почему не идёшь? — спросил Ликс. — Тебе же тоже нужно тренироваться, разве нет? — Я тоже пойду. — Так иди. — Не сейчас — чуть позже, — Чан потёр ладони о штаны и снова уставился на парней. — А что такое? Почему не сейчас? — Потому что... ну… — Чан, — строго проговорил Феликс. — Если что-то случилось, скажи. Или ты, может, хочешь о чём-то спросить и поэтому весь извёлся?       Чан резко вдохнул, и повернувшись к Ликсу всем корпусом, посмотрел на него прямо. — Нет. Просто хотел сказать, что там, в библиотеке, вы впечатлили меня своими знаниями, — бросил он и, видимо, ужасно смутившись, сорвался с места и убежал к своему напарнику. — Вот ведь, а… — пробормотал Феликс, чувствуя, как приятно печёт покрасневшие щёки. — И откуда такой взялся мне на́ голову?       Чан оправдывал репутацию внука целителя Бан Чонсона: на поле он двигался плавно, но ловко, почти не пропускал удары и очень заразительно смеялся. Видимо, ему особое удовольствие доставляли физические упражнения. Он без труда поднимал противника, взяв его в захват, играя мышцами на руках, и Ликс не мог не думать о том, что эти руки ещё пару дней назад обнимали его. — Что скажете, Жрец? — спросил Сон, вернувшись на возвышение после того, как что-то втолковал ученикам. — Вы не смотрите, что они не всё умеют — они очень старательные, пусть иногда и пользуются моей добротой. К тому же, старшие ребята — хороший пример для них.       Ликс снова невольно вернулся к Чану, который после короткого отдыха вместе с остальными метал в мишени короткие прочные стрелы. — Чан так вообще постоянно тренируется, — снова подал голос Сон, видимо, проследив за чужим взглядом. — Как начнёт, так настолько увлекается, что ничего не замечает вокруг.       Это было правдой: Чан с рвением отдавался каждому упражнению, повторяя снова и снова то, что не получилось с первого раза. Он горел своим делом, и это вселяло в Феликса уверенность в том, что под защитой таких мужчин их страна будет в безопасности.       Несколько раз, в перерывах, он всё же украдкой взглядывал на Ликса, но тут же отводил глаза, потому что Феликс-то как раз не скрывался, пристально наблюдая за целителем. И смущение, которое замирало на кончиках чановых ушей, стоило того, чтобы продолжать так же бесстыдно на него смотреть.       А потом ученики перешли к отработке целительских заклинаний, и Феликс пропал. Он глядел и глядел на Чана, который сращивал разрезанное яблоко, оживлял увядшие цветы, и не мог ничего поделать с трепетом, рождавшимся внутри. Потому что жёлто-зелёная живая волна магии — проявления сил человеческой души — бережно окутывала всё, чего касалась, и заставляла Ликса бессильно заламывать пальцы от мысли, что теперь ему уже точно конец: невозможно было противиться чувствам, которыми заходилось его сердце при взгляде на этого временами строгого, но доброго мужчину.       После тренировки Чан отвёл Феликса в беседку в леске и, пообещав скоро вернуться, куда-то убежал. Вернее, Чан явно хотел, чтобы тот ничего не знал, но Ликсу было понятно, что Чан со всех ног понёсся в купальню и в свои покои за свежей одеждой. Потому что он всю дорогу до беседки держался на расстоянии и очень смущался того, что пропах потом.       «А чем он ещё должен был пахнуть? — думал Ликс, посмеиваясь. — Благородный, между прочим, запах — запах трудолюбивого человека».       Чан действительно вернулся совсем скоро. Он выглядел запыхавшимся, но посвежевшим, с аккуратно зачёсанными назад волосами. Он принёс собой поднос, на котором Феликс с удивлением отметил маленькие чашечки из зелёного фарфора и чайник. — Я подумал, что вы не откажетесь от чая, — пояснил он, смутившись своей смелости.       Феликс улыбнулся, и, видимо, его улыбки Чану было достаточно, чтобы снова вернуть себе уверенность. Он разлил чай и подал Ликсу чашку. — А это что? — удивлённо спросил Феликс, взяв подноса стеклянный шарик. — Зачем он тебе? — А вы его не помните? — спросил Чан, всматриваясь в лицо Жреца. — Помню. В библиотеке такой был, — ответил Ликс, перекатывая шарик между пальцами. — А, да… Был, да, конечно, — неловко проговорил Чан. — Давайте выпьем этот чай за сегодняшний хороший день.       Феликс перевёл взгляд с шарика на Чана, который, опять ускользнув в свои мысли, старался натянуть на лицо улыбку, снова посмотрел на шарик и вернул его на поднос. — Точно всё нормально? Весь день ведёшь себя странно. — Нет, всё в порядке, всё хорошо, — торопливо ответил Чан, и его улыбка, когда он выплыл из размышлений, снова стала искренней и живой.       Они пили чай, в котором Феликс чувствовал оттенок лепестков ириса и ещё какой-то тонкий аромат, и говорили обо всём на свете. О безбашенных младших Жрецах, которых Ликсу приходится наставлять, об учениках Чана, с которыми он иногда выходит из себя, потому что они хотят всё и сразу; о книгах, которые любят читать в свободное время; о том, с каким человеком они бы хотели быть рядом.       Да, они каким-то образом дошли до того, что начали обсуждать качества, которые хотели бы видеть в любимом человеке. — Знаете, мне, на самом деле, без разницы, девушку любить или парня, — проговорил внезапно Чан, отпивая из чашечки. — К кому сердце ляжет, с тем и буду. Мне гораздо больше важен внутренний мир. Чтобы человек был ласковым, добрым, отзывчивым. Чтобы готов был прийти на помощь и обладал сочувствующей душой. Чтобы аж светился потому, что внутри у него солнце, чтобы с ним можно было поговорить о жизни, чтобы ему можно было доверить всего себя и даже больше, — Чан улыбнулся, снова о чём-то думая. — Чтобы он ценил чужой труд, с уважением относился к каждому человеку. Чтобы с ним легко было рядом.       Чан говорил и говорил, будто наконец-то нашёл того, с кем можно поделиться тем, что он уже на сто раз обдумал сам, и Феликс с робким удовольствием отмечал, что, кажется, вписывается в идеал своего нового друга.       Или, может быть, — а может ли? — всё сказанное Чаном на самом деле было… о нём?..       Феликс коротко взглянул на целителя, пытаясь найти в его глазах ответ на этот внезапно вспорхнувший в голове вопрос, но тот продолжал рассказывать о чём-то, улыбаясь.       О чём Ликс говорил сам, он не особо запомнил. Знал только, что всеми силами пытался не описывать Чана, чтобы не выдать себя. Чан же кивал, соглашаясь с мыслями Жреца, сидя, почему-то, полубоком. — Вы похожи на ликорис, — вдруг проговорил он, и Ликс наконец-то тоже повернул голову, чтобы посмотреть, что с таким сосредоточенным выражением разглядывает Чан.       Недалеко от беседки, у небольшого ручья покачивали белыми головами совсем недавно расцветшие цветы, и Феликс понял, что нежный аромат, который он по ошибке вмешал в запах чая, исходит именно от них.       Он внимательно посмотрел на Чана, который сидел в той же позе, заворожённый чистой красотой ликориса, и нежность, которую Феликс прочитал на его лице, дала ответы на все вопросы, так долго мучавшие его влюблённое сердце.