Белый пепел

Буря внутри, но спокойствие на лице — признак того, что ты обладаешь той силой, что можешь все это выдержать, или это слабость и страх не дает показать то, что внутри?

***

Удар и снова удар. Кажется, весь лес выучил последовательность неумелых движений юного бойца-самоучки. Трава под ногами потеряла свое право расти, ее упорно вытоптали, безжалостно, как когда-то право на лучшее будущее. Руки, перевязанные старой тканью, опустились ниже, обхватив ствол дерева, мокрый лоб коснулся холодной шершавой поверхности, испачканной кровью. Шумное дыхание не давало полностью окунуться в воспоминания, скорее напоминало — «еще слишком слаб». Минута. Ровно столько длится передышка, после тяжелые руки принимают позицию и устало, но все так же усердно наносят методичные удары по дереву. Брови сведены, рот сжат, напряжен. — Траектория неверна. Сила есть, техники нет. Экзекуция ствола прекратилась, боец повернул голову в сторону звука, не опуская рук, все с тем же сосредоточенным лицом. Господин в белом костюме стоял недалеко, но с каждым шагом сокращал дистанцию. Свет луны выделял седые волосы альфы, морщины вблизи казались глубже, пахло бергамотом. Встав рядом, господин принял позицию: ноги на ширине плеч, затем поставил одну ногу вперед, руки, сжатые в кулаки, привел к подбородку, голову чуть опустил. — Внимательно! — начал альфа. — Руки движутся прямо, кисть расслаблена ровно до того момента, пока приближается к противнику, — озвучивая действия, альфа кидает взгляд в сторону юного бойца. — Остаются миллиметры, и только когда кисть напрягается, вкладываешь в нее всю силу, — альфа четко бьет по деревяшке, щепки летят, — вот это называется техника. Если она правильная, необязательно иметь огромные мышцы, как у альф, — господин улыбнулся. Омега подхватил настрой и положил совет в копилку знаний «на случай чрезвычайных ситуаций». — Ночь, к тому же ты в лесу, — всем известные факты, но почему-то от альфы они звучат так, что осознаешь ситуацию и начинаешь бояться. — Сколько ты уже тренируешься? — Три года. Альфа поднял брови, губы в немом восхищении застыли в полуулыбке. Столько эмоций господин никогда не показывал. Все эти три года Чонгук старательно (краем глаза) следил за тем, как господин тренирует солдат. То пройдет с ведром воды мимо, то с малышом пробежит рядом, а если повезет, то отнесет еды для учеников. И он запоминал жадно каждое движение, хоть что-нибудь, что приблизит его к своей цели.

***

Звук скольжения металла непривычно режет слух после стольких тренировок с деревянным мечом. Поле огромное, рядом только лес и несколько слуг, что терпеливо держат кувшины с водой и чистые полотенца. Солнце в зените, но тренировки идут строго по расписанию, никакие погодные условия не должны помешать выполнять свой долг в будущем перед своим государством, перед своим королем. На поле только альфы, не считая Чона. К омеге приставлен один из учеников господина. Бьется на равных с теми, кому уступает в росте, возрасте, иногда во внимательности, но никогда в желании победить. Если во время боя альфы одерживают победу благодаря силе и опыту, то Чонгук берет техникой, быстротой… и ароматом. Ароматом? По полю резко распространился аромат диких груш: приторно-сладкий и щекочущий нос. Омега упал на траву, не выпуская из рук меч, свободной рукой схватился за живот, потом вовсе завыл и сложился на бок. Альфы, зажав рот и нос, покинули поле, только Сан остался помочь. Поднял Чонгука, не смотря омеге в глаза, и, почти не дыша, альфа подставил свою спину. Омега взобрался. Чон молчал, слишком неловко что-либо говорить, Сан понимал, поэтому тоже принял игру в молчанку, хотя ему так хотелось сейчас взбодрить друга. Дойдя до комнаты Чонгука, сразу передал старому омеге, что другу требуется помощь. Господин в белом еще долго смотрел на тропу, которая увела Чона. За эти несколько лет он привязался к нему, словно собственного сына учил сражаться, всю душу в него вложил. "Будет невероятно сложно, но ты справишься" Тренировки продолжились без омеги. В тот день Чонгук пролежал в постели, простыни промокли, но поменять нет сил. Стыдно, ужасно стыдно за себя и за свою сущность. Пришедший омега то и дело причитал — позор, что сражается наравне с альфами, позор, что альфы узнали о его состоянии. Никаких оправданий Чонгуку; не так важно, что это его первая течка и не так важно, что о ней он знает только по слухам, доносящимся из углов грязных комнат слуг. Почему стыдно то, что естественно? За окном темно, в комнате Чонгука вяло горит свеча, она скоро растает, за новой идти нет сил. Омега устроил бой с постелью, и так повернется — больно, и так обнимет себя — неудобно. Сопение Чонгука прервал тихий стук в дверь, тот моментально проснулся. Ручку потянули вниз, механизм дал добро, дверь толкнули вперед, в комнату вошел Сан, в руках которого новые свечи и какая-то жидкость в деревянной миске с трещинками, залатанной молодой глиной. Сан сел рядом с кроватью, поставил миску себе на колени и наконец открыто взглянул в глаза Чонгука. У того они уставшие и измученные, у Сана полные понимания и сочувствия. Чонгук покосился на свечи, которые появились на столе, поднял уголки губ, но мимические морщины возле его глаз не появились. Альфа еще днем, оставляя Чонгука старому омеге, пробежался глазами по комнате, отметил для себя, что свеча совсем скоро не сможет давать того света, который необходим. — Что это? — омега ткнул пальцем в сторону миски. — Это для тебя. — Чонгук нахмурил короткие бровки, немного надувая губы. — Если сделать настойку из ромашки и корней лотоса, то получится подавитель для того, чтобы… — Сан запнулся, омега понимающе кивнул. — Понял, спасибо. Мне приятно, что в такой момент ты рядом. Это должно было случиться. К тому же, мне восемнадцать. Когда, если не сейчас? — Чонгук шутит, значит не все так плохо, Сан улыбнулся своей фирменной широкой улыбкой в ответ, Чонгук на это лишь усмехнулся. Поняв, что омеге необходимо отдохнуть, Сан поспешил покинуть Чонгука. Как только дверь закрылась, омега смог без чувства неловкости убрать улыбку с лица. Подняв усталое тело, опустив босые ноги на холодный пол, Чонгук подошел к окну. Небо ясное, видны «звездные фигурки». Каждый из волшебных огоньков старается взбодрить унылого омегу, хочет подарить чуточку того света, что есть в них. Волшебное небо с каждой секундой поднимает настроение. Почти не грустно, Чон даже улыбнулся сегодняшнему происшествию. Какая разница омега или альфа, он в первую очередь тот, кто несет в себе огромное желание отомстить. Этот маленький омега докажет всем, что он сможет. Сможет ведь? Прокручивая мысли по десятому кругу, Чонгук зацепился взглядом за зелёную рубаху среди остального белья на веревках. Такая же была у отца, папа ему сам сшил. Когда впервые Чонгуку поручили стирать одежду семьи, омега незамедлительно примерил на себя новую вещицу. Велика, но как идет цвет! Омега разгуливал в ней все время, пока небольшие ладошки проходились мылом по грязному белью. По счастливой или не совсем случайности, Чонгук зацепил рукав, и шов с треском дал знать, что он не отвечает больше за целостность рубахи. В тот день Чонгуку досталось от папы, сколько сил и любви в нее вложил, но отец его защитил, сказал, сам зашьет, папа лишь высокомерно бросил «не для твоих рук такая филигранная работа». Чонгук закрыл глаза, слеза, выбираясь из-под ресниц, скатилась по щеке, раздражая молодую кожу. В груди защемило, прошло шесть лет, но каждую ночь омега чувствует, что прошло лишь мгновение с той трагической и зловещей ночи. Месть — дело, требующее холодной головы, горячего сердца и внутренней силы. Ничего из этого у Чонгука нет. В голове воспоминания, что заставляют задыхаться, сердце уже давно разбито. Где его осколки — неизвестно даже самому омеге, а внутри одинокое бессилие, но где-то, непонятно, живет безумная любовь к семье и, может, к миру, что так беспощадно поступил. Омега готов упасть от истязающей боли. Не в силах вынести густой поток мыслей, Чонгук открывает окно. Свежий ночной воздух пробегается по лицу, возможно, со своеобразной нежностью гладит тонкую кожу. Туман отступает, приходит новый поток мыслей, а вместе с ним и силы. Откуда? Возможно, кто-то очень хочет, чтобы у Чонгука все получилось.

***

Дорогая тетрадка! Больно — это все, что я могу написать сейчас. Мое тело ломит на утро после интенсивных тренировок, да так, что с трудом поднимаю свое тело, но несмотря на всю ломоту в мышцах продолжаю держать свой меч и сражаться с тем, кого мне приставили. Но у этого всего есть огромный плюс — я забываюсь, когда чувствую, как плотно ладонь обхватывает рукоятку меча, к тому же мне необходимо внимательно следить за противником, а с вниманием у меня проблемы, ты знаешь. Теряясь в сенсорных ощущениях, я перестаю быть мишенью для раздирающих мыслей. Иногда я думаю, может, бросить затею с местью, слишком тяжелая ноша для моих плеч, но каждую ночь, когда все засыпают, затухают свечи, и весь мир погружается в сладкий сон, я не могу сомкнуть глаз, что-то жгучее разъедает меня изнутри, брызгая ядом, вонзается в сердце. Что это, если не желание отомстить? А когда мне все же удается уснуть, воспоминания пробираются в мои сны, становясь самыми страшными кошмарами, заставляющими меня с криком просыпаться в леденящем поту. И так почти каждую ночь в течение восьми лет. Скоро я достигну цели и мечом своим разрублю свое больное прошлое, что цепляет острыми когтями за горло. Я не говорил, но господин обещал, что сделает для меня меч, он будет чуть легче, ведь я все-таки омега, но размерами мое оружие не отличишь от обычного, чтобы никто ничего не заподозрил. На самом деле я безумно рад, что попал именно сюда, хотя в самом начале казалось, что меня просто решили убить работой. Но спустя время господин разрешил мне стать няней для его чада. И этому малышу я тоже безмерно благодарен, ведь именно он научил меня писать и читать, точнее я был рядом во время его уроков, а после мы вместе выполняли задания, оставленные учителем. Он не всегда проявлял усердие, иногда я сам доделывал его работу. Милый и непоседливый малыш. А еще я благодарен Сану, он стал лучом в моем темном мире, вытащил меня из мрака, расчистил и осветил пространство внутри моего разбитого сердца, не собрал его, но все же сердце бьется ради него. Сан не знает, и я признаваться в этом не смею, мы ведь друзья, а его терять я не хочу и не смогу. Достаточно потерь за мою короткую жизнь. Через пару недель господин представит своих учеников и меня в том числе во дворце королю. А теперь мне пора. Спокойной ночи и сладких снов Вот и смысл моих строк!