Белый пепел

Разлука научит тебя любить по-настоящему

***

Карета остановилась возле огромного поместья. Ворота распахнулись. Глазам открылся просторный двор, где затаились дети, увидев, что к ним приехали гости. Король ступил на каменную дорожку и подал руку Чонгуку. — Зачем мы здесь? — Следуй за мной, — Тэхен, не отпуская руки омеги, повел за собой. Дети заворожено глядели на роскошную пару. Каждая деталь украшений на блузке Чонгука ярко блестела на солнце, а фиолетовый плащ изящно развевал весенний ветер. Сердце Чонгука неприятно защемило. Дети разных возрастов, но с одним и тем же взглядом брошенных щенков с превеликой надеждой смотрели на молодую пару. Несмотря на внешнюю опрятность, дети выглядели недолюбленными жизнью, и эта внутренняя неполноценность била в глаза и вызывала жалость и скорбь из глубины черствой души самого короля. Гостей встретил пожилой омега с ямочками на щеках. Глаза огибали мелкие морщины, а сам он широко улыбался и всю дорогу после каждого предложения благодарил короля. Пустая комната, куда вошли гости, с тремя кроватями, маленьким шкафом и несколькими тумбочками, оказалась весьма уютной для приюта. — Сейчас я их позову, — с этими словами омега покинул комнату. Чонгук вдыхал запах старой, но вычищенной до блеска комнаты, и что-то из прошлого ему подкинуло картинки, как их небольшой, но уютный дом был всегда наполнен именно таким ароматом. Омега взглянул на короля, плечи его были напряжены сильнее обычного, и это заставило Чонгука насторожиться. Через пару минут в коридоре послышался гул. В комнату ворвались трое подростков. Чонгук непонимающе взглянул на короля. Тэхен смотрел мягко, даря поддержку. Смотрел так, будто подталкивал к чему-то. Глаза подростков заблестели многолетней тоской, слезы пробились сквозь детскую несдержанность. Молчание давило своей громкостью. Момент был настолько запределен, что казался невозможным. — Гуки? — самый младший из них подал ломающийся голос. Альфа лет тринадцати большими зелеными глазами с удивлением уставился на Чонгука. Рядом стояли еще один альфа с такими же зелеными глазами и омега чуть старше остальных детей, лицом похожий на Чонгука. Омега, не веря в истинность происходящего, замер на месте. — Чанбин? — единственное, что выдавил из себя Чонгук пересохшими губами. Альфа рванул в объятия Гуки, за ним последовали остальные дети. Чонгука окружили братья, которых омега давно похоронил. Обескураженный омега упал в родные объятия. Подростки крепко сжимали плащ брата в своих руках, словно он мог исчезнуть в любую секунду. Чонгук вцепился мертвой хваткой. Теперь их никто не разлучит. Убедившись, что брат — не игра их воображения, не мираж, подростки отпустили Чонгука. Дети принялись беспорядочно задавать различные вопросы, как только Чонгук сел. Но омега не мог ответить ни на один из них, потому что в его голове был туман и в центре горело лишь одно — «как?». Тэхен наблюдал, как сменялось выражение лица Чонгука. Такого эмоционального диапазона он никогда не видел: сколько противоречивых чувств кипели сейчас внутри омеги. Альфа ощущал сковывающую неловкость. Видеть, как воссоединяются давно потерявшие веру дети, было тяжело. Король молча вышел из комнаты, предоставив свободу для семейных разговоров. — Как вы спаслись? — Когда ты ушел за папой, к нам в дом пришли солдаты и отправили нас на повозках сюда. Всех, кто остался, спасли, но тебя мы не дождались, — с грустью ответил омега. — Все в порядке, Ёнбок, как видишь, я жив, — лицо Чонгука тронула улыбка: как же младший похож на папу. — Но старший брат и отец, они... — Чанбин не смог продолжить. — Я понимаю, можешь не говорить. У них не было шансов спастись в качестве солдат, — разбито ответил Чонгук. — А как ты выжил? Тебя тоже спасли? Где ты был все это время? И как ты нас нашел? — к разговору присоединился другой альфа. — Чан, у тебя как всегда много вопросов, дай Гуки привыкнуть к нам, — ткнул в бок альфы Ёнбок. Чонгук на это улыбнулся. Все как прежде, только на братьев теперь не посмотришь сверху. — Вы так выросли! Я бы вас не узнал. Чонгук погладил по плечу Чанбина, вспоминая, как укладывал того в крохотную кроватку, на которой когда-то спал сам. — И ты тоже вырос, — усмехнулся Чанбин. — И стал таким красивым! — добавил Чан. Щеки Чонгука порозовели. — А как выглядели солдаты, которые вас спасли? — решил уточнить Чонгук. Брови Ёнбока надломились, а глаза на секунду закрылись: — Они были в черной одежде, и на мечах у них эмблема прям как на застежке твоего плаща. Туман вмиг рассеялся в голове Чонгука. Но эта ясность не принесла облегчения. Теперь возникло еще больше вопросов, и пока омега не мог тратить на них свое время, у него сейчас есть нечто важнее. — Я вас заберу отсюда, будем жить вместе. Радость блеснула в глазах детей. Теперь у них есть Гуки, а у Гуки есть братья. Все почти как восемь лет назад. — А кто это с тобой пришел? — любопытство Чанбина с детства и до сих пор не знало границ, хотя Чонгук уверен — это у них семейное. — Это король, — почему-то шепотом произнес омега. — Ты что, омега короля? — с горящими глазами спросил Ёнбок. Губы Чонгука сжались в одну линию, а взгляд опустился вниз.

***

Попрощавшись с братьями, Чонгук еще раз заверил детей, что заберет их. Омега вышел во двор на ватных ногах. Голова раскалывалась от множества вопросов, а в груди неприятно что-то давило, затрудняя дыхание. Дорога прошла в тишине. Чонгук боялся что-либо сказать. Тэхен не пытался завязать разговор, чувствовал, что в таком состоянии омега может что-нибудь выкинуть. Так и случилось. Чутье альфы редко его подводило. На следующее утро после воссоединения родных королю сообщили, что его омеги нигде нет — весь дворец обыскали. Первой реакцией Тэхена было желание снова заковать в кандалы Чонгука, но, остыв, король отправил солдат на поиски заядлого беглеца. Пока по всей Армате рыскали солдаты, Чонгук находился возле дороги, ведущей в лес. Омега привязал коня и поплелся по узкой тропинке между сугробами. Весенний лес оказался местом не для романтичной прогулки: снег вперемешку с сырой землей — вязкое и грязное удовольствие. Перепачкавшись в край, Чонгук свернул в другую сторону. Как теперь относиться к королю? Чонгук столько лет потратил на ненависть, а теперь оказалось, что все напрасно? Тэхен всегда был объектом для ненависти и мести, но Чонгук, несмотря на репутацию жестокого короля и маску беспринципного циника, которую часто носил альфа, чувствовал, что за этим прячется настоящий Тэхен, способный на бескорыстные и благородные поступки. Так и оказалось. Но сейчас все усугублялось тем, что Чонгук, еще не зная всей ситуации, влюбился в Тэхена. А теперь, когда правда раскрылась, не было ни единой причины отказать королю. Чонгук запутался окончательно. Когда омегу что-то удручало, он часто приходил на пирс освобождать свою голову, но теперь, если он придет туда, король быстро его найдет, помешав процессу самоочищения. Лес для Чонгука показался отличным местом для этого. Взору открылся удивительный вид. Очарованный природой, Чонгук направился туда и вскоре вышел к обрыву. Внизу речка и камни, а впереди — захватывающий вид. Просторная равнина с небольшими холмами. Вся Армата будто на ладони, даже дворец виден. Чонгук словно чувствовал дыхание каждого дерева, и это резонировало с его бешено бьющимся сердцем. Впечатленный прекрасными видами, омега подался вперед. Скользкая грязь под ногами радостно и с энтузиазмом подтолкнула Чонгука ближе к природе, к которой так стремился омега. Он с криком полетел вниз.

***

Чонгук глубоко вдохнул, и тут же его грудную клетку пронзила неизвестная боль. Омега застонал. Кто-то подскочил к нему, и Чонгук разлепил глаза. На него испуганно уставились двое омег. — Беги к Его Величеству, скажи, что его омега очнулся, — дал распоряжение тот, кто постарше. Пожилой омега снял с головы Чонгука повязку и, намочив в какой-то странно пахнущей жидкости, снова приложил ко лбу бедолаги. — Я... — прохрипел Чонгук, пытаясь пошевелить руками, но те с трудом поддавались намерению омеги. — Тише, тише. Все хорошо, теперь ты в безопасности, — успокаивал бархатистый голос. Король, узнав, что его омега очнулся, хотел немедленно рвануть к нему, но советник остановил горячий пыл альфы. — Я неделю ждал, пока он придет в себя! Почти все время сидел у его постели, а он очнулся именно тогда, когда меня нет рядом, — ощетинился Тэхен. Джина очень веселило поведение короля. На протяжении недели Тэхен хищной птицей кружил над Чонгуком, который никак не приходил в себя: его бросало то в жар, то в холод. — Теперь вы можете навестить его, — собирая со стола в стопку бумаги, обратился к Тэхену. — Могу, но не стану. — Но вы ведь так хотели... Король бросил недовольный взгляд на советника. Ледяной взгляд. — Тогда сам навещу и Его Величеству ничего не расскажу, — Джин, шутливо задрав подбородок, уверенными шагами последовал к двери. Оставшись в привычном одиночестве, Тэхен позволил себе несдержанность. Уголки губ альфы растянулись до ушей, а кожа его щеки вспомнила, что такое живительная влага.

***

В тот злополучный день альфа, услышав крик, помчался на звук. Увидев лишь пустой обрыв, Тэхен хотел свернуть, но стойкое ощущение, что крик принадлежит Чонгуку, заставило слезть с коня и подойти к краю. Взглянув вниз, альфа обнаружил тело возле берега ручья. Фиолетовая ткань развевалась на ветру. Такого же цвета, как плащ Чонгука. Омегу немедленно вытащили, тот прерывисто дышал, издавая гортанные звуки. С того самого дня покой оставил короля. Тэхен, крадя в своем расписании свободное время, заглядывал к Чонгуку хотя бы на минуточку. Весь перевязанный, в ушибах и синяках Чонгук встречал его вечно спящим. Видеть омегу таким больно, но вдвойне больно от осознания, что Чонгук хотел покончить с собой. Альфа не мог представить, как же сильно его ненавидит омега, раз был готов попрощаться с жизнью. Прямо как папа. Тэхен ломал голову — что еще ему нужно сделать, чтобы получить благосклонность Чонгука? Даже воссоединение с семьей его не впечатлило.

***

Хосок смотрел в окно, где тьма уже коснулась земли. Альфа, обведя взглядом присутствующих, устало улыбнулся. — Давайте на сегодня закончим. Поздно. — Мне кажется, причина в другом, — глаза советника заблестели. — Юнги — вот имя твоей причины, — Джин встал из-за стола. — Я тоже устал. — Вы отлично постарались. Доволен вашей работой, можете идти, — проговорил король, взглянув на альф. Советник, как только услышал разрешение уйти, поспешил собрать в кучу свои вещи под пристальным взором генерала. Джин весь вечер ловил взгляды Намджуна. Этот альфа сбивал с толку своей игрой. Несколько недель делал вид, что не замечает, а сейчас вдруг сверлит его глазами. — Благодарю Ваше Величество. До завтра! — советник первым покинул зал совещаний. — Я тоже пойду, — подал голос генерал. Намджун выскочил вслед за Джином. Тот как раз сворачивал в крыло, ведущее в его покои. — Джин, нам надо поговорить, — переходя на легкий бег, генерал зацепился за плечо советника. Джина озадачило предложение альфы, а рука, обхватившая его плечо, еще больше загоняла в тупик. — Простите, генерал, уже поздно. Я устал, и вообще... — Нет! Хватит убегать. Мы поговорим сейчас же, — Намджун невольно перешел на тон, которым обычно отдает приказы своим солдатам. Джин поморщился, возмутившись грубым обращением, когда его толкнули в первую попавшуюся открытую комнату. Пространства было достаточно, но почему-то советнику казалось, что они находятся в тесной каморке. И, по всей видимости, Джин был тем, кто застрял. — О чем вы хотели со мной поговорить в столь поздний час, лишая сладкого сна? Самое лучшее оружие — это нападение, а когда перед тобой генерал Солакора, это беспроигрышный вариант. Джин интуитивно чувствовал некую опасность от предстоящего разговора. — Не язви. — Говори быстрее, что хотел, — альфа, опуская все формальности, скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на генерала. — Как давно? — Что как давно? Выражайся яснее, или тебе на войне все мозги искромсали? Намджун приподнял брови. Джин если и язвил, то делал это аккуратно, а сейчас лил, не зная границ. — Можешь язвить сколько угодно, мою оборону тебе не пробить. Сегодня мы с тобой поговорим. — Слова-то подобрать сможешь? — Почему ты так странно себя ведешь? Кажется, звук закипающего чайника должен услышать весь дворец, но благо кровь советника забурила беззвучно. Полузакрытые и не воспринимающие глаза Джина округлились и моментально вспыхнули огнем. — Это я странно себя веду? Помнится мне, это ты почти месяц избегаешь меня. — Потому что не так давно я узнал то, что сначала удивило, а затем разозлило меня. — Говорить загадками — не твоя фишка. Прямо говори! Взвинченный голос Джина отскакивал от стен и неприятно бил в уши Намджуна, мешая сосредоточиться. Пропускать его колкости становилось все сложнее. — Зачем я должен прямо говорить с тем, кому не хватило смелости признаться мне в лицо, а не отдаляться, тем самым разрушая детскую дружбу, которой я дорожил? — Что? — Джин вмиг притих. Дурное предчувствие давило в виски. — Во время вашего ночного разговора с Чимином я был там. За комодом. Джин обомлел. Прежняя бойкость позорно улетела. В ту ночь, когда учитель догадался о его чувствах к генералу, альфа ясно ощущал чье-то присутствие, и чутье его не подвело. Сейчас, к сожалению, тоже. Этот омега любил мутить воду — Хосок не зря предупреждал. — Мне пора. Джин рванул в сторону выхода, но ловкие руки Намджуна быстро пристроили альфу к стене. Джин ощутил себя воришкой, которого поймали на месте преступления. Альфа испуганными глазами смотрел на генерала, не зная, какой реакции ожидать. Реакция — вот чего боялся Джин. И тогда и сейчас. — Прекрати убегать. Я знаю о твоих чувствах, но ты о моих — нет. Зачем ты тогда отдалился от меня? — Намджун устало опустил голову к плечу Джина, не разжимая пальцев. — Ты ведь был мне так дорог. И до сих пор. Намджун обнял Джина. Впервые за столько долгих лет. Советник, почувствовав забытое тепло, потянул руки к альфе. Оба молчали. Слова могли легко разрушить столь хрупкую атмосферу нежности между ними. — Я испугался своих чувств, — шепотом признался Джин, поглаживая спину Намджуна совсем как в детстве. — Ведь это противоречит природе. Общество не приняло бы это. Но больше всего я страшился того, что ты не примешь мою неправильную любовь. — Тогда бы не принял, потому что не понимал себя. Но сейчас абсолютно уверен, что все эти годы я любил тебя, люблю до сих пор и буду любить дальше, — Намджун говорил тихо, чтобы ласковый шепот приятным ветерком коснулся ушей Джина. Джин улыбнулся в плечо альфы как дурачок. Как влюбленный и самый счастливый дурачок. Намджун редко говорил теплые слова, в принципе мало говорил. Но сейчас его признание заставляло сердце Джина пылать. — А как же Чимин? — резко оторвавшись от Намджуна, вспомнил советник. — Он просто красивый омега, который вызвал у меня неглубокий интерес. — Неглубокий интерес, — хихикнул Джин. — А я, значит, вызываю у тебя глубокий интерес? — Самый глубокий и головокружительный интерес, — улыбнулся альфа. Намджун посмотрел в родные глаза напротив. Джин глядел на него открыто, без маски скептицизма и отчужденности, без язвительных огоньков на дне зрачков. Намджун нерешительно сделал шаг и медленно потянулся к советнику. Чувствуя щекочущее дыхание на своих губах, Джин поддался навстречу. Несмелое касание шершавых губ разнесли по телу Джина тысячи маленьких разрядов. Ноги альфы чуть подкосились, тогда Намджун схватил Джина и крепче прижал к себе, не разрывая тягучего поцелуя. Целовать того, кого любишь и кто любит в ответ, — самое опьяняющее чувство на свете.

***

Медовые глаза украдкой смотрели на сосредоточенное лицо альфы, читающего ему перед сном любимое произведение омеги. Хосок в период первой течки старался не оставлять супруга одного. В любую свободную минутку альфа спешил к Юнги, а если король звал к себе, то приезжал обратно в тот же день. Теперь проводить время с Юнги стало привычкой. Хосок кожей чувствовал, как глаза Юнги без свойственного омеге смущения бегают по нему. В спальне до сих пор витал дурманящий аромат орхидей, лишь интенсивность его уменьшилась, но приятная сладость не пропала. Хосок изо всех сил пытался не улыбнуться и не испортить амплуа а-ля мрачного альфы, который не станет таять от того, что на него пристально смотрит «какой-то там» омега. Альфа резко захлопнул книгу и острым взглядом въелся в Юнги. Щеки омеги заалели. Юнги стушевался под томным взглядом Хосока и засуетился в постели, когда супруг поднялся с места и стал надвигаться к нему. — Смирно сиди, — Хосок охапкой взял вместе с пушистым одеялом омегу. Юнги разместили на коленях. Омега смотрел куда угодно, но только не в глаза альфы. — Дышать разрешается, — просиял скромной улыбкой Хосок, почувствовав, что Юнги каменной статуэткой застыл в его руках. — Я решил сделать тебе подарок на семнадцатилетие — можешь погостить в Мадесто, но не дольше недели, — альфа тоном акцентировал внимание на времени. Юнги поднял взгляд. Лицо альфы не выражало ничего, кроме серьезности. Омега чуть придвинулся к Хосоку и еще раз заглянул в глаза. — Что ты пытаешься там разглядеть? — альфу забавляло поведение супруга. — Меня всегда пугают и одновременно дико привлекают ваши глаза. — Чем же? — Мне кажется, что за их чернотой скрывается бездна, которая таит в себе много загадок. — И какую-нибудь из них ты разгадал? — вкрадчиво поинтересовался Хосок. Юнги помотал головой. — Могу я узнать, почему вы сменили свое мнение насчет поездки в Мадесто? — омега двигался аккуратно, но Хосок уже предчувствовал подвох. — Лишь глупец не меняет своего мнения. — Думаю, все же должна быть причина, — Юнги не отступал. — Причина и вправду есть. — Какая? — Ты не заметил? — скорее не вопрос, а возмущение проскользнуло в голосе Хосока, который внезапно повысился. Юнги испугался реакции альфы. Хосок прежде никогда не показывал свои чувства так ярко. Омега освободился от объятий и отполз к краю кровати. — Простите, кажется, я был слишком настойчивым, — тихо отступил Юнги. Хосок, увидев отрицательный результат своего несдержанного поведения, глубоко вздохнул. Этот омега даже ветра не выдержит, сломается. — Тебе не нужно извиняться. Это ведь я был необходителен с тобой, — Хосок старался смотреть точно в глаза супруга, не разрешая себе стыдливо опускать взгляд. — Мне сложно говорить об этом, но причина, по которой я забочусь о тебе, меняю свои решения, всего одна. И это ты. Альфа приблизился к Юнги и взял того за руку. Хосок дрожал и терялся в своих мыслях. Выражать свои чувства для него всегда было непросто, говорить о своей глубокой привязанности — в тысячи раз сложней. Юнги в ожидании не двигался и крепче схватил руку альфы в знак поддержки. Он давно понял, что так старательно хочет донести супруг. — Я никогда не говорил подобных слов и никогда не испытывал ничего подобного, — альфа закрыл глаза, чтобы было не так страшно. — Я... — Хосок не смог закончить. — Люблю тебя, — договорил за него Юнги. Глаза альфы распахнулись. Не веря своим ушам, Хосок непонимающе уставился на Юнги. Медовые глаза напротив сияли искренностью и теплотой, на лице омеги играла застенчивая улыбка. Рука Юнги продолжала оставаться у Хосока. Альфа оживился и приподнял уголки губ.

***

Апрель. Первые зеленые дорожки стали медленно, но верно покрывать землю. Ветер теперь окутывал теплотой и приятной свежестью. За это время король ни разу не навестил Чонгука. Лекарь разрешил омеге вставать с постели и ходить в пределах спальни. Чонгука это, разумеется, не устраивало. Он хотел увидеть короля, его очень напрягал факт того, что Тэхен не приходит к нему. И Чонгук даже представить не мог, в чем причина такого равнодушного поведения. Может, король остыл? Как забавно. В тот день возле обрыва омега размышлял над тем, как ненавязчиво сказать «да». В покои ворвались без стука, послышались тяжелые уверенные шаги. Чонгук, уютно развалившись в одной ночной сорочке на полу в окружении сладостей, обернулся. Серые глаза напротив прожигали. В этом взгляде отчетливо читалась радость и тоска. Тэхен скучал. Невероятно. Маска безразличия на лице альфы плохо скрывала истинные чувства. Все существование тянулось к прекрасному мучителю. Чонгук с широко раскрытыми глазами смотрел на Тэхена. Никто не решался что-либо сказать. Слов было много, и никто не знал, как подступиться. Игра в молчанку давила на обоих. — Лекарь сообщил, что ты можешь ходить, — серьезный тон альфы это не то, что хотел ощутить Чонгук. — Да, могу. Снова услышав родной для слуха голос, все нутро Тэхена перевернулось как в самую первую встречу. Сопротивляться истинному велению становится все труднее. — Я хотел сказать, что я... — замялся Чонгук. — Нет, сначала скажу я, — «пока могу говорить спокойно, смотря в твои пленительные глаза». — Лекарь разрешил через две недели снова вести привычную жизнь. Так как вернуться в армию ты не можешь, за твои заслуги перед Солакором я выделю тебе столько денег, чтобы хватило на долгие годы. Мои подданные помогут забрать твоих братьев, солдаты проводят до Станмонса. Там в Мадесто тебе предоставят дом, где вы сможете жить, — сдерживая боль, готовую вытечь, протараторил король, как отлично заученный текст. Не желая терять лица перед Чонгуком, Тэхен в последний раз взглянул в любимые глаза и направился к выходу. Альфа чувствовал, как с каждым шагом его сердце разрывается от мучительной боли. Кажется, что захлопнув эту злосчастную дверь, Тэхен оставит свое потрепанное сердце навсегда за ней. Слова Тэхена стали приговором, прояснили новое отношение короля к омеге. Веки Чонгука задрожали. Омега с тоской провожал удаляющегося альфу. Все нутро Чонгука с необъяснимо страшной силой, с горько-сладким притяжением стремилось рвануть в объятья Тэхена. Эту потерю омега не вынесет. Чонгук не мог поверить, что тот, кто бежал за ним, теперь повернулся к нему спиной. Один отпускает, другой хочет остаться. И снова они не сошлись в интересах. — Но я не хочу, — тихое признание сквозь слезы вылетело из уст Чонгука. Тэхен в тот же миг остановился, так и не дойдя до двери.