Святой Кроули

Это было ясное, светлое утро. Витражи на высоких окнах поблескивали в утреннем солнечном свете. Лучи, все же пробившиеся через замысловатое оконное стекло, красиво освещали внутреннее церковное убранство, в котором витали хлопья пыли. Yeah, I'm a rocket ship on my way to Mars On a collision course I am a satellite I'm out of control I am a sex machine ready to reload Like an atom bomb about to Oh, oh, oh, oh, oh, explode…* Песня разносилась по всей церкви, отдаваясь не менее звучным эхом. Кроули порхал по залу, перепрыгивая со скамьи на скамью и подпевая задорному голосу Фредди. Don't stop me, don't stop me Don't stop me, hey, hey, hey Don't stop me, don't stop me Его телефон разрывался от резонанса голосов, которым Кроули вторил, опираясь одной ногой о спинку скамьи, раскинув руки в форме звёздочки. — Ooh, ooh, ooh, I like it! — кричал Энтони, его голос отражался от высоких потолков церкви, возвращаясь к нему с новой силой. На душе было как никогда радостно и легко, и Кроули хоть как-то хотел передать миру все те чувства, что таились в его темной мрачной душонке после вчерашнего дня. «Азирафаэль. Азирафаэль. Азирафаэль.» Его внутренний голос, не переставая, повторял это прекрасное, волшебное, настоящее… ангельское имя! Ангельский лик постоянно возникал перед его глазами, освещенный ярким ореолом света. Он благостно возвышался над Кроули, протягивая свои бледные блестящие ладони, казавшиеся такими мягкими и теплыми. Энтони тянулся к ним с таким рвением и надеждой, желая прикоснуться к этим волшебным исцеляющим ладоням своими острыми скулами и положить поверх его аккуратных рук свои, более смуглые и жилистые. — Пастор Аштарот? — его возвышенные мечты были бессовестно прерваны неприятным высокомерным мужским голосом. От неожиданности Кроули покачнулся, едва не упав со скамейки, но вовремя сумел соскочить, выключив музыку. — Пчела влетела в церковь, — миролюбиво проговорил Энтони, подойдя к Сальдафону, будто пару секунд назад не скакал по церкви словно сумасшедший, — у меня аллергия. — Сочувствую, — кивнул мужчина без капли сочувствия в голосе, мельком оглядывая церковное убранство, и снова вернув внимательный взгляд на пастора, — кстати, вы говорили, что приехали на том же поезде, где произошло ограбление? Кроули тут же напрягся, невольно сжав кулаки, и сдержанно кивнул. — Мы просто хотели задать вам несколько вопросов, — Сальдафон снисходительно улыбнулся, презрительно прищурившись, — и подумали, что в такой неформальной обстановке вам будет куда комфортнее, чем в участке. — Очень мило с вашей стороны, — скрипя зубами, проскрежетал Кроули, скрестив руки на груди, — так, что вам угодно, и кто эти «мы»? Неожиданно двери церкви снова раскрылись, впуская ещё больше света, а также одного ангельского инспектора. — Доброе утро, пастор! — широко улыбнулся Азирафаэль, неся в руках два стаканчика с кофе, — не знал, какой кофе вам нравится, поэтому взял эспрессо. Кроули сразу заметил, как Азирафаэль обратился к нему на «вы», но быстро списал это на профессионализм инспектора Фелла. К тому же он принёс ему кофе. Разве можно на него долго злиться? — Вы угадали, — благодарно улыбнулся Кроули, решив подыграть, и взял кофе из рук блондина, мимоходом его коснувшись. Странно, даже несмотря на горячий кофе, руки Азирафаэля были на удивление холодными. Да и вообще, у Кроули сложилось двоякое впечатление. Несмотря на, казалось бы, полноту его ангела, тот выглядел весьма крепким и бойким, хоть и имел, на первый взгляд, волшебный вид мягкой зефирки. Его босс, комиссар Сальдафон, производил на Энтони резко противоположное впечатление. Он казался вылитым стереотипом о провинциальном копе, сошедший с телеэкрана глупого комедийного сериала, для полноты картины ему не хватало только пончик в руку сунуть. И в целом от его длительного нахождения рядом становилось неприятно и противно. — Итак, ваше полное имя Астарт Аштарот, верно? — уточнил Сальдафон, взяв из рук Фелла второй стаканчик, и лениво из него отпил, попутно наблюдая за тем, как ангельский инспектор рукой фокусника выудил из внутреннего кармана аккуратный блокнот и приготовился записывать. — Воистину, — улыбнулся Кроули, сощурившись, и внимательно взглянул на Сальдафона. — У вас же есть документ, удостоверяющий вашу личность? — спросил желчный мужчина, не менее пристально наблюдая за пастором. — Само собой, — кивнул Энтони, усмехнувшись, и отпил идеально горького кофе, — но не думаете ли вы, что я постоянно ношу его с собой? Сальдафон поджал губы, отрицательно мотнув головой. — Хорошо, инспектор Фелл, проверьте это после, — обратился комиссар к Азирафаэлю, и тот спокойно кивнул. От прежней мечтательной дымки, что окутывала инспектора ещё вчера, не осталось и следа. Он вёл себя отстраненно и холодно и даже ни разу не взглянул на Кроули, уткнувшись в свой блокнот. — В каком вагоне вы ехали в тот злосчастный день? — поинтересовался Сальдафон, отпив из своего стаканчика кофе очень сладкий раф. — В купе. — Вы помните свое место или у вас сохранился билет? — Нет и нет. На самом деле это было не совсем правда, как и практически все, что говорил сейчас Кроули. Он ясно помнил место, которое занимал пастор в одиноком купе. Этот номер, кажется, отпечатался на внутренней стороне век, когда Энтони, не переставая глядеть на него, заметал следы и снимал с трупа одежду. Билет же, он оставил у настоящего пастора, чтобы сохранить хотя бы видимость того, что его личность не была украдена. — Вы могли видеть человека с внешностью, цитирую, «высокий мужчина, с приятным голосом в одежде кондуктора и белых перчатках»? — Как-то маловато для опознания, — пожал плечами Кроули, снисходительно улыбнувшись, — в любом случае, я почти всю дорогу спал, и меня никто не тревожил. — Очень жаль, — слишком тихо сказал комиссар, с презрением взглянув на Азирафаэля, но тот умело проигнорировал его взгляд, — инспектор Фелл, у вас есть вопросы к пастору? Азирафаэль, наконец, оторвался от созерцания своего блокнота, взглянув на Кроули. — Вас же досматривали по прибытии поезда? — уточнил инспектор, играя ручкой меж пальцев. Кроули судорожно сглотнул. Это был удар под дых. Неожиданный удар. И от кого? Прямо от ангела. Его ангела! Но было важно не только это. Если Азирафаэль задал этот вопрос, то почти наверняка он и узнал, что Кроули пропустили тогда без досмотра или лишней проверки. Поэтому, Энтони понял, что лучше сейчас говорить правду, не пытаясь увильнуть. — Боюсь, что нет, — ответил Кроули, помотав головой, –меня встретила мадам Трейси и попросила, чтобы нас пропустили, а добрая полицейская приподняла пред нами ленту. Да благословит её Бог. — Вот как! — воскликнул Фелл, с ещё большим интересом уставившись на пастора. — Инспектор, можно вас на минутку, — почти прошипел Сальдафон, ухватив Азирафаэля под руку и уведя в сторону. Хоть Кроули и находился на достаточно почтительном расстоянии, но все равно прекрасно слышал весь диалог – Азирафаэль, ты теперь подозреваешь пастора? — раздражённо спросил комиссар, развернувшись к Кроули спиной, — мне он тоже не нравится, но это еще не повод для задержания! — Я допрашиваю его не по личным причинам, — спокойно ответил инспектор, даже бровью не поведя, — я выполняю свою работу, а в таком непростом деле каждый в той или иной мере находится под подозрением. Сальдафон устало потер переносицу. Было ясно с самого начала, что идея с допросом исходила явно не от него. — Ты работаешь здесь уже больше двух лет. Это тебе не Лондон. Здесь все люди простые, как пять пенни. Успокойся ради Бога и займись бумагами. Азирафаэль замялся, потупив взгляд, и крепко сжал исписанный блокнот в своей руке, отчего Кроули инстинктивно сделал шаг назад. — И все же… — Это приказ, — сказал, как отрезал, Сальдафон, развернувшись к Энтони, — спасибо, что уделили нам время, пастор. — Ага, — фыркнул Кроули, смерив уходящего комиссара убийственным взглядом. Любой на месте Энтони обрадовался такой несказанной удачи, но только не Кроули. Едва он заметил потухший взгляд Азирафаэля, вся зарождающаяся обида на него тут же испарилась. — Извини, дорогой, — грустно улыбнулся он, убрав помятый блокнот обратно в карман, — я действительно против тебя ничего не имею, но, когда я вчера узнал от одной офицерши, что она тебя пропустила… я подумал, что это зацепка и… извини, в любом случае это не так уж и важно. Слова Азирафаэля доносились до головы Кроули с большим трудом. После этого такого простого и родного обращения «дорогой», Энтони был готов простить ему, даже если бы прямо сейчас ангельский инспектор на месте его повязал. — А-ангел, — еще более небрежно протянул Кроули, снисходительно улыбнувшись, — я все понимаю, ты просто выполнял свою работу. Все в порядке. — П-правда? — слегка неверяще уточнил Азирафаэль, искоса на него взглянув. — Ну, конечно, — уверенно кивнул Кроули, направившись к выходу, — и более того, я разрешу тебе осмотреть мой дом без ордера. Инспектор Фелл тут же изменился в лице. Перед ним стояла непростая моральная дилемма: сходить к пастору, обшарить у него все вдоль и поперек или довериться на слово. — Инспектор Фелл, — Кроули обратился к Азирафаэлю официально, немного подавшись вперед, — в таких условиях, будь я на вашем месте, я бы тоже сам себе не доверял. Если не хотите идти ко мне с обыском, то… может заглянете на чай? Энтони знал, что обезоружил ангела, против его очарования не мог устоять никто, чем он всегда успешно пользовался, цепляя хорошеньких, но пустых парней и девчонок в ночных клубах. Но сейчас Кроули делал это без злого умысла или намерения. Ему действительно хотелось, чтобы ангел ему доверял, но не для того, чтобы можно было им воспользоваться, а просто… Энтони и сам точно не знал зачем ему это. Возможно, ему нравилось общаться с Азирафаэлем, или он видел равного себе, человека, который его понимает, а может Кроули просто влюб… Энтони не успел закончить свою мысль, когда Азирафаэль неожиданно сказал: — Сейчас не смогу, — виновато улыбнулся он, взглянув на пастора, вновь посветлевшими голубыми глазами, — формально, я все еще на работе. Но… может вечером? Я бы с большим удовольствием. — Договорились, — радостно кивнул Кроули, провожая инспектора на выходе из церкви, — тогда… часов в семь? — Отлично, — солнечно улыбнулся ангел, приоткрыв дверь, — до вечера! Дверь захлопнулась за ангельским инспектором, и в тот же момент из телефона Кроули гулко запел Фредди: Ooh love, Ooh loverboy What're you doin' tonight, hey boy Everything's all right Just hold on tight That's because I'm a good old-fashioned fashioned lover boy* Кроули решил подготовиться основательно к этому свиданию, этой встрече. Благодаря наводке от мадам Трейси, Энтони совершил удачную вылазку в местную булочную, в которой, как оказалось, работали родители Адама, и раздобыл коробку отменных пирожных и круассанов. А по возвращении домой принялся расставлять чайный сервиз, найденный в закромах шкафа мадам Трейси, а также, если все пойдет даже лучше, чем он предполагал, Кроули припрятал бутылку вина. На его памяти никогда не было подобного момента. Все его знания о подготовке к свиданию чаепитию заканчивались на дурацких ромкомах, которые он иногда любил посматривать в тайне от всех. Но самому Кроули еще никогда не приходилось… ухаживать за кем-то. Обычно, будь то парень или девушка, сами с удовольствием лезли ему в штаны без усилий или лишних слов. Но сейчас… все действительно казалось иначе. Может, Кроули сам себе до конца не признавался, но он чувствовал, что Азирафаэль — это определенно тот человек, ради которого стоит постараться. Он казался Энтони на голову выше всех остальных его бывших партнеров и партнерш. Более чистый и светлый, искренний и… понимающий. Кроули ни в коем случае не хотел запятнать эту невинную чистоту своей грязью, что тянулась за ним еще с Лондона, но, безусловно, он хотел произвести впечатление, при этом не переусердствовав и не отпугнув. Одним словом — задача была не из простых. Когда Кроули уже в пятый раз ходил перепроверять наличие зеленого, черного, жасминового, имбирного и красного чая в кухонном шкафу, неожиданно в дверь позвонили. Энтони взглянул на часы, которые показывали половину шестого, и удивился. Неужели Азирафаэль уже пришел? Поспешив к двери, при этом несколько раз одернув свою сутану и поправив волосы, Кроули открыл дверь. Разочарованию не было предела. На его пороге стояла девушка, чуть пониже самого Кроули, в смешных круглых очках с толстым стеклом, в которых ее глаза казались невероятно большими, хотя эта изюминка придавала девушке какой-то таинственный и необъяснимый шарм. Впрочем, на Кроули это не произвело абсолютно никакого эффекта. — Чем могу помочь? — максимально любезно поинтересовался он, немного шире открыв дверь. Девушка помедлила, удивленно глядя куда-то над головой Кроули, а затем заговорила: — Вы же пастор Аштарот? — в ее голосе сквозил сильный американский акцент, а сама девушка то и дело поправляла волосы. — Он самый, — кивнул Кроули, указав на свою сутану, — так… чем обязан? — Меня зовут Анафема Гаджет, — начала она, с особой внимательностью глядя Энтони в глаза, — я учительница английского в местной школе. Кроули быстро кивнул, всеми силами стараясь скрыть накатывающее на него с новой силой раздражение, почему-то эта девушка не понравилась ему с самого начала. От нее исходила странная эмоция, которую Кроули никак не мог распознать, что сильнее выводило его из себя. — И я хотела попросить вас об одолжении, — продолжила мисс Гаджет, делая большие паузы между предложениями, — не могли бы вы завтра провести открытый урок в вашей церкви? Некоторые из моих учеников заинтересовались религией, и мы решили все узнать из первых уст. — Извините, но тогда вам нужен Бог. А он постоянно на автоответчике, — хмыкнул Кроули, пожав плечами, — так что он маловероятно вам ответит. Но я вполне могу. Анафема засмеялась, прикрыв рот своей аккуратной хрупкой ладошкой, и кивнула. — Большое спасибо. Уверена, детям будет интересно, — улыбнулась она, разворачиваясь и отходя от домика пастора. — Да пребудет с вами Бог, — ответил Кроули, захлопывая за девушкой дверь. На какую очередную авантюру он только что подписался? Неважно, с этим он будет разбираться потом. Энтони всегда решал проблемы по мере их поступления. Но вот одна проблема так и не приходила, хотя стрелка на кухонных часах неуклонно подходила к восьми. Но едва минутная стрелка встала ровно на двенадцать, как в дверь снова позвонили. Кроули устало поднялся из кресла, не спеша плетясь в сторону двери, и, единожды поправив смявшуюся сутану, открыл дверь. На пороге стоял Азирафаэль собственной персоной. Он был уже не в полицейской униформе, а в обычной, характерной для ранней теплой осени одежде. Края и ворот голубой рубашки немного выглядывали из-под его бежевого свитера крупной вязки, отлично сочетающимся с его светлыми брюками. Хотя, первое, что увидел Кроули, все же был его блондинистый кудрявый затылок. Инспектор Фелл резко развернулся, невольно встретившись с изучающим взглядом медовых глаз пастора. — Мне очень неудобно, — начал он без приветствия, виновато опустив голову, — прошу прощения, пастор, я сильно опоздал. Не уследил за временем. Энтони снисходительно улыбнулся, пропустив Фелла, который сейчас больше походил на нашкодившего щенка, а не на холодного представителя закона. — Бог учил прощать, — «или о чем-то таком» додумал Кроули, войдя вслед за инспектором в небольшую гостиную, освещаемую искусственным светом ламп, — а мне тебя и прощать-то не за что. Азирафаэль благодарно улыбнулся, ставя небольшую коробку с конфетами, которую Кроули только что заметил, на чайный столик, аккурат возле фарфорового чайника с чаем, который Энтони, на нервной почве, уже успел подогреть раз десять. — Со мной это иногда бывает, когда я засиживаюсь за делами, — пояснил Фелл, мягко усевшись на диван, а сам Кроули сел напротив него в кресло. Энтони еще с самого утра заинтересовал разговор Сальдафона с Азирафаэлем, и он очень захотел получше расспросить о его прошлой работе в Лондоне, потому что до этого Кроули был свято уверен в том, что инспектор Фелл родился и вырос в Тадфилде, закономерно став тут полицейским, поэтому таинственное прошлое его ангела стало еще загадочнее и интереснее. — Я невольно подслушал ваш утренний диалог с комиссаром, — начал он, не смея скрывать своего любопытства, — я и подумать не мог, что ты до этого работал в Лондоне. Неизвестно почему, но Кроули на долю секунды показалось, что Азирафаэль покраснел, попытавшись скрыть это поднесенной ко рту кружкой. — Все верно, — улыбнулся он, сделав длинный глоток, — в отделе по особо тяжким преступлениям, если быть точнее. Вот уж кто действительно был темной лошадкой. Его ангельский инспектор оказался не так прост, как Кроули самонадеянно подумал в начале, и это его безумно интриговало. Азирафаэль взглянул на пастора своим внимательным взглядом, который Энтони уже успел окрестить проницательным, и снисходительно улыбнулся. — Ты наверняка хочешь спросить, как я оказался в Тадфилде? — спросил он, угадав повисший в воздухе вопрос, засевший в голове у Кроули. Пастор быстро кивнул, но, спохватившись, тут же добавил: — Да, но если не хочешь, то можешь не распространяться. Азирафаэль расплылся в нежной улыбке, взяв с тарелки вкусное печенье и откусив его, попутно размышляя над своими словами. — Тут мне нечего скрывать, — тихо сказал он, запив печенье чаем, — меня перевели в Тадфилд, когда я сел на хвост одной очень крупной лондонской мафии. Дело, которое я вел, было передано в отдел по борьбе с организованной преступностью, хоть я и знал, что там много…продажных полицейских. Он замолчал, отведя взгляд куда-то в сторону, и продолжил еще тише. — А, когда я начал… мм… возникать, — нашел Азирафаэль подходящее слово, — то меня очень быстро повысили в должности и перевели в Тадфилд. А тут самыми частыми преступлениями обычно становятся простые магазинные кражи… ну или угон скота. Украдкой заметив очень внимательный взгляд пастора, Фелл замялся, поправляя самого себя: — Не то, чтобы это плохо, наоборот это очень хорошо, что тут так тихо и спокойно, но все же… — Ты пошел в полицию не для этого, — спокойно улыбнулся Кроули, понимающе кивнув, — все нормально, я здесь не для того, чтобы тебя осуждать. Потухшие было глаза Азирафаэля, вновь приобрели светлый небесный оттенок, а на его лице снова появились эти очаровательные смеющие морщинки вокруг губ и в уголках глаз, когда он благодарно улыбнулся. — Но что насчет тебя? — вдруг спросил он, с интересом взглянув на Кроули, — где ты был в Средней Азии и чем там занимался? Энтони ненадолго задумался, пытаясь придумать не чистейшую ложь, но хотя бы полуправду. — Я работал в Сохо Саудовской Аравии, — начал свой увлекательный рассказ Кроули. Энтони понадеялся, что у Азирафаэля будет также плохо с географией, как и у него самого, поэтому лишнего он ничего не заподозрит. — А если говорить о том, чем я занимался, — Кроули тяжело выдохнул, взглянув на сидящего напротив него ангела, — я обращал людей в нашу веру. — Хорошо, Майк, теперь ты работаешь на нас, — высокомерно сказал еще молодой Энтони с дурацкой стрижкой под горшок, пафосно крутя в руке пистолет, — и половина твоего дохода от сбыта товара идет прямиком нам. — Доносил до людей слова Божьи, — добавил Кроули, задумчиво отпив из кружки. — Знаешь, Люццифер остался очень недовольным качеством последней партии, — выверенным и спокойным тоном говорил он, поправив свои пышные усы и ходя вокруг незадачливого варщика, словно змея, приготовившаяся к атаке, — помни, ведь он всегда может найти тебе замену, с руками не из жопы. — Слушал исповеди провинившихся грешников… — Мистер Змий, ради Бога, простите меня! — отчаянно выкрикнул мужчина, чуть ли не плача, — этого больше не повторится, я клянусь вам! — … и прощал их. — Конечно, не повторится, — хмуро фыркнул Кроули, убрав за ухо длинный локон отросших волос. На его лице прибавилось несколько новых морщин, которые он уже перестал замечать, и резко сломал мужчине мизинец, запамятовав приказ, по которому должен был сломать несчастному руку полностью, — а это в качестве напоминания. — А иногда мне даже удавалось помогать им и наставлять их на путь истинный. — Сейчас ты берешь свои манатки и по поддельному паспорту улетаешь нахуй из страны! — кричал Кроули, мечась по комнате, как ужаленный, и мельком наблюдал за парнишкой, лихорадочно собиравшим свои вещи, — мне плевать куда, полиция тебя все равно не защитит! Лети хоть в Америку, хоть в Африку, хоть… да даже на блядскую Альфу Центавру! Лишь бы они тебя не нашли… — Правда, это не всегда получалось… — Убит? — голос Энтони предательски дрогнул, когда он поднес трубку к уху. Парень тяжело опустился на дизайнерский диван и устало пустил свою пятерню в короткие медные волосы, — да… согласенн… так ему и надо… никто не любит крыс… Заметив, как помрачнел его собеседник, Азирафаэль моргнул, аккуратно и как-то по-особенному проговорив: — Мы с тобой еще не очень хорошо знакомы, но… я вижу, ты хороший человек, — он улыбнулся, встретившись с удивленными янтарными глазами, — по глазам вижу. При этих словах сердце Кроули пропустило удар. Только сейчас он понял, что, пускай и косвенно, рассказал почти постороннему человеку о своей жизни. Он никогда не делал ничего подобного. Никогда не распространялся ни о своей работе, ни о своей личной жизни даже парой фраз, а тут… тут, казалось, Энтони не сделал ничего особенного. Все было настолько естественно… Настолько естественно было поделиться своим с Азирафаэлем, настолько естественно было встретиться с понимающими и безумно красивыми глазами своего собеседника, которые глядели в саму суть Кроули, и так естественно было услышать от него такие прекрасные слова… пусть в конечном счете для Энтони они были неправдой. — И… знаешь, — инспектор стыдливо опустил взгляд, выудив из кармана свой старенький телефон, — я… я ведь до конца тебе так и не доверял. Я даже пришел сюда, воспользовавшись твоей добротой, чтобы записать наш разговор на диктофон, узнав что-нибудь полезное… это очень низкий и недостойный поступок с моей стороны. Блондин, не глядя на ошарашенного мужчину напротив, демонстративно остановил запись, тут же удалил ее с телефона, и встал с дивана, направившись к выходу. — Извини… обещать, что ты меня не увидишь в нашем то городке, довольно глупо, но… — Азирафаэль не успел закончить свою фразу, как высокий пастор вырос прямо перед ним, преградив дорогу к выходу. — Только не надо говорить, что ты уходишь, — в его голосе не было и капли злости, негодования и обиды, он тепло улыбнулся, медленно положив свою смуглую ладонь на плечо инспектора, и, поняв, что последний не собирается отстраняться, невольно прошелся пальцами по крупным узлам свитера, — я все понимаю и не обижаюсь. Ну что я могу поделать, раз работа у тебя такая… — Ох, дорогой… — Азирафаэль не смог связать и пары слов, поэтому подался вперед, обхватив худое тело пастора своими пухлыми руками, чтобы хоть как-то передать свою признательность… и спрятать стыдливо покрасневшее лицо. Объятие было недолгим, более того, для Кроули оно показалось преступно коротким. Но, когда Фелл все же оторвался от него, Энтони все еще чувствовал тепло и кофейный запах, исходящий от Азирафаэля. — Но, полагаю, уже действительно поздно, — заметил мужчина, взглянув на свои наручные часы. — Не волнуйся, ангел, — широко улыбнулся Кроули, возвращаясь обратно в гостиную, — я всегда могу отвезти тебя домой на машине. Азирафаэль тут же взглянул в темное окно, где в свете фонаря приветливо и красиво блестела Бентли. — О, так она все же твоя? — удивился мужчина, вернув свой взгляд к Кроули. Энтони немного растерялся, пытаясь придумать правдоподобную версию, откуда у пастора десять лет не бывшего в Англии вдруг появилась раритетная машина. — Досталась от отца, — нашелся он, кивнув в сторону Бентли, — у нас с ним были не самые лучшие отношения. Он скончался пару месяцев назад, но я совсем недавно узнал, что мне от него что-то досталось. Вот и съездил в Лондон день назад ее забрать. И это было почти правдой. Отец Кроули действительно умер. Только не пару месяцев назад, а уже лет десять как. — C'est la vie*, — хмыкнул Азирафаэль, покраснев и потупив взгляд, — извини, я не очень люблю говорить слова соболезнования… тем более вряд ли от них тебе станет легче. Кроули не мог перестать удивляться, как этот человек с каждой секундой мог становиться все прекраснее и прекраснее. Но, заметив, что его ангелу стало некомфортно, Энтони поспешил сменить тему. — Кстати, ты знаком с Анафемой Гаджет? — поинтересовался он, подлив чаю в опустевшую ангельскую кружку. Азирафаэль тут же подобрался, уверенно кивнув. — С мисс Гаджет? Конечно. — Она пришла перед тобой и попросила меня об внеклассном уроке в церкви, — задумчиво проговорил Кроули, глядя в стену, — а я понятия не имею, о чем можно рассказать детям… Инспектор Фелл задумался, очаровательно сведя брови к переносице. — Во многом, если рассуждать разумно, Библия наполнена…довольно жестокими и недетскими моментами, — начал рассуждать он, взяв с тарелки круассан, — но, учитывая то, как быстро в наше время растут дети, и как многое они уже понимают, я думаю, это одна из наименьших проблем. Кроули молчал, ожидая продолжения. — Первое, что ты точно должен им показать, — вдруг оживился Азирафаэль, уверенно взглянув на Энтони своими заблестевшими глазами, — то, что ты не хочешь им навязать религию. Право уверовать в Бога или нет, они должны оставить за собой. Это была довольно хорошая мысль, к большому удивлению, Кроули. Азирафаэль оценивал ситуацию здраво и разумно, при этом относясь к детям не как к неразумным малышам, чей мозг был затуманен жестокими играми и сериалами, а как ко взрослым и разумным людям, прямо как когда он общался с Адамом и его компанией. — При этом, — продолжил он, умудряясь как-то членораздельно говорить с набитым ртом, — у тебя отлично получилось провести воскресную проповедь, я уверен, что в подобной форме тебя будет очень интересно слушать, в том числе и детям… А далее они продолжали говорить об этом еще на протяжении около полутора часов, а, когда опомнились, настенные часы пробили двенадцать. — Что-то я действительно засиделся, — улыбнулся Азирафаэль, потягиваясь и вставая с дивана, — не смею более злоупотреблять твоим гостеприимством. — А мне и не в тягость, — усмехнулся Кроули, тоже вставая, — позволь, я подвезу тебя до дома. — Не смею сопротивляться, — со смешком ответил блондин, отчего щеки Энтони предательски покраснели. Они вышли из дому на тускло освещенную улицу. Бентли приветливо просигналила, стоило Кроули снять сигнализацию, и, как только мужчины уселись в приятно пахнущий салон автомобиля, она радостно завелась, отъехав от домика пастора, и скрылась в ночной тьме.