Святой Кроули

Кроули стоял перед входом в бизнес-центр, колеблясь, прежде чем войти во вращающуюся дверь. Под ложечкой неприятно сосало от нарастающей тревоги. «Зашел и вышел. Ничего сложного. Сделка на двадцать минут.» — Энтони стиснул челюсти и прошел в здание, держась как обычно непринужденно и уверенно, и с большим удовольствием вновь натянул свои солнцезащитные очки. Возвращаться в здание компании, служившей прикрытием для отмывания денег, было для Кроули невыносимой пыткой. К постоянному грызущему изнутри чувству вины прибавилось еще и отвращение к каждому встречному поперечному, что, к своему несчастью, попадались ему на пути. Казалось, после своего недолгого пребывания в Тадфилде он словно отчистился от всей этой лондонской грязи и пыли, что осели на его душу, но вот он вновь лезет в это смертельное болото, в глупой надежде после из него выбраться как ни в чем не бывало. Проехав в лифте до последнего этажа, Энтони успел несколько раз повторить и подправить свою небольшую речь, которую планировал произнести перед передачей книги. И даже, несмотря на все аргументы, которые он озвучивал по нескольку раз, описывая всю необходимость предсказаний и подлинности книги, кажется, уже пытаясь убедить самого себя в ее ценности, Кроули все равно казалось, что это будет выглядеть, как какая-то очередная наебка для уебка. Но куда-то метаться или рыпаться было уже поздно, поэтому самое время для подключения к игре его обольстительной улыбки и длинного языка. — Люци-и! — слишком жизнерадостно для своего положения протянул Кроули, когда двери лифта распахнулись, ведя прямо в офис босса. Это был просторный, хорошо освещенный кабинет. С двух сторон его окружали панорамные окна, выходящие на бизнес-центр Лондона, а на оставшейся стене, расположенной справа от большого письменного стола посередине, был повешен потрясающих размеров триптих Иеронима Босха «Сад земных наслаждений.» Мужчина, сидящий за широким дубовым столом, с бледным, болезненно худым, лицом не повел и бровью на обращение Кроули. Он сидел прямо, на его идеально выглаженном, дорогом черном костюме не было видно ни единой складки и лишнего волоска. Его черные, как смоль, длинные волосы, доходящие ему до лопаток, слегка покачивались на ветру от кондиционера и изысканно блестели от лучей солнца, падавших на них. Лицо его было аристократично бледным, острые скулы подчеркивали его худобу, а резкие черты лица на удивление отлично гармонировали с уже появившимися хмурыми морщинами в уголках глаз и меж бровей. Так что при первом взгляде Люцифер казался очень симпатичным мужчиной и производил приятное впечатление на собеседника. Но стоило ему встретиться с ним взглядом, как чувство неясной и необъяснимой тревоги непременно закрадывалось в голову человека. Наконец, мужчина оторвался от своих записей, взглянув на Кроули своими проницательными красными глазами сквозь очки. Энтони не был уверен, были ли глаза такого цвета от рождения, покраснели ли они из-за большой нагрузки, но лишь спустя много лет службы под началом Люцифера Кроули смог бороться с пугающим эффектом, что производил его взгляд на подчиненных. Люцифер вздохнул, аккуратно сняв свои очки, и, отложив их в сторону, вновь взглянул на Кроули, который пытался не растерять последние крохи своей бывшей уверенности. — По твоему тону, Змий, сразу и не поймешь, — усмехнулся он своим низким глубоким голосом, — прошло все отлично или же ты завалил все напрочь. — Не в этот раз, — хмыкнул Кроули, усилиями выдавливая из себя небрежность, и, лениво качая бедрами, подошел к столу, — у меня все схвачено. Люцифер едва склонил голову в бок, изучая нахальное лицо Энтони: его напряженные складки вокруг рта, очки, что умело скрывали потаенный страх в его змеиных глазах, и кивнул, указав рукой на стол. — Выкладывай. Кроули кивнул, надев перчатки, и сначала достал из рюкзака аккуратно упакованный потир. — Надо же, — на лице Люцифера промелькнула довольная улыбка, когда он, тоже в перчатках, бережно выудил чашу из упаковки, и, взяв ювелирную лупу, начал пристально ее рассматривать. И, через пару секунд, одобрительно хмыкнув, поставил ее на стол, — да… из такой только дорогое вино пить и можно. Энтони согласно кивнул и, немного расслабившись, тихо выдохнул. — Но, я надеюсь, этот потир — не единственная вещь, которой ты решил меня сегодня порадовать? — уточнил он, выжидающе выгнув бровь. — Конечно, нет, — наконец подал голос Кроули, с излишней небрежностью потянувшись в портфель, и достал оттуда большой с виду сверток. — Что это? — удивился Люцифер, не спеша принимать протянутую вещь, — открывай сам. Кроули пожал плечами, аккуратно разворачивая простенькую обертку. Липкий страх снова начал подступать и окутывать его сердце. — Я знаю, возможно ты примешь меня за идиота, — начал он, когда из множества складок оберточной бумаги появился зеленый корешок, — но, я тебя уверяю, что эта книга… — Пророчества Агнессы Псих?! — внезапно воскликнул Люцифер, вскочив со стула. Его голос дрогнул, а сам он быстро потянулся к книге, с удивлением и большим трепетом, выхватив ее из рук Кроули, — это же… наконец-то… Энтони изумленно моргал, во все глаза уставившись на то, как прежде всегда сдержанный и хладнокровный босс мафии до жути напоминал Азирафаэля, державшего книгу с той же аккуратностью и нежностью и читавшего страницы с тем же трепетом и азартом. Параллель, которую Кроули провел в своем мозгу, сначала показалась ему довольно забавной, но едва он подумал об инспекторе дольше секунды, как настроение снова упало ниже плинтуса, придавливаемое тяжелым чувством вины. Азирафаэль ведь точно также смотрел на эту книгу, точно также листал ее страницы, пытаясь быстро прочесть скачущие строки, с такой же аккуратностью и нежностью держал в руках обложку и проводил указательным пальцем по толстому переплету. Теперь от проведенной Кроули параллели стало не просто неприятно, но по-настоящему тошно. Как мог он допустить, чтобы сейчас Люцифер касался своими руками книги, что держал Азирафаэль? Это было невыносимо. — Подлинная… — с благоговением проговорил Люцифер, переведя свой, будто оживший взгляд на Кроули, — где ты ее достал? Он ожидал подобного вопроса и, пытаясь не скорчить недовольную гримасу и сохраняя лицо, ответил: — В одной из церквей Оксфорда, — непринужденным голосом ответил Энтони, — я что-то слышал про нее до этого и… — Ты прекрасно постарался, — уже успокоившись, перебил его своим прежним холодным тоном Люцифер, взяв книгу, и, встав со стула, направился к большому, занимавшему почти всю стену, триптиху Босха. Что не удивительно, слегка придавив на раму картины, изображающей Ад, Люцифер ее отодвинул, открыв взгляду Кроули небольшой сейф в стене. Просканировав отпечаток пальца, сейф открылся, и Люцифер бережно положил туда книгу, быстро закрыв его за собой. — Что ж, если моя миссия удалась, — непринужденным тоном начал Кроули, незаметно пятясь к выходу, — возьму я, пожалуй, отпуск на месяц другой. Люцифер смерил его пристальным взглядом, от которого у Энтони по спине пробежали мелкие мурашки, но мужчина лишь развел руками, спокойно кивнув. — Хорошо, только не упарывайся и не упивайся до беспамятства, — хмыкнул он, разглядывая картину Босха, — и я говорю это тебе не как заботливая мамочка, а как твой начальник, которому еще пригодятся твои мозги в рабочем состоянии. — Приятно слышать, — фыркнул Кроули без грамма признательности в голосе. Его босс слишком хорошо успел его изучить за годы службы. Возможно, еще пару месяцев назад Кроули плюнул бы на предупреждения Люцифера и закинулся такой разнообразной смесью дури и алкоголя, что его бы с того света не достали. Но Энтони изменился. Нет, не так. Он влюбился. В первый раз в своей жизни. И сейчас он все еще хотел напиться, но только на пару с Азирафаэлем, сидя где-нибудь в его пасторском домике и попивая прекрасное вино, что Фелл взял бы с собой. Да, сейчас он мечтал только об этом. Очиститься от этой лондонской грязи и мафиозных интриг и снова окунуться в ангельскую любовь и благодать, забыть обо всем и просто жить. Кроули был уже на середине пути, когда лифт внезапно затормозил и его двери неожиданно распахнулись, открыв глазам Энтони привычное недовольное лицо Хастура. Едва мужчина заметил его, как расплылся в гадкой улыбке, смело войдя в лифт. — Ну привет, Змий, — усмехнулся он, встав плечом к плечу Кроули, — или как там к тебе теперь обращаются? Пастор? Преподобный? Или может, Святой Кроули? Хастур неприятно загоготал, довольный сказанным, и толкнул Кроули в плечо, словно они были старыми закадычными друзьями. Кроули сумел промолчать, дабы не портить себе и без того не самое веселое настроение. — Значит, ты все-таки отдал должок Люци? — не унимался белобрысый, искоса поглядывая на Энтони, и сам ответил на свой вопрос, — ну, само собой, иначе, ты бы тут не появился. — Угу, — коротко буркнул Кроули, его темные очки отлично скрывали ярость и ненависть, плескавшиеся в его янтарных глазах. Хастур прищурился, явно надеявшийся на более содержательную беседу, но все равно продолжил: — А куда сейчас пойдешь? Бухать в бар? Или на радостях вернешься назад и оттрахаешь свою блондинку? Кроули резко развернулся на каблуках в его сторону, ткнув на одну из кнопок лифта, и он затормозил, так и не доехав до первого этажа. — Ой, да не смотри на меня так, — Хастур скрестил руки на груди, с издевкой наблюдая за рыжим, — мне Лигур рассказал. А я и не знал, что у тебя встает на мент… Не успел мужчина договорить, как был мигом пригвожден к одной из стенок лифта. — Что ты, блять, с-сейчас с-сказал? — прошипел он, схватив белобрысого за грудки. — Что у тебя только на таких педиков и стоит, — оскалился Хастур, толкнув Энтони в сторону, — а разве религия не против пидорства. Или если ты трахаешь зефирок, то не счита… Неоконченное слово так и повисло в воздухе, когда Кроули со всей силы врезал мужчине по морде. Последний, от неожиданности удара, охнул, но в долгу не остался и тоже занес кулак, но тот задел лишь воздух — Кроули успел увернуться и тут же с силой ударил противнику в живот, отчего Хастур согнулся в три погибели, задушено ойкнув. Не теряя времени, Кроули схватился за голову белобрысого и резко втащил ему коленом прямо в нос. Неожиданно Хастур со страшным криком, словно разъяренный бык, лягнул Энтони головой в живот, пригвоздив его к противоположной стенке лифта. Воздух резко покинул грудь Кроули, оставив того беспомощно открывать рот, в то время как Хастур немного оправился и, что есть силы, зарядил ему в челюсть своим тяжелым кулаком. Кроули тихо простонал, чувствуя на языке тяжелый металлический вкус крови, но, поймав нужный момент, сделал подсечку и повалил противника с ног, когда тот шибанулся головой об стену. Оперевшись о противоположные стены лифта своими длинными руками, Энтони что есть мочи начал пинать белобрысого в живот, слыша на каждый свой удар приглушенный стон и хрип, выбивая из мафиозника весь воздух. — Только, блять, попробуй с-сказать этим ртом еще хоть какую-нибудь дрянь, — прошипел Кроули, подкрепляя каждое новое слово новым ударом, — и я тебе не только челюсть выбью, но и все кости переломаю. В довершение картины избитого и полуживого человека, Кроули харкнул рядом с ним, впитав в эту слюну весь возможный яд, и двери лифта раскрылись. Поправив свою рубашку и расправив замявшиеся брюки, Кроули спокойно вышел из лифта, потирая разбитые костяшки на руке и едва заметно хромая. Когда Энтони вышел из бизнес-центра, солнце потихоньку клонилось к горизонту. Холодный лондонский ветер обдул его со спины, пустив свободную сутану, в которую Энтони уже успел переодеться, болтаться на ветру. Он уже перебинтовал свою ушибленную руку и удостоверился в целостности своей челюсти. Кроули неприятно поежился и поспешил на последний автобус в Тадфилд, в который раз за сегодня вспоминая о милой его сердцу Бентли. Чем дальше он отдалялся от Лондона, тем легче ему становилось. Сковавшие тело и сердце оковы обязанности и мысль о неоконченном деле наконец оставили его, что даже дышать становилось свободнее. Кроули определенно заслужил отпуск. Добравшись до Тадфилда, Энтони неспешно шел до пасторского домика, разглядывая однообразный пейзаж местности, к которому он за последний месяц успел сильно притереться. Он знал все улочки уже по памяти и мог с закрытыми глазами пройти с одного конца города до другого. Но все же, неотъемлемой составляющей приятной жизни Кроули в Тадфилде являлись люди. Здесь все были очень добры к нему. Пекли торты и пирожные, приносили свежие корзины местных фруктов и овощей, всегда спрашивали о его настроении и говорили с ним о погоде… Кроули никогда бы не подумал, что смог бы назвать маленький тихий городишко своим настоящим домом. Он настолько преисполнился в своем сознании, что даже по пути домой, в какой-то момент свернул с дороги, направившись в церковь. Разумеется, не помолиться, упаси Бог. Но просто…посидеть в приятной обволакивающей тишине наедине со своими мыслями. Ведь разве не для этого люди и ходят в церковь? Чтобы успокоить свою душу. Он зашел в полутемный храм, тихо прикрыв за собой дверь. Надо было бы позвонить Азирафаэлю, Кроули не планировал так сильно задерживаться в Лондоне, но он надеялся, что ангел еще не спа… — Добрый вечер, пастор, — Кроули вздрогнул от неожиданности, переведя взгляд к алтарю. Поравнявшись с первыми рядами скамей, стоял Азирафаэль, растрепанный и взволнованный больше обычного, хотя последнее он как мог скрывал за своей непроницательной маской. — О, надо же, ангел! — улыбнулся Энтони, тяжело вздохнув, — а я как раз думал о тебе. Азирафаэль, кажется, не разделял его восторг, медленно идя к нему. Тусклый свет из окна освещал его только с одной стороны, и, казалось, когда свет не падал на его лицо, оно резко менялось, приобретая гримасу отчаянной боли. Хотя, возможно, это была лишь игра света. — Что-то произошло, ангел? — взволнованно спросил он, подходя ближе. — Не называй меня так, пастор, — холодно сказал Азирафаэль, уставившись ледяным, пробирающим до мурашек, взглядом. И сам себя поправил, — вернее не пастор, а может быть… Энтони Дж. Кроули?