Святой Кроули

Азирафаэль, Кроули и мадам Трейси сидели за одним столом. Первые двое сохраняли глубокое молчание, пялясь в свои тарелки, и совсем не спешили завтракать. Но неловкости не возникало, мадам Трейси спокойно говорила за них за всех, обсуждая то погоду, то недавно собранный урожай, то местные новости. Наконец, Кроули не выдержал. — А для кого ещё три тарелки? — выпалил он, когда живот в очередной раз скрутила голодная судорога. — Для кого же, по-вашему, пастор? — хихикнула женщина, невинно моргнув, — для гостей, конечно же. Кроули растерянно посмотрел на Азирафаэля, ища в его лице хотя бы намёк на поддержку. — Мадам Трейси, — устало пробормотал инспектор, повернувшись к женщине, — я же говорил, что этот человек — не пастор. — А я, в свою очередь, вам говорила, что и до этого об этом знала, — мягко, но настойчиво ответила Трейси, ничуть не смутившись, и обратилась к пораженному Кроули, — но вы, голубчик, так отлично справились с этой ролью, столько хорошего сделали для нас для всех… я и подумала, какая разница, ей Богу, настоящий вы или нет. Лучше я просто буду называть вас пастором. Кроули смотрел на неё не мигая, а затем благодарно кивнул. И как эти женщины его так быстро вывели на чистую воду? Но ни одна, ни другая так его и не выдала…просто чудо какое-то. — Но…тем не менее, — продолжил Энтони, прищурившись, — кого именно мы ждём? И словно ему в ответ во входную дверь кто-то постучал. Мадам Трейси тут же засуетилась, вставая из-за стола, и поспешила к выходу. — О, сержант Шедвелл, — послышалось щебетание женщины, — как я рада! Вы как раз вовремя, овсянка ещё тёплая. До ушей инспектора и бывшего пастора донесся непонятное то ли бормотание, то ли бурчание сержанта, и через пару секунд он и сам возник в столовой. — Доброе утро, сержант, — дружелюбно улыбнулся Азирафаэль, Кроули удостоил его едва ли тихим хмыком. — Да, да, да и вам всех благ, — фыркнул Шедвелл, усаживаясь на один из стульев, ближе к Мадам Трейси, хлопочущей возле него. — Ну, чего ты маячишь перед глазами, блудница! — в раздражении воскликнул мужчина, отмахнувшись, когда она подставляла ему ложку. — Сержант! — в возмущении окликнули его Азирафаэль и Кроули, и тот сразу же замялся, пробормотав какие-то извинения. Мадам Трейси солнечно улыбнулась и казалась нисколько не расстроенной, а даже несколько польщенной. Но не успел из них кто-либо ещё что-то добавить, как в дверь снова постучали, уже гораздо мягче. На этот раз встал и пошел к двери уже Азирафаэль, успешно игнорируя пристальный взгляд бывшего пастора. Кроули лениво водил ложкой по тарелке с нетронутой овсянкой, в который раз предавшись мрачным размышлениям и погрузившись в себя. Только когда он окончательно проснулся, Энтони, наконец, понял, в какое дерьмо влип. На кону стояла теперь не только его жизнь, но и жизни других людей. И во всем этом виноват был только он один. Кроули продолжал сокрушаться, пытаясь понять, когда именно он оступился, когда именно настал тот переломный момент, приведший к этому роковому дню. Когда он решился выкрасть книгу? Когда он отправился с мадам Трейси в Тадфилд? Когда он сел на этот дурацкий поезд? Но все его размышления все равно возвращались к одной неоспоримой мысли: за всю свою жизнь Кроули сделал столько мелких и не очень ошибок, что среди них всех уже и не разобрать, когда он окончательно свернул не туда. Казалось, весь его жизненный путь целиком и полностью был выстроен из неправильных решений и поступков. И подобная специфическая рефлексия загоняла Кроули в еще более депрессивное состояние. Хотя он и пытался подбодрить себя тем, что благодаря всем своим прошлым действиям познакомился с Азирафаэлем, его ручей мысли все равно неуклонно перетекал к страху за ангела. Сейчас именно он поставил его под удар. Несмотря на то, что Кроули уже успел убедиться даже на собственной шкуре, что его ангел не так прост и мягок, как казался на первый взгляд, тревога за него из-за этого никуда не пропадала. Энтони настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как в столовую вошли Ньют с Анафемой и заняли оставшиеся два свободных места. — Надо же, сколько сегодня гостей! — радостно воскликнула Трейси, вырывая Кроули из размышлений, — не часто удается позавтракать в такой приятной компании! Все согласно закивали, принявшись за трапезу. Какое-то время все собравшиеся молчали, уплетая за обе щеки восхитительную овсянку и запивая ее вкуснейшим кофе, но, наконец, Азирафаэль отложил свою ложку, едва осилив половину, и с беспокойством взглянул на Анафему. Та тут же поймала на себе его взгляд, ободряюще улыбнувшись, и, прежде чем инспектор успел что-либо произнести, бодрым голосом спросила: — Когда и на чем вы собираетесь ехать в Лондон? — поинтересовалась девушка, переведя взгляд с инспектора на бывшего пастора. — Не думаю, что в Лондон должен ехать Кроули, — задумался вслух Азирафаэль, — тем более на его машине. Она слишком эффектна. — Спасибо, — хмыкнул Энтони, украдкой взглянув на ангельского инспектора, и тут же добавил, — я считаю, инспектор, тебе там тоже лучше не светиться. Поймав удивленный взгляд ангела, Кроули быстро пояснил: — Я имею в виду… они же знают, как ты выглядишь, — поправился он, пожав плечами, — лучше в Лондон ехать вообще кому-то другому. Неожиданно встрепенулась мадам Трейси: — Так я могу поехать, — воскликнула она, хлопнув своими длинными накладными ресницами. Кроули в замешательстве посмотрел на Азирафаэля, задавшись немым вопросом. — И нечего так удивляться, пастор, — хихикнула женщина, — у экономки всегда ушки на макушке. — Я ей все рассказал, — пояснил Азирафаэль, согласно кивнув, но его лицо вновь омрачилось, — я много думал вчера ночью… и понял, что радовался преждевременно. Могут возникнуть проблемы. Даже с записью прямой угрозы мы, я почти уверен, не сможем получить ордер на арест Люцифера. При этих словах мадам Трейси перекрестилась. — Кем бы он ни был, — продолжил инспектор, вздохнув и устало потерев переносицу, — но прежде всего он влиятельный бизнесмен… Кроули было больно глядеть на мрачное лицо Азирафаэля, он хотел сцеловать эту боль и печаль с его лица, но не мог себе позволить прикоснуться к ангельскому лику. Преодолев внутренний трепет и волнение и загнав жесточайший стыд глубоко в себя, Кроули аккуратно коснулся тыльной стороной руки свободно болтавшейся ангельской ладони под столом. Не получив ответа, он уже хотел было убрать руку, когда внезапно чья-то горячая рука обхватила его собственную, переплетя пальцы. Энтони тут же бросило в жар. Краска подступила к щекам, быстро оккупировав его лицо. Он взглянул на Азирафаэля, но тот был все также непоколебим, только легкий румянец едва коснулся его скул. — Столько шума из-за одного несчастного ордера? — неожиданно фыркнул Шедвелл, тут же обратив на себя все внимание, — да вы бы раньше сказали, я бы все устроил. Все в недоумении переглянулись, снова уставившись на старика. — Сержант… что вы имели в виду? — уточнил Азирафаэль, задумчиво сведя свои белоснежные брови к переносице. — А ты мне казался умным парнем, инспектор, — насмешливо хмыкнул Шедвелл, самодовольно скрестив руки на груди, — даже несмотря на то, что голубой. Азирафаэль залился краской, и Кроули в тот же момент усилил свою хватку, как бы напоминая, что он рядом, и уже хотел было перевести свой гневный взгляд на старика, как тот внезапно продолжил: — Меня же сержантом назначили не за красивые глаза, — он комично проморгался, — я был предводителем целой армии ведьмоловов тогда… в далекие шестидесятые. В комнате повисла тишина. Все обдумывали сказанное и, возможно, немного удивлялись. Сержант Шедвелл, оказывается, был настоящим…сержантом? Кто бы мог подумать. Азирафаэль и Мадам Трейси, например, решили, что «ведьмоловы» было кодовым названием какого-то секретного подразделения британской армии. Ньют воспринял его слова буквально, а Анафема, в свою очередь, являясь потомственной ведьмой, совсем чуточку напряглась. Кроули же, все еще не понимая, как эта информация может им пригодится, тихо скрипнул зубами, пытаясь сдержать нарастающий гнев. — Можно ближе к делу? — фыркнул он в нетерпении, и уже хотел было добавить пару ласковых для устрашения, но матюки застряли у него в горле, когда Азирафаэль нежно погладил немного шершавой подушечкой своего большого пальца по тыльной стороне руки Энтони, и тот умолк, пытаясь сдержать нарастающую приятную дрожь в коленях и не расплыться в глупой влюбленной улыбочке. Шедвелл обвел собравшихся внимательным взглядом и пожал плечами. — Есть у меня один хороший знакомый, — доверительно сказал он, усмехнувшись, — он может, если правильно попросить, достать ордер на арест вашего бандюгана. Азирафаэль просиял, невольно выпустив руку Кроули из своей, и сложил их в молитвенном жесте. — Это было бы просто чудесно, сержант! — воскликнул он, солнечно улыбнувшись. Шедвелл недоверчиво взглянул на него, пожав плечами. — Может ордер вы и получите, — вдруг сказал Ньют, поправив очки, — но есть вероятность… что Люцифер или мистер Варлок сможет без труда выйти сухим из здания суда, с хорошими адвокатами. Наверняка, понадобится что-то еще, чтобы засадить его далеко и надолго… Потребовалось не больше минуты молчания, чтобы в голове Кроули зародилась очередная гениальная идея, которую, пусть, они вчера и отбросили в сторону. — Я могу свидетельствовать против него, — заявил он, обратив на себя внимание, — я могу накопать много всякого говна про него… потому что в, как минимум, половине этого говна я сам принимал участие. Он повернулся к инспектору, пытаясь ободряюще ему улыбнуться. — Да… — пробормотал Азирафаэль, опустив взгляд, — вот только в этой всей истории я — заинтересованное лицо. Мне угрожали, да и вообще… Я не могу вести это дело и брать у тебя показания. И снова в разговор подключился Ньют: — А я могу, — предложил он, распрямившись, — я тут вообще, можно сказать, лишний человек! При этих, казалось бы, незатейливых словах все снова воспряли духом, но на этот раз хмурой оказалась Анафема. Мрачные морщины залегли на ее миловидном лице, когда в ее глазах отразился холодный блеск. — Это все, конечно, весело… но вы говорите о делах будущих, а нам нужно позаботиться о делах настоящих. У нас все еще есть две большие и реальные проблемы, — сухо произнесла она, оглядев людей, — всадники и отсутствие второй книги. — А что это за книга такая, о которой мне Иезавель все уши прожужжала? — встрял Шедвелл, взглянув на ведьму. — Очень редкая, антикварная, — вступился за свою подругу Ньютон, — и, как оказалось, у нее должно быть продолжение. Все молча согласились с данным описанием, решив не пугать сержанта на старости лет новыми интересными подробностями жизни одной очень необычной знакомой учительницы. — Но если к тому моменту их главарь, мистер Варлок, уже будет схвачен, — продолжил размышлять Пульцифер, перехватив инициативу глав-мозга, — то, может, и они, всадники, побоятся сюда ехать? И тут Кроули все же не выдержал, в гневе ударив кулаком по столу, который из обеденного уже давно превратился в стол переговоров. — Слишком много этих ваших «если» и «может», — злобно фыркнул он, не зная на чем выплеснуть вновь скопившуюся в нем злость и нервозность, — в этом плане слишком много допущений и предположений. А давайте поиграем снова в вашу игру. А что если… а что, если этого не произойдет? Что если ордер не выдадут или выдадут, но слишком поздно? А что, если опергруппа не успеет приехать вовремя? А что, если Люци как-то сумеет обо всем прознать и успеет скрутить удочки прежде, чем мы хотя бы палец о палец ударим?! — Пастор, дорогой, — мягко одернула его мадам Трейси, — вы мыслите слишком пессимистично. Перед его лицом снова всплыл недавний сон. Звук пистолета, испуганное лицо Азирафаэля. Боль. — Я мыслю здраво, мадам Трейси! — перебил он ее, вскочив со стула, — не знаю насчет вас, но на кону как минимум моя жизнь точно. И я не готов умирать только из-за того, что мы понадеялись на удачу! Он судорожно пустил пятерню в свои немного отросшие волосы и, пытаясь сдержать явную горечь в голосе, добавил: — Я всегда надеялся на удачу, и посмотрите на меня! Посмотрите, в какой жопе я и в какой жопе вы оказались вместе со мной! Кроули знал, что был прав. Все знали, что Кроули был прав. Согласиться с ним было легко, а вот смириться с их положением ­– не очень. — Кроули, сядь, — обратился к нему Азирафаэль. Он сказал тихо, но Энтони прекрасно расслышал в его голосе стальные нотки, которые тут же пригвоздили его худую жопу к стулу. Инспектор оглядел сидящих за столом своим пристальным льдисто-голубым взглядом и кивнул, как бы соглашаясь со своими мыслями, прежде чем произнести их вслух. — Мы разделимся. Мадам Трейси и сержант Шедвелл отправятся в Лондон за ордером, — начал он не допускающим возражения тоном и обратился к Ньюту, — ты поедешь туда же, но на своей машине. Уговори отделение любыми правдами или неправдами дать тебе людей. Знаю, мимо Гавриила это просто так не пройдет, но, по возможности, постарайся, чтобы он об этом узнал в самую последнюю секунду. Пульцифер заторможено кивнул и открыл рот, чтобы еще что-то добавить, но не успел, потому что Азирафаэль быстро продолжил: — Анафема… вероятность правда очень мала, но попробуй проштудировать свои записки из первой книги еще раз, может, ты найдешь какие-то подсказки или намеки, которых раньше не замечала, — сказал он, обратившись к девушке. Она неуверенно кивнула, даже попытавшись улыбнуться. Хотя эта улыбка никак не обнадеживала. — Кроули, — когда Азирафаэль повернулся к нему, сердце Энтони в который раз пропустило удар. Он все еще продолжал слишком остро реагировать на то, как ангел его называл, — так как именно мы с тобой поедем… а где должна состояться…м...встреча? — Люци смснул про какую-то местную заброшенную авиабазу, — пожал плечами Кроули. — Хорошо, так как мы поедем с тобой на авиабазу, нам нужно будет вместе проработать все свои действия, — мягко кивнул Азирафаэль, — чтобы, как ты и сказал, не уповать на удачу. Энтони сглотнул, когда Азирафаэль произнес это заветное слово «вместе». Означало ли это, что ангел больше на него не злился? Что…он его простил? Нет, на это Кроули еще не смел рассчитывать. Но мелкие и не очень действия ангельского инспектора давали Кроули хотя бы надежду, что все наладится. Все наладится. Эта фраза выдавала в Кроули безнадежного оптимиста и романтика. Как бы он сам не распылялся на тему «все может пойти по пизде» и «эта реальная жизнь», глубоко в душе Энтони верил, что переживет этот вечер и все действительно наладится. Незнамо как, каким образом, но он думал, что иначе и быть не может. Он считал себя главным героем своей истории, а ведь главные герои не могут умереть, верно? Им же не может не достаться счастливый финал? Кроули не был до конца уверен, заслуживает ли он на самом деле этого самого счастливого финала, учитывая, сколько говна он успел натворить, но, как бы там ни было, продолжал слепо надеяться на лучшее. Хоть сам себе в этом и не готов был признаться. — Инспектор Фелл, — подал голос Ньют, замявшись и прервав размышления Кроули, — боюсь, я не смогу уехать на своей машине. Она… все еще в ремонте. — Полагаю, Кроули сможет одол… — не успел Азирафаэль договорить, как Энтони с яростью взглянул на Пульцифера, в тихом ужасе прошипев: — Ему отдать с-свою Бентли?! Он то и со с-своей рухлядью не с-справился. Я не доверю ему свою крош-шку, — он мельком взглянул на удивленного ангела, переведя свой взгляд на офицера, — напомни-ка, почему ты так долго ехал сюда с компроматом на меня? Сколько там прошло… целый месяц? Ньют стушевался. — Там просто весь сервер полетел… когда я полез в базу данных полиции, у меня есть некоторые проблемы с компьютерами, но… — Нет, — резко прервал его Кроули, бросив на парня еще один не менее грозный взгляд, — кому угодно, но только не ему. — Отлично, — внезапно хитро улыбнулся Азирафаэль, кивнув экономке, — мадам Трейси, прошу, отдайте попользоваться вашим мопедом Ньюту, а сами поезжайте на Бентли Кроули. Если бы Энтони был героем какого-нибудь старого мультика, то его глаза бы комично вылетели из орбит, а нижняя челюсть продырявила бы пол. — Что?! Я не… — Ты сам сказал, что слов на ветер не бросаешь, — прервал его Азирафаэль, взглянув на Энтони своими прекрасными глазами, которым просто невозможно было отказать, — вот, пожалуйста, кому угодно, только не Ньюту. Кроули едва слышно скрипнул зубами и опустил взгляд. Ему нечем было ответить на это. Ангел обхитрил его в его же игре. И сделал это чертовски очаровательно. После того, как все позавтракали, а потом еще попили чай с вкуснейшими кексами и пирожными из лавки Янгов, то разошлись по своим делам. Впереди было еще много работы, которую нужно было успеть сделать до вечера. Хоть Кроули прямо этого так и не сказал, но на самом деле он был безмерно рад и благодарен и Анафеме, и тому парню полицейскому, и мадам Трейси с сержантом, которые согласились помочь им с Азирафаэлем. Хотя, возможно, они просто сочувствовали и хотели помочь именно дорогому инспектору, попавшему в передрягу, а не сомнительному бывшему пастору, но это Энтони не сильно волновало. Пока им хоть кто-то помогал, его все устраивало. Но, как бы там ни было, сейчас Кроули остался наедине с Азирафаэлем, и ему было очень интересно, что он скажет. Будет ли упоминать их взаимоотношения и внесет в них хоть какую-то определенность, или же инспектор действительно намерен обсудить сейчас с ним только одну, более важную проблему. Когда они вновь вернулись в гостиную и уселись на те же места, где проводили множество вечеров до этого, никто не произнес ни слова. Азирафаэль молчал, судя по всему, пытаясь подобрать слова и начать разговор. Кроули решил не сбивать его с мысли, воспользовавшись моментом, и просто разглядывал его. При более детальном наблюдении Кроули все же заметил усталость и изможденность, что снова поселились на лице инспектора, стоило гостям уйти. Энтони понимал, что Азирафаэлю, как их негласному лидеру, нужно было сохранять при всех лицо, не показывать своей усталости и своего страха, которые бы передались и остальным. Сейчас же, когда с ним остался только Кроули, с лица Азирафаэля слетела его вежливая и добрая улыбка, оставляя на нем лишь отпечаток грусти и легкой задумчивости. Под его глазами залегли мрачные тени, а глаза словно бы выцвели, будто бы кто-то снял с ангела его невидимые линзы. Его глаза перестали быть льдисто-холодными, когда он был в гневе, они не были привычного небесно-голубого цвета, в них не было той мечтательной любовной дымки, которая заполоняла его радужку, напоминая утренний туман, паривший над голубым тихим озером. Такими были его глаза, когда он смотрел на Кроули. По крайней мере раньше. Сейчас они будто бы потеряли краски. Посерели. Словно пропитались сыростью и серостью грязного Лондона, его мрачностью и безнадегой. Кроули было больно на него смотреть. Он не мог вынести поселившуюся на лице Азирафаэля тоску и боль. Он хотел стереть ее своими поцелуями, обхватить ангела своими длинными руками, прижать к себе, сказать, что все будет хорошо, и больше никогда не отпускать. — Я сегодня не спал, — наконец, сказал Азирафаэль, прервав затянувшееся молчание и подтвердив предположения Кроули, — размышлял. — Поделишься о чем? — хмыкнул Энтони, подавшись вперед, готовый, словно губка, впитывать все слова ангела. — Во-первых, я все хотел спросить… как так вышло, что Люцифер узнал про меня? — уточнил он, подняв взгляд на Кроули, — мы были с тобой вместе за пределами Тадфилда единожды и…? Кроули сглотнул, попытавшись принять расслабленный вид, и небрежно махнул рукой. — Пфф… да там… произошла такая смешная ситуация, — усмехнулся он, не зная, куда деть свой мечущийся взгляд, — один…один мафиозный хуй не умеет держать свой гнилой язык за зубами, он видел нас возле полицейского участка, и рассказал об этом другому мафиозному хрену…хах, ну знаешь, прям как бабки базарные! Азирафаэль не разделял его веселья, продолжая смотреть на него слегка удивленным взглядом. — Ну… а этот второй, — путано продолжил Кроули, точно не зная, зачем он говорит об этом ангелу, — сказал про тебя… пару неприятных вещей… а там и его голова мне случайно под руку попалась, да и стена лифта казалась такой привлекательной… я не сдержался. Белоснежные брови Азирафаэля удивленно поползли вверх, и Энтони тут же спохватился, пытаясь оправдаться: — В свою защиту скажу, что у меня был плохой день! Это было вчера, и настроение у меня было ниже плинтуса, — он попытался улыбнуться, — а после этого даже как-то и дышаться легче стало, несмотря на то, что он лягнул меня в живот… типа. Инспектор молчал, его брови были вновь сведены к переносице в странной задумчивости, наконец, он аккуратно спросил: — То есть… ты избил человека, потому что он сказал что-то плохое… обо мне? Кроули открыл было рот, чтобы ответить, но тут же его закрыл, решая хоть немного обдумать свои дальнейшие слова. — Ну… да… то есть, я хотел давно из него дерьмо выбить, а то у него его слишком много… — начал оправдываться Кроули, аккуратно взглянув на Азирафаэля, — но… это было типа последней каплей. Азирафаэль устало потер переносицу, на удивление, поняв, о чем вообще говорит Кроули, и кивнул. — Ладно, хорошо. Ты не производил впечатление агрессивного человека с манией контроля, который готов был вгрызться в глотку каждому, кто неправильно посмотрит или что-то не то скажет в адрес…м...любовного интереса, — сказал он, и Кроули, честно говоря, не понял, к чему это вообще было сказано. С каждой последующей секундой его мозг начинал работать все хуже и хуже. Увидев на лице Энтони замешательство, Азирафаэль мягко улыбнулся, тихо хмыкнув. — В том плане… ты ведь так не делаешь? Кроули опомнился, помотав головой. — Не-а, мне не для кого так было делать, — пожал он плечами, все еще не до конца понимая, чего хотел от него ангел. Неожиданно глаза Азирафаэля округлились. — А-а-а, — протянул он, ударив себя по лбу, — так вот почему, они решили мне угрожать… они подумали, что я важен для тебя… При этих словах у Энтони отвисла челюсть. Не то, чтобы он не понял, почему Люцифер упомянул Хастура при их последнем разговоре, но будто бы до него только сейчас дошло, что именно он имел в виду. Кроули почувствовал себя идиотом. Самым конченным идиотом. Он столько раз хотел отпиздить Хастура, ну почему он дал себе волю в самый неподходящий для этого момент? А заодно выдал Люциферу свою привязанность и точку давления. Энтони захотелось застрелиться на месте. — Извини за это, — пробормотал он, стыдливо пряча взгляд, — ну, не за то, что ты важен для меня, а из-за всего этого, я ведь впутал тебя и… — Кроули, — глаза Азирафаэля сверкнули, и на миг Энтони показалось, что они снова приобрели свой прежний небесно-голубой оттенок, — ты уже за все извинился. К тому же… я так подумал… Он прикусил губу, отведя взгляд. — Если все сегодня пройдет…так как надо, — продолжил инспектор после секундного молчания, — то с меня свалиться двухлетний груз вины за брошенное и неоконченное дело. Я, наконец, смогу спать спокойно, зная, что все, за кем я тогда гонялся, будут сидеть за решеткой, и… как бы это ни парадоксально звучало, но все это случится благодаря тебе. Кроули застыл, в изумлении глядя на ангела. — Как-то ты умудрился совершить ряд неправильных с точки зрения морали и закона поступков, которые все равно привели к хорошему исходу, — он замялся, а на его лице проступила слабая улыбка, — ну, будем надеяться, что к хорошему. Энтони, кажется, перестал дышать. Ангел сейчас сказал что? В этой самой настоящей гавеной ситуации он каким-то чудом видел… положительные стороны? И более того… он не злился на него? В последнем Кроули сомневался, поэтому решил уточнить. — Ты… ты больше не злишься на меня? Азирафаэль покачал головой, снова гипнотизируя Кроули своими непослушными кудряшками. — Нет, я понял, что это бессмысленно и глупо, к тому же… — он робко улыбнулся, подняв на него взгляд. Его глаза снова блестели. Они были цвета спокойного моря, в котором отражались небеса, или же это в небесах отражалось море? Кроули не помнил, но точно знал, что сейчас глаза Азирафаэля напоминали ему именно море, блестевшее в ярких солнечных лучах, — ты во всем раскаялся. Искренне. Я не мог перестать злиться на тебя и простить сразу же… я был слишком расстроен из-за всего этого, и мои переживания затмили мой разум и не дали увидеть, как ты старался объясниться и просил у меня прощения, поэтому изви… Кроули не дал Азирафаэлю совершить ужасное. Он не дал ему извиниться. Только не его ангел должен был извиняться сейчас перед ним. Во всем был виноват только он сам, и Азирафаэль не имел никакого права просить у него прощения. Кроули подлетел к нему со скоростью света, не дав словам слететь с губ. Это был не поцелуй. Вернее, он был мало похож на поцелуй. Энтони запнулся об ковер и буквально стукнулся о губы Азирафаэля своими. Этот не-поцелуй был быстрым, неуклюжим и рваным. — Только не смей передо мной извиняться, — выпалил Кроули, схватив Азирафаэля за мягкую шерсть его теплого свитера. Он стоял, склонившись над ним, ангел все еще растеряно сидел на диване, глупо моргая и растерянно глядя на Энтони. — Ты не должен извиняться, — повторил он, словно утверждаясь в своих словах, — ты имел полное право обижаться на меня и даже ненавидеть. Я это заслужил. Я не думал, что ты вообще меня простишь, а тем более так быстро… Неожиданно Азирафаэль рассмеялся. Кроули подумал, что уже сходит с ума. — На юродивых не обижаются, — отсмеявшись, улыбнулся ангел, глядя в изумленные глаза Энтони, — им сочувствуют. Кроули не выдержал и тоже прыснул от смеха, отпустив Азирафаэля и упав рядом с ним на соседнее место. Они смеялись долго. Слезы уже наворачивались на глаза, а они продолжали хихикать и ржать, выплескивая всю ту напряженность, что скопилась в них за последние сутки. Когда же через пару минут их обоих отпустило, они несколько секунд продолжали молча смотреть друг на друга, все также улыбаясь. Легкий румянец залег на щеках Азирафаэля, когда он моргнул, и Кроули снова увидел ту прекрасную мечтательную дымку в его глазах. — И все же… нам нужно обсудить наш план действий, — аккуратно сказал Азирафаэль, прерывая приятное молчание. — У меня тут завалялась отличная бутылка вина! — воспрял Кроули, вскакивая с дивана и направился к холодильнику, — такое натрезвяк обсуждать никак нельзя.