В этом мире

      — Сиротка, ты чего так рано встала? — Поинтересовалась как-то у меня по утру Гробыня Склепова. Девушка перевела взгляд на настенные часы в форме маленького лилового гробика, что больше мне напоминали кособокий скворечник, изготовленный кем-то явно на нетрезвую голову. — Рано же! — Гробыня со стоном опустила голову на подушки, — Спи давай.       На часах только начало шестого, а во мне энергии, как в какой-то батарейке. Проснулась я несколько часов назад, осознав, что мой мир какой-то не такой, каким я его привыкла видеть. В моем мире не было магии, как таковой. Я не могла ощущать мощные потоки невидимой энергии, что окружают нас и поддерживают каждый день. Не могла творить чудеса, как делали это местные маги или волшебные существа. Драконы, оборотни, домовые, упыри… Здесь даже имелся местный джин, засевший в библиотеке. А замок был полон призраков и другой мелкой нежити. И это только начало.       С трудом заставляю себя усидеть на месте, а не броситься изучать древний замок, что стоял на спине огромной черепахи. Натягиваю на голову одеяло, а ноги подтягиваю к животу. Под спину подложила пуховую подушку. Не забыла так же пощекотать тяжёлые кисточки Чёрных штор, что так доверительно тянулись ко мне, желая обнять или задушить. Это уже с какой стороны посмотреть. Чёрные шторы являлись древним тёмным артефактом, подзеркаливающий и транслирующий на своей ткани сны спящего человека. Шуточный артефакт, который используют явно не по назначению, повесив их в одной из общажных комнат, чтобы те подглядывали за снами маленьких девочек. Или все же по назначению? По-новому взглянула на древний артефакт, думая, а кому вообще понадобилось подглядывать за девушками? Директору? Профессорам? Лучше шторы перевесить куда-нибудь в другое место. Чисто на всякий случай. Местной Татьяне было на них все равно, мне же было теперь боязно находиться рядом с ними. Не хотелось, чтобы меня «раскрыли» раньше времени.       Не знаю, что такого совершила или пожелала Таня, но магия к девушке прислушалась и притянула меня в её тело. Странно только, что я совершенно не помню, что произошло со мной в моём мире. И, наверное, это даже к лучшему. Звали меня так же Татьяной и не так давно мне исполнилось двадцать девять лет. Ни ума, ни красоты, ни фантазии. В своем мире я была обычным офисным планктоном, здесь же — местной знаменитостью и героем с трагичной судьбой. За эти несколько лет обучения в школе для трудновоспитуемых волшебников Татьяна успела спасти мир раз шесть уж точно. Я же спасать мир не собиралась, понимая, что нужно думать о будущем и взяться за ум. На драконоболе далёко не уедешь, особенно с плохоньким аттестатом. Если судить по воспоминаниям девушки в учёбе она не блистала, учила заклинания чисто для галочки, а домашние задания выполняла только для того, чтобы не прокляли. Мотивация хорошая, не спорю, но на что девушка надеялась? На Валялкина?       У-у-у, как загудела голова. Словно кто-то хорошенько так шибанул меня битой по затылку. Да ещё и с размаху. Почему думать о парне так больно? А ещё сердце сжимает в тиски. Дышу ровно, потихоньку и закрыв глаза. Расслабиться не получилось, но зато я нашла корень всех Таниных бед. И им оказался никто иной, как Иван Валялкин собственной персоной! Уж сколько слёз пролила бедная девочка по этому парню не сосчитать. Как и сказанных в запале громких и злых слов. Не знаю, почему Таня решила, что в этот раз все будет по-другому, решив, что время пришло и можно подарить своей «цветочек» обжорливомому маечнику, но не для ветеринара наш кактус рос! Конечно, парень все испортил и просто не пришёл в назначенное время в их укромный уголок в ангаре Гоярына. Таня подождала час, потом ещё. Распробовала выклянченную у Ягуна бутылку вишнёвой наливки приготовленную по бабушкиному старинному рецепту. А затем потопала обратно в замок, неудачно навернувшись на одной из ступенек и стукнувшись головой. До комнаты девушка дошла, а вот дальше…       Больше думать мне о парне не хотелось. Голова продолжала гудеть, во рту появился мерзкий привкус и резко захотелось пить. Уже во всю в комнату пробивалось сквозь открытые шторы осеннее солнышко. До завтрака оставалось чуть больше двух часов, а спать мне так больше и не хотелось. Скинув с себя одеяло, я осторожно опустила ноги на пол, нашаривая мягкие истоптанные тапочки. По полу гулял сквозь щели сквозняк. Аккуратно встала, придерживаясь рукой за подоконник, боясь упасть. А затем маленькими шажками направилась в ванную. Свет в комнате включался с помощью тонкого шнурка. Тихонько прикрыла дверь, стараясь не мешать выспаться своей соседке. К Гробыне у меня пока были смешанные чувства. Вроде бы девочка она умная, смышленая и в помощи никогда не откажет, но что-то в ней было такое… Не знаю. Вода включалась с помощью заклинания, регулировалась им же. Волшебный перстень отказался меня слушаться, выплюнув несколько тусклых зелёных искр. И как бы я не махала рукой и не нашептывала заклинания перстень оставался безмолвным украшением.       — Я тебя в море выброшу, стекляшка ты безмозглая!       — Попрошу без оскорблений! — Выдало мне кольцо голосом умершего деда.       — Так слушайся! — И кольцо выплюнуло красную толстую искру, что прожгла кафель, но заставив появиться воду. — Спасибо, — поблагодарила я колечко.       Пижамные майку и шорты я скинула быстро. Вода оказалась горячей, но терпимой. Почти все полочки, что были прикреплены к углу душа были заполнены различными баночками, скляночками и бутылочками принадлежащих Гробыне. Только мой шампунь сиротливо стоял на пустой полочке на самом верху. Скудненько. Шампунь был явно самым дешёвым и простым. И Таня использовала его заодно и как гель для душа. Рука так и тянулась взять что-нибудь с полок соседки, но я решила не рисковать. Вдруг, сглаз какой-нибудь висит. Странно только, что ей не хотелось себя порадовать чем-то эдаким да и деньги были не проблемой: каждый месяц девушке полагался процент со сбережений, что родители Тани открыли в одном из магических банков незадолго до своей смерти. А почти за шестнадцать лет там дырок от бублика набежало о-го-го сколько! Так к чему весь этот цирк?       Воду я выключила очередной красной искрой. Обтерлась полотенцем, а после завернулась в него же. Пижаму отбросила ногой в сторону бельевого ящика. К зеркалу я повернулась раскрасневшаяся, как спелый помидор. Рыжие волосы гармонично сливались с покрасневшей кожей раздражая. Никогда не любила рыжих. И вот на тебе! Волосы кудрявые, рассчитать их почти невозможности. Так что нафиг их. Вернулась в комнату за ножницами. Парикмахер из меня так себе, но вышло вполне себе миленько: тяжёлые кудри на затылке я срезала полностью, подравняла по бокам и оставила чёлку. Потом уже пойму, что на голове у меня полное безобразие, но это будет потом. Ещё бы цвет поменять, но это будет слишком палевно. Обрезанные волосы сожгла с помощью заклинания.       В комнату я вернулась довольная собой. Залезла в шкаф в поисках чистой одежды и опять разочаровалась в местной Татьяне. Ладно свитера, я их тоже обожаю, но мужские джинсы, которые приходиться опоясывать несколько раз ремнём чтобы те не свалились? Облинявшие безразмерные футболки? Один лифчик, который нужно было уже давно выкинуть или сжечь? Я так и села с ним в руках на стул, что так удобно стоял рядом. На что уходили все накопленные и выдаваемые деньги? На что?       Так меня и нашла Гробыня сидящей на стуле и сжимающей лифчик. Подошла, оглядела и уставилась на меня удивлённо.       — Тань, ты чего тут?       — Гроб, — осевшим голосом говорю я, переводя взгляд на девушку, — это полный писец.       — О-о, — тянет Склепова, оглядев учиненный мной беспорядок, — решила наконец-то заняться своим гардеробом и избавиться от своих пылесборников? Я давно тебе говорила это сделать, а ты все отмахивалась.       — Давай сожжём все это? Вот прям сейчас! Только выберу хоть что-то нормальное, что носить ещё можно.       — С тобой точно все в порядке? — Гробыня даже приложила свою холодную ладонь к моему лбу, проверяя есть ли температура. — Головой нигде не стукаясь?       — Стукалась, — киваю я, — вчера вечером. Ванька опять не пришёл, вот я и…       — Решила суициднуться?       — Запить горе наливкой и пойти домой. Какая же я дура.       — А я тебе давно это говорила! — Довольно произнесла Гробыня. — Но ты не грусти, сиротка, тетя Гроб поможет тебе избавиться от всего этого хлама. Только душ приму, — и она упорхала в ванную комнату, оставив меня одну.       Наверное, все же, в своём мире я умерла. Окончательно, бесповоротно и навсегда. Как Таня. Все же шишка на затылке выросла за ночь знатная, болючая. Её то я и показала вышедшей из ванной Гробыне, чтобы совсем сомнений не осталось. Соседка явно прифигела поняв, что я не вру, рассказывая о своём неудавшемся приключении. А ор какой подняла, осознав, что я обкорнала свои волосы да ещё и без её участия вообще не описать. Впрочем, обижалась Гробыня недолго, а затем бодро помогала мне выбрать более-менее нормальные вещи, которые ещё можно было носить. Остальное мы бросали на разложенный на полу плед.       Сжигать вещи мы решили на полянке, рядом с лесом, что располагался на западной стороне острова. Подальше от чужих глаз и маленьких детей. Решив успеть все это сделать до завтрака или хотя бы до первой пары. И глядя на горящее пламя, я понимала, что обратного пути нет.