В этом мире

      Полыхало знатно, но не долго. Кутаясь в безразмерную Пипину ветровку от некогда спортивного костюма, я думала, что дым-то от костра явно был виден из окон западной башни замка. Ещё раз оглянулась, глядя восхищённо на каменную громадину. И в этом замке мне предстояло жить минимум год! Аж сердце замирает, стоит только представить, какие именно приключения ждут меня в этих каменных стенах. Но нужно было возвращаться в реальность.       — Знаешь, — обращаюсь я к своей соседке, что стояла рядом со мной и подравнивала свои и без того длинные и безупречные ногти острой пилочкой, — а я ведь тогда чуть не умерла, приложившись головой о ту ступеньку.       — Ага, — согласилась со мной Склепова, поверив мне, — скажешь тоже «умерла»! Просто пить меньше надо, как и плакаться о своём ветеринаре.       — Он больше не мой, — насупилась я, пряча шкодливую улыбку за воротом куртки.       — И на долго?       — Навсегда.       Гробыня аж замерла, не проверив услышанному. Сколько уже раз она утешала местную Таньку, понимая, что та любит Валялкина всем своим сердцем и никогда не откажется от него, чтобы не случилось? Я же парня прощать не собиралась, как впрочем и возобновлять отношения. Хватит.       — Побуду эгоисткой хоть раз.       — Я должна увековечить эту ступеньку и поставить ей памятник. Спешите видеть, русская Гротти наконец-то прозрела! Только сегодня и только сейчас, — смеялась Склепова, — а что будет дальше? Забросишь драконобол и возьмёшься за учебу? Ответишь взаимностью Пупперу? Или?..       — Брошу драконбол, отлегло чего-то, — поделилась мыслями я.       Наверное, здесь то и без того хрупкое психическое здоровье Склеповой дало сбой и она потащила меня в магпункт, схватив за руку. Я особо не сопротивлялась, позволяя девушке тащить меня за собой, как на буксире. Только упёрлась у лестницы, когда мы ров прошли и деревянный мост, желая показать ей ту самую ступеньку.       — Вот она, — ласково произнесла я, упираясь ногами в каменные плиты, — родимая, — у Гробыни дернулся левый глаз.       До магпункта мы дошли спокойно. Под удивлённые взгляды идущих на завтрак учеников. Даже нескольких магспирантов повстречали. Всё же Гробыня выглядела бесподобно в своём мини топике, кожаной юбке и в удобных ботинках на платформе. Двухстворчатые высокие двери лазарета девушка открыла пинком, заставляя меня в изумлении рот открыть. Вот откуда в её худеньком теле столько силы?       — О-о, девочки, — поприветствовала нас богиня, — ранехонько вы.       — Вот, — подтолкнула Гробыня меня вперёд, — лечите. От драконобола она решила отказаться, представляете? Говорит, что головой стукнулась, последние мозги растеряла.       — Ничего я не растеряла, — недовольно произнесла я, сбрасывая руку Гробыни, — наоборот, нашла!       Ягге явно не понимала о чём это мы таком говорим. Провела ладонью над булькающем в котелке травяным отваром, используя заклинание стазиса. А затем быстрым шагом подошла ко мне. Заставила покрутиться на месте, проверила зрение, нашла ноющую шишку и попросила присесть на кушетку. Взмахом руки протянула к себе баночку с какой-то вонючей мазью, бинты и ножницы.       — Обычная шишка, — хмыкнула богиня, — ничего страшного. До свадьбы заживёт.       — Это же хорошо? — Уточнила я.       — До какой свадьбы? Она с Ванькой рассталась! — Продолжила делиться наболевшим Склепова, продолжая театрально расхаживать из стороны в сторону.       — Рассталась? — Удивилась женщина, прикладывая к ноющей шишке мазь и начиная перевязку.       — Он ещё об этом не знает, но да, — отвожу взгляд, — ну вы знаете, бывают такие моменты, когда уважающая себя девушка понимает, что больше не может тянуть на своем горбу парня, которому она больше не важна.       — Странная ты, Танюшь, — отпрянула от меня богиня, — такое о Ване говорить.       — А я о чём! — Победно воскликнула Гробыня. — Она поехала кукухой!       — Да нормально всё со мной! Просто надоело, что ему зверюшки важнее, чем я, — а у самой сердце болезненно сжимается от таких слов, — Я пыталась быть понимающей и всепрощающей, но почему я должна ждать у моря погоды, когда передо мной открыт целый мир? Ждать, когда у него найдётся на меня время? Он-то давно уже решил, чем хочет заниматься в дальнейшем, а я? — Уже не сдерживаю слёз. — За плечами пять классов начальной лопухоидной школы, четыре курса магической и ни грамма ума! Я же ничего не умею, кроме как летать. Ну, получиться у меня пробиться в какую-нибудь команду, набиться младшим тренером к Соловью, а дальше? Так и буду до старости лет рассекать воздух на своей балалайке?       — Да ладно тебе, Тань, — попыталась утешить меня богиня, видя, как я вытираю слезы и забившийся нос длинным рукавом спортивной куртки, — Ваня изменится, поймет тебя, только поговори с ним, не руби с плеча.       — Изменится? — Мне же не показалось и я правильно услышала? Я даже плакать перестала, ошеломленно глядя на женщину, — Бабушка, вы вообще о чем?       — Какая я тебе «бабушка»? — Попыталась возразить Ягге, но я ее не слышала.       — «Тань, ну ты же знаешь, у них никого кроме меня нет», — передразнила я Валялкина, — «Им ласка нужна, забота, а ты пока сбегай в зал, притащи пирожков с мясом»! Да я уже на уроки Тарараха ходить не могу! На шерсть аллергия началась, а вы «изменится», «поймет». Да он ничего слышать не хочет, только смотрит так, словно прощает меня юродивую, — все, Остапа понесло. Еще и кольцо стало выбрасывать красные искры.       Гробыня молча слушала мою тираду, понимая, что мне лучше дать высказаться сейчас, чем потом успокаивать вечером в комнате. К тому же у богини где-то должно было заваляться успокоительное да и десяток заклинаний женщина должна знать, чтобы привести меня в случае чего в чувство. Ягге тем временем закончила перевязку, завязав бинт красивым бантиком на лбу, чтобы повязка не распалась при ходьбе. Прежняя Таня никогда бы не стала устраивать истерик при посторонних, предпочитая обсасывать проблему лежа в своей кровати и молча глотая слезы. Я же предпочитала не молчать и сразу все высказывать в лицо, от чего проблем явно было больше, чем пользы.       — Вот, выпей, — произнесла Ягге, протягивая мне пузырек с успокоительным, который магическим образом оказался у нее в руках, — и оставайся-ка ты здесь. Поспи, приди в себя, а уже завтра пойдешь на уроки. Я предупрежу Директора, — богиня явно о чем-то догадалась, но я решила пока не впадать в панику.       — Чего ж ты раньше молчала, сиротка? — Спросила Гробыня, глядя на меня как-то странно, даже я бы сказала с жалостью. — Гуня бы давно твоего маечника на место поставил.       Успокоительное подействовало сразу же, оседая теплым травяным комом где-то в желудке. Не знаю, что в нем было намешано, но меня потянуло в сон. Я урывками помню, как снимала кросовки, прощалась со Склеповой и накрывалась одеялом, даже толком не раздевшись. Гробыня упорхала на уроки, я же проспала до самого вечера. Ягге скрыла мою кровать за ширмой и куполом тишины. В магпункте была гробовая тишина. Отблески от горящих факелов причудливо танцевали на каменных стенах лазарета и я сначала и не поняла, где именно нахожусь. Потолок был белым, как и полагается в любом лазарете, без единой трещинки или желтых влажных капель. Даже паутины не было между деревянными балками. Вставать с нагретой пастели не хотелось, но и лежать я больше не могла. Нужно было действовать. Мне хотелось извиниться за неудачную истерику перед женщиной, а затем и перед Гробыней. Еще хотелось повесить Черные шторы над входной дверью, чтобы те не давали пройти постороннему в комнату. Мало кто смог пройти бы сквозь них. А еще хотелось есть. Наверное, в зале Двух Стихий можно было еще урвать несколько пирожков и стакан компота или морса. А если уж совсем повезет — то горшочек с мясом и овощами.       Так что вставала я легко. Потянулась, разминая шею и плечи. Позвонки неприятно хрустнули, но какая-то тяжесть в теле все же осталась. Прежняя Таня никогда не пропускала тренировки по драконоболу, предпочитая выкладываться на них по полной, я же была далека от спорта. От полетов пока придется отказаться, но вот от вечерней аэробики или йоги, чтобы держать тело в тонусе нет. Надо будет выписать несколько журналов о женском здоровье, чтобы быть в курсе, как правильно закручиваться на коврике в баранку и при этом никак не сломаться. Гробыня оценит и поржет. Обулась я быстро, просто просунув ноги в растоптанные кроссовки. Отодвинула ширму, встречаясь с тяжелым взглядом курящей трубку древней богини. Понятно, разговор будет тяжелый.       — Долго я спала? — Решила начать первой, а то чего тянуть? Ягге явно обо всем уже давно догадалась.       — Долго, — произнесла женщина, выдыхая сизый дым, — сама расскажешь все Директору, бесстыжая или тебя под проклятием к нему доставить?       — Бабушка, — выдыхаю я, — вы так говорите будто я Таню убила, а не она сама отъехала по своей же глупости! Да и когда я бы смогла к Директору попасть если все время была здесь? Я понимаю, что не смею просить вас никому не говорить о том что Таня умерла, — осторожно подхожу ближе к женщине, — но пожалуйста, не нужно этого делать. Пусть ребята думают, что я сошла сума или у меня очередной переходный возраст. Еще год-два и я уеду. И никогда не появлюсь в Тибидохсе.       — Это не тебе решать, — зло прошипела богиня, — но и не Сарданапалу. И никому из нас, — Ягге на секунду закрыла глаза, расслабляясь. — Незачем слабым магам оспаривать решения Матери магии и Высших богов. Тебе повезло, темная.       — Спасибо, бабушка, — поблагодарила я женщину от всего сердца, а затем быстрым шагом вышла из магпункта, с трудом открыв одну из тяжелых дубовых дверей.       В широком коридоре первого этажа было пустынно и холодно. По полу и стенам плясали причудливые тени. А идти в зал Двух Стихий мне как-то резко перехотелось, как и есть. Так что я потихоньку побрела куда глаза глядят, в надежде добраться так до своей комнаты и никого не повстречав из своих «знакомых». Не хотелось ни с кем разговаривать, особенно сейчас, когда я просто не знала, что сказать. С прежней Татьяной хорошо общались только Гробыня, Баб-Ягун да Ванька, чтоб ему икалось. Учителей я не считала, как и учеников школьной сборной по драконоболу. Для остальных Гроттер была натуральной зазнайкой, которая была на особом счету у Медузии, Директора и Соловья Одихмантьевича. И никто не понимал за какие это заслуги. Таня тоже не спешила всем рассказывать о своих приключениях, продолжая задирать нос и свысока поглядывать на «темных» сокурсников, хотя и сама пай-девочкой никогда не была.       — Татьяна, — раздался чей-то спокойный глубокий голос у меня прям под ухом, заставляя подпрыгнуть, — странно видеть вас в столь поздний час рядом с дверьми библиотеки.       — Привет, Шур, — улыбнулась я Шурасику, — да вот гуляю тут, думаю о всяком, а ты? Решил почитать на ночь? — Указываю на несколько книжек, которых сокурсник прижимал к своей груди.       — Шурасик и никак иначе, — поправил меня тот, — пожалуйста.       — Хорошо, — улыбнулась я, — Шурасик. Так что ты читаешь?       — «Материи» Найджелуса Флинта и «Заклинания на все случаи жизни для начинающих чайников», — ответил он и даже показал мне обложки книг, чтобы я убедилась, что в руках парня были именно те книги, которые он мне озвучил, — так, скоротать вечер.       — Интересно?       — Не особо, — неуверенная улыбка, — перечитываю больше от скуки.       — Расскажешь о чем они? — Спросила я.       — Конечно, — обрадовался Шурасик, открывая книгу про материи, — как раз провожу тебя до комнаты.