В этом мире

      Наверное, это было чьё-то провидение раз я повстречалась именно Шурасика этим вечером, именно с неожиданно нужной мне книгой о параллельных мирах, возможных попаданцах и о последствиях их прибывания в мире. Автор описывал этот феномен, как невозможным так как никаких доказательств существования тех самых попаданцев у никого не было и временная материя не пошла по одному очень интересному и интимному месту. А может, просто те самые попаданцы очень хорошо прячутся? На этот вопрос также был дан ответ в «Материях», но я все равно спросила, что думает об этом сам Шурасик.       — Есть теория, что временная линия просто даёт новый виток, разделяясь, — начал он, — то есть, создаётся новая реальность. Ты понимаешь о чем я?       — Допустим, — умно киваю я, — только предоставим в научных целях, что я умерла. И чего ты так на меня смотришь? Я же умерла не по-настоящему и ради науки! Так вот, я умерла стукнувшись о ступеньку…       — Почему о ступеньку? — Полюбопытствовал Шурасик.       — Ладно, разбилась на тренировке по драконболу. Плашмя упала на песок, повредила голову и прочее-прочее.       — Ты поэтому с повязкой ходишь?       — Не отвлекайся, Шура! Так вот, моя душа отправилась на небеса, а тело продолжило лежать на нагретом песочке, в окружении толпы зевак.       — Твоя душа никак не смогла бы покинуть тело, пока за ней не придут Стражи, но я тебя внимательно слушаю, — мне уже прям хотелось стукнуть парня!       — И тут я, точнее уже не я, открываю глаза, осторожно осматриваюсь и говорю, что все тип-топ. Можем ли мы это событие считать отправной точкой нового витка? И как вообще так вышло, что наша реальность разделилась на ещё одну такую же идентичную без каких-либо последствий? То есть, в-первой реальности меня не спасли. Во-второй, я осталась инвалидом. В-третьей, со мной все зашибись, а в какой-нибудь тридцать шестой моё тело заняло чья-то посторонняя душа? Это слишком сложно для понимания.       — Именно поэтому такой вариант событий и невозможен, — довольно произнес Шурасик, подводя меня к двери комнаты, которую я теперь делила на пару со Склеповой.       — А как же воля Магии, Старых и Новых богов? Один шанс на миллион и просто сам великий случай?       — Возможно, такие прецеденты и случались в истории, но они так нечасты и их так мало, что о таком и говорить смешно. Если хочешь, я дам тебе почитать книгу, а ты потом отдашь мне ее на занятиях.       Я от такого «подарка» не отказалась и взяла книгу. Что ж, надо было прощаться. Разошлись мы как-то скомкано, махнули друг другу руками и я ушла в комнату, где меня поджидала довольная Гробыня, что гадала на ромашках, вырывая по одному белому лепестку и кидая на мою кровать.       — О, сиротка, — Гробыня сделала вид, что не ожидала меня увидеть, — тут Ванька заходил, букетик принес.       — И ты в него им не запульнула из женской солидарности? — Хмыкнула я, кидая книгу на стол.       — Да чего-то не пришлось, — пожала острыми плечиками девушка, — убежал уж больно быстро.       Гробыня ещё что-то щебетала: о Ягуне, что пытался пробраться в магпункт, но был выгнан богиней, о Лотковой и её новом блеске для губ, о приключениях Жорика Жикина, решившего закадрить двух магспиранток сразу, а те решили выяснять отношения прямо под дверьми кабинета неживедения. Тибидохс жил своей жизнью и ему не было до меня никакого дела.       С наслаждением упала на свою кровать, подложив под голову усыпанную белыми лепестками подушку. Подтянула к себе так удобно раскрытый журнал с каталогом женской одежды и начала изучать содержимое. Гробыня подсела ближе, продолжая что-то рассказать, но я её слушала в пол уха. Все думала, куда Татьяна дела деньги, а потом меня осенило — контрабас! Точнее его футляр. Прежняя Таня любила прятать всякие мелочи в одном из потаённых кармашках, так чем черт не шутит? Вот я и полезла за ним под кровать. Расчихалась из-за пыли, но добилась своего.       К артефакту было боязно прикасаться, все-таки семейная реликвия, а я не разу не Гроттер, а если взорвется? Или ещё чего выдаст и я буду до конца своей второй жизни лысой ходить? Гробыня поглядывала на меня с интересом, явно не понимая моей медлительности. Оно и понятно — прежняя Татьяна чуть ли не в обнимку спала с этим музыкальным инструментом, а я вот боюсь к нему прикоснуться. Хорошо, что всякие кармашки были в верхней части крышки футляра, хотя для безопасности я бы что-то прятала в самом внизу да ещё и паутину чар накинула, но Таня так не сделала. Почему? Иногда, мне, казалось, что девушка была ленивой идиоткой с манией величия. Может здесь огромную роль сыграло воспитание Дурневых, а может вбитые потом в голову на первом курсе слова Сарданапала. Вопросы, вопросы и ещё раз вопросы. И чем я это заслужила?       Потайных карманов было несколько и в одном из них хранился сломанный смычок от контрабаса. Самый первый, что так легко сам вложился в потную девичью ладошку, когда Баб-Ягун прилетел за ней в один из душных летних вечеров. И зачем она его сохранила? В сломанном смычке магии, как в деревянной табуретке, но я не осуждаю Таню. Второй зачарованный кармашек был больше первого и содержал в себе несколько зачарованных мешочков из грубой посеревшей от времени кожи. В руке они совсем не ощущались по весу. Но я всё равно не смогла удержать своего удивления, когда открыла один из этих мешочков. Деньги. Вот они родимые.       — Ого, — присвистнула Склепова, глядя на все это великолепие, — не знала, что ты прямом смысле спишь на горе денег.       Я быстро подтянула к себе журнал с каталогом одежды. Надо было действовать быстро, пока моя рациональная сторона бездействует и ещё не осознала, какое богатство досталось нам в руки. Это же сколько бубликов накопилось за эти годы? Десятки тысяч или сотни?       Быстро переписывая артикулы понравившейся мне одежды на специальный бланк, Склепова только и успевала подносить мне новые каталоги. На четвертом я выдохлась и подтянула к себе аналог магического «Орифлейма». Не знаю куда я потом буду девать всю эту одежду, но больше никаких разношенных трусов, лифчиков и свитеров. Хватит. Сейчас я поступаю как эгоистка, решив потратить большую часть накопленных денег на особо ненужную мне одежду. Ведь перед кем тут в школе наряжаться? Перед Пажем или Ванькой? Ведь прежняя Таня так бы не поступила, но я не она и нужно перестать себя с ней сравнивать. Та Таня умерла.       — Пожалеешь же, — неожиданно произнесла Гробыня, стоя рядом со мной у открытого окна. Ночной воздух приятно обдувал наши лица и заполнял комнату прохладой. Самоё оно после тяжёлого вечера. Ещё бы масочку из сметаны на лицо и огурчик.       — Уже жалею, — хмыкнула я, подзывая рукой появившегося пухленького купидона, — но и жить так больше не могу, Гроб. Считай, что у меня начался второй переходный возраст, о’кей?       — Как скажешь, сиротка, — и девушка отошла от окна.       Мне же оставалось убедить маленького почтальона сгонять на Лысую гору.       Этой ночью я почти не спала. Оградила свою половину комнаты пологом тишины, чтобы не мешать спать Склеповой, создала пушистый шарик света, что летал у меня над головой и принялась читать «Материи». Книжка была довольно толстой, мудреной. Даже в какой-то момент показалось, что я читаю чей-то диплом, а не научную литературу — уж больно воды в ней было много. Ничего не понятно, но очень интересно. Я решила начать с конца, то есть с оглавления. Прошлась бегло по созданию вселенной, затем по сути самой магии, затем вернулась к описанию разветвления миров. Потупила немного, глядя на потолок. Почитала о попаданцах. Откуда-то Флинт же знал о их существовании не имея при этом веских доказательств. Да ещё и описывал их так уверенно, будто сам являлся одним из них. Что ж, это бы многое объяснило. Только вот книга датировалась шестидесятым годом, а сейчас вполне себе уверенные двухтысячные. По итогу книгу я осилила за ночь. Наклепала в уме сотни вопросов, умылась, приоделась и пошла искать Шураска в зале Двух Стихий.       Не знаю, чего я ожидала увидеть в семь часов утра, ступая по ещё пустым коридорам замка и преодолевала огромные каменные ступени. Возможно, таких же ранних пташек, как и я сама, а может какого-то чуда. Вот только зал оказался пустым. Одни скатерти-самобранки перешептывались между собой, тянувшись к друг другу своей пушистой бахромой и тонкими длинными кисточками.       Перешагнув красную линию, что разделяла зал, я бодро зашагала к супной скатерти, желая призвать к себе суп-пюре из креветок и лосося. Села на деревянную скамейку, положила книжку на стол и попросила ласково скатерть подать мне суп, при этом поприветствовав как положено столь древний артефакт. Вот только у нас явно вышло недопонимание: скатерть выдавала все что угодно, но не суп-пюре.       — Да какой нафиг борщ! — Чуть ли не рычала я на артефакт, отодвигая глубокую тарелку с ароматным борщом. — Суп-пюре хочу! Из креветок! Знаешь, что это такое? — Скатерть возмущённо дернула бахромой. — То есть, такого нет в меню? А что есть?       Самобранка не поскупилась заставив стол тарелками и чего тут только не было: и уха, и суп с вермишелью, которую я ещё с детского сада не любила, и даже обычный куриный бульон с гренками. Вот его я и притянула к себе.       — Ничего, — усмехнулась я, — скоро обед, а там и ужин недалёко. Научу тебя ещё том-ян варить и рамен. Времени у нас ещё навалом, так что не расслабляйся, я тебя запомнила, — скатерть пошла рябью.       Так я и развлекала себя до прихода Шурасика. Шура шел один, с гордо поднятой головой в своёй неизменной белой рубашке, на шее болтался галстук в зелёную полоску. Чёрные брюки были выглажены, на ногах растоптанные кеды. Видимо в этой школе кеды были обязательным атрибутом школьной формы. Я громко позвала его к столу, при этом махая рукой. Шурасик встрепенулся, оглядываясь и замечая меня. Улыбнулся.       Зал быстро стал заполняться учениками и преподавателями. Но мне было до них никакого дела, меня прям распирало желание накинуться на одноклассника с кучей вопросов. Вот Шура подходит ближе, желает мне доброго утра и заносит ногу, чтобы усесться на скамейку, как перед ним влезает Валялкин.       — Тут занято, — Ваня вроде бы говорит спокойно, но что-то все равно выдает в нем, что он зол. Чертовски зол. — Ты вчера не пришла ко мне, я волновался.       Молчи, — приказываю я сама себе.       Шурасик тем временем обошел стол и сел рядом со мной, как нивчем не бывало.       — Таня? Ты всё ещё обижена на меня из-за того, что я не пришёл? — Ваня попытался взять меня за руку, но я не дала, пододвигаясь ближе к Шуре. — Да что с тобой не так? Знаешь же, как мне тяжёло, — пододвигает к себе большую тарелку с гречневым супом с грибами.       — Я прочла книгу, — стараюсь говорить спокойно, обращаясь к Шурасику.       — Так быстро? — Удивился он.       — Ночь выдалась неспокойная.       — Что за книга? — Попытался влезать в разговор Ванька.       — «Материи» Флинта, — ответил ему Шура, — про параллельные миры.       — Скукота.       — У меня несколько вопросов возникло при прочтении, — убираю за ухо лезшую в глаза прядь волос, — мы можем их обсудить?       — Конечно, — закивал тот, — а когда? Сейчас у нас Чары, затем Руны. В обед? Нет, мне нужно будет выпить лекарство, а затем полуденный сон. Вечером у нас Сглазы, а потом…       — Она занята, — Валялкин проникновенно посмотрел на меня, вот только со мной такое больше не прокатит.       — Нет, с чего бы? — - Искренне удивилась я. — Я свободна вечером, — и глядя на перекошенное лицо маечника я понимала, что истерики мне не избежать.