В этом мире

      — Ну и чего ты вылупился на меня, как баран на новые ворота? — Недобро хмурусь я, скрещивая руки на груди.       Сидящий все ещё рядом Шурасик подавился, явно не думая, что я начну выяснять отношения со своим бывшим парнем прямо за столом, на глазах у всех.       — Танюш, — начал снова Валялькин, оглядывая меня, — ты подстриглась? А зачем? Тебе же так шли твои длинные волосы.       — По этому и подстриглась, — зло, — тебе-то что с этого? И вообще, между нами все кончено, смирись, — стараюсь говорить уверенно, но гулко бьющееся сердце не даёт мне здраво мыслить. И чего болишь, юродивое?       — Давай не здесь, — просит парень, опять пытаясь взять меня за руку, — вечером мы все обсудим и ты поймёшь…       — Я вечером занята, — уже чуть ли не сажусь на Шурасика, пряча руки за спиной.       — Сиротка, — Гробыня подоспела вовремя, уж больно странно у Валялкина уши покраснели, а взгляд стал недобрым, — ты чего рано из комнаты ускакала? Мальчики, — улыбнулась девушка.       — Танюха! — Вот только Ягуна для полной картины здесь и не хватало. — Живая! Ты чего слегла так неожиданно? И на тренировку не пришла.       Шурасик закатил на данное заявление глаза, покачав головой. И я была с ним полностью согласна: кто о чем, а лысый о расчёске, тьфу ты, а Баб-Ягун о тренировках. Понятно, что в школе и заняться больше нечем, но культ драконобола меня уже порядком начал настораживать.       Дернула бездумно за бахрому скатерть, желая хоть как-то руки занять да не отсвечивать в воцарившемся за столом бедламе. Где Гробыня, там и её верный Гуня, из-за спины Ягуна подглядывала удивлённо на нас Катя Лоткова, один Иван старался отшучиваться и убеждать всех, что все у нас хорошо.       — Я пойду, — обратился ко мне Шура, — увидимся на занятиях.       — Я с тобой, — спохватилась я, вставая следом со скамейки и хватая книгу.       — Таня, — голос Валялкина прибавил мне сил, и я как можно быстрее попыталась исчезнуть из его поля зрения.       И чего ему не имётся?       До первых уроков оставалось ещё около двадцати минут. Что там у нас? Чары?       — Забегу сначала в комнату, — говорю я Шурасику, — ты со мной?       — Мне тоже надо зайти за сумкой, — неловко улыбается мне парень, поправляя очки указательным пальцем. — Татьяна, ты…       — Зови меня просто Таней, — прошу я, — прости, что перебила.       — Почему ты общаешься со мной? Столько лет даже парой слов не перекинулись, а теперь… Я не понимаю, — и смотрит на меня так проникновенно, что аж стыдно стало. И правда, чего это я? Прицепилась к нему, как клещ, ещё и радуюсь.       Дура.       — Я… — а что ему сказать? — Наверное, это звучит глупо и совсем не правдоподобно, но… — Мне остаётся только говорить правду и ничего кроме неё. Глубоко вздыхаю, собираясь тем самым с силами. — Я несколько дней назад ударилась сильно головой и что-то во мне изменилось, будто мир перевернулся в один момент. Осознала, что тупее меня только валенки и так стыдно за себя стало. Шур, я же не хотела тебя обидеть как-то, прости.       — Это правда? — Хмурится Шурасик.       — Правда, — поспешно киваю, — Гроб подтвердит, что я сама не своя уже столько времени. А хочешь, я тебе ступеньку покажу на обеде, ту самую?       — А с Валялкиным чего разругалась?       — Не хочу о нем говорить, — тихо.       Хотя, если не этот ветеринар — то Танька и не стукнулась бы головой о каменный ступени. Поблагодарить его, что ли?       — Да и не важно из-за чего мы с ним в ссоре, — спешно добавляю я. Затем вручаю парню многострадальную книгу и потираю пальцами глаза. — Хотела попросить тебя подтянуть меня в учебе, скоро же экзамены. Не за бесплатно, конечно, деньги у меня есть. А там…       — Хорошо, — кивает задумчиво Шурасик, — я верю тебе. Можно даже подумать, что ты «попаданец», о которых в книге написано, — даже попытался пошутить он, чуть не доведя меня до инфаркта, — уж больно странно себя ведёшь: непривычно.       Улыбка вышла натянутой, хотя шутка парня и правда была забавной.       — Встретимся в классе, Таня, — и побежал вперёд, по лестнице, будто нам не в одну сторону идти нужно было.       Я поспешила следом. Опоздать я не боялась, больше переживала, что заставят отвечать по предыдущим темам занятий. Конспекты бы найти какие.       Чуть не запнувшись о порожек, влетела в комнату. Чары, как и Сглазы вела Великая Зуби, женщина распрекраснейшего характера, которая любила сглазить ученика чем-нибудь позаковырестей, а после наблюдать за его мучениями. Таню преподаватель старалась лишний раз не трогать, видимо, по приказу заместителя директора или кого свыше. Из-за чего Гроттер не получала по её дисциплинам выше ожидаемого. Вообще, на табель девушки по успеваемости без слёз и не взглянешь.       Схватила с пола обычную тряпичную сумку, набросала в неё тетрадок и ручек. И побежала на занятия, не глядя, что вообще вокруг меня творится. Так я наступила на ногу Гуне, толкнула Зализину и чуть не стукнулась лбом в лоб с Жорой Жикиным.       Кабинет Чар был открыт.       — Ух, — прижимаю сумку к животу, — успела.       — Тань, — позвал меня Баб-Ягун, размахивая рукой, — давай садись, подруга. — Он даже отодвинул мне стул.       Огляделась. Чары были общим предметом у белого и черного отделения. Кабинет был почти забит под завязку. Покачала отрицательно головой, замечая наступившего Валялкина в своей неизменной жёлтой футболке. И прошла к первым партам, присаживаясь за одну парту с Шурасиком.       — Ты не против? — Улыбнулась я, доставая из сумки тетрадку и ручку.       — Я захватил из комнаты конспекты с третьего курса, — хмыкнул Шурасик, протягивая мне несколько толстых тетрадей, — по Чарам, первое полугодие.       — Ого, — восторженно, — спасибо, — и моя улыбка блекнет из-за резкой головой боли, словно кто-то шурупчик мне в висок засунул и прокрутил шуроповертом.       Ах ты ж!..       — Баб-Ягун! — Бью ладонью по столу, вскакивая со своего места. — Совсем из ума выжил? Ты чего творишь?! — Зло смотрю на своего друга (а друга ли теперь?).       — А чего ты к Шурочке подсела? — Парень и не чувствовал за собой вины, начав сходу обвинять меня. — Совсем про друзей думать забыла. На Ваньку бочку катишь еще.       Сажусь обратно на стул, стараясь не замечать удивлённых и липких взглядов сокурсников. Ещё бы, великая русская Гротти решила пойти против своих друзей. А из-за чего? Сейчас всем будет это интересно.       Беру тетрадь с конспектом, бегло пролистываю её, а уже потом начинаю читать с самого начала. Не замечая, что урок давно уже начался.       К черту всё, — мысленно ворчу я.