Как вино.

      Слабый свет освещает слегка пыльную комнатушку. Деревянный стол практически в углу комнаты был полностью осыпан бумажками, алхимик толком не понимает, что и где. Большинство бумаг уже устарели: провалившиеся эксперименты, идеи (что не возможно реализовать или нет подходящих условий в связи с временем года), чертежи, наброски или просто бумажки нескольколетней давности, что Альбедо обычно спускал на рисунки Кли. Рядом тумбочка из такого же дерева, все четыре отсека закрыты на ключ. За это время алхимик успел посадить своë зрение, от чего на него Сахароза вдруг замахала пальчиком, говоря о том, что она его предупреждала, а тот еë не слушал. Именно поэтому с его носа медленно соскальзывали очки, которые он так не любил носить, приходится. За окном валит снег; из-за туч на небе так и не разглядеть привычной россыпи звëзд, а ранее появившиеся следы от ног мгновенно заметались, заметались и следы преступлений, игр детей и обряды магов бездны. Да, это была привычная картина на горе,но такую метель в городе он видит впервые. В какой то момент, в его обзор попал тот самый рисунок Кэйи: круг, палка и завитушка. Он с ухмылкой взял этот листок и перевернул. Там же был нарисован подобный рисунок Альбедо: кружок - это голова, две палочки снизу - это шея и ромб между ними. Это Кэйа нарисовал в отместку алхимику, когда у него выдалась свободная минутка и он внезапно решил подняться на гору, вместо того что бы пойти и расслабиться в таверну (но кажется, он уже не различает таверну от лагеря Альбедо). Посчитав, что это ему не нужно, руки сократили расстояние между ними и скомкали лист, а затем меткий выстрел и прямо в урну.

***

      Если бы кто то попросил описать Альбедо, то тот, кто видел его всего плюс минус один раз, описал бы его как холодного,сдержанного и порядочного юношу. А вот Кэйа, будь он не так зациклен на скрытии своих чувств, детально описал теплоту и лëгкий морской бриз, что чувствуется от одного его взгляда, его заправления прядей за ухо, болтовня об экспериментах и прочих догадок.. Например, его всë ещë не отпустил вопрос, что алхимик однажды задал капитану: выживет ли мята, если еë пересадить с Мондштадта на Драконий хребет и с точностью да наоборот? Приспособится ли растение к новой среде? В общем, то, чего от капитана не ожидает никто. Но будь у Кэйи возможность красиво писать стихи, он вряд ли смог бы написать о чувствах. Будь у него возможность так же прекрасно рисовать как алхимик, он вряд ли смог бы перенести на бумагу все те чувства, что он испытывает, когда остаëтся с ним. Когда он тепло на него смотрит с еле видной тенью улыбки, когда он начинает рассказывать об исследованиях, когда он вместе с ним отправляется прятать новое сокровище Кли, что бы некие пушистики его не нашли.       Единственная ассоциация Кэйи относительно своих мыслей и чувств - вино. Тепло, разливающееся в груди, отдаваясь сладостью послевкусия на языке и нечто заглушающее, что заставляет померкнуть боль и ношу лжи на языке. Но с обратной стороны монетки Кэйа ощущает, что рано или поздно это его и загубит, погрузившись в ощущения, вспоминая о жалости своего существования, оставляя его одного. Но пьяницы не плачут на людях. На людях они самые беззаботные и весëлые.

      ***

      — Братик Кэйа!       Кричит рыцарь искорка и со стремительной скоростью бежит к капитану, оставляя позади белокурого. Кажется, хочет обнять, но стоит на месте. В связи с погодой, девочка была одета очень даже тепло, при этом это не затрудняло еë свободно бегать. Они даже позаботились о Додоко, на котором теперь красуется красная шапочка и такого же оттенка шарфик. Альбедо постарался. За Кли размеренным шагом следует и сам Альбедо, от чьего веса скрипит снег. Он лишь молча кивает в знак приветствия, поднимая на него голову, что бы взглянуть на лицо своего начальника.       — Доброе утро, Кли! Вижу, у тебя хорошее настроение? - девочка энергитично закивала, улыбнувшись.       — Да! Братик Альбедо сделал для Додоко тëплые вещи. Теперь он не будет мëрзнуть и сможет дальше путешествовать со мной! Хи-хи, Альбедо говорит, что если ты не будешь носить шарфик, то заболеешь, а Альбедо всегда прав, поэтому он лучший! А где твой шарфик? — заметив, что в комплекте одежды капитана нет шарфика, алые глазки озарились любопытством.       — Я заколëнный. Как бы я не кутался в шарфы, мне всегда холодно. - на этом моменте уже глаза алхимика засияли любопытством, что было не так легко вызвать у алхимика. Но не смотря на это, он все еще молчал.       — Но ведь, если бы тебе всегда было холодно, то ты бы постоянно болел!       — а вот это уже тонкости глаза бога, моë ускользающее солнце. Твой братик не против, если я тебя украду на игры в снежки?       — Не против. Будте аккуратней. - быстро выдаëт алхимик, махнув рукой. Стало так тепло. Возможно, это кому-нибудь и показалось бы безразличным, но лишь Кэйа заметил тень улыбки на лице Альбедо. Он очень любит Кли. Если счастлива она, значит и он тоже.       С неба всë ещë сыпались снежинки замысловатой формы. Маленький эльфенок ещë даже не начав игры, отвлеклась от неë, высунув язык и начав ловить им эти самые снежинки, пока Альбедо не видит.

***

      Однажды учитель подарила Альбедо пластинку. Еë любимую пластинку, что проигрывала ту самую мелодию, что она время от времени напевала. Тогда он ещë понятия не имел, что хранится на этой пластинке, но был ужасно польщëн, прослушав еë в первый раз. Теперь это его любимая мелодия.       Он кажется понял, почему это была еë любимой мелодией. Она помогала забыться, подумать. Очистить разум. Всë обдумать. Обдумать свои последние действия, чувства, поведение людей, опять же считая его странным. О Кли. О Сахарозе. О Кэйе. Это состояние помогает ему просыпаться по утрам после двухчасового сна.       Чувства к Кли точно такие же, как чувства за наблюдением полыхания огня. Можно смотреть вечность. И даже не верится, что этот ребëнок когда нибудь станет взрослым.       К Сахарозе он испытывал лишь восхищение. Он ничего от неë не требует. Он чувствует еë восхищение к себе, считает это нечто необоснованным, необоснованным еë звание данное ему - гений. Себя он гением назвать не мог, а вот назвать еë этим именем - да. Только вот бы она отбросила "вы" из обращения к алхимику и потеплее одевалась.       А вот Кэйа.. Это было сложней. Это как войти в ледяное море голышом в такую же прохладную погоду прямо в сумерки: кусается, словно лесть и ложь, обволакивает, как лëгкие смешки через каждую реплику. Но потом ты "привыкаешь" к воде и наслаждаешься,как его более скрытыми качествами: умение слушать, настойчивость,смех, большие руки.. Вот последние излишне, но пара лишних рук безусловно не помешает. А потом тебе совсем не хочется выходить из воды, мгновенно покрываясь мурашками от холода; хочется обратно, но нельзя.       Однажды он включил эту мелодию Кли и Кэйе. Кли говорила о том, что эта песня слишком медленная и скучная, а вот по поводу Кэйи не понятно. Но осознав, что эта мелодия не по вкусу этой парочке, он сказал, что он тоже изначально думал, что она скучноватая и медленная, а вообще им просто кажется так.

***

      Что бы там не говорил Альбедо или Кэйа, но Альберих сделал бы всë, что в его силах, чтобы снова оказаться в одном бордовом диване с Альбедо и Кли, наблюдать за тем как девочка пытается забраться под руку алхимика и прижаться с обнимашками к аккуратно связанному болотного цвета свитеру, смотреть на расслабленное лицо Альбедо и ощущать у себя под кончиками пальцев ладонь, обтянутую перчаткой. Он почувствовал себя семьëй. Никакой глаз бога не помешал этому горячему чувству стремительно развиваться от груди до самых извилин головного мозга, почти игнорируя музыку, что очень быстро стала для него словно шумом в ушах для людей, которые живут рядом с дорогой.

Нет, это не вино. Это любовь.

      Это не описывается как бабочки в животе. Скорее, дрожью в пальцах, опьянению без участия алкоголя и развязанный язык. Можно говорить всë.

***

      Он очнулся только тогда, когда срывал шестую сесилию для алхимика в подарок. В последнее время он часто сюда ходит. Смеркается. Размеренные волны медленно бьются об берег. Ветер холоден, прям как зимой. Как тогда, когда можно было выйти в одной кофте, а снежки получались просто отменными. Как тогда, когда горячие поцелуи медленно покрывали его щëки, желая согреть горе игрока.       Раньше он был убеждëн, что это вино никогда не попадëт на его язык. Теперь он убеждëн в том, что эту бутылку он даже не подумает разделить с Розарией.