Багряная смерть

      К моему удивлению, остановились мы не возле какого трупа и даже не возле заброшки, где тот самый труп предполагалось найти. Всего-то возле «Мадам Вонг» — вэйданской забегаловки, одной из тех, что в количестве разбросаны по Аркади. Мы с Вал частенько ужинали тут, когда решали, что паста и пицца из ближайшего бистро уж слишком часто снятся нам в кошмарах.       — И что мы здесь делаем? — поинтересовался я недоумённо.       Есть мне не хотелось, да и у вампиров, насколько мне известно — отлично известно, спасибо трем тоннам учебников, что я выучил едва ли не наизусть, — несколько другой рацион. То есть многим из клыкастых сородичей Риза обычная человеческая еда вполне по вкусу, но нуждаться они в ней не нуждаются.       Риз равнодушно пожал плечами — не так чтоб сильно широкими, но мышцы под чёрной кожаной курткой вполне угадывались. Среди маршалов хлюпиков вообще не водится, не та работа. Даже я, отнюдь не любитель всего этого спорта, бегаю едва ли не каждое утро и изредка даже тягаю гантели, чтобы быть в форме.       — Ужинаем. Ну или обедаем, в твоём случае. У нас есть время. Если что случится, мне позвонят.       — С тобой случился я, — напомнил, закурив ещё одну сигарету, — так что, Риз, мне не нужна эта мамочкина забота. Лучше научи меня всяким штукам, что положено уметь приличному ликвидатору…       Потому что ну серьёзно, мистер самая красивая задница управления, мне плевать на еду, сон и усталость. Она всегда со мной — такое бывает, когда замахиваешься на дело не по себе, из-за чего потом приходится лезть из шкуры вон, чтобы оправдать свои же ожидания.       — Приличному ликвидатору положено быть в здравом уме и хорошей форме.       — Не похоже, чтобы моя форма тебя как-то смущала, — хмыкнул я, мигом припоминая и его прикосновения, и его пальцы в своих волосах. Хрен его знает, что там полагается приличным у вампиров, но вот среди людей эти его жесты понимаются вполне однозначно.       Он меня хочет, я хочу его, и плевать на все эти сложные уставные отношения. Хотя стоит признать, что эти его властные штучки вкупе с не слишком адекватной заботой в голосе изрядно смущают и в то же время возбуждают. И даже греют что-то внутри, но об этом я ему скажу как-нибудь попозже. После того, как окажемся в постели кого-нибудь из нас.       — Дэймон.       В два коротких шага он оказался подле меня. Глянул этими своими глазищами, от которых немного, но всё же берёт оторопь. Перевёл взгляд на сигарету в моих пальцах и, вдруг уцепившись за мое запястье, потянул его на себя.       И мне бы вздрогнуть, ну или там знатно охуеть уже на этом моменте... Да только то, как он затянулся сигаретой прямо из моих пальцев, выдохнул дым рядом с моими волосами, после чего вдруг просунул два пальца под мой чокер, заставило не просто охуеть, а натурально забыть, как это — дышать обычным воздухом, давать сердцу насыщать кровь кислородом.       — Прекращай со мной спорить. Я этого не люблю.       Ну и вот что на такое можно ответить?..       — Да, сэр.       Нет, сэр, я не прекращу с вами спорить и называть вас сэром и Мариусом, потому что вас это, очевидно, заводит. Сэр. Ну или что там за фетиши прячутся под этой красивой оберткой ледяного вампирского принца. Впрочем, не то чтобы я не догадался. Кто-то здесь явно любит командовать, и нет, я сейчас вовсе не про работу.       О том, что я догадался, он понял тоже — моргнул вдруг, махнув длинными ресницами, отпустил меня и отстранился на более приличное расстояние. Ну то есть это для общества приличное, а я бы не отказался, чтобы оно, напротив, стало меньше — мне вдруг резко захотелось коснуться его губ, попробовать их на вкус. Куда сильнее, чем хотелось в ебучей маршалятне — там атмосфера не располагала так сильно.       Там я ещё не знал, что у Риза за плечами крайне хуёвая история с его превращением в вампира.       — Пошли уже. — Он первым потянул на себя массивную красную дверь, из-за которой была слышна музыка — не классическая, к счастью. — Иначе я сожру тебя. Быть может, тебе даже понравится.       — Это вряд ли. — Я мотнул головой, в три затяжки докурил сигарету и бросил окурок в урну. Тоже красную, да. — Когда окажемся в постели, давай обойдёмся без этих твоих вампирских штучек.       — «Когда»? Даже не «если»? — Он вновь склонил голову к плечу, красивые губы насмешливо искривились.       Да нет, честно, чувак ещё сомневается в том, что мы трахнемся? После всего, что между нами произошло меньше, чем за полчаса?       — Какое-то очень странное слово. — Сделал вид, что задумался, даже губу прикусил, из-за чего получил ещё один невнятный взгляд. — Не припоминаю его значения.       Разумеется, не коснуться его шеи в дополнение к своим словам я попросту не мог. Без прикосновений не считается, на минуточку.       — Я бы не стал тебя есть, — на удивление серьёзно заверил Риз, едва мы устроились за угловым столиком в самом дальнем закутке. Похоже, клыкан любит уединение. Ну или просто боится, что нас повяжут за порнографию в общественном месте. — Но если ты против вампирских штучек, боюсь, я тебе не подойду.       — Чего это?       — Оральная фиксация, помнишь? Я буду кусаться там и сям, оставлю засосы даже на лодыжках, и вообще… мой рот побывает абсолютно везде.       Он премило улыбнулся, а я едва не проклял всю его родню до седьмого колена. Ну серьёзно, блядь, мужик, у меня в штанах катастрофа и без этих твоих ямочек!       Потому что картинка, которую охотно нарисовало мое крайне богатое воображение, предстала перед глазами настолько ярко, что хоть сценарий к порнухе пиши.       Что ж, что есть, то есть — в Ризе я не ошибся. Я вообще редко ошибаюсь в красивых до неприличия парнях… отчего большую их часть и выкидываю из постели сразу после того, как кончаю. А вот его бы, думаю, не выкинул. За лощеной шкуркой вампирского красавчика прячется что-то ещё, до чего мне бы очень хотелось докопаться.       — Буду ждать с нетерпением, — всё же отозвался я, правда, только после того, как отпил добрую половину стакана с водой. — Разумеется, если мы всё это всерьёз, без всяких там «я твой учитель, ты мой ученик, это аморально, а ты, Дэймон Гальярди, ведешь себя точно дешевая шлюшка!..»       — Как грубо, Дэймон. Я что, похож на нецелованного пирожочка Джордана? — Риз надменно вскинул бровь. — И да, я бы непременно показал одной дешёвой шлюшке, насколько я серьёзен и аморален, но увы, — он вздохнул и изящно передёрнул плечами, — стажёр не накормлен, работа не сделана и всё такое.       Определённо нельзя давать всяким симпатичным вампирам говорить такие вещи в публичных местах. И самому стоит болтать поменьше — ох, не зря Вал мне об этом постоянно твердит. Потому что какая, блядь, еда и работа, когда только и хочется, что свалить хотя бы в туалет?.. Нет, совсем не для того, чтобы отлить. Ни разу не для этого.       Никогда бы не подумал, что грязные разговоры могут возбуждать настолько сильно.       — То есть вся проблема только в моем несостоявшемся обеде? — с трудом подавив в себе желание опустить руку под стол, поинтересовался я. — Оке-ей, уломали, сэ-эр.       Я махнул рукой, подзывая официантку — едва ли шестнадцатилетнюю вэйданку (хотя по ним никогда не разберешь), улыбчивую, с двумя густыми косами.       — Суп фо без острого перца и чай с лимоном, три куска сахара, пожалуйста.       — Любишь сладкое? — не без усмешки поинтересовался Риз, заказав то же, что и я. Правда, вместо чая затребовал вэйданский холодный кофе. Кто б сомневался.       — Глюкоза активизирует работу мозга, — деловито сообщил я, на что он улыбнулся и согласно кивнул. Сомнительных комментариев больше не отвешивал, что было просто замечательно. Хотя и жаль тоже. Самую малость. Видят боги, чувак просто мастер спорта по грязным разговорчикам.       Заказ принесли быстро. Чему стоило, наверное, порадоваться, однако же не радовалось. И вообще кусок в горло не лезет. Снова.       — Серьёзно, что у тебя за проблемы с едой? — поинтересовался Риз, когда я, едва отхлебнув пряного бульона, отложил ложку в сторону.       — Нет у меня никаких проблем, — буркнул я. Взгляд напротив остался недоверчивым и жаждущим объяснений. — Правда нет. Ни анорексии, ни булимии, никакой другой фигни. Просто я типа не могу, когда волнуюсь. Но чаще просто забываю или решаю не тратить на это время. Вал приучила меня к режиму, но недавно была сессия, теперь впереди диплом и куча зачетов, прочей поебени, а теперь ещё практика, и я…       — Боишься налажать?       — Боюсь, — честно признался я. — Это очень важно для меня. По многим причинам, не только из-за… Я должен понравиться тебе, насовать хуёв за пазуху неудачнику Джордану и не проблеваться случайно от вида каких оборотневых мозгов, или зачем мы там ещё едем. Понимаешь?       — Ну, мне ты, допустим, нравишься, — заметил Риз. По-простому так, спокойно и деловито, точно это вообще ни фига не значит. Ну, для него, может, и впрямь не значит, но для меня… — Что ничуть не помешает мне накормить тебя с ложечки, ясно? Сначала еда, потом мозги.       — Да боже, понял я, понял!       С едой я всё же расправился. И с подостывшим уже чаем. Ризу, правда, пришлось подождать — он-то свою порцию буквально вдохнул, и не скажешь, что вампир с пагубным пристрастием к человеческой крови. Главное, чтобы не к моей — я и впрямь никогда не горел желанием стать чьим-то ужином. Хотя определенно слышал, что вампирский укус сродни сексу…       Нет, Дэймон, ты не будешь спрашивать это у своего куратора, хватит с вас обоих грязных разговорчиков. Пока, по крайней мере. И без того ощущение такое, будто мы не пожрать на ночь глядя заехали в вэйданскую забегаловку, а устроили себе свидание. После которого, по логике, полагалась бы горячая ночка, а не встреча с блохастым преступным миром Нью-Аркадиана.       — Так куда мы сейчас? — спросил я, когда мы уже шли к машине.       — К прайду Мёрфи, — ответил Риз, затянувшись очередной пафосной сигариллой. Видимо, вампиры и вправду не тянут в рот абы что. — Я бы дал тебе время ознакомиться с делом, но там особо ничего нет. Вожак грохнул младшего братца и теперь активно топит за то, что это была схватка за лидерство.       — Вроде бы охотникам не полагается лезть во внутренние разборки?       — Да, существует единый протокол, который регулирует взаимоотношения между оборотнями и ограничивает наши полномочия. Однако за последние пару лет был принят ряд важных поправок в сфере сверхъестественного законодательства. Теперь мы вправе наказывать оборотней за убийства или насильственные действия, если они противоречат их же протоколу.       А, да, что-то такое припоминаю. Читал об этом в новостях, но не особо вникал в подробности… Зря, наверное. Надо будет заполнить пробел в знаниях и всё такое.       — Никогда не понимал, как эта меховая фигня вообще работает, — посетовал я, когда мы сели в кар и тронулись с места. — Человек убил человека — сел в тюрягу, оборотень убил человека — гроб-кладбище-пидор, оборотень убил оборотня — ну и пофиг, кто их там вообще считает?       — Насилие было образом жизни оборотней много сотен и даже тысяч лет. Такие вещи нельзя изменить в одночасье — по крайней мере, без кровопролития, — резонно заметил Риз. — Благо нынешние оборотни худо-бедно ассимилировались и стали понемногу отторгать культуру насилия.       — Очевидно, далеко не все. Так ты думаешь, там была не схватка?       — Взрослый мужик разодрал на части мальчика-подростка, которому едва стукнуло шестнадцать. Какая там могла быть схватка, немёртвая моя задница! — Он поморщился, в раздражении побарабанил по рулю этими своими греховными пальцами, о которых мне стоит поменьше думать… А, да хрен с ним, и так уже дрочить полночи. — Мне всё было ясно, едва я прочёл отчёт дежурного ликвидатора. Но сплеча рубить не стал: позволил шерстяным мудакам пару дней помариноваться в чувстве своей безнаказанности, а сам опросил друзей погибшего и школьных учителей. Все как один твердят, что Эйдан Мёрфи был славным парнем. Имел кучу приятелей, хорошо учился и за все годы лишь раз получил взыскание за драку, когда навалял местной шпане за издевательства над омежками.       — Звучит как отличный альфа, — решил я. — Но ты ведь понимаешь, что иногда человек на людях ведёт себя совсем иначе, нежели в кругу семьи? Типа, знаешь, на некоторых серийников тоже никогда бы не подумали.       — Это правильно, что ты рассматриваешь все возможности. Никогда не знаешь наверняка, кто и что скрывает от окружающих, — похвалил Риз, сверкнув клыкастой улыбочкой. — Однако я бы рискнул сделать определённые выводы о личности покойного, просто исходя из своего опыта и из того, что услышал от его друзей. Ты наверняка как никто другой знаешь: отличная успеваемость зачастую есть следствие прилежания и упорной работы над собой. Кроме того, по общему мнению, Эйдан всегда защищал слабых и имел острое чувство справедливости. Конечно, всегда существует вероятность того, что в свои шестнадцать он был преступным гением-социопатом и талантливо водил за нос полшколы…       — Всё, всё, я раскаялся! — картинно замахал руками на эту бледную напасть. — А почему ты не начал рассказ с вожака?       — Потому что Лахлан Мёрфи — агрессивный шерстяной говнюк с дурным нравом и пятью «протокольными» трупами в анамнезе. Очевидно, он решил соскочить и в шестой раз.       — Так бы сразу и сказал! Кто вообще хоть на грош поверит парню по имени Лахлан?!       — Вот именно.       Вскоре Риз свернул с трассы на гравийную дорожку и, остановившись, одарил меня неожиданно строгим взглядом.       — Другие маршалы предпочитают более мягкий подход и начинают обучение с какой-нибудь ерунды. Я — нет. Оборотни чуть что лезут в драку, поэтому всё может обернуться очень жёстко. Да и обернётся, наверное. Ты готов взяться за оружие в случае чего? — Дождавшись моего кивка, он продолжил: — Мы прёмся в вольер к пумам, хищным и очень злобным. Мы — охотники, не кошачий корм. Не открывай спину, не показывай страха и по возможности не делай резких движений. Малейшее проявление слабости — и тобой отобедают.       — Понял, осторожно, злые котики, — отозвался я, подавив желание нервно сглотнуть. Во рту как-то резко пересохло. — Что-то ещё?       — Будь осторожен, но не забывай, что, несмотря на всё вышесказанное, тебе ничего не угрожает. Я могу тебя защитить. От чего угодно, не говоря уж о паре-тройке охамевших кошаков.       Риз забросил куртку на заднее сиденье и вышел из кара, а я поспешил следом. Ну как поспешил… едва мы поравнялись, он приобнял меня за плечи, точно желая продемонстрировать оборотням, что я им не когтеточка. Ладненько, лишним не будет. С Ризом я и впрямь чувствую себя в безопасности как ни с кем прежде, однако нервишки всё равно пошаливают. Какие там пумы, когда со мной не случалось ничего страшнее пьяной потасовки в баре?..       Когда мы дошли до видневшегося невдалеке трёхэтажного дома — по-видимому, жилища вожака и его свиты, — нас уже встречали. Да не пара-тройка кошаков, а сразу полдюжины. Четыре мужика, один громаднее другого, и парочка красивых темноволосых девушек, похожих, точно сёстры.       — Кто мальчиков заказывал? — заржал один из оборотней, обладатель явно нечёсанной шевелюры и стрёмной бороды под стать причёске. — Бухло и шлюхи вроде по пятницам!       — Мариус Арчерон, паранормальный отдел, — невозмутимо представился мой куратор, даже не потрудившись снять значок с пояса. — Это Дэймон Гальярди, мой напарник. Полагаю, нет нужды озвучивать цель нашего визита?       Напарник! Напарник, не какой-то там стажёр. Блядский боже, ещё немного, и я точно решу на нём жениться.       — Да уж не дураки, как некоторые думают, — хмыкнул мужчина, вышедший чуть вперёд. Он не был самым внушительным и грозным, самым бородатым или хотя бы самым горячим, но почему-то сразу чувствовалось — вот он, вожак. Альфа с большой такой буквы «А». — Чего так долго-то? Зубрила Эйдан давненько уж отъехал.       — Я гляжу, вы прям безутешны, — буркнул я, не удержавшись.       Блёкло-жёлтые глаза вожака немедля прошлись по мне, и взгляд этот было сложно назвать приятным. Но я стерпел. И почему-то понадеялся, что Риз мной доволен.       — Где уж тебе понять, человечек? Дело скверное, да только таков порядок. Я в своём праве.       И ведь ни капли сомнения в своих словах. Раскаяньем тоже и близко не пахнет.       — Ваши права, мистер Мёрфи, мы будем обсуждать отдельно, — произнёс Риз. Даже удивительно, как такой бархатный голос может резать острее ножа. — Вы позволите?       Не дожидаясь ответа, он прошёл на широкую террасу, до смешного элегантно устроился на грубо сколоченной деревянной скамейке. Я сел рядом с ним, подозрительно оглядел оборотней — все как один ехидно скалятся, точно мы и впрямь залётные стриптизёры, а пистолетики у нас так, реквизит.       — Ну что ж, — начал Риз, чинно сложив руки на коленях, — в каких отношениях вы были с Эйданом?       — Да в нормальных, — ворчливо отозвался этот… Лахлан, вальяжно рассевшись напротив. Ну только что яйца не почесал. — Ну, до поры до времени. Мелкий гадёныш мне изрядно докучал, но это обычное дело между альфами. — Я скептически хмыкнул — стая Вал, может, и не тянет на семью года, но никто из них не покусился бы на мальчика-подростка. Ни фига подобного. — Вот только бросать мне вызов — это уж совсем другое дело.       — И Эйдан, по-вашему, был достойным соперником? Ему было шестнадцать, и он, вероятно, не вполне здраво оценивал свои возможности, равно как и ситуацию…       — Красиво чешешь, начальник, — хмыкнул кто-то из пум — прихвостни вожака столпились невдалеке, достаточно близко, чтобы это напрягало. Ну, меня. Мой куратор безмятежно изображал мраморное изваяние, сидя с той пугающей неподвижностью, что доступна лишь вампирам. И только пальцы, сцепленные в замок, едва заметно подрагивали — длинные, изящные, нервные. Всё как и положено пианисту. — Да только хрен ты что понимаешь в этих наших ситуациях.       — Вынужден согласиться с Роландом, — протянул Лахлан, сверкнув глазами. — Только слабый альфа пощадит соперника. Зануда Эйдан замышлял против меня, сеял рознь в моём прайде. Порченая кровь, весь в свою мамашу. Оставь такого гадёныша в живых — и через пару лет он будет пировать на твоих костях.       — Точно, точно, — забормотали его дружки.       — Какое единодушие, — фыркнул я, поморщившись — злобные куски меха совершенно искренни в своей убеждённости, что бедолага Эйдан сам нарвался. Вот только… чувствуется здесь и что-то недосказанное. — А остальные члены вашего прайда с этим согласны?       — Лучше бы им быть согласными.       О, а вот и увёртки пошли в ход. Грёбаному Лахлану точно есть что скрывать. Бросил косой взгляд на Риза — он по-прежнему сидел не шевелясь, и только уголки красиво очерченного рта чуть приподнялись в усмешке. Ладно, будем считать, что мне дали добро.       — Лучше для вас? Ну тогда я определённо желаю поговорить со всеми в прайде. Особенно с матерью Эйдана. Она ведь должна быть здесь?       — Увы, — Лахлан-грёбаный-Мёрфи горестно развёл ручищами, — моя невестка Эйлин и её прекрасные дочери были так опечалены случившимся… я решил, что им лучше побыть в другом месте. Подальше отсюда.       — В каком конкретно месте?       — А вот это, человечек, не твоего ума дело.       Да что ты, блядь, говоришь?! А по-моему, очень даже моё, учитывая то, что нахальный шерстяной пидорас наконец-таки занервничал. Нет уж, не соскочит. Дожму. Пару секунд, и соображу, как именно…       Дожать мне никого не дали: Риз наконец-то соизволил отмереть.       — Не трудись, Дэймон. Наш блохастый друг никого никуда не отправлял. Невестка Эйлин и прекрасные дочери сейчас в Хилсайде, под защитой родственного прайда. И они не опечалены, а скорее в ярости. — Он сверкнул глазищами не хуже всяких там линялых кошаков; я кожей чувствовал его гнев, холодный и тяжёлый, точно ледяная глыба. — Эйдан был хорошим братом, верно, Лахлан? Ты точно знал, какова будет его реакция, когда заявился в спальню к его сёстрам. За такое рвут глотки.       — Неблагодарные сучки решили очернить моё доброе имя, — бросил тот, презрительно скривив рот. А сам-то на измене, меха кусок. Понял, что мистер Горячий обложил его со всех сторон и живым не отпустит. — Зря стараются. Здесь им никто не поверит.       — Ну почему же? Я вот охотно верю, и это сулит тебе большие проблемы, Лахлан, — лениво протянул Риз, откинувшись назад. — Всё, мне надоело это дерьмо. Открою тайну: ты присядешь в любом случае. Речь идёт о несовершеннолетнем мальчике и его опекуне, очевидно злоупотребившем властью; сюда же пришьём попытку изнасилования девочки-подростка. Давай ты облегчишь нам всем жизнь и честно расскажешь, как всё было на самом деле? А я, так и быть, побуду хорошим копом и не стану требовать высшей меры.       А вот теперь уже он нагло врёт. Не станет, как же! Не то чтобы я с ним не согласен на все сто пятьдесят процентов.       — А если не расскажу? — нагло ухмыльнулся оборотень.       — Ну, тогда я буду очень плохим копом: не продавлю высшую меру, так хоть закатаю тебя на двенадцать лет в Морнуот, где ты в два счёта отморозишь яйца. Если успеешь — видит Тьма, детоубийцы в тюряге долго не живут. Прокурор будет рад стараться, ведь история реально жареная, а значит, и мой драгоценный дядюшка — сенатор Маккензи, помнишь такого? — будет рад возможности раздуть скандал с невинно убиенным котёночком до таких охуенных размеров, что на Север побежит, теряя лапки, вся твоя шерстяная шобла. Ну и? Ты уже готов сотрудничать со следствием?       Лахлан скрипнул зубами, кажется, проникшись весьма впечатляющим списком угроз. И рожу скроил зверскую. Я, честно сказать, маленько зассал. Может, зря Риз на него так попёр? Блин, нас же всего двое, а их шестеро!..       Хотя нет. Не то чтобы я так уж хорошо успел узнать своего куратора, да только уверен — он никогда и ничего не делает бездумно. Иначе не стал бы лучшим ликвидатором округа Вествуд, а то и всего Юга, в каких-то там двадцать восемь лет.       — Складно болтаешь, упырь, — наконец процедил Лахлан. — Ну что ж, давай-ка… посотрудничаем.       И с этими словами он резко бросился вперёд… на меня.       Пистолет я выхватил шустро и даже умудрился не грохнуть его на пол. Да только вряд ли успел бы отстреляться от грёбаного альфы… Но мне и не пришлось: Риз кинулся меховому ублюдку наперерез. Свалил его с ног, зарядил по рёбрам и по морде, да так, что кости захрустели. И, заломав ему руки за спиной, вонзил зубищи в сгиб шеи.       Лахлан заскулил, точно побитая собака, забился и затрясся, но без толку — Риз держал его мёртвой хваткой.       — Какой непослушный котик, — промурлыкал он, медленно облизав губы и улыбнувшись во весь окровавленный рот. Зелёные глаза опасно сверкнули, подёрнулись жуткой тёмной дымкой, и она же точно пронизала воздух. — Спокойно, котятки. Перерву мудаку глотку, вы и дёрнуться не успеете.       — У твоего человека зубки покороче будут, — прошипела одна из девиц, смерив меня хищным взглядом.       — Мой человек отлично стреляет, сука. Проверь, если кишка не тонка.       «Ты не знаешь это», — забилась в голову предательская мысль.       Забилась, запульсировала в мозге, отдалась в пальцы, нервно сжимающие ствол. Ты не знаешь это, грёбаный вампир, даже я это не знаю, потому что нет, стрелять во что-то живое — не то же самое, что по мишеням.       Ты не знаешь, Риз, а вот эта драная кошка, кажется, слишком хорошо чувствует мой страх, мою панику, мою…       Она уверена, что я не выстрелю, потому что я человек, у меня нет опыта и тяги к насилию. Уверена, как и в том, что Риз не успеет перехватить её, а из меня выйдет отличный заложник или ужин… Ну прямо как завещал мой куратор. Один в один кейс из книжки, хоть сейчас в список стандартных боевых ситуаций для будущих маршалов.       Достать себя я не дал. Откатился в сторону, ногой успев сбить лавку прямо под ноги разъярённой девице. Она увернулась, но преимущество потеряла вместе с драгоценными секундами, подставила голову под прицел. На мгновение, но его хватило бы…       …что я там думал? Что навсегда запомню, с каким звуком пуля пробивает череп? Что ж, звук раздробленной коленной чашечки куда хуже. Точно кто-то разбивает мощными колесами гравий на дороге. Мерзко, отвратительно. Как и последовавший за этим пронзительный крик.       — Почему не в голову? — не иначе как чудом услышал я вопрос Риза. Заданный таким скучающим тоном, будто я только что не выстрелил в живое существо, а, не знаю, хлеб для бутербродов на завтрак нарезал.       — Отчетов потом писать как за порядочную.       И нет, у меня совсем не дрожат руки и голос. И да, на прицеле разохотившуюся было до моей шкуры, а теперь болезненно визжащую девицу я всё ещё держу. Теперь уже так, чтобы точно попасть ей в череп.       — Полагаю, мы закончили? — осведомился Риз, выдав присмиревшим меховухам ещё один жутковатый оскал. — Разошлись!       Тому, что их всех с крылечка как ветром сдуло, я даже не удивился. А вот когда Риз отпустил Лахлана и небрежно велел ему идти к машине — охуел знатно. Потому что оборотень неуклюже поднялся со скрипящих половиц и неестественно прямой походкой зашагал по дорожке впереди нас.       — Как это? — выдохнул я едва ли не жалобно.       — Я лич, — только и пожал плечами Риз. А затем, приобняв меня, повёл вниз по ступенькам. Где-то позади осталась жалко хныкающая оборотница. — По правде говоря, я мог бы его ослепить и парализовать в любой момент, но… это не та сила, которую понимают оборотни. Да и повод был нужен.       — А девушка?..       Он утёр рот рукавом свитера, безнадежно изодранного когтями, и глянул на меня чуть хмуро.       — Ты же не думаешь, будто я бы позволил тебя хоть пальцем тронуть?       Я не думаю… Я вообще уже не знаю, что и думать, если на то пошло.       До кара мы брели в молчании. Лахлан шагал по гравийной дорожке и выглядел так, словно у него не осталось и капли собственной воли. Откровенно пугающий видок. Риз, впрочем, не поленился сковать ему руки специально заклятыми наручами и закрепить у него на лице что-то вроде кляпа на толстых ремнях. Хотя я сомневаюсь, что настолько мощную магию можно побороть. Проклятье, это какой же у него уровень дара? Я о таком раньше не слышал и даже ни в одной вампирской книжке не читал.       Упихав безвольного оборотня на заднее сиденье, Риз захлопнул дверцу и, устало прислонившись к ней, закурил.       — Прости, Дэйми. Возможно, это было чересчур, и стоило бы предупредить…       — Да откуда ты мог знать, что на меня кто-то кинется? — пробормотал я чуть рассеянно. И, нахмурившись, с подозрением уточнил: — Ты ведь не знал?       — Честно говоря, я всё спланировал, пока мы обедали. И мог вмешаться в любой момент, просто… Извини, ладно? Я знаю, вышло довольно жёстко, но мне было важно увидеть, на что ты годен.       — Годен?.. — чуть не по слогам выдавил я. Информация до мозга доходила медленно, вся ситуация, мать её так, доходила и обрабатывалась медленно. Будто мысли окунули в кисель. Кровавый, да. — На что? Стрелять в живых… людей? Оборотней? Просто потому, что ты решил повыделываться, когда без этого можно было обойтись? Тогда нет, я точно не годен, потому что ни хрена не знаю, ты рассказал мне о деле всего пять минут назад, и нет, я не умею делать все эти штуки, могу только стрелять, а потом трястись, потому что в этом нет ни хера нормального! Ай, да к Хаосу, я всего лишь жалкий человек, которому, блядь, было дохуя страшно, и который выстрелил в девчонку. Пусть и тысячу раз опасную сучку, но она даже не имела отношения ко всему этому!       А ещё я — слезливая чувствительная тряпка; Мариус, блядь, Арчерон — охуенно сильный лич, которому не нужен напарник. И стажёр, кажется, тоже совсем не нужен. Особенно тот, в котором сострадания больше, чем требуется долбаной службе маршалов.       Риз вздохнул, щелчком пальцев испепелил недокуренную сигарету, а затем подошёл ближе и ухватил меня за подбородок.       — Дэймон, я показал тебе нашу работу, какова она есть, и больше не собираюсь извиняться за это. Но сострадание не всегда слабость, а ты вовсе не жалкий, ясно? Ты впервые выстрелил в живое существо — конечно же, ты напуган! Это реакция нормального человека, не привыкшего к насилию.       — Я…       — Ты молодец. Ты отлично держался всю дорогу, задавал толковые вопросы и прекрасно справился со всем этим дерьмом. И знаешь что? Я ни на секунду в тебе не сомневался. Я знал, что ты справишься, знал, что ты выстрелишь, а потому даже не подумал вмешаться и упростить тебе задачу. Не оттого, что я бесчувственный изверг, а потому что я в тебя верю, ясно? Я в тебя верю, Дэймон. Даже если ты сам отчего-то в себя не веришь.       О, я в себя верю. Просто потому, что больше и некому было. Вал не в счет, она оборотень, а я — часть её стаи, которую она будет защищать до последней капли своей крови.       Что ж, теперь есть ещё кто-то. И если это не очередные вампирские штучки или ёбаный стресс-тест, к которым у службы маршалов имеется явная слабость, то… это та ещё возбуждающая хрень, если честно.       Чужую руку от своего лица я отбросил. Глянул в зелёные глаза, которые мне, похоже, суждено видеть в мокрых снах ближайшую неделю.       — Не смей больше мной манипулировать.       Не буркнул. Не велел. Даже не попросил. Просто сказал, причем невесть зачем. Потому что на кой хрен болтать всякую чушь тому, с кем вовсе не разговаривать собираешься?       Губы Риза оказались ожидаемо прохладными. Чуть солоноватыми из-за едва ли обтёртой крови, и это должно быть противно, но отчего-то не было. Твердыми, влажными, уверенными — словно он ждал от меня такой вот глупости. Ждал, а оттого отвечал на мой поцелуй, позволял моему языку вторгаться в его рот, проникать глубже, касаться острых зубов, гладкого нёба, языка. Позволял прижиматься к нему так отчаянно, будто до него я не целовался ни с кем вовсе — и нет, мне ничуть не жаль признаться самому себе, что прежде настолько хорошо мне ни с кем не было. Как бы смешно это ни звучало: я торчу посреди какого-то оборотневого зоопарка, целуюсь с вампиром, только что чуть не отожравшим кусок шеи у одного из этих оборотней, после того, как едва не грохнул девицу, что чуть не отожрала кусок шеи уже у меня.       Целуюсь, прижимаюсь, запускаю пальцы в чужие волосы, такие мягкие, гладкие. Кусаю и тяну на себя его нижнюю губу, потому что вовсе не хочу отстраняться, и, боги, едва не плавлюсь от того, что его руки обнимают меня в ответ.       — Боже, — прошептал я, когда удалось заставить себя отстраниться. Не слишком-то далеко, если честно — его лба своим я всё ещё касался, а руки из его попорченной прически вытащить. так и не успел — Скажи, что не уволишь меня за это.       — Ты не настолько плохо целуешься, — насмешливо отозвался Риз, хотя я чётко ощущаю — он изумлён произошедшим ничуть не меньше меня самого. — Полегчало?       — Хм, ну да, — пробормотал я, немного смутившись. Всё же нападать с поцелуями на своего куратора — немного перебор даже для меня.       Но мне и впрямь стало легче. Думать, соображать, правильно оценивать ситуацию. Тем более что от Риза такими волнами исходит спокойствие, что оно передалось и мне. Я позволил ему мне передаться. Огляделся, выдохнул. Ничего ведь не произошло. Ничего такого, о чём мне бы стоило беспокоиться. Это всего лишь моя работа, пусть и будущая, но я знал, на что шёл. Знал, что мне придется стрелять, убивать и видеть кровь. Не знал, что меня для этого будет дрессировать раздевающийся на моих глазах вампир, но…       — Но только если мы говорим про ситуацию в целом, — криво улыбнулся я, не сводя глаза с Риза, который открыл багажник, выкопал там майку и принялся стаскивать с себя безнадежно испорченный свитер. — Ты всегда устраиваешь стриптиз перед своими стажёрами или это только я такой исключительный?       — Только ты такой исключительный. — Он вернул мне улыбку и удручённо глянул на бренные останки свитерка. — О, проклятье, он мне нравился…       Да на хер тебе вообще одежда? Ты должен ходить исключительно голым, с таким-то телом!       Вслух я это, к счастью, не ляпнул, но вот глазел безо всякого стеснения. Этот клятый вампир вообще во всём идеален, что ли? Ну, по крайней мере, ходить в качалку ему явно нравится чуть больше, чем мне.       — Прекрати на меня пялиться, — строго велел Риз, натянув майку. Которая вот ни хрена не помогла, облепив его торс как вторая кожа. — Дырку прожжёшь.       — Ты вампир, тебя и серебром не взять, — заявил я. — Переживёшь как-нибудь мой опаляющий твою душу взгляд.       На сей раз он поцеловал меня — уверенно и властно, даже немного грубо. А затем, едва отстранившись, нарочито мягким тоном выдохнул:       — Детка, ты ходишь по охуенно тонкому льду. Сядь в машину и побудь хорошим мальчиком хотя бы пять минут. Мы ведь на работе всё-таки.       — Я ни фига не хороший мальчик, — охотно поделился я. — Так что нет.       Выбил из пачки сигарету, закурил, с жадностью вдыхая горьковатый дым.       Хорошие мальчики не тащатся на работу в маршалятню, не лижутся со своими кураторами на глазах преступника, пусть и заколдованного по самые гланды. И нет, не испытывают желание прострелить колено уже себе, чтобы попустило хоть немного. То есть оно, конечно, всё прекрасно — и не проваленный (внезапно) тест гребаного клыкастого красавчика, и поцелуи с ним же, однако…       Сложно всё, блядь. Потому что я, кажется, ввязался в то, что мне не по силам. И хрен его знает, чего именно это касается — моей будущей работы или сомнительных шашней с моим же куратором.       — Ты точно в норме? — Голос Риза разрушил повисшую было тишину, а его прикосновение к моему плечу заставило сбросить навалившееся оцепенение.       — Нет. Или да. Понятия не имею, забей. — Я поднял на него взгляд, изобразил на лице нечто, предположительно напоминающее улыбку. — Что теперь? Я про этот коврик из пумы и нашу непыльную работёнку.       — Покажем мистеру Мёрфи его новые апартаменты. — Риз открыл передо мной дверцу кара, изящно взмахнул рукой, предлагая сесть. Вот ведь позёр. — Потом я созвонюсь с окружным прокурором, а ты напишешь отчёт.       — За что ты меня так ненавидишь?!       — А для чего же ещё мне нужен стажёр? — фыркнул он, потрепав меня по голове. — Не ной, Гальярди, писать отчёты тоже уметь надо.       — Я и так умею! — заявил я.       Правда, без особой уверенности. Всё же теория должна подкрепляться практикой, о чём мне тут же и напомнили:       — Надо не «умею», а «напишу эту хрень даже с закрытыми глазами, во сне и бухой в хламину». Сэм ко всей этой макулатуре не особо цепляется, а вот мудаки из правового отдела — те душу вытрясут, если что не так.       — Ты меня сейчас ни капельки не утешил.       — Не волнуйся, юристы станут твоей заботой, только когда ты будешь повышен до охотника. Ну, при условии, что не сбежишь раньше.       Вот уж размечтался, сволочь клыкастая. Поправочка — сексуальная и клыкастая. С юриспруденцией у меня, конечно, особые отношения — из всего множества предметов и факультативов запоминать зубодробительное писево крючкотворцев у меня получалось хуже всего. Точнее, я попросту не понимал половину, а потому и не запоминал все эти загибы, коими изобиловала каждая мало-мальски законническая бумажонка. Но как бы много моих крови и слёз не было пролито над этой херней, от карьеры охотника я откажусь только в случае собственной же смерти. Не то чтобы с выбранной мной профессией это уж сильно невозможное событие, но…        — Не сбегу, — заверил я. Повернулся к Ризу, уставился в его несуразно красивое лицо. — Слушай, про манипуляции. Я серьёзно. Я понимаю, в чем был смысл всего этого краш-теста моей нервной системы. Но я обучаем. И открыт всему новому, включая своего начальника в своей же постели… В общем, я типа адекватный, ясно? Мне двадцать один, и мозги у меня не на месте, учитывая возраст, гормоны и то, что одобрения относительно своей будущей профессии я получал ровным счетом ни хуя. Но я хочу эту работу. И могу ею заниматься. И мне даже почти наверняка не будут сниться кошмары с чужой простреленной коленкой. Наверное. Я хочу тут остаться, Риз. Мне это нужно.       — Я знаю.       Ну конечно, он знает. Куда больше, чем мне бы хотелось, но…       Прежде чем я смог придумать худо-бедно пристойный ответ (или ловко соскочить с темы, что предпочтительнее), Риз потянулся к гарнитуре, очевидно, принимая вызов.       — Слушаю. А, привет, Джуни, — протянул он вроде бы весело, но я ощутил смутный флёр беспокойства. — Прошу, скажи, что ты просто соскучился! Нет? Ох, ладно, что там у вас? — Секунд десять он молчал, видимо, слушая развёрнутый ответ. — Прикольно. Я буду минут через двадцать.       — Колись, клыкан, что там за вечеринка в твою честь? — потребовал я, еле как дождавшись окончания разговора, и нетерпеливо поёрзал на месте. — А я приглашён?       — А с тебя не хватит приключений на сегодня? — отозвался Риз чуть сварливо. Рукой, свободной от руля, он взялся за комм и не глядя набрал чей-то номер. — Акс, ты на месте? Выйди к служебному, пожалуйста. Мёрфи надо спихнуть, сейчас мне не до него… Серьёзно, блин? Да, мы одеты, и нет, мы не трахались на заднем сиденье! По-твоему, у меня настолько плохо с фантазией? — Я радостно заржал, хотя, наверное, стоило вместо этого порадовать мишку Акси и провизжать пару-тройку шаблонных фразочек, без которых ни одна дешевая порнуха не обходится. Глубже, быстрее, сильнее и далее по списку. — Ой, заткнись уже! Меня на место преступления вызвали, вот и тороплюсь. Вообще без понятия, съезжу и расскажу. Всё, давай, жди.       Он сбросил звонок, свернул на нужную улицу и мягко набрал скорость.       — Точно уверен, что не хочешь остаться в участке? По-моему, с тебя сегодня хватит.       — Нет уж. — Я мотнул головой, удобнее расположился на пассажирском сиденье, всем своим видом показывая, что чуть ли не жить тут хочу остаться. — Едем смотреть на мертвяка.       — Судя по тому, что мне сказали, зрелище будет не из приятных.       Я покосился на него — на смену беспокойству пришло нечто схожее с… сожалением? И с капелькой злости и неуверенности. Да что там, блядь, за труп такой, что дрогнуло даже холодное сердечко моего куратора?       — Маршал, блядь, Арчерон, делайте уже свою работу. А то я решу, что не настолько вы и хороши.       Он на это фыркнул, но вроде расслабился. Едва-едва, но в повисшем было напряжении дышать вдруг стало легче. Вот, другое дело. Я эмпат, в конце концов, не люблю непонятные эмоции, хоть и умею отделять их от своих.       До штаба мы добрались быстро, по ощущениям, быстрее, чем ехали в обитель драных кошаков. Акс и впрямь поджидал нас у входа, причём в компании моей Вал.       — Это чё, кровь?! — выпалила она, метнувшись мне навстречу. — Ах ты, маленький везучий ублюдок! Вы что, замочили кого-то? Я тоже хочу!       — Мечтай, ебанашка, — фыркнул я почти ласково. Эта обезьяна ну просто несуразно милая, когда жаждет выпустить кому-то кишки. Ну прямо ребёнок у витрины со сладостями.       — Не сегодня, дорогая, — протянул Риз, с почти издевательской деликатностью вытащив Лахлана с заднего сиденья. — Как-нибудь в другой раз. Ну, а вы с Акси чем похвастаетесь?       — Свидетелей опрашивали, а потом отчеты сели писать. И ни одной перестрелки. Я не могу работать в таких условиях!..       Лахлан, похоже, оклемался от стрёмного вампирского колдунства. Стоит, трясётся как припадочный. В его блёклых глазах плещется поистине животный страх, он же витает в воздухе. К Акселю эта драная шкура припустила чуть не бегом, при этом не спуская взгляда с Риза. А тот знай себе болтает с Вал, гладит ту по голове, точно щеночка, и нежно улыбается. Славный такой паренёк. Глазастый, улыбчивый. С ямочками на щеках, да. Так и не скажешь, что перед тобой машина для убийств, хладнокровно манипулирующая людьми из одной лишь прихоти.       Вот только я, как ни силился, не смог найти в себе даже толики того всепоглощающего страха, что испытывал — вполне разумно! — Лахлан Мёрфи. Нет. Мне скорее любопытно, и чем дальше, тем сильнее. Потому что под всем этим хладнокровием прячется нечто совсем иное. Хорошо так прячется. Но я буду не я, если не докопаюсь до сути.       Сбыв Мёрфи Акселю и Вал и наспех набросав в заметках комма подобие отчета о задержании, Риз махнул мне, веля садиться в машину. Ну надо же, а как же любезно открываемая для моей прекрасной персоны дверка?..       Ладно, не буду придираться. Тем более что впереди ждёт дельце посерьёзнее подстреленной меховухи, хотя от одной мысли об этом меня вновь передернуло. Всё же люди, хоть и те ещё кровожадные твари, в массе своей от вида крови в восторг не приходят. Я, конечно, не масса, но будем честными, вытравить из себя домашнего мальчика из приличной семьи очень сложно. Даже если та самая приличная семья положила на тебя хер в незапамятные времена.       До места преступления мы доехали в считаные минуты — всего-то преодолели пару кварталов, прежде чем увидели отблеск полицейских огней в конце улицы.       Риз, прежде чем вылезти из машины, открыл бардачок, напялил перчатки и кивнул мне, чтобы я надел вторые.       — Если станет хреново, не храбрись. Просто отойди. Ты новичок, это нормально.       — Я в порядке, — заверил я.       Соврал, конечно — страшно всё же было. Но почему-то скорая свиданка с мертвяком пугала меня меньше вероятности вновь стрелять по кому-нибудь. Мёртвому мёртвое, если он не какой-нибудь всратый зомби, то вреда от него поди допросись.       Мы припарковались у многоквартирного дома, вроде того, где обитаем мы с Вал. Возле крылечка тихонько переругивалась троица копов, невдалеке от них меланхолично дымил сигаретой какой-то щуплый парень. И к нему-то и направился мой куратор.       — Идеальный Риз — всегда точно по расписанию, — усмехнулся парень — типичный вэйданец, которому с равным успехом можно дать и восемнадцать, и сорок два. Полагаю, истинный его возраст будет где-то посерединке. — Кто это с тобой? Только не говори, что я сорвал вам свиданку.       Риз выразительно закатил глаза и пожал протянутую руку.       — Это Дэймон, мой стажёр. Знакомься, Дэйми, это Джун Рогере, один из немногих вменяемых детективов у нас в Аркади.       — Приветик. — Детектив, ни фига на детектива не похожий, усмехнулся краем рта, протянул руку и мне. — Рад знакомству и всё такое. Знаешь, на моей памяти он впервые взял себе стажёра. Видать, ты перспективный, а?       — Ещё какой! — важно заявил я. — Перспективнее некуда!       — Смотри не лопни от самодовольства, перспективный ты мой, — поддел Риз. — Ладно, Джуни-чин, что у вас тут за хрень?       — Скорее у вас, чем у нас, — возразил Джун, вроде бы весело, но я чуял, что веселье сплошь напускное. На деле он мрачен, слегка растерян и заметно подавлен. — На съёмной хате кто-то оставил подарочек в виде мёртвой девчонки. Я сначала решил, проходняк, а потом пригляделся, и как-то оно… Короче, ты иди глянь, сам поймёшь. Потом поболтаем.       На лифте мы поднялись на самый верхний этаж. Из подъездного окна открывался весьма впечатляющий вид — огни ночного Нью-Аркадиана отсюда напоминали усыпавших сад светлячков. Виднелась отсюда и главная башня Магистерии, впечатляющая и тоже сверкающая. Что ж, жителям домишки определенно повезло с видом куда больше, чем мне и Вал — мы-то все четыре года любовались торцом соседнего дома, исписанным всякой развесёлой похабщиной. Зато нас никто не грохнул во время романтического свидания. В том, что это было именно оно, я не сомневался — съёмная квартира, прелестный вид, внутри наверняка обнаружится недопитая бутылка вина средней паршивости, и дай боги, если обойдется без пошлых лепестков роз. Чтобы понять это, не нужно ни провидческого дара, ни даже опыта приличного следака — классика, описанная в каждом учебнике криминологии без исключения.       Дверь в квартиру уже была открыта — там вовсю развлекались копы, фотографируя каждый сантиметр места преступления. Риз поздоровался с парочкой из них, назвав по имени, приподнял жёлтую ленту, пропуская меня вперёд, и вошёл следом.       Что ж, лепестков роз не обнаружилось. Ни кишок на полу, ни следов крови по стенам — ничего из того, что я успел себе вообразить. Чистенько, мирненько, будто никакого преступления тут вовсе не было.       Я старательно внушал себе, что весь из себя охуенен, прекрасен и вполне подготовлен к лицезрению настоящего свеженького трупа. Да только, думается мне, к такому просто нереально подготовиться.       Она лежала в самом центре огромной двуспальной кровати; светлое платье — мелкая россыпь жемчуга поверх изысканного кружева — красиво контрастировало с чёрными простынями. Длинные тёмные волосы, в тускловатом свете спальни чуть отливающие медью, обрамляли синюшное, отекшее лицо.       — Странгуляционная асфиксия, — озвучил очевидное Риз. — Судя по характерным следам сдавления в области шеи, смерть наступила в результате удушения руками, но общеасфиксические признаки выражены слабо. Хм-м…       Присев на краешек кровати, он склонился над телом, точно грёбаный распрекрасный принц из той дурацкой сказки про спящую принцессу. Рука в перчатке оттянула веко, ненадолго зависла над шеей, пестрящей синяками и кровоподтёками, скользнула ниже, изредка задерживаясь на том или ином участке смуглой кожи. Что такого интересного он там хочет увидеть? Удушение руками — по умолчанию убийство, а даже если бы и нет, то уж внешние признаки прижизненности асфиксии даже я сходу опознаю.       Придирчиво оглядев закоченевшие пальцы, Риз до странного бережно уложил скрюченную руку девушки обратно ей на грудь, а затем подвинулся к изножью кровати и ухватился за подол платья. И что он планирует найти под этой куцей юбочкой?       Ответ пришёл ещё до того, как я приблизился — заставил себя приблизиться — к злополучной кровати.       Очень характерные следы — на бёдрах, на шее и ключицах, на плечах и даже на груди. Россыпь округлых шрамов, которую на глазок опознает даже цивил… Что уж обо мне-то говорить?       Следы заживших укусов, а вкупе с ними — тёмная энергия, незримым туманом окутавшая тело. От волнения, граничащего с паникой, зашумело в ушах. Я сглотнул — во рту было сухо и гадко, точно с бодуна, — и сосредоточился на главной мысли.       Я ведь это уже видел. Видел же, да? И у меня были вопросы, так много вопросов…       …и мне наконец-то есть кому их задать. Вот только вспомнить бы, как это вообще — общаться словами через рот.       — Это вампир? — наконец-то совладал я с собственным голосом. — Вампир убил её?       — Разумеется.       — Почему?.. Почему «разумеется»?       Риз поднял голову, смерил меня странным взглядом — расчётливым, чуть насмешливым. Точно я должен был догадаться сам. Может, и должен был, да только голова ватная.       — Во-первых, как я уже сказал, общеасфиксические признаки выражены слабо. Для точного вердикта необходимо будет глянуть на протокол вскрытия, но, как по мне, она задохнулась очень быстро, и душил её не человек. Во-вторых, асфиксия — не только способ убийства, но и сексуальная практика. Поверь, даже если тебя душат с полного твоего согласия, ты, ощутив угрозу жизни, инстинктивно начнёшь сопротивляться. А она не сопротивлялась. Совсем. Нет крови под ногтями, вообще нет абсолютно никаких признаков борьбы… только парочка засосов да следы зубов там и сям.       — Ну, магию было нетрудно почуять.       Почуять — да, а вот определить цель воздействия — это уже проблема. Но, вероятно, Риз прав, и девушку зачаровали, чтобы пресечь всякое сопротивление. Да только какая же там должна быть силища, чтобы инстинкт самосохранения отказал напрочь?       — Это вряд ли разовая акция. — Попытался собрать мозги в кучу и выдать что-то дельное. — На ней слишком много укусов, причём свежих вроде нету. Значит, там было что-то на постоянку. Верно?       — Верно. — Риз медленно кивнул, снова уставился на мёртвую девчонку, а я… я вдруг понял, что ему хреново донельзя. Даже собственные переживания отошли на второй план — трудно думать о себе, когда рядом кому-то настолько плохо. — Много укусов, все разной степени свежести, но одного размера. Когда мы питаемся, то делаем это из крупных артерий — на шее, на внутренней стороне бедра…       — А эту пожевали везде, где можно и нельзя.       — Вот так вампиры проявляют страсть — постоянно раня и медленно убивая то, что любят. Может ли это вообще кончиться чем-то хорошим? — Он криво улыбнулся, и от неожиданного шквала эмоций — сожаление, гнев, горечь, невыносимая боль — у меня внутри всё мучительно сжалось. Точно чья-то когтистая лапа пробила рёбра и стиснула сердце. — Когда-то я был на её месте.       — Пожёванный? — брякнул я невесть зачем.       Безжизненным взглядом уставившись в распахнутое настежь окно, Риз качнул головой.       — Мёртвый.       Он поднялся с места и прошёл мимо меня — вероятно, чтобы поговорить с детективом, который ожидал на лестничной клетке. Я же крепко зажмурился, точно силясь прогнать из головы кошмарное и такое знакомое зрелище, но куда там — оно будто выжжено на сетчатке глаз. Интересно, смогу я сегодня уснуть? А если смогу, то будет там что-то кроме белых кружев и синюшного лица?..       Мёртвая Лу. И мёртвый Риз. И куча вопросов, что теперь не дадут мне покоя ни во сне, ни наяву.