О рыцарях, принцессах и прочей шушере

Dum spiro spero

На одной далёкой-далёкой планете, о которой большинство жителей даже не знало, что она является планетой, существовала страна — совсем небольшая по нашим меркам. Бескрайние поля, моря и леса простирались на многие сотни километров; там и тут виднелись изящные замки с разноцветными флагами. Пользоваться благами природы было легко — парочка придворных волшебников обеспечивали бесперебойное магическое обеспечение народа, а часто это могли и сами князья-графья-короли с достаточно хорошим происхождением. Точнее, со знаком Мага хотя бы на третьем месте. Этой прекрасной страной управлял, конечно же, мудрый король, хоть и граф по рождению. Правил он много лет — и вполне хорошо, если посчитать отсутствие бунтов и мало-мальски значимых войн — а потом его сменила дочь, что уже само по себе стало прецедентом. К удивлению недоброжелателей и радости отца с супругом, молодая графиня прекрасно справлялась с обязанностями. По крайней мере, вот уже почти двадцать лет все были живы. Графиня не перестала ни с кем разговаривать, не обижалась из-за схожих платьев. Что до парочки лично отрубленных голов — их никто не считал за проступок, особенно со стороны Хозяйки земель*. Нынче настало время искать жениха для юной и, конечно же, прекрасной принцессы — первенцем опять родилась девочка, несмотря на молитвы и танцы с бубном всех придворных — для чего был объявлен рыцарский турнир. Хозяином морей** должен стать лишь сильнейший из рыцарей. О причинах, почему ни один из заморских принцев не решился просить руки принцессы так ничего особо и неизвестно, но ходят слухи, что это связано с её характером. Прекрасным, конечно же. А кто не согласится — принцесса голову отрубит, изящно оттопырив мизинчик. На Турнир собралось больше сотни рыцарей — титулованных юношей, родившихся под знаком Воина. Всё дело в том, что в этой стране жизнь любого человека определялась знаком, под которым он родился. Сразу после рождения ребёнка родители обращались к ближайшему магу, чтобы узнать его знак: Воин будет сражаться, Лекарь собирать целебные травы и варить зелья, а Маг, конечно, колдовать. У детей, родившихся с разницей в несколько секунд, могли быть разные знаки, а потому услуги магов пользовались популярностью. К тому же, намного проще заранее знать, к чему у ребёнка появится талант, чтобы поощрять и помогать этому. Среди рыцарей, занимавшихся разбором собственных вещей, сложно было выделиться — каждый если не принц, то хотя бы герцог или барон со своими особенностями. Но некоторым это удавалось. Высокий юноша громко командовал постановкой шатра с помощью искорок. Плюс искорок по сравнению с фамильярами был лишь в отсутствии интеллекта и непонимании собственного угнетения — искорки существовали лишь для того, чтобы выполнить одну определённую функцию и исчезнуть. Высокого юношу, который так отчаянно ставил шатёр, что это могли слышать в парочке близлежащих деревень, звали Энакин Скайуокер, как можно было понять по шитью на ткани его шатра. Завершив все действия, он поёжился и обернулся. Тёмная фигура за его спиной резко отошла в сторону и постепенно исчезла в тени нагромождении шатров. Помедлив секунду, Энакин двинулся вслед за непонятной фигурой. Он пробрался по задней стороне парочки чужих шатров самых разных расцветов и узоров — рыцари старались украшать их в цвета своих родов, бабушек, дедушек и просто приятных вещей. На одном из шатров была искусно нарисована жареная курочка с гарниром из драконьих фруктов с вишней. Кажется, вторым знаком этого рыцаря был Мастер или Артист. По следам неизвестного Энакин вышел на импровизированную площадь, густо усыпанную прибывающими рыцарями: они читали приказы на столбах, перебирали оружие на телегах и все без исключения заходили в самый большой из шатров. В нём и скрылся неизвестный. Как только рыцарей распределили по времени боёв — по словам глубокоуважаемого герольда «Турнирное поле не резиновое, и все сразу вы туда не уместитесь» рыцари бились каждый с каждым в течение десяти дней, потом отсеивалась половина и всё по новой — беготня приобрела более направленный характер. Кто-то испарился в сторону зачарованной полевой кухни, кто-то бросился полировать любимый меч, а Энакин продолжил высматривать таинственного наблюдателя. Его нигде не было. Сдавшись, Энакин подошёл к турнирной таблице, где каждому рыцарю был присвоен свой номер, а количество побед отмечалось поднятием портрета выше по стене. Пока все стояли на одном уровне. Каждый бой начинался с поклона, затем следовало встать в нулевую боевую позицию, и только после выстрела младшего герольда начинался шквал атак, сквозь которые проступал неведомый танец из постоянных прыжков и поворотов под музыку гремящих клинков. Обычно он длился не больше пяти минут, но согласно правилам выделялось по полчаса на каждый бой. На что —не знали даже сами рыцари. Энакин сражался красиво и, можно сказать, даже мягко. Человеку, наблюдавшему за ним, было приятно смотреть на лёгкие движения, которые мгновенно находили цель, но не ранили, нет. Не совсем понятным образом он ударял ровно туда, где удар не нанесёт вреда и одновременно не даст продолжить схватку. Красиво и как-то непонятно, по-доброму, что ли. После завершающего выстрела герольда пучком искр в цвете победителя Энакин тяжело опёрся на колени в попытке отдышаться. Незнакомец быстро отошёл от края поля, чтобы не попасться ему на глаза. Следующая битва их, и пока у обоих ни одного поражения. Прозвучал короткий писк к выходу на поле. Энакин медленно поднял глаза и вздрогнул. Незнакомец элегантно поклонился и отбросил тёмный плащ за спину. Энакин слишком прочно стоял на земле, чтобы легко выбить его на пределы поля, и слишком хорошо сражался, чтобы победить его. Незнакомец проследил за радужными искрами начала боя и бросился в короткую грубую атаку. Птицы не живут на убитой войнами земле — она слишком горяча, почти раскалена от ярости воинов, от крови раненых и убитых. Попав на такую землю по невнимательности, птицы стараются вспорхнуть и улететь как можно скорее, чтобы не стать ещё одним телом на выжженной почве. Точно так же птицы избегают земли Турнира — не кровь и трупы, но солёный пот и сотни сломанных мечей металлическими набойками на сапогах выбивают всю жизнь из этой земли. Сотни поворотов, ударов, которые парируются каждый раз, и собственных парирований слились в одно тяжёлое мгновение жара под непроницаемым шлемом. Атака, прыжок и попытка разворота, неудача — и прыжок назад в защите от манёвра соперника. Этот непроницаемый гул прервали лишь яркие искры, пронёсшиеся мимо них. Незнакомец отпрянул назад и часто задышал. Постепенно звуки вернулись сквозь затихшее дыхание. Герольд тщетно пытался докричаться до них о каких-то рамках, каких-то тридцати минутах, которые давно вышли. Незнакомец встал с земли и подошёл к герольду почти одновременно с Энакином. — Ваше время на бой вышло полностью. Вам будет начислено по половине балла, а решение о вас будет принято на основании других схваток. Противоречий нет? Незнакомец тяжело кивнул, Энакин тоже. Для первого этапа это был слишком тяжёлый бой. В общем шатре, где хранилось запасное оружие, запасная еда и вообще всё запасное — или не влезшее в личные шатры наследников знатных родов — рыцари собирались после окончания схваток. Кто-то уже успел перезнакомиться и тренировался вместе, кто-то напоследок отъедался волшебной пищей, а кто-то, под названием Энакин, напряжённо торчал под таблицей результатов и сравнивал-сравнивал-сравнивал. Незнакомец незаметно отошёл от таблицы и скрылся в тени. Только у двоих сейчас девяносто восемь с половиной баллов — ни одного проигрыша и одна несчастная ничья. Из зачарованной кухни вылез довольный рыцарь с крупным поджаренным индюком на серебристом блюде. Всё пространство блюда, которое не занимал собственно индюк, было усыпано истекающими соком яблоками и грушами, которые только усиливали невыносимо прекрасный аромат жареного индюка. Энакин подёргал носом и повернулся к рыцарю. Все вокруг замерли, с благоговением наблюдая за проносящейся мимо ароматной амброзией. — Это ты на шатре курочку нарисовал? — Энакин прищурил глаза. — Если красивая, то я, — рыцарь приосанился и протянул одну руку вперёд, — Митт’рау’нуруодо, проще Траун. Энакин усмехнулся и пожал протянутую руку. — Энакин Скайуокер. Я могу и полностью. Митт’рау’нуруодо. — Митт’рау’нуруодо. — Я так и сказал. Митт’рау’нуруодо. — Правильно Митт’рау’нуруодо. — Митт’рау’нуруодо, — Энакин заметно сжимал зубы, чтобы точно повторить. — Митт’рау’нуруодо. — Хорошо-хорошо, Траун, — рыцари пожали друг другу руки и, казалось, начнут о чём-то мирный разговор, но Траун резко обернулся и шлёпнул по шаловливой ладошке, посягнувшей прикоснуться к его блюду. Кто-то тихонько взвыл. — Лапы убери. Это же произведение искусства, а не индюк на гарнире какой-нибудь, — Траун выразительно поцокал языком. Энакин усмехнулся. — Это шикарный индюк на шикарном гарнире, — он приобнял Трауна, и два рыцаря счастливо утопали к выходу, обсуждая какие-то яблочные подливки да сладкие лимонные соусы.

⚔⚔⚔

В следующий раз Энакин встретился с незнакомцем на втором этапе Турнира. И опять же схватка закончилась ничем — время вышло ещё до определения хотя бы намёков на победу кого-то одного. Оба рыцаря падали от усталости, но ни один не соглашался сдаться. Они готовы были продолжать бой до последнего, вот только место требовалось уже следующему бою. На каждом этапе разрешённая для передвижения площадь увеличивалась в два раза, что позволяло отсеять недостаточно стойких рыцарей. И незнакомец, и Энакин с честью выдержали второй этап, так и не пополнив свою копилку поражений. Уже в общем шатре Энакин подошёл к таинственному незнакомцу, который опять собирался исчезнуть так же быстро, как и все разы до этого. — Эй, ты хорошо дерёшься, — кажется, он на самом деле был заинтересован. Незнакомцу хотелось верить, но страхи брали своё. Когда все подряд говорят тебе, что рыцарство — это не твоё, что надо перестать драться и заняться чем-то более полезным, тогда ты перестаёшь верить либо себе, либо окружающим. И каждый, что бы он ни говорил, выглядит лжецом, преследующим свои планы. — Благодарю. Ты тоже, — ровно то, что положено правилами этикета, и ни крупицей более. Хотя правила требуют снимать шлем при разговоре и стоять не ближе, чем длина наибольшего меча. — Я Энакин Скайуокер. А ты? Я уже всех здесь знаю, но твоего имени не знает никто, — незнакомец дёрнулся и отошёл в сторону, чтобы попытаться уйти отсюда, убежать, спрятаться. Куда угодно, лишь бы скрыться от людей. От всех этих людей. На мгновение Энакин отвернулся, чтобы ответить подошедшему рыцарю, как рядом с ним осталась лишь тьма и, вроде бы, мелькнувший в ней край тёмной накидки незнакомца. Тот не знал истинных мотивов Энакина и не верил в честность людей. Но кто же об этом знает?

⚔⚔⚔

На третьем этапе им дали дополнительное время. Но это не помогло. Все атаки разбивались о непробиваемую защиту, которая тут же превращалась в атаку, и приходилось срочно менять стойку, чтобы уклониться от града яростных ударов — а через мгновение уже наносить их, прыгать и кувыркаться, использовать ноги, руки, голову. Сотни атак, и ни одной удачной. В конце концов незнакомец попытался отдышаться — Энакин остановился тоже. Руки опускались под тяжестью неподъёмного меча, а ноги скользили по утрамбованной, пропитанной кровью земле — и не меньше трети этой крови пролилось по вине незнакомца. Хотелось расслабить задубевшие от напряжения мышцы, просто упасть и не думать о схватке, о всех этих дурацких результатах. Только память не позволяет сдаться, то и дело подкидывая причины для борьбы. Победитель в этом Турнире получит не только титул Хозяина морей, но и право самому решать свою судьбу — он имеет право отказаться от женитьбы на принцессе, это просто перейдёт к занявшему второе место, и строить свою судьбу как угодно. Победитель получает рыцарское звание просто по результатам Турнира, ему не нужно проходить посвящение, которое, к тому же, может выявить некоторые нелицеприятные подробности, которые не пристали рыцарю в современном обществе. В общем — незнакомец очень хотел победить. И это единственная причина до последнего бросаться в атаку, парировать и вновь атаковать, пока не промелькнут перед глазами разноцветные искры. В их схватке опять нет победителя. Прихрамывая на сгибающихся от усталости ногах, незнакомец поклонился и медленно двинулся к общему шатру. Нужно успеть отдохнуть до следующего боя и, возможно, перебинтовать гудящие ноги. У самого шатра его нагнал Энакин, он тяжело дышал и уже снял шлем — русые кудри прилипли ко всему лицу. — Подожди! — Что, — у незнакомца не было сил даже на собственное дыхание. — Я хочу поговорить, — Энакин замялся, когда незнакомец рухнул на скамью и прижал к шлему стеклянный сосуд с водой, — Может, лучше снять, кхм, шлем? — Я не снимаю шлем при людях, — незнакомец отвернулся и продолжил медленно пить воду. — Что-то не так? — Нет. — Ты единственный человек, которого я не могу победить, — Энакин подождал несколько секунд, — И я не понимаю, почему. — Просто у меня есть причины хотеть победить сильнее, чем ты. — У меня они тоже есть, — Энакин подождал ответа, он постоянно чего-то ждал, — У меня нет рыцарства. Шум, заполнявший до того обширное пространство шатра, затих. Незнакомец медленно повернулся. — Но почему? Дело в том, что каждый юноша со знаком Воина должен был по достижении совершеннолетия стать рыцарем, для чего он активно тренируется с самого детства. Стать рыцарем достаточно просто, но потерять это… Никто точно не помнил, какое преступление должен совершить рыцарь, чтобы королева — а только она имела на это право — разжаловала рыцаря и изгнала. — Потому что из-за действий восемнадцатилетнего идиота погибло множество людей. Этот Турнир — единственное исключение, где можно получить рыцарство второй раз. — Тогда тебе придётся очень постараться. Я сражаюсь за свою жизнь.

⚔⚔⚔

Четвёртый, предпоследний этап — четыре боя и опять очередные бесплодные попытки выяснить, кто сильнее с Энакином. Их специально поставили последними, чтобы хоть в этот раз не ограничивать время. Бесспорно, он сражается на редкость хорошо, даже профессионально. И каждое движение не уничтожает, а, будто бы, созидает. Он стремится к победе, но так мягко, вежливо, что проиграть ему не стыдно, даже почётно. И каждый раз он протягивает руку проигравшему, помогает подняться и отряхивает. А после благодарит за бой. Незнакомец яростно потряс головой, стараясь вытряхнуть подальше лишние мысли. Абсолютно ненужные сейчас, хоть и весьма приятные. Принцесса Асока Те Ано, единственная дочь Хозяев земель королевы Айсалан Те Ано и короля Оби-Вана Кеноби, а также единственная внучка Хозяина времени*** графа Рене Дуку стояла перед дверью. Платье идеально соответствует правилам этикета, хотя корсет нещадно давит — его затягивала Арани, фрейлина, которая слишком печётся о размерах её талии. Всё по правилам, которым следует каждая знатная девушка. С лёгким стуком зашёл герольд — пожилой телом, но юный сердцем человек. Он поклонился. — Хротгар, фрейлины уже там? — Как и предписывают правила. На 20 минут раньше вас. — Я не хочу, — принцесса ощутимо волновалась, — не хочу выходить за какого-то победителя Турнира. А вдруг он, не знаю, некрасивый? — Для этого стоило выбрать хоть одного принца из тех, что вам приводили родители на протяжении почти двух лет. — Те мне не понравились. А почему они перестали приезжать? — Принцы закончились. Зачем вы метнули в принца Аелла меч через весь зал? — герольд был спокоен как никогда, словно и не он вытаскивал каждого принца из всевозможных неподходящих для принцев мест: вынимал с чердаков, снимал с деревьев и бальных люстр. — Он сказал, что я не попаду ему в голову даже с одного метра. — Бедняга увёз собственный скальп в шкатулке. А принц Годфрит чем не угодил? Он же спокойнее камня. — Годфи меня игнорировал весь вечер, — принцесса помялась, — вот и пришлось привлекать его маслом и огнём. Говорят же, что принцам нравятся горячие девушки. — Принц теперь заикается и запретил у себя все свечи и камины. А как же принц Марион? — Марион? А такой разве приезжал? — она прищурилась, вспоминая его внешность. Неуловимо казалось, будто имя знакомое, будто они когда-то виделись, но слишком смутно. — Должен был. В списках приглашённых был. — Раз не приехал, значит трус. А зачем мне трус? — Для того и организован Турнир, чтобы выбрать самого сильного, стойкого и смелого. — То есть, чтобы выдержал меня, — принцесса нехорошо усмехнулась, — Но лучше выбирать самой. — Ваше сиятельство, я очень надеюсь, что вы не сделаете ничего предосудительного. — Не волнуйтесь, я не буду делать ничего такого, чего бы не одобрили мои родители, — на этот раз принцесса выразилась слишком вежливо, чтобы это было правдой. Герольд тяжело вздохнул — он слишком хорошо знал королеву, чтобы не ожидать безумств от принцессы. Третье имя есть не у всех принцев и принцесс. Только если дед принцессы — граф Дуку, который много лет назад проспорил своей жене, и их дочь носит фамилию рода матери. Граф хотел сохранить свой род хотя бы в тайном имени. Кто же знал, что третье имя подойдёт принцессе намного больше, чем первое. Графиня Ракаторе Дуку. Герольд тяжело вздохнул. — Это говорит Ракаторе, а не принцесса. — А если я больше Ракаторе, чем принцесса? — принцесса хотела было толкнуть дверь, но остановилась, — Хротгар, а кто дал тебе такое идиотское имя? — Тот же человек, что назвал вас Ракаторе, ваше сиятельство. Пора идти. Незнакомец напряжённо наблюдал за схваткой. Два коротких удара и противник лежит на земле в паре метров от своего меча. Ещё мгновение — меч уже в руках у Энакина. Пучок золотых искр пронёсся между рыцарями вместе с одобрительным гулом со стороны общего шатра. За дни Турнира стиль Энакина нашёл отклик почти у всех рыцарей. Никто не мог понять, как можно победить каждого — почти каждого — и при этом проявить доброту к сопернику вместо насмешек. Его не понимали, но многие стали подражать: чаще улыбаться, разговаривать о чём-то кроме спортивной злости и заточки мечей. И даже Траун, успешно замыкавший тройку лидеров — ровно вслед за Энакином и рыцарем, чьё имя никто не смог выяснить — был счастлив ненадолго расслабиться и вместо тактики вспомнить все те блюда из курочки, которые готовила его бабушка. Короткий звон мечей постепенно слился в единый гул, прыжки, атаки и защита вновь. Когда они не прекращают занимать всю жизнь появлялось чувство, что вечные сражения могут надоесть. Но только во время бесконечного боя. В шатре любовь к оружию возвращалась обратно. Хотя было лёгкое чувство недовольства, неприятия, будто что-то идёт не так. Незнакомец резко отпрыгнул в сторону и оглянулся по сторонам. Рыцари, трибуны, всё в порядке. Около главной трибуны выставлен золотой лавровый венок для победителя — его вручат завтра после последней схватки. Только если не… В центр круга приземлилось нечто неощутимое, прозрачное, но от того не менее опасное. Незнакомец оглянулся на Энакина, который, не зная об опасности, собирался атаковать. Сбив его с ног грубым ударом головы в живот, незнакомец рубанул по пустоте, откуда в следующий миг высыпались сотни горячих искр, образовавших медленно расползающееся облако взрыва. Когда незнакомец с громким кашлем встал с несколько ошалевшего Энакина, мимо них пронеслись белоснежные искры. Энакин медленно вошёл в шатёр. Доспехи на животе были пробиты, а всё тело усыпано грязно-серым пеплом. — Я проиграл. Перед возвращением в шатёр незнакомец, воспользовавшись всеобщим замешательством, проскользнул к трибуне. Всё осталось на своих местах. Или скорее теперь всё на своих местах. Придерживая руками собственный шлем, незнакомец дошёл до шатра. Он не замечал стекающей по доспехам крови и только кашлял, силясь восстановить дыхание. У самого входа сидел Энакин. Без шлема. Незнакомец ещё раз закашлялся и упал на землю. — Ты меня слышишь? Скажи хоть что-то! — совсем рядом доносился голос Энакина. Слишком чисто, без обычного эха в шлеме. Незнакомец почувствовал короткие удары по спины и на очередном приступе кашля выплюнул сгусток крови. Что сейчас видел Энакин? Наверное, бледное лицо, всё измазанное в крови, которая продолжает литься из носа неостановимой струёй, с белыми волосами — цвета костей давно умершего человека. Не самое приятное зрелище. — Ракаторе, — она усмехнулась своим мыслям, ход которых не могла понять ни одна фрейлина. — Что это… — Энакин пытался вытереть лицо влажной тканью и найти повреждённую вену в носу. Видимо, бить людей головой в живот даже для их спасения — не самая удачная идея. — Меня зовут Ракаторе.