The Invisible String (Невидимая струна)

Глава Дома Беневьенто накрывает вашу руку своей, инстинктивно заставляя вас на долю секунды взглянуть на нее краем глаза, прежде чем снова перевести взгляд на куклу на столе. Вы молитесь, чтобы взгляд был более нежным, чем это ощущалось, вы даже не уверены, было ли это так же быстро, как вы себе представляли, потому что все внезапно кажется не таким, как будто что-то сверхъестественное просачивалось в реальность. О каком бы сюрреализме вы ни говорили, вы его не видите, только чувствуете, как прикосновение Донны задерживается на вашей руке, заставляя ваше беспокойство расти с каждой секундой. Секунды кажутся вечностью, когда Донна застывает на месте, ее вуаль не позволяет понять, что она чувствует или думает. Вы следуете ее примеру, стараясь сохранять нейтральное выражение лица, молчите, когда ваши мысли начинают бешено крутиться в голове. Сказать, что вы слишком много думали, было бы преуменьшением, вы пытаетесь объяснить все, начиная со значения жеста и заканчивая его внезапным появлением, и независимо от того, было ли все это просто жестоким сном. У вас были фантазии, похожие на эту ситуацию, но ни одна из них никогда не ощущалась так, ни одна из них никогда не была такой... захватывающей. Вы чувствуете, как трепещет ваше сердце, трепещет от слова, которого вы изо дня в день отчаянно пытаетесь избегать, всякий раз, когда Донна приходила вам в голову – надежда. Вы немедленно отбрасываете всякую надежду на то, что женщина когда-нибудь ответит на ваши чувства, даже малейшее подобие этого. Такая выдающаяся женщина, как Донна Беневьенто, наверняка никогда бы не влюбилась в обычного художника.… Не так ли? У Донны была власть, у нее было богатство, у нее был талант и страсть, подобных которым вы никогда раньше не видели....она могла заполучить любого, кого хотела... так почему вам трудно придумать платоническое объяснение ее поступку прямо сейчас? Независимо от причины, вы чувствуете, как ваша кожа горит от ее нежного прикосновения. Даже на простом жесте Донна написала все это; преднамеренный, но не враждебный, мягкий, но не слабый. Вы также не можете не заметить, насколько гладкой кажется ее рука на вашей, вы задаетесь вопросом, является ли это результатом экстравагантного лосьона или она мягкая сама по себе. Тиканье старых часов наполняет воздух, поскольку никто из вас не реагирует. Вы решаете, что лучше всего скрыть свое внутреннее переживание, ну, по крайней мере, так хорошо, как вы можете. Вы держите свое лицо как можно более равнодушным, осторожно опуская кисть вниз. Вы пристально смотрите на маленькую куклу, полагая, что лучше дать ей время должным образом объясниться, подальше от давления вашего взгляда. Вы изо всех сил стараетесь сосредоточиться на том, насколько она должна быть встревожена прямо сейчас, так как Донне никогда не было легко общаться. Ее голос почти не звучит по-настоящему, когда вы сидите в раздумьях, как в оцепенении. “Я… то, что я собираюсь сказать, не подвергает тебя риску, Т/И.” Звуки часов заглушаются биением вашего сердца в ушах, ваш взгляд остается на незаконченной кукле. Несмотря на то, что ее лицо скрыто, она отворачивается от вас, продолжая, ее рука не покидает вашу. Она делает небольшую паузу, прежде чем продолжить. “Я питаю чувства к тебе, Т/И. Но я решила не говорить тебе об этом по нескольким причинам.” Ваша маска мгновенно спадает, как только вы слышите признание, глаза расширяются от недоверия и шока. Вы резко поворачиваете голову в ее сторону, она краем глаза ловит ваше недоверчивое выражение, все еще не встречаясь с вами взглядом. Что-то начинает переполнять ваш организм, волнение? Страх? Надежда? Вы не совсем уверены, но, кажется, что каждое из ваших чувств до предела пробудилось. “Во-первых, я боялась, что ты никогда не ответишь на мои чувства...” - Она заканчивает шепотом. Это заявление заставляет что-то оборваться в вас. "Но я чувствую то же!” - Вы немедленно возражаете, громче, чем намеревались, ваш тон серьезен с оттенком отчаяния. Вы мысленно ругаете себя за то, как драматично прозвучал ответ. Повышение вашего голоса, наконец, заставляет ее взглянуть на вас так, как она не привыкла к этому. Опять же, вы не видели никаких лицевых признаков, которые могли бы сказать вам, как она восприняла ответ. Но Вы понимаете, что ее рука становится теплее... это должно быть хорошим знаком, верно? Вы пытаетесь сдерживаться, когда чувствуете, как месяцы подавляемых эмоций пытаются взять под контроль ваш язык. Последнее, что вы хотите сделать - это ошеломить или смутить ее. “Ты очень дорога мне, Госпожа…тебе не нужно об этом беспокоиться”, - тихо говорите вы, инстинктивно наклоняясь к ней ближе. Лицо кукольницы скрыто, но вы предполагаете, что она была застигнута врасплох тем, что ее чувства не остались безответными; вы знаете, что это так. Она молча обрабатывает ваши слова, пока вы вдруг не заметили, что она начинает приближаться к вам, инстинктивно или по собственному выбору, вы не можете сказать. Время начинает таять, когда образ Донны, склоняющейся к вам, заставляет вас обеих хотеть убежать и никогда не оглядываться. Вы используете все свое мужество, чтобы продолжить, и, в конце концов, оказываетесь достаточно близко, чтобы уловить малейший намек на цветочный аромат, что странно, так как обычно Донна не пользуется духами. У вас обоих просто захватывает дух… когда вдруг Донна в последнюю секунду отстраняется, убирая при этом руку, вы мгновенно теряете контакт. Сначала вы задаетесь вопросом, не были ли вы слишком самонадеянны, предполагая слишком многое, но она быстро объясняет себя. "Нет. Ты не понимаешь, я не такая, как ты думаешь. Эта вуаль скрывает мою истинную природу... и она недостойна тебя. Недостойна того, что ты должна иметь”- говорит она с грустью в голосе, крепко прижимая руки к груди и качая головой. Даже под вуалью вы замечаете презрение, скрывающееся за ее словами, презрение, явно направленное на нее саму. Вы начинаете хмуриться по мере того, как обдумываете ее заявление. Вы чувствуете укол в сердце, когда что-то осознаете. Слухи о том, что донна Беневьенто обладает чудовищным нравом, были больше, чем просто слухи, для нее они действительно имели некоторый вес. Было ли это событие, человек или вся ее жизнь, предшествовавшая этому моменту - она искренне верила, что недостойна, испытать один из самых больших аспектов жизни - любовь. Даже если все слухи о ней правдивы, вам все равно, потому что вы влюбились в женщину с вуалью, независимо от того, что скрывается под ней. Донна Беневьенто - это не страшная история или название для вас, а настоящая женщина, которую вы невероятно полюбили. Вы слегка качаете головой, отказываясь принимать ее слова. “Ты ошибаешься. Даже если ты там без головы ..." Вы замечаете, как она наклоняет голову в ответ на комментарий, но не замечаете легкой улыбки, которая также появляется на ее лице, оценивая, как вы всегда уравновешиваете ее меланхоличную натуру. “Для меня это не будет иметь значения, потому что… Я уже думаю, что ты прекрасна, Дон-Госпожа.” - Вы быстро поправляете себя, все еще не уверенны, будет ли ей комфортно, если вы будете называть ее по имени. И снова вы упускаете теплое выражение ее лица, когда она обращается к вашей поправке. “Я буду рада, если, ты будешь называть меня Донной, Т/И. Я считаю, что мы перешли грань титулов...” Она отводит взгляд, когда заканчивает предложение: “...Я думаю, мне бы понравилось, если бы ты называла меня Донной”. На этот раз ее вуаль не может скрыть взволнованный тон в ее голосе, вы представляете, что ее руки, должно быть, также снова становятся теплее. К сожалению, Донна не единственная, на кого повлияло ее признание, ваши собственные щеки теперь слегка порозовели. Но прежде чем вы успеваете ответить ей, вы замечаете, как ее руки медленно тянутся к вуали, пальцы дрожат. В комнате становится не по себе, когда вы слышите мужество в ее голосе. “Я действительно не хочу лгать тебе, Т/И. Я хочу, чтобы ты сама решила, действительно ли ты хочешь этого... Действительно ли Я то, чего ты хочешь”. Вы почти пытаетесь остановить ее, не ради себя, а чтобы убедиться, действительно ли она хочет этого, но вы опоздали. Ее голос становится тише, когда она, наконец, приподнимает вуаль. ”...Я пойму, если ты никогда не захочешь возвращаться". И вот так, вы наконец-то лицом к лицу с Донной Беневьенто. Следует тяжелая тишина, когда вы смотрите на ее обнаженное состояние, полностью поглощенные тем, насколько она одновременно человеческая и оккультная. Кукольница съеживается под вашим пристальным взглядом, тревожно потирая руки и глядя в пол. Сначала ваш взгляд не может не упасть на мутацию сбоку ее лица. Ее правый глаз покрыт небольшими бугорками, из которых прорастают видимые вены; образ, сродни естественным ужасам. Теперь вы понимаете, как важна для нее вуаль, сколько мужества и доверия потребовалось ей, чтобы показать вам плоть, которая лежала под ней. Любой другой уже убежал бы, громко крича о том, что Госпожа Беневьенто так чудовищна, как о ней говорили слухи, но не вы, потому что даже сейчас - она для вас что угодно, только не чудовище. Вы приближаетесь, изучая остальные черты ее лица, ваши руки двигаются сами по себе, когда вы нежно обнимаете ее лицо, чтобы изучить его. Этот жест заставляет ее тихо ахнуть, но она не отстраняется, вместо этого она сосредотачивается на том, чтобы сдержать румянец, поскольку ей не удается избежать вашего тяжелого взгляда. Вы никогда не видели такой алебастровой кожи, она почти сверкает под светом. Но что выделяется больше всего, так это то, как ее темные волосы и глаза контрастируют с ней. Не раздумывая, вы убираете прядь волос с ее лица, слегка задевая ее нежную кожу. Каждый инстинкт Донны кричит ей, убегать, в то же время, желая, чтобы этот момент никогда не заканчивался; никто никогда не относился к ней с такой нежностью. Воздух, окружающий вас обоих, кажется теплее, когда вы стоите на расстоянии одного вдоха. Ваши глаза, наконец, падают на мягкие губы женщины, и вы не можете не задаться вопросом, такие ли они мягкие, какими кажутся. Вы смотрите на женщину с полным благоговением, когда представляете себе полную картину женщины, в которую влюбились, и, как вы и предполагали, вы все равно любите ее, возможно, больше. Вы чувствуете, как наклоняетесь ближе, и она повторяет ваше движение. Никто из вас больше не слышит напольных часов, так как вы теряетесь в своем личном мире.