Осколки

– То есть он реально решил, что ты его глюк? – не перестающий ехидно ржать Чонгук, кажется, уже в шестой или в седьмой раз спрашивал, так и напрашиваясь на то, чтобы ему залепили по голове чем-нибудь тяжелым. – О, я придумал! Это будет твоя новая кличка! – вскинул руку в победном жесте он, заставляя Юнги зло прищуриться: – Если ты сейчас же не заткнешься, то я сломаю тебе вторую руку. – Ну рискни, – оскалившись еще сильнее, подмигнул ему Чонгук. – Хромоножка против однорукого. Интересно, кто кого? – Так, всё, угомонитесь и давайте по местам, – вмешался в их перепалку Намджун, понимая, что только драки им сейчас и не хватало для полного счастья. – Ну ладно, как хотите, я просто хотел добавить зрелищ к нашему хлебу, – наигранно обиженно надул губы Чонгук, занимая свое место за столом. Для слишком позднего ужина им пришлось разобрать свои уютные напольные завалы и вернуть обеденный стол и стулья на место, а поскольку свободного пространства и сидячих мест на семь человек у них было всего четыре, то Хэён и Чонгук забрались на подоконник, а Чимин вольготно устроился на коленях у Намджуна. Сначала он хотел оккупировать Юнги, но тому удалось отбиться от него и его излишней тактильности своим больным бедром, которое и правда осенью, и сегодня в том числе, совершенно не давало ему покоя. – Итак, – когда Джин с Хэён наконец-то расставили перед ними всеми тарелки с закусками, обжигающе горячим овощным рагу и рисом, вернулся к прерванной беседе Тэхён, очевидно желающий присоединиться к Чонгуку в намерении довести сегодня Юнги до ручки, – то есть он реально узнал тебя? – Да, – кивнул Юнги, беря палочки и собираясь забить рот едой до такой степени, чтобы у него просто не было физической возможности отвечать на вопросы. – А что тут удивительного? Ты очень популярен. Ну то есть был, – кивнул Джин, который тоже сразу узнал своего соседа и, честно говоря, слегка обалдел от такой компании. Но… у них у всех были свои причины находиться здесь и сейчас. И у него в том числе. Поэтому, в отличие от Намджуна и Тэхёна, он никогда даже не пытался лезть Юнги в душу. Да вообще ни к кому не пытался. Просто так получалось, что все предпочитали доверять свои секреты именно ему. За утренним чаем или поздним стаканом теплого молока. Джин ничего не спрашивал и никому не лез в душу, но отлично готовил и умел слушать. Поэтому он знал, что эта квартира для Юнги – убежище от него самого и его прошлой жизни. Как и для них всех, впрочем. Но только смогут ли они однажды выбраться из него в реальную жизнь – вот в чем вопрос. Однако, видимо, пока они еще к этому не были готовы. Никто из них. А дальше… что будет дальше – покажет время. Ведь, наверное, не зря говорят, что оно лечит. Так что, может, однажды оно вылечит и всех их. Ну или в конце концов (не без подначек Чонгука) они просто возьмут и попереубивают друг друга. – Ага, правда, я тебя не сразу узнал, но потом – сразу, – с набитыми щеками пробормотал Тэхён, заставляя уголки губ Юнги приподняться вверх в легкой улыбке, когда он вспомнил свою первую встречу с этим сумасшедшим, раздающим свой адрес на улице всем подряд. Но… Тэхён всегда был таким. И Юнги просто обожал его за это. А еще за то, что этот ненормальный подарил ему пусть во всех смыслах ненормальную и раздражающую, но все-таки семью. И шанс начать всё сначала. – А я вот понятия не имел, кто ты такой, – Чонгук, разумеется, просто не мог не влезть в разговор и в очередной раз попытаться подколоть Юнги. – Ты не знаешь никого, кроме своего отражения и этих дурацких борцов и боксеров, – недовольно шикнул на парня Тэхён, за что тут же получил пинок под столом и полный язвительности ответ: – Ну почему же. Я знаю вас. Некоторых, – Чонгук выразительно зыркнул на Юнги и Тэхёна, – к сожалению. – Ой, хватит зубоскалить. Серьезно. Достал, – скривился Тэхён. Чонгук уже было открыл рот, чтобы выдать на-гора еще какую-нибудь гадость, но его, слава богу, перебил Чимин: – А я видел тебя в рекламе. Но кто ты такой – не знал, – пожал плечами он, вяло ковыряясь в тарелке палочками, за что уже получил пару недовольных взглядов от Джина и Намджуна, извечно переживающих за его вес и аппетит и жаждущих его накормить и откормить. – Да-да, мы вместе видели, – активно закивал Намджун. Юнги, уже раз сто слышавший эту историю, мысленно застонал, а на лице Чонгука появилась хищная, полная предвкушения улыбка. Ну сколько же можно, а? – Так что то была за реклама, Юнги, а? Ты, случайно, не помнишь? – На лице Намджуна была такая сладкая улыбка, что Юнги скривило еще сильнее. – Допустим, помню, – прошипел Юнги, мысленно проклиная своих друзей, которые, кажется, будут припоминать ему эту позорную историю до конца его дней. Ну подмахнул он не глядя рекламный контракт, с кем не бывает. И что? – Ну так что это было? – почти хором спросили Тэхён и Чимин, с удовольствием включаясь в игру «Достань Мин Юнги самым главным позором его жизни» и с трудом сдерживая хихиканье. – Calvin Klein. Нижнее белье, – понимая, что сопротивление абсолютно бесполезно и что чем раньше они начнут, тем раньше закончат. Его дорогие друзья уже такое количество раз проезжались по этой теме, что Юнги пора бы было привыкнуть, но нет, это раздражало, смущало и бесило его каждый раз, как в первый. – О да, твои плакаты в трусах висели по всему Интернету и всей стране… – ухмыльнулся Намджун. – А еще крутили ролики по телевизору и на Youtube, – перенял эстафету у друга Чимин. – И, конечно же, те волшебные полупорнографические каталоги, которые твои фанатки до сих пор продают на Ebay по цене крыла самолета, – Чонгук просто не мог не влезть со своими пятью копейками. – Я даже подумываю заказать один из них. На добрую и вечную память. – Мозги себе закажи. На добрую и вечную память, – вяло огрызнулся Юнги, не считая нужным тратить какие-то особые силы на эти перепалки, ведь каждый раз всё шло по одному и тому же кругу. И каждый раз ему было стыдно настолько, что он был готов провалиться под землю, и кто бы знал, скольких усилий ему стоило сдержать себя сейчас, чтобы просто не начать орать от ярости. Неужели эта дурацкая ошибка и правда будет преследовать его до конца жизни?! Всего один несчастный контракт, три съемочных дня – а его до сих пор этим попрекают. – Тогда ты был в куда лучшей форме, – совершенно проигнорировав его замечание, мечтательно вздохнул Чонгук, как будто прямо сейчас представил Юнги в нижнем белье. Какая же мерзость. – Ну да. Тогда у меня было на шесть кубиков пресса больше и на тридцать переломов, одну черепно-мозговую и хромоту меньше, – совсем невесело усмехнулся Юнги, прекрасно понимая, что даже в период своей популярности он был очень далек от принятых в обществе и индустрии развлечений стандартов красоты , а уж сейчас… – Я всё еще считаю, что это можно исправить, – внезапно включил режим серьезности и человека, прослушавшего целый курс по спортивной медицине, Чонгук, заставляя Юнги снова скривиться. И этот разговор они уже проходили. И не по одному кругу. И его мнение всё еще осталось неизменным. Ему не нужна была реабилитация, а эта боль была прекрасным напоминанием и платой за прошлые ошибки. А еще отличным поводом упиваться жалостью к себе и своей разрушенной жизни. И еще щитом. Ну не мучение, а одни сплошные плюсы. – А я – нет. И давай закроем эту тему, – тяжело вздохнул Юнги, а Чимин, который был не только очень тактильным, но еще и очень эмпатичным человеком, почувствовав повисшее в воздухе напряжение и окончательно упавшее куда-то на дно всеобщее настроение, поспешил сменить тему, вернувшись к обсуждению дорамы, на которую они сегодня убили целый день, и все с огромным, не слишком правдоподобным энтузиазмом присоединились к этой дискуссии, за исключением Чонгука и Тэхёна, сверлящих Юнги почти одинаковыми тяжелыми взглядами. Настолько пристальными, что спустя буквально пару минут он не выдержал и раздраженно поинтересовался у этих двух синхронистов: – Ну что еще? – Это же не всё, о чем ты хотел поговорить, да? – нечеловеческая проницательность Тэхёна всегда восхищала, а еще очень сильно раздражала Юнги. Ну как же так можно, а? Видеть и понимать его НАСТОЛЬКО. – А о чем еще? – совершенно бесхитростно спросил Чимин, потихоньку скармливая свои нелюбимые цукини обнимающему его и крайне всеядному Намджуну. – Не знаю, – пожал плечами Юнги, с легкостью притворяясь, что он совершенно не понимает, о чем идет речь. Но его друзья не были бы его друзьями, если бы не… – О Хосоке, – отложив палочки в сторону кивнул Джин. – Да, о нем, – подтвердил Тэхён. – И о твоем скандале. Если он узнал тебя, то, скорее всего, он в курсе, и… – И у нас могут быть проблемы с этим, – закончил за Тэхёна Чонгук, снова припечатывая Юнги к месту этим своим чересчур не по-чонгуковски серьезным взглядом, но скорее своими словами. Потому что Юнги тоже считал, что у них могут с этим быть проблемы. Вернее, обязательно будут. И просто не мог перестать об этом думать. Если Хосок знает его, то он обязательно слышал о его скандале, и для него, как и для всего мира, Юнги тоже наркоман, извращенец и насильник, а если прибавить к этому то, что с ним случилось, то у них не было даже шанса на нормальное общение. Или все-таки был? Ведь он же не испугался его сразу? Или просто у Мин Юнги из галлюцинации, в отличие от реального, были какие-то шансы? Ведь в теории галлюцинации же безвредны? Он поэтому его не испугался или нет? Всё это, как всегда, было слишком сложно. Юнги бы с удовольствием избежал всех этих сложностей. А еще всех отношений и разговоров. И Хосока. Но, увы, почему-то уже не мог. – Да какие проблемы? – удивленно вскинул брови Намджун. – Мы все знаем, что этот скандал – полная чушь… – Но Хосок не знает, – перебил его Тэхён, искренне переживающий за обоих своих друзей и мысленно ругающий себя за то, что просто не взял и не обсудил всё это с Хосоком раньше. Хотя… имел ли он на это право? Ведь это была история Юнги, и лезть в нее… было не совсем правильно? – Он нормальный и адекватный. Нужно просто поговорить с ним, и всё, – пожал плечами Намджун, искренне не понимая, что за проблему и драму сейчас они тут высасывают из пальца, причем без непосредственного участия одного из главных героев. Нет, Намджун, конечно, любил хороший накал эмоций, но то, что происходило сейчас, едва ли тянуло на троечку из десятки. – Ага, настолько нормальный и адекватный, что до сих пор шарахается от прохожих и зеркал, – недовольно фыркнул Чонгук. – Мы все знаем, почему он шарахается от прохожих и зеркал, но Юнги тут ни при чем, – закусив губу, кивнул Джин. – Я тоже считаю, что тебе при случае нужно будет с ним поговорить и всё объяснить… – Или не говорить. Я думаю, что он и так всё прекрасно знает и понимает. Он же умный мальчик, – Намджун озвучил то, во что Юнги очень бы хотелось верить. Он ненавидел рассказывать о той истории и пытаться оправдывать себя – так, словно он был виноват в чем-то кроме того, что влюбился не в неправильного человека и сел в неподобающем состоянии за руль. Он ненавидел каждое воспоминание о том периоде своей жизни. А еще он ненавидел саму мысль о том, что ему придется говорить об этом с парнем, который ему вроде как… нравится? Даже больше, чем просто нравится. У него было достаточно времени, чтобы окончательно убедиться в этом. Но… может, эта симпатия была отличным поводом собраться с силами и взять и выложить ему всё сразу вот так вот, начистоту? Чтобы избежать всех недопониманий, боли и проблем в будущем? Ведь почему-то Юнги очень хотелось верить в то, что оно у них есть. Ему… действительно нравилось, что в его жизни снова начал появляться какой-то смысл. И хоть что-то, кроме пустоты. Вернее, кто-кто. А еще музыка. Очень много музыки.