Осколки

– Вот же трепло, – услышав про Тэхёна, недовольно скривился Юнги. Ну разумеется, и здесь не обошлось без него и этой его всепоглощающей доброты и заботы, которая сейчас бесила Юнги так сильно, что попадись Тэхён ему под руку… Нет, дело вряд ли дошло бы до физического насилия, как с Чонгуком, но Юнги бы точно высказал ему всё, что думает. О Тэхёне и его огромном, просто-таки безмерном языке без костей. – Ну, допустим, избегаю, – со вздохом признал он, понимая, что сейчас отпираться было бы полной тупостью, к тому же все мысли Хосока были написаны на его лице огромными буквами, а также то, что он вряд ли был способен воспринимать хоть какие-то адекватные, ну или выдаваемые за такие аргументы. Поэтому… спорить тут явно было бесполезно. Тем более с очевидным. Ведь Юнги и правда избегал его. Всеми силами. И до этого момента ему казалось, что вполне незаметно и успешно. – И почему же? – задал вполне закономерный вопрос мальчишка. И, возможно, Юнги бы ответил на него. Даже с радостью. Если бы сам знал ответ. Но вся его мыслительная деятельность и аргументация по этому поводу… были далеки от нормальной логики. И от логики как таковой вообще. Поэтому лучшее, что сейчас мог сделать Юнги, – это крайне злобно и агрессивно огрызнуться: – А тебе какое дело? – с мрачным удовлетворением видя, как вздрагивает мальчишка то ли от его тона, то ли от самого ответа. – Мне есть до этого дело, – упрямо поджал губы Хосок, вот только его глаза… с головой выдавали его беспокойство. И то, что Юнги, не сказав практически ничего, уже умудрился его задеть. Он и не думал, что это будет так просто. – Мне кажется, что ты всё неправильно понял. – Ты о чем? – наигранно нахмурился Юнги, делая вид, что он совершенно не понимает, о чем сейчас идет речь. – О том нашем разговоре. Ну… перед моим выходом на работу, когда Коко пыталась усесться на сушку с посудой, а Тэхён сгонял ее и они всё перебили… Мы с тобой тогда говорили... И я… И мне… – сбивчиво начал объяснять Хосок, в который раз за эти пару минут теряясь в собственных словах и мыслях. Может, с его мозгом тоже что-то не так после болезни и ему стоит провериться? Хотя… скорее всего, в том, что с его мозгом что-то не так, виноват парень, который сейчас стоит напротив него и смотрит так тяжело и холодно, что Хосоку хочется сбежать отсюда. Немедленно. – Мне кажется, что ты тогда меня неправильно понял и, наверное, обиделся. И я хотел объясниться. И попросить прощения. Вот, – всё же нашел в себе силы закончить фразу Хосок. И даже не совсем плохо. По крайней мере, ему казалось так. – Я всё правильно понял и ни на кого не обижался, – недовольно выдохнул Юнги и совершенно спокойно продолжил: – Это ты, видимо, не совсем правильно меня понял. Тебе не стоило принимать мою заботу за что-то большее. Я бы точно так же заботился о любом из ребят. Это просто благодарность. И ничего больше. Мне жаль, если ты как-то неверно это истолковал. Именно поэтому я отстранился от тебя. Чтобы ты не надумал себе чего-то лишнего и не доставил проблем. Ни себе, ни мне. – Но мне казалось… – начал было Хосок, однако Юнги, в котором, казалось, сейчас не было ни единой эмоции, кроме бесконечных равнодушия и холода, перебил его: – Тебе показалось. – Но мы… – снова начал было, Хосок и Юнги опять его перебил: – Мы с тобой просто соседи. И ничего больше. Давай просто всё оставим так, как было. Нам так обоим будет комфортно. – Юнги каждым своим словом, произнесенным совершенно спокойным и равнодушным голосом, и каждым своим взглядом словно пригвождал Хосока к месту. Но это было далеко не всё, что он собирался ему сказать. И самое главное – КАК и какими словами он это сделал. Предельно вежливо и настолько обидно, что в какой-то момент Хосок просто забыл, как дышать. – Мне искренне жаль, если ты истолковал что-то в моем поведении не так. Я не настроен сейчас на какие-либо отношения. Особенно с кем-то… – Юнги едва заметно брезгливо поморщился, награждая дернувшегося, как от пощечины, мальчишку полным презрения взглядом: – С кем-то вроде тебя. – Х-х-хорошо, я тебя понял, – с трудом взяв себя в руки и сохраняя лицо, наконец-то выдавил из себя Хосок спустя полминуты, когда пауза, нарушаемая лишь отчаянным стуком его сердца и шумом крови в ушах, слишком уж затянулась. – Я могу идти? – он вопросительно посмотрел на Юнги, словно от его ответа что-то зависело. И могло измениться. – Да, конечно, – спокойно кивнул парень и уточнил: – Мне позвонить кому-то из ребят, чтобы они встретили тебя? – Нет, не нужно, я сам, – отчаянно замотал головой Хосок, которому сейчас особенно сильно было плевать на весь букет своих фобий вместе взятых, но еще больше ему не хотелось видеть никого из ребят. Ни с кем не разговаривать. Не отвечать ни на чьи вопросы. Он был уверен, что его выдержка обязательно подведет его. И стоит лишь кому-то проявить к нему хоть малейшее участие, то он просто позорно расплачется. Такой, как он. Скомкано кивнув Юнги напоследок, Хосок, слава богу запомнивший дорогу ко входу в здание, по которой его вели сюда, быстрым шагом направился в сторону холла и, потратив какое-то время на не желающий подчиняться дрожащим пальцам незнакомый ему замок, пулей вылетел на улицу, с жадностью глодая густой, темный, холодный воздух. Такой, как он. Ну еще бы. Жаль только, что осенняя прохлада могла остудить лишь его тело, но не тот пожар ненависти к самому себе, что вновь разбушевался у него внутри. Такой, как он. Какой? Глупый. Одинокий. Не нужный никому. Даже собственным родителям. Попавшийся на удочку к грязному извращенцу. Искалеченный. Изломанный. Изувеченный снаружи и внутри. Грязный. Тошнотворный. Отвратительный. Он и раньше не был особо-то кому-либо нужен. Что уж говорить про сейчас. После того, что с ним сделал Хёнджин и все те его «друзья». После такого Хосок и сам себе-то не был нужен. Таким, каким он стал. Таким, каким его сделали. Таким, каким он сделал себя сам. И с чего бы такому, как он, нравиться кому-то вроде Мин Юнги? Да что уж там нравиться, Хосоку даже смотреть на себя в зеркало всё еще было противно. Его мутило от самого себя. Каждый день. И то, что кто-то позволял ему спать в своей постели и просто был добр и заботлив к нему… Разве это не настоящее чудо? А он… Полный идиот. Кретин. Хосоку было стыдно и больно даже подумать о том, насколько неловко чувствовал себя Юнги, пытаясь объясниться с ним. Ну как можно быть таким придурком, чтобы не понять столь прозрачных намеков? Хосок не знал. Он вообще ничего сейчас не знал. Кроме двух вещей. Первое – он был абсолютно согласен с Юнги. И ни за что не осуждал его. Хосок и сам бы не согласился не то что дружить, но просто общаться с таким, как он. Второе – он просто физически не мог взять сейчас и вернуться домой. К ребятам. В их постель, насквозь пропитанную запахом Юнги. Юнги, которого он подозревал и пытался обвинить в том, что тот совершенно не чувствовал и чувствовать не хотел. Просто забота о своем соседе. И ничего больше для такого, как он. Хосок и сам не понял, как ноги принесли его в тот самый парк, где когда-то давно, словно в прошлой жизни и одновременно словно вчера, его нашли Тэхён и Чимин. И рухнул на первую попавшуюся скамейку в одной из небольших аллеек, чувствуя, как неприятно холодит кожу сквозь ткань джинсов промерзшее дерево. Нужно было сосредоточиться на чем-то, кроме себя. Например, на холоде. Или на темном небе, на котором не было видно не то что ни одной звезды, но даже луны. Или на каких-то маленьких букашках, отчаянно бьющихся в стекло единственного фонаря, освещающего мрачные силуэты деревьев и кусок дороги тусклым желтым светом. Даже в жизни насекомых и то было больше смысла, чем в его существовании. И хоть какая-то цель. А Хосок… Он просто сидел на этой лавочке, позволяя холоду окутать себя. Пробраться сначала под одежду. Потом под кожу. В самое нутро. Потом добраться до горящих огнем разума и сердца и… наконец-то охладить их? Хосок не знал, сколько он просидел вот так вот, но в какой-то момент внезапно поймал себя на том, что он совершенно спокоен. И что ему почти… хорошо? Только очень холодно. Поднявшись со скамейки и сделав еще несколько глубоких вдохов, он с удивлением понял, что на улице уже светает и что он просидел здесь… целую ночь? Ему просто нужно было это время. Чтобы успокоиться. Принять правильные решения. И наконец-то расставить верные для себя приоритеты. Чтобы жить дальше. Ну… или хотя бы просто существовать.