Осколки

Это было одновременно самое простое и самое тяжелое решение в их жизни. Но им всем после рассказа Юнги и Хэён понадобилось не больше одной минуты, чтобы дать ответы на вопросы, которые пусть и не были озвучены вслух, но буквально повисли в воздухе. И требовали практически немедленного принятия решения. Готовы ли они ввязаться во все это? Стоит ли выпускать книгу и начинать расследования? И будет ли стоить этот риск того, что они в итоге получат? И получат ли они вообще хоть что-то? Может, всё это будет напрасно? Или?.. – Я согласен, – глухо выдохнул Тэхён, даже не пытаясь остановить бегущие из глаз слезы. Нет, не из-за собственной семьи: с ее предательством он уже давно смирился, а потому, что… Хосок и Джин были в опасности. Потому, что Чонгук и его сестра всё еще были в опасности. Потому, что Чимин заслуживал того, чтобы за него отомстили и чтобы те ироды, которые сотворили это с ним и с тысячами других детей, понесли свое наказание. Потому, что имя Юнги наконец-то могло очиститься и он мог снова стать тем, кем был – светом, вдохновением и причиной для жизни для миллионов людей на этой планете. Потому, что Намджун заслуживал узнать правду о своем брате. Потому, что все его друзья… действительно заслуживали правды и спокойствия. – Несмотря на то, что ты мне не нравишься и я тебе совершенно не верю, – Чонгук, кажется впервые на их глазах совершенно открыто и без стеснения обнимающий Тэхёна , зло посмотрел на Хэён, – я согласен. Но только попробуй еще раз нам солгать… – практически рыкнул на девушку их самый главный агрессор и собирался добавить еще что-то, но оборвался на полуфразе, стоило только Тэхёну наклониться к нему и прошептать что-то на ухо. – Я тоже согласен, – серьезно кивнул Намджун, в голове которого сейчас было очень мало мыслей. Он просто знал, что такой ответ сейчас будет правильным. А со всем остальным… они разберутся потом. Он, как никто другой, был уверен, что разберутся. – И я, – сосредоточенно кивнул непривычно хмурый и поджавший губы Чимин, гипнотизирующий взглядом пустую стену напротив. Так, словно он одной силой мысли желал разрушить ее. Как и всех обидчиков. Своих собственных. И своих друзей. Пока еще мог. И не забыл о том, что таковые вообще существуют на этом свете. – Я… тоже? – нервно передернул плечами всё еще пребывающий в шоке Джин. Нет, он всегда знал, что его брат полный отморозок и что ему следует опасаться его. По-настоящему опасаться. Но все события последних месяцев, Rainbow Gallery, Хичоль и внезапно исполнившаяся мечта стать настоящим профессиональным поваром словно заставили Джина забыть о том дамокловом мече, что всегда висел над его головой. А делать этого не стоило. И вот… – Ну то есть я согласен, да, – на всякий случай решил уточнить своей ответ Джин и изо всех сил закусил костяшку указательного пальца на правой руке, надеясь, что эта боль хотя бы немного приведет его в чувство. Но нет. Зато вот обжигающе-горячие объятия сидящего рядом и вдруг притянувшего его к себе Намджуна – вполне. – И я… Хочу, чтобы это напечатали. – Голос белого как мел Хосока, которого с головой захватили воспоминания о Хёнджине и о том, что тот с ним творил, во всех отвратительных и неожиданно ярких деталях, звучал настолько потерянно и несчастно, что его захотели заключить в объятия не только Юнги, но и все остальные. Однако коршуном бдящий за своим парнем Юнги выглядел столь воинственно, словно не собирался подпускать к нему больше никого в этом мире . И действительно не подпустил. Потому что поклялся самому себе защищать этого мальчишку всю его жизнь. И справился с этим обещанием, несмотря ни на что. – Мой ответ ты знаешь, – тяжело вздохнул Юнги, почему-то чувствуя свою вину перед всеми своими друзьями и особенно – перед Хосоком. Конечно, он мог попросить Хэён замолчать и скрыть некоторые детали, но не стал этого делать. Лучше было оторвать весь пластырь целиком и сразу. Чтобы не было мучительно больно потом. И чтобы, не дай бог, не случилось непоправимого. – Спасибо, – получив согласие от всех, кивнула Хэён, даже не зная, что ей стоит еще говорить сейчас. Слишком уж… тяжелым, странным и неловким вышел этот разговор. Хотя, честно говоря, ей казалось, что будет гораздо сложнее. Но это в любом случае самое начало, и всё самое сложное и страшное только ждет их впереди. – Если вы хотите, в книге мы могли бы изменить имена… – А что это изменит? – хором спросил Юнги и Тэхён и, переглянувшись, скривили губы почти в одинаковых вымученных улыбках. – По сути, ничего, – пожав плечами, подтвердила Хэён. – Это могло бы помочь сохранить вашу приватность, но в ходе судебных расследований ваши имена всё равно всплывут…. – Тогда в этом нет смысла, – пожал плечами Джин. – Да, пусть остаются, – кивнул Чимин. – Намджун? Хосок? Чонгук? – девушка вопросительно посмотрела на парней и, получив от них в ответ утвердительные кивки и один злобно-чонгуковский взгляд, подытожила: – Значит, оставляем ваши имена. Но вам в любом случае перед окончательным разрешением на публикацию нужно будет внимательно прочитать книгу, и затем еще раз после всех редакторских правок и финальной верстки. Чтобы… чтобы ничего в ней не стало неожиданностью для вас. И если вы справитесь с первичным чтением за сегодня, то я уже завтра смогу пойти к отцу и… – Прости, мне нужно выйти, – внезапно перебил девушку Хосок, резко поднимаясь со своего места и высвобождаясь из рук Юнги. Тот хотел было последовать за ним, но Хосок жестом остановил его и, пробормотав: «Я сам», – практически бегом ринулся в сторону ванной комнаты. Слава богу, что он успел добраться до нее прежде, чем его вывернуло остатками их с Юнги ужина. Четыре раз подряд. Чувствуя, что в нем не осталось совершенно никаких сил, как и еды в его желудке, Хосок рухнул прямо на пол в ванной, с трудом сдерживая болезненный стон и внезапно накатившие на него головокружение, дрожь и слабость – все три его любимых предвестника панической атаки. Осталось только начать задыхаться. Однако внезапно появившийся на пороге ванной Юнги просто взял и сломал эту схему: – Нет, ты не сам, – недовольно нахмурившись, отрезал он и, сев на пол рядом с Хосоком, притянул дрожащего мальчишку к себе, крепко обнимая его, и прошептал ему на ухо: – Мы вместе. Я буду рядом с тобой. Всегда. Я люблю тебя. Слышишь? – И еще очень и очень долго сжимал его в своих руках, гладил по голове и спине, нежно, едва ощутимо целовал в покрытые испариной виски и шептал ему всякие успокаивающие глупости. Пока страх и паника не отступили и Хосоку не стало легче. Они, наверное, просидели бы так еще дольше, если бы не разоравшийся под дверями Чонгук, который грозился нассать Юнги в ботинки, если тот немедленно не пустит его в туалет, ведь, вообще-то, тот у них один на сразу восемь человек и две птицы.