Гостья из будущего

      Меня любезно отвезли в отделение, сняли отпечатки. Составили фоторобот, заполнили ещё пару бланков… смейтесь над моей юридической безграмотностью, но тогда мне уже было плевать на всё. Я хотел только, чтобы всё закончилось как можно быстрее. А освободился только к вечеру, потому что вначале лета и без меня заявлений в полиции стопками.       Вышел, сел на часпиковый автобус. В душном салоне мне было невмоготу тереться о потные тела и видеть кислые (как и моя) физиономии. И я вышел за несколько остановок до своей.       Купил шаурму, в которой подозрительно много было лимонного сока, и банку колы. От шаурмы стало жарко, и я её завернул, решив съесть потом. А от колы ещё больше захотелось пить. Я стал раздражительно вялым, мне хотелось пинать лежащие на пути камешки, но это требовало слишком много усилий. Так что я просто шаркал по тротуару перед какими-то дачными домиками и удивился тому, что каждый третий был заброшен.       Буквально в городе, у дороги стоят никому не нужные, заросшие участки; бесплатная жилплощадь из покосившихся гнилых домишек в один этаж. Я подумал: а что, если Лиска спит в каком-то из этих домов? Но не буду же я как дурак ползать по заброшкам в поисках бомжихи? Да и что, если я вдруг наткнусь случайно на Лиску? Что скажу ей? Почему-то вспомнил насмешливые жирные губы прапорщика; удивлённые и в то же время ехидные взгляды понятых-соседок, и злоба забрызгала новыми красками! Мне тут же причудилось, как я сжимаю пальцы на тонюсенькой шее Лиски и яростно-нежно шепчу, рассказываю о том, через что мне пришлось пройти.       Но долго злиться на неё я не мог. Упоение садистскими фантазиями облегчало мои муки не более получаса. Да, примерно столько. Лиска говорила мне: «Ну, ты же писатель, который считает, что на всё есть причины, вот и думай, какие тут причины».       Завтра был выходной. Перед домом зашёл в «Магнит», чтобы купить полторашку «Жигулёвского», точнее: 1,35 л. Я любил выпивать во время чтения, особенно если брался за что-то сложное. Дома отчитался перед женой по телефону. Заявление подано, ждём. Но оба понимали, что плакала наша прекрасная Турция.       После я открыл пиво и начал лениво почитывать «Капитал» Карла Маркса. На время и правда получилось отвлечься. Сокращённая версия Борхардта преображала главный труд великого философа в доступную форму, настоящий научпоп для социалистов! Но через полчаса пиво закончилось, и мне захотелось добавки. Обычно я не пью больше полторашки, но внутри меня что-то зудело, и я хотел это залить.       Купил две нольпяшки и пошёл гулять. Мой взгляд всё время привлекала заброшенная стройка с соседней улицы. Я дотопал дотуда, раздавив одну банку, и стал ходить вокруг ограждения, ища лазейку. Дешёвый профлист был приветливо отогнут сразу в нескольких местах, и я залез внутрь. Было ещё не темно из-за летнего времени. Я бродил среди обломков бетона. Смотрел в каждый слом, каждый изгиб, и почти везде была выдернута или спилена арматура. В одном углу на первом этаже затаилось засохшее дерьмо, а в другом валялся ватник, бычки и консервные банки — видимо, чья-то лежанка. Я открыл ещё одну банку пива, прислонился к стене, сел — всё равно джинсы пора стирать — и закурил.       Не помню, о чём думал. В моей голове так же сквозило, как в щелях этой стройки. Стало тошно. Не скажу, что выпил много, но, когда мешаю с куревом, — обычно становится тошно. Так и сидел с банкой пива в руке, в сумраке.       Похрамывая, пришёл бродяга. Бородатый, в тонком свитере, с красно-лиловым, как у сливы, лицом. Он не сразу меня заметил. Он бряцал каким-то хламом из пакета рядом с той лежанкой. Но вскоре увидел меня, хоть я и сидел недвижно. Я как бы абстрагировался от мира и смотрел на него тупым, ничего не выражающим взглядом. Мы смотрели так минуту друг на друга. Ему стало не по себе раньше, чем мне (мне тогда абсолютно на всё пофиг было), и он торопливо ушёл. Я хотел остановить его, сказать, что уйду сам, но поздно спохватился. Потемнело, затекли ноги. Я выкурил сигарету и решил, что надо идти домой.

***

      Я ходил на работу, пил дешёвое пиво каждый выходной вечер. Жизнь вернулась, так сказать, в прежнее русло, хотя из него и не выходила толком. Два дня работал, два дня отдыхал. Старался писать свои повести каждый выходной, слушая джаз и попивая кофе. Вроде бы всё прекрасно, как я люблю, но недавние события так и не давали насладиться жизнью.       Нассал огромный желчный комментарий на фикбуке, защищая свою работу. И выпал в жесточайший осадок, когда заметил, что у школьника, критиковавшего мою работу, было лайков под комментарием больше, чем у меня. Хотелось удавиться. Плебеи! мещане! филистеры! Ни черта не понимают в искусстве!       Вдруг пробудился на шее удав. Такой на шее у всех подолгу висит до позеленения. Его зовут Зависть, вы его уже знаете. Зудит и душит. Зудит и душит непризнанных зазнаек. З-з-з. З-з-з! Вот и меня душил. Дёрнули за хвост, да душит злобно теперь. «Бездарности! Бездарности!» — завистливо, злобно и зычно выдавливал я из зоба. Не два года назад, а десять назад мне надо было заявить о себе! Зачем себя заставляю делать что-то, когда база уже заделана? Две тысячи подписчиков у незапарных девиц, заделавших добродушный ЯОЙ. Где? Где мои воздыхатели и воздыхательницы в размере двух тысяч?       Разок был в гостях у мамы. Слава богу, она деликатная женщина и не расспрашивала о своём свадебном подарке с ехидством: «Ну что, транжиры, всё потратили? Не полетите никуда?».