mad love

«У нас безумная любовь, детка. Прямо как у Харли Квинн и Джокера»

***

Время льется подобно тягучему меду, а дни проходят медленно медленно. Нельзя предугадать, что случится далее — уличная драка, борьба за место в блядской картонной коробке или унижения со стороны светских детишек. Я не смыслю в этой жизни ничего, но знаю лишь одно — я, черт возьми, люблю тебя, младшая сестренка. Неважно насколько твое поведение ужасно, и неважно сколько шрамов я получу, заступаясь за тебя. Тебя не посмеет обидеть никто, иначе он будет иметь дело со мной. А я, знаешь ли, не привыкла церемониться в этом мире, полном отчаяния и жестокости. Я убью любого, кто попробует хоть пальцем тронуть тебя.       Нас всегда ставили ни во что. Мы были чужды для обычных людей, мы были для них бесполезным мусором. Но мне было плевать на остальных, я разглядывала восторженные искры в твоих на тот момент рыжих, как майский костер, глазах. Ты часто восторгалась, особенно когда я крала для тебя модную одежду из дорогих бутиков. И вскоре, из рыжей милой девочки ты превратилась в фэшн диву. А дива хотела все больше и больше одежды, больше денег, хотела популярности и фанатов. Тогда я подкинула подставные документы в одно из модельных агентств, и ты засияла. Вошла на этот адский подиум, и затмила своим светом красоты всех. Я помню твой первый раз, когда ты отличилась. Ты не простая модель, ты больше, чем все эти куски мяса. Ты добавила в косметику своим конкуренткам кусочки стекла, чтобы они не выступили. Изуродованные лица красавиц блестели в отражении зеркал, а в гримерной можно было услышать крики и громкие плачи. И конечно же, они не догадались, кто именно это сделал, перессорившись с друг другом, и даже покалечив друг друга, поскольку у тебя были прекрасные аналитические способности, и ты продумала все наперед. Ты бежала ко мне в тот день с огромным букетом цветов из 101 розы. Алые розы падали на подиум один за другим, но ты продолжала бежать ко мне. Пусть теперь в букете была не 101 роза, ты прижала меня к себе, словно я была твоей плюшевой игрушкой, и прокричала радостное «спасибо». Это был самый лучший день. Я выносила тебя на руках с показа, а твои новые фанаты облизывались, и долго сопровождали нас, пока ты небрежно бросала им розы, и с ухмылкой смотрела на меня. Ты заняла важное место в сердцах этих никчемных людей, и вызвала восхищение у всего мира, нещадно разбивая сердца всем своим завистницам. Но за этим последовали и странные вещи.       Я и не заметила, как резко началось твое взросление. В одну из ночей, ты с улыбкой прижималась ко мне по-странному, клала свои руки на мою грудь, будто бы случайно, просила гладить тебя в интимных местах, и я не сдержалась. Ты добилась своего, и теперь мы были больше не сестры, а две безумно влюбленные друг в друга любовницы. Вторая странная вещь заключалась в том, что с каждым годом, когда ты становилась все старше и старше, твои фанаты желали видеть большего. Какой-то похотливый мужлан разузнал твой номер телефона, и стал написывать каждыми днями с просьбами встретится с ним лично и показать насколько «грязная» ты девочка. Mon cheri, ты так и не узнала об этих сообщениях, поскольку за считанные дни я сходила на личную встречу с этим озаботом, и выпотрошила ему все его кишки. Угрозы для моей девочки становились все серьезнее и серьезнее, ты даже не могла теперь спокойно сходить на шоппинг, ведь всюду стояли куча фанатов, и пытались попросить у тебя autographe или же снять тебя на камеру. Меня это раздражало, но денег у нас было предостаточно, чтобы нанять твоего личного модельера. О чем я говорю, ведь теперь то мы жили в дорогущем трехэтажном пентхаусе со своей огромной территорией. У тебя даже был личный лимузин и вертолет. С этого момента и началась твоя поистине королевская жизнь, в которой я была твоим преданным рыцарем. Но вскоре, к счастью или к сожалению, ты начала портиться, как гнилое яблоко, покрытое сверху карамелью. Вся карамель трескалась, и ты становилась все более капризной, жестокой, а иногда в криках прогоняла меня с кровати, когда я делала не так, как хочешь ты Я смирялась, а утром приходила к тебе в покои загладить свою вину. Я всегда знала, чего ты хотела. Твой соблазняющий до боли взгляд, хриплые голос и стоны, когда ты доходила до пика. Наверно ты прогоняла меня специально, ради своих острых ощущений. И с появлением тупой короны на твоей белокурой макушке, я однажды застала тебя в кровати, которую мы делили вместе, с мужланом. От нахлынувшей боли и злости, я размозжила голову тому мудаку. Кровь запачкала обои комнаты, белоснежное покрывало и твое бледное лицо. Твои голубые глаза горели пламенем, и ты специально, зная всю остроту сложившейся ситуации, слизнула кровь с белья, восторженно ухмыляясь. В тот блядский день я сбежала в Фенрир, и меня не беспокоило, что могло лучиться с тобой, я поступила, как эгоистичная сука.       Я получала множество писем от моей девочки, моего смысла жизни, от моей queen of disaster. Но ни одно я не распечатала. Так прошли томительные три года, и я вернулась к тебе. Наш с тобой дом, стал намного величественнее, как и ты. Ты встретила меня в своем из лучших нарядов, держа в руках бокал с красным вином, хотя о своем прибытии я тебе не сообщала. Стук каблуков раздался эхом по королевскому дому, и ты подошла ко мне вплотную, отставив бокал в сторону. В нос ударил приятный аромат опьяняющего алкоголя, а на твоем лице можно было заметить морщинки, появившиеся после того, как я пропала на три года. Ты судорожно и не церемонясь поцеловала меня в губы, не желая отпускать меня. Наш поцелуй был пропитан сладостью боли, отчего ты даже прикусила мой язык в порывах отчаяния. «Мукуро, я тебя так отчаянно ненавижу, что до боли люблю» — это были единственные твои слова, которые ты прошептала мне на ухо, прикусывая мочку. «Я тоже люблю тебя, сестрёнка» — я подхватила тебя на руки, и поцеловав в лоб, унесла в комнату, предаваться сладкой похоти, у которой были такие же глаза, как у тебя. Холодно-синие. Без капли сожаления.