Спустя 2000 лет

-Значит, у меня был брат? Лиама в задумчивости облокотилась о стол. У нее был брат. В голове противно и навязчиво крутилась картина его похорон. А что, если это вовсе не плод ее больной фантазии? Что, если он правда погиб? -Да. Вы один в один были. Странно, что ты ни черта не помнишь. Но в принципе, на твоего брата можно попробовать выйти. Получается, его зовут Закк Монтегг, и ему сейчас около 27 лет. 27 лет? Значит, и ей столько же. Знать свой возраст – уже что-то. Губы девушки дрогнули в улыбке. Леви удивленно вскинул бровь. -Чего улыбаешься, рыжая? -Я теперь знаю, сколько мне лет, а это уже достижение. Капитан, а почему Вы сразу не сказали командующему Эрвину, что знаете меня? Почему? Леви не мог это объяснить: по идее, он скрывал важную информацию, но почему-то ему претило говорить о прошлом. Вообще вспоминать. Говорят, что без прошлого нет будущего, но его прошлое хотелось перечеркнуть, замазать жирной чертой несмотря на будущее. -А на кой черт ты сдалась Эрвину? Он, конечно, заинтересовался твоей персоной, но у командующего есть куда более насущные дела. Мир не вокруг тебя вертится, рыжая. Опять нахамил непонятно зачем. Лиаме было неуютно в присутствии капитана, и перспектива вернуть память разбивалась в пух и прах о грубость и мерзкие слова. Она же ничего такого не сказала! Девушка тяжело вздохнула: надо уходить, ей надоело. Да и уже совсем поздно, даже ее клонило в сон. -Капитан, если позволите, я пойду. Обиделась. Зря он так, явно же палку перегнул. Она и так его боялась, а теперь еще и убедилась в том, какой он сложный. Хотя другие его терпят, и ничего. Вот очкастой все нипочем: ее хоть ведром грязи облей, она не обидится. А эта съежилась, ушла в себя. Совсем не похожа на того жизнерадостного ребенка, что выхаживал его в Подземном городе. -Иди. Лиама поднялась, убрала чашку. Поправив волосы и поплотнее укутавшись в плед, она направилась к выходу. В голове крутились две мысли, и одна противоречила другой: у нее был брат. Ей снилось, что брат погиб. Уже у самой двери девушка резко остановилась: совершенно глупая мысль заставила повернуться в сторону Леви. -Капитан Леви, скажите, пожалуйста, у моего брата случайно не было на шее родинки? Вот здесь. Лиама ткнула пальцем в шею почти под самым подбородком. Капитан вскинул голову и задумался: родинка. 20 лет прошло, все очертания расплылись, разъехались. Какие-то общие черты он помнил, а вот родинки уж точно нет. Хотя… -Почем я знаю, я твоего братца не разглядывал. -Поняла, простите. И она ушла, тихо прикрыв дверь. Леви матернулся вслух: он вел себя нарочито нагло, прям как неопытный мальчишка. С другой стороны, что он хотел? Чтобы она перестала его бояться? С его-то характером? И все равно на душе саднило. Нехорошо как-то вышло, он бывает излишне груб. ** -Слушай, а ведь мы совсем скоро выберемся за стену! Не боишься титанов, Лия? Отряд Леви и Эрен обедали на свежем воздухе. Ханджи пыталась заставить Эрена превратиться в титана, но парень попросту лишний раз искусал себе руки в кровь, и раны даже не проходили. Вот зуб, выбитый капитаном, вырос. А укусы остались. Элд сидел рядом с Лиамой и пил чай. Он уже совсем привык к присутствию Лиамы в отряде и даже считал ее своей, впрочем, так все считали. Но все понимали, что за месяц даже способная ученица не готова стать частью элитного отряда. Все-таки они лучшие, а она новичок. Она и титанов, считай, никогда не видела – может и видела, но не помнит. А вдруг испугается, и им ее потом спасать? -Конечно, боюсь. Но раз я разведчик, то на попятную не пойду. -Вот это золотые слова! Но ты, Лия, особо не храбрись: титаны – жуткие твари, их не под силу победить неопытному бойцу! Я вот могу, я уже столько загривков порезал! -Оруо, прекрати копировать капитана Леви! В запале Оруо и Петра готовы были убить друг друга. Лиама заулыбалась: они почти не знала этих людей, но все больше привыкала к ним. Теперь с ними ей многое предстоит. Про Закка так ничего и не выяснили. Эрвин где-то добыл информацию о том, что в одном из борделей Подземного города родилась двойня: мальчик Закк и девочка Лиама. Отец, разумеется, неизвестен, а мать умерла, когда им исполнилось три. Детей поместили в приют, но они вскоре сбежали, и больше о них никто ничего не слышал. Нигде. О них не было никакой информации, даже зацепки: как будто этих двоих и не существовало вовсе. Лиама быстро смирилась: раз неизвестно ничего, то и ладно. Она не помнила брата, так что и чувств к нему особых не испытывала. Ну, был и был. Судьба решит – встретятся еще. Она еще не теряла надежды хоть что-то вспомнить, но почему-то были только кошмары. Чем ближе была 57 разведмиссия, тем чаще она просыпалась посреди ночи в ужасе. Теперь ей снилось, что элитный отряд мертв. Какая-то женщина-титан ломала позвоночник Гюнтеру, размазывала Петру по дереву, бесцеремонно уничтожала Элда и Оруо. Она не придавала особого значения этим снам, но почему-то переживала за товарищей. Ночные чаепития стали уже совсем привычными, и тот факт, что вместе с ней пил чай капитан, уже не особо смущал. Она попросту научилась не обращать внимания на его присутствие, так что все ночные разговоры сократились до «доброй ночи» и «до свидания, капитан». На этом все. Конечно, Лиама чувствовала себя неловко, но она умела настолько глубоко погружаться в свои мысли, что все окружающее для нее теряло всякий смысл. А Леви почему-то боялся с ней говорить. Он хотел, чертовски хотел, но их первая и единственная беседа ясно показала, что девушка диалогов с ним чурается. Она даже больше не спрашивала о своем прошлом ничего. Раз не хочет, то и не надо лезть. Но Леви ужасно хотелось. И каждую ночь он приходил пить чай: от кошмаров не помогало, но зато он видел ее. Просто сидеть в тишине и молчать. Неловко молчать, но хотя бы что-то. Леви никак не мог понять, почему его так тянуло к этой девушке, но бороться с собой он не мог, да и не хотел. Ханджи посмеивалась, но особо яростных попыток сблизить друга с Лиамой не делала: ей сильно досталось после злосчастного мешочка с чаем. Леви из нее весь дух выбил, так что Ханджи решила притормозить. Эрен о чем-то говорил с парнями, а Лия и Петра отошли в сторону. Петра все крутилась вокруг капитана, а девушка ждала в стороне подругу: она ни за что близко не подойдет к Леви, пусть он и утверждает, что в прошлом они дружили. Взрыв. Жарко. За их спинами произошло нечто странное. Девушка на автомате выхватила лезвия и приготовилась нападать. Где враг?! Врагом был Эрен. Мальчишка зачем-то превратился в титана, но не полностью: только рука, а сам он пытался вылезти из этой громады. Или сдвинуть руку? Весь отряд пришел в ярость: ему не было отдано приказа превращаться, так почему же он сначала прикидывался немощным, а теперь в самый неожиданный момент стал титаном? Леви заслонил собой Эрена, призывая к спокойствию. Произошла непонятная ересь, но нападать на этого тупоголового Эрена попросту глупо: он сам в ужасе был. Его отряд готов напасть, и приказ не трогать не работал. Верно, они опасались его. Впрочем, правильно делали: в Тросте Эрен себя поначалу не контролировал, говорят, даже напал на сводную сестру. Из леса выбежали Ханджи и Моблит. Леви облегченно вздохнул: эта сумасшедшая не даст их кроху титана в обиду. Так оно и случилось: полезла к самой ладони, начала щупать мышцы. Он еще не видел таких маньяков: чтобы человека выносило с одного только слова «титан». А очкастую выносило. ** Отряд, Ханджи, Моблит и Лиама совещались в столовой: Ханджи рассказывала о ложке, которую хотел поднять Эрен. Удивительно, что при своей силе парень не погнул и не расплавил крошечную чайную ложку, так что выходит, что его целью было ее просто поднять. Значит, чтобы стать титаном, парню нужно нанести себе увечье и поставить конкретную цель? -Лия, позови капитана и Эрена. Лия вышла в коридор. Замок был огромный и летом не топился, но к вечеру в коридорах собиралась прохлада. Девушка поежилась: куртку она оставила в столовой, а в одной рубашке пробирало до мурашек. Обняв себя за плечи, она пошла по коридору к лестнице. Эрен и капитан были у ее подножия и о чем-то разговаривали. Лия прокашлялась. -Капитан Леви, Эрен, капитан Ханджи просит вас зайти. Быстро развернулась и пошла вперед. За ее спиной хмурый карлик и недотитан. Это заставляло переживать. Девушка юркнула в дверь столовой и натянула поскорее куртку. Они договорились с ребятами попросить у Эрена прощения за то, что направили на него мечи. Причина была, но раз парень не специально, то они зря погорячились. -Эрен, ты действительно не хотел тогда превращаться в титана? -Да говорю же, не хотел! Переглянулись: тогда надо. -Прости нас, Эрен. -Да, прости. И каждый укусил себя за руку. Условие было – как можно больнее, если до крови, то вообще замечательно. Лия попыталась прокусить, но не вышло – на ладони остались только следы от зубов и слюни. А вообще, даже так больно. -Ауч, теперь мы хоть отдаленно понимаем, какого тебе. -Да, а ведь у тебя все кисти в крови были. Жуть. Парень посмотрел на них с благоговением: они не только самые сильные, но и справедливые, и… дружные? На том и разошлись: обсуждение затянулось далеко за полночь. А Лия по привычке осталась. Ее удивило, что капитан ушел, но это даже принесло облегчение. Девушка пошла заваривать себе чай, вновь мысленно возвращаясь к своему прошлому. Подземный город. Дочь проститутки. Неизвестно, что с ней произошло, но раз она выбралась на поверхность и не пошла в бордель, то все прекрасно. -Мне тоже чай сделай, рыжая. Девушка вздрогнула, проливая кипяток себе на руку. Черт, больно! Отставив чайник, начала дуть на обожженную ладонь. Кожа горела и ныла, и от боли хотелось выть. Капитан подскочил ближе, схватил ее за руку. -Присядь, я сейчас вернусь. Она села. Больно. Чертов Леви! Он ведь ушел, зачем было возвращаться, да еще пугать ее! Она старалась держаться: плакать перед капитаном – последнее дело. Она ни за что не заплачет. Леви вернулся быстро, держа в руках мазь и бинты. Вот кретин же, право. Лия сидела на скамейке и кусала губы. Бледная как смерть, но держится. А она сильная. Он снял перчатки и отложил в сторону, взял руку девушки в свои: ожог серьезный, но если хорошо обработать, то шрама может и не быть. Он по привычке, научившись обрабатывать свою руку, выдавил на кожу мазь, начал аккуратно ее втирать. Лия дернулась, но промолчала. Да, больно. Но надо терпеть. Когда мазь впиталась, забинтовал, вымыл руки и надел свои перчатки. А ведь она ему тоже ожог оставила: считай, око за око. -Спасибо. Шепотом, голос дрожал. Леви стало стыдно: она такая нежная, а он ей увечья наносит. Подошел к своему месту, расправил плед, протянул девушке. -Сейчас холодно по ночам, заболеешь и подохнешь, не добравшись до стены. Лия взяла плед: заметил, что она замерзла? Своеобразная забота, но это даже мило. -Эй, рыжая, чай будешь? Она посмотрела на капитана и кивнула. Говорить не хотелось: в горле стоял ком. Не то, чтобы ей было невыносимо больно, но от неожиданности и досады слезы подбирались к глазам. Только бы не заплакать! Поудобнее завернувшись в плед, девушка косо начала посматривать на Леви: тот стоял к ней спиной и разливал чай. Его все звали коротышкой, но относительно Лии Леви был высок. Относительно нее вообще все высокие были, разве что Криста тоже маленькая да Петра, но эта девушка все-таки немного выше. Сейчас, когда капитан обрабатывал ей руку, она даже почти перестала считать его злым: он так бережно и аккуратно все делал, что девушка залюбовалась. В принципе, когда Леви смотрит в сторону и молчит, его можно назвать милым. У Леви дрожали руки. Ему уже давно хотелось прикоснуться к ней, но не таким образом. И все равно внутри все переворачивалось: он держал ее руку. Леви хотелось избить себя за этот сумбур, но, с другой стороны, ему даже нравилось, что эта девушка вызывала столько чувств. Столько лет ему было наплевать на все и вся, а тут эта девчонка как снег на голову. Хотя нет, скорее, как огонь. Она и была похожа на огонь со своей рыжей копной волос. Напиток был готов, и капитан протянул его девушке. Та взяла чашку и слабо улыбнулась, заглядывая в глаза. Опять эти два цвета. Два его любимых цвета. Зеленый и коричневый. Леви не помнил, чтобы любил какие-то цвета, но с недавних пор эти два замечал везде и во всем. И постоянно злился на себя за это. -Капитан Леви, я могу задать вопрос? Она разговаривает с ним? Неужели он все-таки не такой страшный? -Ну. -У вас ожог на руке. Откуда он? Лия была в курсе того, как ее нашли. И что ее тело было горячим. Говорят, она упала на капитана. Сомнительного рода подозрения закрадывались в голову, когда девушка увидела обожженную кожу: откуда это могло быть? -Ты на меня свалилась, рыжая. Не подставь я руку, обожгла бы лицо. Краска залила лицо девушки: все-таки это она! Боже, как стыдно-то! Она судорожно отхлебнула чай и потупила взгляд: смотреть ему в глаза было невыносимо неловко. Он из-за нее теперь перчатки носит, блин. -Простите… Леви усмехнулся: смущалась она мило, еще и покраснела: пятна расползлись по щекам и шее. -Забудь. Как там твои кошмары? -Снятся. И все-таки Леви не мог представить, через что она прошла. Каждую ночь мучиться от снов – человек со счастливой жизнью такое испытывать не будет. А она не спала, и за месяц у нее легли тени под глазами. Бледная и с синяками – маленькое привидение. -А Вам? Что Вам снится? Лия прекрасно помнила, что в прошлый раз ее грубейшим образом оборвали, но все же решила попробовать: так коты, прижав уши, лапкой стаскивают со стола кусочек мяса. -Прошлое. Погибшие товарищи. Детство. Ничего интересного. Ответил. Пришлось набрать в грудь побольше воздуха, чтобы не язвить и не слать Лию куда подальше: она готова с ним говорить, и этот шанс нужно использовать. -Эй, рыжая. Лия посмотрела на капитана: он не звал ее по имени, как будто и не помнил, как ее зовут. И еще прозвище противное. Ну рыжая и рыжая, как будто таких больше нет! Он понимал, что сейчас сделает глупость. Понимал, что такое странно говорить, потому что опасности себя подвергает каждый. И все-таки он не мог не сказать этого. Вообще, он был бы рад держать ее поблизости за стеной или вовсе оставить в штабе, но Эрвин отдал приказ брать девчонку с собой. Где-то в разведке предатель, и она потенциально может им быть. Леви не верилось в это, но ослушаться Эрвина он не мог. Капитан поднялся из-за стола, взял свою чашку, забрал пустую чашку у Лии. Отвернулся. Сил говорить и смотреть ей в глаза не было. -Не помри за стеной. В голове звучало куда красивее и романтичнее, а, впрочем, и так сойдет. Суть он передал – она должна выжить.