Жестокое Лето

      Время позднее. Эдгар и Джесси уже возвратились домой, где веселье хоть и стало немного статичным, но не прекратилось. Пайпер, Макс и Шелли купались в бассейне, Кольт с Броком покуривали и общались рядом, на вилле царила романтичная атмосфера — лучшее для завершения прекрасного дня. Эд планировал спокойно уйти к себе в комнату и спокойно заняться своими делами, но все, кто был на улице, сразу же обратили на него внимание. — О! Музыкант нарисовался! — Звезда испанской эстрады! — Орëл! — Ребят, вы чего? Какой музыкант? Кто? Я? — недоумевающе спрашивал он. — Ты, ты. Кстати, любопытный факт! Подойди сюда, Эд! — позвал его Брок, прошептав что-то на ухо. Вызванный резко перемнился в настроении в лучшую сторону. — Да?! — Да-да, именно так! Сходи и спроси сам. — как только афро закончил, Эдгар рванул на задний двор и увидел под всë тем же дубом Колетт в той же белой юбочке и красном жилете. Она задумчиво глядела на Луну. Каким же неуомилимым было желание Эда обхватить талию Колетт, но он, опустив руки, весело, как ни в чём не бывало, нараспев произнëс: — Ну как я тебе в образе артиста? — Оу, привет! Ты был просто сногсшибателен… А почему ты спрашиваешь именно у меня? — М-м-м, хожу ко всем и хвастаюсь. — Ты теперь звезда, как я погляжу. — Это очень и очень громко сказанно. — Почему же? Мы, как только Кольт увидел тебя в прямом эфире, сразу все подсели к телеку и очень сосредоточенно стали смотреть на твоё выступление. Даже Пэмка наведалась. Честно говоря, вообще никак не ожидала тебя увидеть там! — как только она закончила, Эдгар засиял. Значит, Колетт всё-таки застала час его славы. — Да ладно тебе! Посмотрят другие этот концерт и забудят про какого-то парня в сомбреро с банджо в руках. — Ну не скажи… Ты отпечатался в памяти всех, кто тебя видел там и по телевизору, надолго. Нам особенно кавер на Майкла Джексона зашёл. Ты так отжог вместе с твоими товарищами. — Эдгару нравилось, когда Колетт хвалит его хоть и редкие и мелкие, но заслуги. Или же это просто дежурный комплимент?.. — Но они-то — профессионалы, а я так, любитель. — Честно, они на фоне твоей игры на банджо не были слышны вообще. — Ну, как знаешь, тебе с твоей стороны лучше видно. — Какая сегодня Луна… — Да-а, дикая что ли. — Ага. Как же красиво расписано небо…       И правда: небо было прекрасно как никогда. Иссиня-чëрное полотно, расписанное миллионами звёзд, горящими как серебряные доллары с тлеющим синим ободком, имеющих очень тонкие нити, которые тянулись к центру чудесного купола — самой Луны. Она властвовала всем этим великолепием, и смотреть, как серебро небес содрагается по её приказу, можно было часами. Эдгар и Колетт созерцали эту красоту между корней векового дуба, который как всегда рад тепло принять этих двоих. Но и хорошее тоже не вечно: Колетт позвали её подружки повеселиться со всей компанией, а Эд остался смотреть на небосвод с такой же тяжёлой думой, как и массив нависшего ночного неба. Но удовольствие смотреть на всё это одному быстро иссякло, и парень пошёл к себе. В закрытом помещении он провёл два часа, сидя в шезлонге на балконе и слушая приглашённые летние песни выбора своих одноклассников, как будто тот самый ученик, который всегда сидит на своëм месте спокойно, пока в классе творится какая-то вакханалия. Потом же он решил поговорить с кем-то о своей проблеме. Но с кем? С девками — не вариант, и так смеются над бедолагой. Друзья… Брок, Кольт… Мортис! Конечно же! Хладнокровный, спокойный и рассудительный философ, который всегда готов выйти на контакт. Но где сам Мортис? Эд, словно какой-нибудь отшельник, решивший выйти на белый свет, открыл дверь своей комнаты и поплëлся вниз искать своего дружбана. В праздничном шуме Эдгар отыскал Мортиса на кухне возле холодильника. Последний поедал какое-то диковинное пирожное со смачным слоем сгущёнки поверх крема, запивая всё это колой. — Мортис. Мортис… Самари, мать твою, ты чо, оглох на очередной тусовке что ли?! — в конце концов вскричал Эд. — А-а-а?.. Бли-и-и-ин, не дадут, сука, в темноте сгущёнки с пирожными нажраться! Даже тут… — А жопа не слипнется от такого-то количества сласти? — Уж пол жизни просто ведро сахара в себя каждый день засыпаю, и ничего с этого. — Диабет имеет накапливающийся эффект, если забыл. — Мне плевать. Чего хотел? — Поговорить о вечных проблемах жизни… — Правильно сделал, что пошёл ко мне. — Морти отвернулся, сделал глоток колы и запихал в рот сладость. — Пошли уже на задний двор, а то тут хер чо услышишь. Потом насладишься сгущёнкой Макс! — Я-то наслажусь… — доев свой королевский ночной полдник, задумчиво ухмыльнулся Мортис. Для пафосной атмосферы — The Chainsmokers — Sick Boy       Молодые люди проследовали на задний двор, где в дали от непрекращающейся вечеринки можно было спокойно побеседовать. — Так, о чëм конкретно ты хотел со мной поговорить? — О моей и твоей любви. — Так и знал. Ну, что ж, давай пообщаемся. — Мортис достал пачку сигарет и зажигалку, достал одну и закурил. — Будешь? — Давай. Никогда раньше не пробовал. — Эд тоже зажёг сигарету, сунул в рот, вдохнул и чуть не умер от удушья. — Эй, ты чего? Блин, я не ожидал такого эффекта. — Да не! Всё нормально, просто я первый раз делаю это. — нормализовался Эдгар и выпустил смачную клубу дыма. — Ладно, друг мой, начинай свой очередной рассказ о буферах и заднем бампере Колетт и о своём желании, пока ты смотришь на то, как она лижет мороженое… — Не угадал, братан. Речь сейчас пойдёт далеко не об этом. Я стал ощущать, что моё сердце как будто начинает рваться напополам. Колетт, Джесси… Я уже и не понимаю, что чувствую к обеим. Та, которую я уже полтора года люблю, будто просто не хочет, чтобы я был её парнем. Чувствую, чувак, что просру я шанс на любовь в этом курорте. Эта любовь ядовита. Всё это как какой-то грëбаный, дурной фильм. Мне вроде нравится, но покуда я так говорю, я вру. Чел, меня тошнит от такой любви. Меня тошнит от моего разбитого три года назад сердца, я боюсь всë испортить. Боюсь сделать всё ещё хуже. Сплю с открытыми глазами, я страшусь называть это чувство к Колетт любовью!.. Покончил со своими эмоциями. — Эд, казалось, вот-вот заплачет, он готов был выкурить сразу сто сигарет. — Чувак… Бремя действительно серьёзное, я молчу. Но ты ведь как-то ещё живёшь… — Не живу я ни разу! Уже три года, можно сказать. Только притворяюсь. Мне не повезло с такой жизнью. — Брок ржëт в сторонке. — Точно. Ему вообще можно ничем не заниматься в жизни, и всё у него состоится. Сыто и богато. — Это правда. У него комп и все дополнительные устройства стоят как треть моей квартиры, когда я несказанно радуюсь, что мой компьютер после включения не взрывает всё Восточное побережье к херам! — Как мы стремительно меняем темы беседы… — Эх… Ну что могу тебе посоветовать… Оглянись вокруг — другими полюбуйся. Помимо твоей Колетт есть ещё куча девушек с идентичным наружним и внутренним миром. — Я настолько сильно растворился в ней, что не замечаю других представителей прекрасного пола. — А с чего ты вообще взял, что ты ей не нужен? Вы же вроде гуляли много раз уже. Ты ей играл. Сам же рассказывал нам с Броком и Кольтом на днях. Ты извини меня за такую деталь, но с виду с тобой особо никто не захочет мутить, да и со мной тоже… До сих пор не могу отделаться от кликухи «вампир». Но как-то Макс меня полюбила… Ты мрачен, непосредственен, бухать любишь, шарф в любое время года носишь, смахиваешь на эмо, без обид, чел. — Я понимаю, я сам так же считаю. — Так вот: всё познаётся в общении. Даже отъявленный бандит окажется хорошим человеком, если с ним поближе познакомиться. Да-да. И вы с Колетт уже довольно долго общаетесь. Она, как ты видишь, не против. Вдруг ты ей начал нравится. Бьюсь об заклад, что так оно и есть. Так что наслаждайся тем, что имеешь. Жизнь очень коротка. — с этими словами Мортис похлопал Эда по плечу и направился к тусовке.       Эдгар оставался на месте, держал между пальцев дымящуюся сигарету и смотрел на нависшую, словно неприятные, чёрные мысли, лампу над ним. Скоро музыка вдруг прекратилась на некоторое время. Должно быть, Фрэнк менял подборки, но Эда это совершенно не волновало. Тишина давила на уши как никогда. Ей-богу, пусть хоть проедет какая-нибудь развалюха с саббуферами дороже её самой на световой скорости со звуком ракеты, запоздалые соседи из клубов и баров огласят улицу, сигнализируя о своём прибытии, да хоть пусть однокашники врубят дабстеп или металл, но только не тишина! Эдгар поднял голову вверх. Луна ещё тлела в небе, помещаясь в лампе. На светильник сел маленький мотылёк, который сложил крылышки и пополз прямо к Эду. Потом он спрыгнул на стол и сел перед парнем. «Здрасте, чего хотели?» — иронично проговорил он и протянул к насекомому палец в ожидании того, что оно улетит, но крылатый полуночник заполз на кисть его руки. «Тоже чем-то обеспокоен? Понимаю, братишка. Не сладко поди живётся тебе? Да хотя бы с таким коротким жизненным циклом… Да-а, Рейси, ты окончательно долбанулся со своей любовью-нелюбовью. Уже с насекомыми разговариваешь… А вдруг этот мотылёк когда-то был человеком? Вдруг он знает что-то, чего не знаю я? Вдруг он хочет донести это до меня, но не может, потому что не способен говорить?.. Ай, да к чёрту это всё! Пойду спать.»       Эдгар докурил и пафосно поплёлся восвояси, но спустя десять минут приспичило. А ведь он только нашёл удобное место для сна. Эд поднялся и пошёл справлять нужду. Но когда он закончил, то услышал стук в окно. Что? Стук? Это окно на втором этаже. Каким образом? Эдгар подошёл к нему, посмотрел сквозь стекло и увидел что-то, что было за гранью его понимания и воображения. Это что-то так же быстро исчезло, издав оглушающий деморализующий звук.       «Блять!» — прокричал он и вскочил с постели. Это был всего лишь сон. Эд стоял рядом с кроватью с выпученными глазами и не двигался. Через секунду он испуганно выглянул за дверь и на цыпочках направился к тому самому окну. Ничего страшного там не оказалось, а только Мортис и Макс. Девушка положила голову ему на плечо, и они оба всматривались в даль. — Ты куда пропал? — тихо спросила она у Мортиса. — Да Эд звал побеседовать… О любви. — М-м-м., и что же он тебе рассказывал? — Что у него всё плохо. И это правда! Я вижу, как его собственная плоть пытается его сломить. Он ждёт всего или ничего. А мы его конкретно недооцениваем. — Мортис, за него и правда грустно, но ведь ты — не он. Почему ты так волнуешься? — Нет-нет, я не волнуюсь… — Иди сюда…       Насмотревшись на это зрелище, Эдгар развернулся и пошёл к себе. По дороге он настолько глубоко увяз в своих мыслях, что даже не заметил на пути Брока и налетел на него. — Эд, блять! Ты смотри по сторонам. Чуть бокал не промотал… — Ой, чувак, прости, я просто задумался. — Всё нормально. Ты чего это встал так поздно? Уже почти четыре утра. — Да мне вот кошмар приснился… Как я в окно какую-то хрень увидел. — Интересно… — На самом деле это очень страшная херня, когда ты спишь на втором этаже, встал ночью поссать и слышишь стук в ебучее окно. Я бы, мне кажется, там и посрать остался! — Ладненько, это всего лишь сон. Давай спать укладываться лучше. — когда Брок закончил, Эдгар заметил несколько засосов на его шее. Никто не остался обделённым, кроме Эда. Парень просто пошёл к себе, и на этот раз ему удалось уснуть.       Следующий день начался с нежелания открывать глаза и мотивации поспать ещё. Солнце пронизывало своими жарящими стилетами насквозь, но кутаться в одеяло было бесполезно. Вдруг Эд почуял чьё-то нежное прикосновение к щеке. Он медленно открыл глаза и увидел перед собой две рыжие косички и милую девичью улыбку. Эдгар тоже улыбнулся. — Доброе утро, Эдди! Как спалось? — Привет, вроде хорошо. А ты как — всё ещё сонным голосом говорил парень. — И я тоже. После такого прекрасного вечера у меня осталось много прекрасных впечатлений! Теперь и я, пожалуйста, наполню впечатлениями твоё утро. Вставай, пойдём со мной на террасу!       На заднем дворе с самого утра уже ожидал сюрприз — очередной потрясающий завтрак от Джессики. Имбирные пряники в виде лам и какао с маршмеллоу. Эд как всегда обрадовался старанию своей подруги и принялся пробовать её стряпню. Джесси же с умилением смотрела на это. Казалось, у неё больше нет других житейских радостей, кроме как делать Эду лучше. — Как тебе мои кондитерские изделия? — Ты знаешь мой ответ: это всегда прекрасно! М-м-м! Хочу ещё! — Ты только много не ешь — вредно же! — разбавила диалог своей заботой Джесси. — А… Ну ладно. — с набитым ртом пробурчал Эд, старательно прожëвывая каждый кусочек. И тянулся уже за пятым пряником. В его руках была не сладость, а произведение искусства — умилительная белоснежная лама с бирюзовой накидкой и доброй мордочкой. Эдгар медленно подносил ко рту вкусняшку, пока Джесси смотрела на него, говоря «не надо!». Но парень сунул пряник себе в рот и в одно мгновение проглотил. — Пять штук умял за минуту… Ты меня расстраиваешь. — Джессика отошла и приуныла. Эд понял, что действительно переборщил с углеводами, тем более для завтрака. Он подкрался к Джесси сзади и обнял за талию, та вздрогнула. — Ну извини… — прошептал он ей на ухо. — Эдгар… — Впредь я буду потреблять столько, сколько мне нужно, а не сколько я хочу. — Я рада. — сказала она уже тепло и прижала голову к его руке. Такие проявления близости не были чем-то необычным для людей, дружащих десять лет. Так они простояли тридцать секунд, пока не вернулись за столик. Эдгар взял чашку какао и принялся аккуратно пить. — А какао как тебе? — Лучшее на всём белом свете, а-а-а-ах! Джесси, ты просто волшебница! — Спасибо. — снова поглаживая косу, мило ответила девушка. — Я слышала, что ты вчера шумел ночью и ходил туда-сюда. Что произошло? — Да так — кошмар приснился, вот вы и услышали мат на всю виллу. — Тебя что-то тревожит? — Нет, а почему меня должно что-то тревожить? — Кошмары могут быть вызваны тревогой и беспокойством. — Мне не о чем волноваться. Я уже просрал свою жизнь. — Не говори так! Я не могу это слышать! Тебе нужно постараться хоть что-нибудь сделать. — Может, я и постараюсь… Но давай отдохнём, пока есть время. — Конечно… Как у тебя с Колетт? Понравился ли ты ей хоть капельку? — Вроде бы да… Но пока что я ей совсем не нужен. — Эх… Я-то точно не скажу, как всё есть. — А что происходит у тебя на личном фронте? Что Кольт делает? Что Пэм? — Братик ни на что не жалуется. Большую часть времени отвисает где-то. Мама на нас всех не жалуется. О-о-о, ха-ха-ха! Жаль, что ты вчера всю ночь просидел у себя, ты бы видел, как она отожгла! — Пэмка танцевать умеет? — Ещё как! — Джесси достала телефон и включила видео из общего чата, где Пэм танцует под In Da Ghetto. Эдгара пробило на смех. — Ебать, как она могла такое скрывать от нас все эти годы? — Ей всего 36, молодая женщина. На уроках она показывала себя с одной стороны, а сейчас — вот. — Я просто похлопаю! И тебе, и ей. — Чем планируешь заняться сегодня? — Я не знаю… Последнее время мне мало что хочется делать. Руки еле как поднимаются, а простая купюра в руке кажется не бумажкой, а кирпичом. Моё настроение можно разделить на две фазы: очень грустно и совсем чуть-чуть весело. — …А как ты смотришь на то, чтобы вечерком или ночью сходить всей нашей компанией и потанцевать под диско, европоп, в какое-нибудь заведение, где такое приемлемо. — Звучит хорошо. Только жаль, что мне не в чем идти. Я нищий. Только ты хоть как-то помогаешь мне содержать себя. — Не беда! Сошьëм тебе костюмчик. Будет ещë лучше, чем у Брока! — Можно попробовать.       За совместным обедом все пообсуждали идею Джесси и кое-как нашли подходящее место. А то кто-то до сих пор с дамой не потанцевал… Никто особо не готовился к этому событию, кроме двух давних друзей: они-то старались во всю. В гардеробе, что привёз с собой Эдгар, нашлись кое-какие элементы школьной формы, например, пиджак и брюки, которые попали туда по неизвестной причине. Однако их можно было малость облагородить: подшить, придать цвета — и вот тебе праздничная одежда.       И вот, вечернее время настало. Все оделись по необходимой манере, и если бы не молодёжная лексика, то могло показаться, что действо происходит в девятнадцатом веке. Эдгар в своём самодельном костюме вёл Джессику за руку, осматривая каждого одноклассника. У всех соответствующий фасон: Брок в пиджаке от Гуччи, Пайпер в выпускном платье со множеством сердечек — одна история. Но ярче всех сияла Колетт… Эд не мог и глаза оторвать от неё, пока компания двигалась к месту своего идеального вечера.       Над головой навис жемчужный полумесяц Луны, когда нога ступила на простор ещё одного мира райского места под названием Ибица. Расстилающийся сияющий миллионами разноцветных неоновых панелей танцпол покрывал пятьдесят добрых квадратов, на каждом конце которого вверх тянулась пальма. Сабвуферы тянули из себя самые разные жанры — от попа до дабстепа, и никто из присутствующих там не оставался в покое. Кто-то выкручивал брейк, кто-то же — горячие испанские сердца — кружил девушку. Ну а наши герои разбрелись кто куда — выпить, потанцевать, просто отдохнуть. Эдгар отсиживался возле стойки, пил абсент и разговаривал обо всëм и ни о чём с Джессикой. Внезапно к последней незаметно подлетел Леон и пригласил на танец. Эду он не очень нравился: то Пенни, то Ниту, то Беа клеит, то Джесси теперь… В общем, её друг не ревновал — любовь у него другая. Потом к стойке подошёл Кольт, заказал коктейль и, обернувшись на Эдгара, сказал: — Ох, это рай, чел! — Да я понял уже!       Скачки по жанрам прекратились, и фонотека остановилась на диско и попе. На этот раз все пошли на танец. Кавалеры приглашали дам и наоборот. Каждому достался партнёр, а Эдгар что? Так и остался в дали от движа, смотря вместе с барменом на эту разноцветную картину. Эд стоял на краю перед бездной своих дум, но упасть туда ему не дала Колетт, тронувшая плечо парня. — Ты всё ещё тут? — оживила она его своим милым голосом. — А? Да-да, я не умер! — Ха-ха, чем планируешь заняться сейчас? — Да, собственно говоря, ничем. Просто посижу в углу. — Зачем? Можно ведь провести это время более радостно. Мне, кстати, не с кем потанцевать. Не составишь мне компанию. — в этот момент Эд взбодрился, как будто кто-то дал ему мощного пинка и осознание того, в насколько хорошем положении он сейчас находится. Он непременно принял предложение. — К-конечно, пошли! — Вот и правильно. — она протянула Эдгару свою руку.       Они стояли в середине танцующей толпы, точнее, стоял только Эдгар, пока Колетт разогревалась в такт музыки. Кажется, Modern Talking или Plazma. Эд оглядел танцующих однокашников, думая, что ему делать. Вышел-то, а дальше что? Лёгкий музыкальный проигрыш утих, и полились золотые хиты дискотеки 80-х. Эдгар посмотрел на Колетт. Колетт посмотрела на Эдгара. Искра… Мгновение… Танец…       Несколько минут они кружились в танце. Грудь Колетт учащëнно вздымалась, а лицо немного краснело. Она, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Эд пытался перевести взгляд то себе под ноги, то на одноклассников, то куда-нибудь ещё. Приятное чувство. По всему телу пробегала дрожь; без намёка на неловкость и, тем более — стыд. Эдгар ощутил умиротворение. Он не хотел отпускать эту девушку и кружиться с ней до скончания времён. Мимо них проскакали Леон и Сэнди, посмеиваясь. Пацаны всё поняли. Эдгар грозно посмотрел в их сторону, но шалунишки уже убежали. — Что-то не так? — Нет, всё хорошо… Отлично… — Эд не заикался, но уже был близок к этому. — Ты немного напряжëн. — Да, есть такое. — Мальчики не любят танцевать.       Они кружились ещё неизвестно сколько времени, пока песня не закончилась. Эдгар По инерции продолжал обнимать Колетт, но она мягко освободилась из его рук. — Спасибо за танец, Эдди! — Это тебе спасибо!       Колетт упорхала к девочкам, когда Эд остался на месте наедине с энергией, которая накопилась у него в танце. Парень медленно покинул микстейп, вышел прямо на пляж и, широко открыв рот, запрыгал и забегал от радости. Каким же счастливым он себя чувствовал в тот момент… Ни в сказке сказать, ни пером описать. Но потом Эдгар сел на песок и расслабился, смотря на волнующееся море. — Вот ты где! — послышался сзади знакомый голос. Над Эдом склонилась Колетт. Он совсем не испугался. — Чего ты так быстро убежал? — Да… Просто захотелось побыть одному. — он словно забрался в глубокую межгорную пещеру, и реальный мир перестал существовать. — Красиво тут, да? — Ещё бы. Хочу остаться тут навечно. — О чём думаешь? — Сейчас — ни о чём. — Нельзя ни о чём не думать. — надула она губки, но сразу же улыбнулась, давая понять, что не обижается. — Наверное. — Так, сейчас о чём думаешь? — О рыбках. — сказал Эдгар первое, что пришло в голову. — А почему? — засмеялась Колетт. — Не знаю. Должно быть, из-за моря перед глазами. — Ты уже видел тропических рыбок на этом курорте? — Пока нет. — Можно как-нибудь понырять на той же самой Кала-Конте и поискать, самой интересно. — слова Колетт вернули Эдгара в реальность. И первое, о чём он вспомнил, — его захламлëнная квартира, гора немытой посуды, с которой могла справиться лишь Джесси, старое банджо на стене, галстук, висящий на люстре и, как апофеоз всего этого, — гора грязных носков под кроватью. Эд сам не понял, почему подумал именно об этом, но сразу же вернулся к жизни. — А о чём сейчас думаешь? — Как просыпаться буду после курорта. — А ты кто? Жаворонок или сова? — Сова, наверное. Для меня, честно, разницы между днём и ночью нет. Просто ночью спокойнее. — А вот я жаворонок. Чём раньше встаёшь, тем больше успеешь за день. — Колетт, а у тебя вот по жизни вообще никаких проблем нет? — Что? — удивилась девушка. — Ну, ты всегда такая радостная, всем помогаешь, с лёгкостью за всё берёшься… Кажется, что тебя ничто на Земле не может расстроить. — Нет, конечно! Я ведь такой же человек, как и все. — после этих слов у Эда в голове что-то щëлкнуло. На этом курорте он часто чувствовал себя чужим и лишним. — Тебе не нравится отдых? — Нет, почему? Я настолько рад хотя бы месяцок побыть здесь, что пол своей никчёмной жизни бы отдал за это. Я говорю про дом… Там я ощущаю себя чужим и непризнанным. — Да брось ты! Глупости это всё! — подумать только: ещё несколько часов назад Эдгар огородился от всего мира, а теперь по счастливой возможности изливает душу своей возлюбленной. — Н-нет. На самом деле при других бы обстоятельствах ты бы не обратила на меня внимание. Я ведь совсем не такой как ты. Я ленивый, неактивный, особыми талантами не блещу. — Ты меня пугаешь — Колетт серьёзно посмотрела на Эдгара. — А что, я разве не прав? — Конечно же нет! Ты это ты, и другого такого уже не найти. Тебе надо просто чуточку уверенности в себе. И всë придёт. Обязательно. — Ха, если бы всё было так просто… — А ничего сложного и нет. Давай начнём прямо сейчас! — Вот так, с ходу? И как ты себе это представляешь. — Я бы хотела, чтобы ты ещë раз со мной потанцевал. Дискач же ещё будет продолжаться очень долго. Так, почему мы здесь, если всё веселье там? — эти слова вновь завели в Эдгаре его двигатель, и он поднялся с песка. — Ну тогда разрешите мне пригласить вас на танец, мадемуазель… Или мадам. — Без возражений, месье!       Вечеринка опять затянулась до трёх ночи. Танцы, алкоголь, игры… Всю дорогу на виллу у Эдгара чесалась спина. Да что там спина? Он не мылся уже дня три, а жара на Ибице такая, что за день вёдер десять можно заполнить. На территории их «королевства» была сауна. Эд только по возвращении после танцев заметил её. «Хм, зачем мыться как бедняк, когда я могу сделать это как король!» — подумал он и решил двинуться туда. Через некоторое время Эдгар уже стоял около бассейна и сауны с нужными принадлежностями. Он ожидал, что никого там не окажется, но оказалось, что казалось. Свет в небольших окошках сауны горел. «И кому пришло в голову мыться в четвёртом часу?» — прошипел Эд себе под нос. Проблема лишь в том, кто внутри — парень или девушка. В первом случае можно было спокойно принять водные процедуры. Во втором же — либо придётся всю ночь ждать, либо всю ночь чесаться. И… Эдгар заглянул в окошко.       Внутри ничего не было видно из-за скопления облаков пара. И вдруг буквально в паре метров от него словно из густого тумана вынырнула Колетт! Естественно, голая. Ошеломлённый Эдгар широко открыл рот и обалдел как Алексей Шевцов, задавшийся вопросом, что же такое «hot tubs». Но как раз Эд зашёл куда надо. Да-а-а-а… Так близко видеть голую девушку ему не приходилось никогда, хоть и через стекло. И, само собой, организм Эда моментально отозвался. Нервные импульсы от глаз через мозг спустились ниже. Их обладатель не мог окончить пожирать взглядом прелести тела одиннадцатиклассницы. Казалось, он уже вряд ли сойдёт со своего «наблюдательного пункта», даже если начнётся ядерная война. Но Колетт не замечала Эдгара. Она неспешно мылась — ополоснула голову, растёрла тело мочалкой и облилась водой из душа. Потом она принялась мыть волосы. Они были довольно густы. Неизвестно, сколько времени нужно, чтобы помыть их полностью, но для Эда тогда минуты казались мгновениями ока — настолько не хотелось оттуда уходить. Наконец Колетт закончила, тяжело вздохнула и направилась к двери. И если бы она хоть краем глаза заметила парня, пялящегося на неё всю дорогу, то последнему настал бы конец… Только когда Колетт собралась уходить, Эд смог кое-как прийти в себя, покинул свой пост и спрятался в цветочных кустах неподалёку. Вот девушка уже стоит на воздухе, наслаждаясь летней ночной свежестью, и направилась в сторону виллы. В голове парня крутилось миллион оправданий, но она прошла мимо, даже не окинув взглядом те кусты, где он схоронился.       Оправляясь от увиденного, Эд шёл обратно в виллу. Его одолевала сильная усталость — хотелось просто упасть на постель и вырубиться. Однако глаза не планировали ждать и закрывались на ходу. Было опасно даже моргать. Вдруг словно из-под земли перед ним возникла Колетт. — Спать идёшь? — Ну да. — тут же ему вспомнилось зрелище в сауне, и он стыдливо отвёл взор. — А ты? — А я вот захотела полюбоваться ночью… Что? — Да ничего. Думаешь, стоит это делать после сауны? Не так ведь тепло ночами. Даже тут. — и Эд внезапно понял, что сейчас очень сильно оступился. «Охренеть, Рейси, какой же ты тупой сегодня! Господи!» — хоил он себя в мыслях. Казалось, что от этого ответа сейчас зависела его жизнь. Хотя она и правда зависела от этого! — Ну у тебя волосы мокрые просто. — И правда. — Эд был готов сквозь землю провалиться, но он не облажался дважды. — А ты тоже туда идёшь? — Я… э-э-э… Да-да! Так что спокойной ночи! — Эдгар развернулся и быстро направился к сауне.       Ночь как будто бы устроила свою дискотеку, или скорее бал. Звёзды — стробоскопы, птицы и некоторые насекомые, которых было слышно за забором, — оркестр. В густой кроне вечнозелёного дуба шумит ветер — аплодируют зрители. Или же дуб просто посмеивался над похотливой натурой Эда… Свежий телом и духом Эдгар пришёл к себе в комнату, плюхнулся на кровать, не раздеваясь, и накрылся одеялом с головой, пока в голове стояла обнажённая, девственная Колетт и продолжала ослеплять его своей красотой.