В этих линиях — мы

      — Ты уверен, что стоит, мой болотный колдун? В прошлую сделку, перед мундиалем, нам не очень-то повезло.       — Стоит. Мы потеряли победу из-за Николы, и нас предупреждали, что так может случиться. Демон нас не наёбывал, сами хороши.       — Жарко, жарко, пламя ярко! Хороша в котле заварка! — процитировал Иван «Макбета», пока над кипящей мультиваркой, в дурманном пару каких-то травок Шиме, рисовалось лицо демона, знакомое со времён коллективной сделки Огненных в лесу под Ровинем в мае 2018...       Для Луки это было одутловатое лицо Здравко Мамича. Другие видели тогда — каждый своё, врага или влиятельного человека, повернувшего их жизнь. Лука не спрашивал, кого сейчас видит Иван. Сосредоточенное лицо Ракитича блестело испариной от духоты, он нервно вертел в руках маленькие песочные часы, заурядный сувенир в гостиничном номере.       На дворе был конец сентября 2020, разгар поставившей планету на колени пандемии. Был отходняк для них обоих после ухода Ивана из сборной, ругань, примирение (при котором сломалось кресло) и решение, что сборная сама по себе, а любовь — сама по себе. На дворе был ад. И — было спонтанное решение обезопаситься от цепляющего всех вокруг коронавируса ненаучным адским способом (увы, услугу нельзя было распространить на близких, не вовлечённых в магию тёмных хорватских стадионов).       — Знаю-знаю, зачем вы меня позвали… — произнёс Мамич. — Но вы не сможете защитить себя от болезни.       — Что ж, до свидания, — поднял брови Иван, — передавай привет чертям.       — Вы сможете защитить друг друга.       — Как?       — Слышали ли вы легенду о женщине, которая добилась от богов благословения, чтобы никакие силы в мире не могли убить её мужа до тех пор, пока она будет ему верна?       Лука не слышал. Иван тоже качнул головой и убрал со лба отросшие влажные пряди:       — Я понимаю, к чему ты клонишь…       Песочные часы вырвались из его руки и начали кружить над мультиваркой, песок перетекал туда-сюда с невозможной скоростью.       — Мы типа должны защищать друг дружку обетом верности? — Иван задумался. — Это было бы нетрудно, только мы, знаешь ли, женаты… и не друг на друге.       — Ваши супруги не в счёт.       — Вот сейчас обидно было, — фыркнул Лука.       — Вам по природе гораздо труднее устоять перед своим полом, — прокуренный мамичевский бас звучал из облака пара с ехидцей. — Перед мужчинами каждый из вас и должен держать свою верность, чтобы другой не заболел этой китайской напастью.       Лука потёр раздражённый запахами чувствительный нос:       — Раз плюнуть!       — Если вы согласны на моё условие, вы пожнёте плоды только своих поступков. Согласны ли вы запустить эту череду событий?       Иван и Лука переглянулись «была — не была!» и взялись за руки.

***

      Следующее утро запомнилось Ивану тем, что Мунир в душевой бросал на него взгляды, как кот на сметану, а после тренировки пригласил в уютный севильский ресторанчик, чтобы вспомнить старые добрые времена в Барсе…       — Мунир, — прошептал Иван, метая на него взгляды поверх меню, — что твоя рука делает на моём колене? И уже не на колене…       Рука под столом («У него нежные пальцы», — некстати подумалось) отдёрнулась, на смуглом лице притворно скромного мусульманского парня проступил тёмный румянец. Мунир, не собираясь извиняться, сказал:       — По твоей любви раздеваться на поле не подумаешь, что ты… ну…       — У меня гипергидроз, я потею как тварь, если ты не заметил, приятель, поэтому раздевался бы до трусов хоть в каждой игре. Извини… я пас.       Перед Рождеством Иван урвал денёк, чтобы погостить у родителей в Швейцарии. Стоило ему перешагнуть порог старого дома под красной черепичной крышей в Мёлине, как он попал в железные объятия Младена Петрича.       — Брате! — воодушевлённо заорал тот с немецким акцентом. — Надо же, как удачно я заехал в гости к твоим, хорваты ведь должны держаться вместе…       Они гуляли по заснеженному игрушечному садику, болтая обо всём и ни о чём, и неожиданно для самого себя Иван оказался с Младеном лицом к лицу, губами к губам, как пятнадцать лет назад они сходились легко и просто, понимая друг друга без слов.       — Не-не-не, Дэвид Блэйн, я не думаю, что нам стоит держаться настолько вместе, — пробормотал он, отпрянув и отведя руки назад, как в штрафной.       Всегда самоуверенный Младен как-то затравленно отвёл взгляд. Пнул сугроб от души:       — Как скажешь… Пойдём лучше на свидание с яблочным пирогом твоих родителей. No homo.       Хесус Навас был мужиком простым и припёр Ивана к стене в коридоре стадиона, с наглостью, как у всех малорослых капитанов на свете. «Я женат!» — строго отговорился Иван, унося ноги подальше.       В следующие месяцы Ивану делали намёки все мужчины, с которыми он хоть раз в жизни спал или подумывал о таком. Время от времени начинали подкатывать приятели, сроду не смотревшие на него как на сексуальный объект, и те, кто никогда не вызывал задних мыслей у него самого, вплоть до клубного массажиста, от которого пришлось прятаться в подсобке. Даже стопроцентные натуралы по шкале Кинси, вроде Неманьи Гуделя, вели себя странно. Иван начал догадываться, в чём состоял дьявольский подвох сделки, потому что животная похоть то и дело пыталась доминировать, и ей было наплевать на понятие «верность» и отсутствие малейшей влюблённости.       Много лет он спокойно смотрел на тактильное общение Луки с друзьями из клуба, зная, что ничего большего за этим не стоит, но сейчас каждое победное вспрыгивание Модрича на Крооса, Рамоса, Бензема и прочих вызывало укус ревности и опасения. Однако слепая коса ковида-19 косила всех вокруг них двоих, защищённых невидимым кругом, пока чемпионаты превращались в русскую рулетку выбывания. Сделка работала. Они встречались редко, как удавалось урвать момент, и весело рассказывали друг другу про дьявольские искушения.       — Тебе ещё и от сборной приходится отбиваться? — подмигнул Иван. — Что там Матео, караулит тебя за каждым углом?       — Да! Когда не караулят Деян, Перия, или, прости господи, этот ребёнок Брекало. И сам я всегда предпочитал, ну, это, старомодную дружбу без привилегий, а сейчас хоть бронетрусы надевай и ключ выбрасывай. Вот был бы ты там, охранял бы мою честь.       — А это ты уже к Златко предъявляй претензии, мой капитан… возвращать меня на Евро он не хочет, — поморщился Иван.       — Ладно… Ты, я, три свободных часа. Давай-ка лучше… друг друга поискушаем, — Лука обнял его сзади за плечи, обдавая знакомым ароматом свежей хвои от волос, потянул всем весом, и они повалились на диван. «Кажется, мы будем единственными людьми на Земле, которые так и не переболеют ковидом», — стало последней связной мыслью Ивана, вцепившегося в кожаную обивку.       Мироздание попыталось сделать ход конём, когда Ивану чуть ли не впервые в жизни позвонил Лео Месси и заговорщическим тоном предложил провести втроём с Жераром отпуск на яхте. С семьями, конечно же. Иван прогнал нарисовавшуюся в уме картинку, как капитан Барсы небратски обнимет его в лазурных волнах Средиземного моря и предложит половить угря, а с другого боку будет подбираться каталонская анаконда — и отказался, страшно гордый собой.

***

      В одно прекрасное августовское утро он проснулся от того, что вокруг кровати среди солнечных зайчиков скакала Алтея и троица собак. Старшая принцесса, целуя папу, не пахла своими шоколадными детскими духами. Лабрадор Нуно, которого искупали при поливе газона, не пах мокрой шерстью. Мир не пах ничем.       Иван открыл инстаграм по метке «Модрич». Растерянно моргая, смотрел он на позирующие на кровати раздетые тела: светлое и смуглое (и глупо выглядящий одетый фанат рядышком). Застенчивая улыбка и сложенные на груди руки — кокетливо-скромный вид опытного порноактёра Лукиты-шлюхиты, который рядится невинным школьником под режиссёрские запросы. Многотысячный хор в твиттере праздновал счастье неразлучных Луки и Рамоса, как наступление миллениума.       Иван кое-как, по памяти, нагуглил миф, о котором им говорил демон. Та женщина действительно своей верностью делала мужа неуязвимым… пока один из богов не принял его облик и не трахнул её. Лишь тогда мужа смогли одолеть враги.       Он вздрогнул от стука. С полки упали песочные часы — небьющиеся, слава богу. Иван перевернул их, но песок не потёк вниз, что-то засорилось внутри. Он закрыл лицо руками, начал смеяться и смеялся до тех пор, пока даже собаки не начали смотреть на него с удивлением.       Очередной ковид-тест показал «положительно».       По настоянию Ивана Ракель и девочки с отрицательными тестами уехали к гостеприимной бабушке, сам же он бродил по гулкому пустому дому в компании собак и играл с принцессами через интернет. Номер Луки он бросил в чёрный список, заодно пришлось бросить туда четверых общих приятелей (включая Шиме — тому не повезло жить с Модричем в одном городе), через которых Лука пытался до него дозвониться, по одному в день.       На пятые сутки Иван проснулся ночью от стука камешков в окно.       Втиснувшись между клумбами ирисов и традесканций, в луже света фонаря стоял запылённый Лука с велосипедом. Иван удивился настолько, что заговорил в открытое окно первым:       — Почему ты с великом?       — Катался по ночному Мадриду… — Лука отбросил пригоршню гравия, подпрыгнул, уцепился за решётку под окном.       Иван пришёл в себя и пресёк нахрапистую попытку вторжения:       — Во-первых, уходи отсюда. Во-вторых, уходи, чтобы не заразиться. Ты вообще… как сюда попал? Ты же не хочешь сказать, что проехал на двух колёсах триста километров до Севильи?       — Сам не знаю, — грустно улыбнулся висящий по ту сторону подоконника Лука, всматриваясь в его лицо, вытер высокий лоб, оставив на коже грязный след пятерни.— Может я просто снюсь тебе, вот и приехал. Если бы ты жил в Америке, я бы тоже смог доехать до неё на велосипеде…       — Аа, — воскликнул Иван, — если снишься — другой разговор!       Он схватил самого любимого и самого ненавистного капитана в своей жизни за ворот и втянул в комнату под треск белой футболки.       — Как ты себя чувствуешь?       — Как я себя чувствую — нормально, — двусмысленно отозвался Иван. — Болею бессимптомно, лишь обоняние отключилось. Не переживай, почти все спортсмены легко переносят ковид… — тревога в глазах Луки исчезла, осталась только грусть. — Нам можно было и не затевать с перепугу ту сделку.       — Нужно было, — твёрдо сказал Лука. — Чтобы увидеть, кто из нас чего стоит. Мне надо отлить, потом поговорим, ладно? — он скрылся за дверью, на которую молча указал Иван.       Через минуту в душе зашумела вода. Он там ещё и полежать в ванне собрался? Иван, не выдержав, влетел внутрь.       Нахохлившийся гость стоял прямо в одежде под струями воды, обняв себя за плечи, прикрыв глаза.       Иван не помнил, как сдирал с него, частично порвав, мокрую прилипшую одежду, а Лука сдирал с Ивана, потому что на том тоже всё намокло и не хотело сниматься.       Он опомнился, прижимая Луку на весу к стене, опоясанный его ногами как обручем, уже в комнате, потому что в ванной они поскользнулись и чуть не раскроили себе черепа. Он опомнился, когда увидел на небритом лице гримасу боли, потому что припечатал Луку спиной об стену, рывком раздвинул ему бёдра и вошёл до упора одним движением, а тот зашипел сквозь зубы, но лишь крепче обнял.       Сдерживая себя огромным усилием, Иван замер в напряжённом теле, поцеловал, извиняясь, родинки на покрасневшем носу и под ухом. Он не чувствовал ни тени запаха Луки, и это отчего-то было не менее обидно, чем измена.       — Понимаешь… — пропыхтел Лука, — я мог бы отмазываться, что некоторым проще дать, чем объяснить им, почему не хочешь. Но виноват только я: у нас с тобой весь год кроличье либидо и нас все хотят.       — А я уж думал, он тебя изнасиловал, приняв мой облик, — поддел Иван. — А третий парень что там делал?       — Сотрудник Реала, постоянно вертится вокруг нас, он так обожает Серхио, что лучше бы сам с ним закрутил. Ну и вот, Серхио заезжал в Мадрид, мы выпили, вспоминая пиздец в клубе, я сам не понял, как всё случилось… а потом сразу этот Контоненте пришёл в гости. Чудик он озабоченный, скачал эту фотку и обработал её как обложку к порнороману… а клубные менеджеры как обычно натыкали там смайликов от наших аккаунтов, это же их работа.       — Чёрт… почему я здесь и сейчас вставляю тебе, а не выкидываю в окно?       Иван пытался кипятиться, но перед глазами встала напряжённость лукиной улыбки на фото, и руки, сложенные каким-то жестом уязвимости, а кипеть получалось только от желания. Он бережно перехватил Луку под ягодицы поудобнее, подставил ухо для поцелуя и низкого шёпота:       — Почему же?       — Даже если бы ты дал всему Реалу, включая Переса, ты всё равно мой и только мой.       Лука, доверившись, что не уронят, взял его обеими руками за уши и заглянул в глаза:       — Я здесь, чтобы сказать тебе именно это! — он повёл дрожащей ладонью по торчащим дыбом волосам Ивана. — И между нами звучит многовато имён, которым здесь не место… хватит… — он пошевелился, тяжело дыша, расслабляясь, — нас с тобой честно предупреждали — мы пожнём плоды своих поступков. Боже, ну давай уже, двигайся или выкидывай меня, я больше не могу…       — Я тоже не могу… без тебя…       В дверь заглядывал любознательный шпиц Энцо, привлечённый звуками. Наверху качались от толчков ретро-постеры «Квентина Дорварда» и «Братьев Карамазовых». Рядом был стеллаж, где стояли чёртовы песочные часы, они повалились набок и снова скатились бы с полки, если бы Лука не успел вытянуть руку и подхватить их. Сквозь жарко звенящий туман в голове Иван заметил, как Лука поставил их назад, наполненным сосудом кверху — и на сей раз песок начал естественно струиться золотистой ниточкой в свете лампы, заполняя пустоту.       Он кончил, уткнувшись лицом в мокрые волосы, чувствуя, как внизу тоже струится, и вдруг, резко, словно повернули выключатель, словно заработали остановившиеся часы, на него нахлынули запахи: полусмытый душем хвойный аромат обмякшего в его руках Луки, запах собственного дезодоранта, пота и семени их обоих…       Он проснулся в коконе махровой простыни, куда они вместе укутались, на ткани остался отпечаток тела Луки и пахнущие корицей крошки домачицы, которую они заточили. В инстаграме Модрича красовались несколько домашних сториз за последние часы и фото с велосипедом в мадридском парке — острые точки птичьих зрачков ярко смотрели на фоне ночи…       Ковид-тест Ивана наутро был отрицательным, повторный — тоже. Медики пожали плечами, что ложных позитивных тестов они видят как грязи, всё в порядке, сеньор Ракитич, труба зовёт, возвращайтесь к тренировкам. Лука выбыл из-за неожиданного дискомфорта приводящей мышцы, той самой, что расположена на внутренней стороне бедра.       «Если теперь я не попаду на сборы, у тебя будет время, чтобы принести ответные извинения. Не забудь, в сентябре 14 лет» — гласила смска.