Просто ночной кошмар

Возле лифта Век Хур всё же ставит его на пол, подхватив по ходу дела плед и накинув сверху, как плащ. Джу Лакх его поправляет, ощущая себя полным идиотом, играющим в волшебника. — …я надеюсь, ты не думал, что я поволоку тебя прямо до зала вот так. Ты не херово весишь, если что. Джу Лакх, насупившись, разворачивается, чтобы уйти. Ещё он будет ему теперь выговаривать, сам без спроса с дивана стащив. В конце концов, это не единственный лифт на этаже, и лестниц тоже полно. Как-нибудь дойдёт до их общежития. — Даже не думай бежать. Я поймаю тебя и притащу обратно. Не заставляй меня, это не понравится нам обоим, — останавливает его буквально просто голос Век Хура. Джу Лакх ушам своим не верит, а потому сначала замирает, затем морщится и оглядывается через плечо с подозрением, что это шутка. Судя по лицу Век Хура — ни разу. — Ты угрожаешь мне? — Ты вообще всё, что ли, по жизни переспрашиваешь пятнадцать раз? — Ты притащишь меня назад? — повторяет Джу Лакх, но тут же зажмуривается, подавляя желание застонать. Он опять переспросил, подтверждая только что брошенную издёвку. Задрали глумиться. — Я могу дотащить тебя досюда, я могу и притащить обратно, если вдруг ты думаешь, что успеешь далеко убежать. — Почему тебе так присралось смотреть со мной что-то? Я не люблю смотреть что-то с кем-то. Я не люблю разговаривать, когда что-то смотрю. — А я люблю. Вот и договорились. Ты заткнёшься, а я буду комментировать. А ты не будешь скулить, что я комментирую. Джу Лакх щурится сильнее, уже почти перестав перед этим, но вовремя опомнившись. Его вдруг осеняет. — Ты делаешь это из жалости ко мне? Век Хур дважды медленно моргает. Двери лифта открываются. Век Хур думает: «Я из стали». Его рука сжимается на чужой, к счастью, поверх пледа, и Джу Лакх упирается ногами в пол, готовый сопротивляться. — Давай резче, — Век Хур втаскивает его в лифт всё равно, так что подошвы вхолостую шуршат о стёртые плиты, и Джу Лакх вынужден вовремя переступить порог, чтобы не закончить лицом о зеркало в лифте. — Я сказал, я могу быть один. Век Хур трёт лицо руками, стараясь убедить себя, что не совершает самую чудовищную ошибку в своей жизни. «Совершаю», — отвечает самому себе на эти уговоры, но в любом случае остановиться не может: — Слушай. Я абсолютно точно пожалею о том, что скажу, но я уже и так жалею, так что. Я знаю, что ты можешь быть один. Но я как бы пытаюсь тебе дать понять, что ли, что мочь и делать — это сильно разные вещи, — сомкнув указательные пальцы обеих рук с большими, он раздвигает руки в стороны и пытается уже языком тела объяснить концепцию происходящего. Двери лифта закрываются, и он никуда не едет. Век Хур невозмутимо нажимает на кнопку нужного этажа. Джу Лакх, надломив брови домиком, смотрит на него по-прежнему с прищуром. Видимо, аферист из Век Хура получился бы хуже, чем ему всегда хотелось верить, потому что дар убеждения — не похоже, что его. — Я могу сделать просто дохера всего, улавливаешь? — Век Хур решает попытаться ещё, раз останавливаться после первого провала — просто трата стыда вхолостую. Ему должен кто-то сказать, что смотреть на людей молча невежливо. С другой стороны, Век Хур счастлив, что пока не услышал никаких разбивающих самолюбие слов в ответ. — Если я могу пойти и бахнуть всю банку кофе в одну кружку и выпить за раз, это не значит, что я должен это делать, или что в этом есть хоть какой-то смысл, или что у меня есть хоть одна причина это вообще делать хоть раз в жизни. Понимаешь? Не понимаешь? Кивни? Моргни? — он нагибается, сложив руки ладонями вместе и склоняя голову то влево, то вправо, в надежде на какой-то фидбэк. — А ещё небо голубое, а море мокрое, и чего дальше? — Джу Лакх морщит лоб. Боги, какой дебил. Двери лифта открываются. — Я пытаюсь вдолбить тебе, что если ты можешь быть один, тебе не обязательно быть одному. Можешь и можешь, и молодец, что можешь. Зачем ты будешь это делать? У тебя есть какие-то причины? — Почему тебя волнуют мои причины, и что я делаю? Век Хур хныкает, зажмурившись и подавляя желание топнуть ногой от бессилия. Как это тяжело. — Я пытаюсь, я правда пытаюсь, я очень сильно пытаюсь быть хорошим руригом, ради всего святого, и помогать вам, дебилам, как-то держаться на плаву, если тебе так проще. Я хочу, чтобы вы хоть держали голову над уровнем нервного срыва, вот и всё. Ты вызываешь у меня больше всех опасений, не спрашивай даже, почему, кроме тебя больше никто не прячется по углам и не плачет в диванную спинку, гордо стуча себя в грудь, что может быть один. Мы не одни. Мы все вместе, так что прекрати это делать, потому что ты закончишь плохо. Двери лифта закрываются, оставляя их внутри. — Так мы идём куда-то или чего? — Джу Лакх показывает большим пальцем на них, оттопырив из кулака, второй рукой держит свой плед, сцепив на груди. Век Хур моргает несколько раз, вытаращив глаза и скривившись. — У тебя проблемы с кратковременной памятью? — Нет, просто ты наконец сказал, чего тебе надо, и в этом есть смысл. Ладно. Я могу, но не обязан быть один. Даже если вдруг я на самом деле хотел бы, потому что ты достал до чесотки, я не буду, потому что ты делаешь это ради всех, а не из жалости. Мне не нужна ничья жалость. — Воистину, это — последнее, что я к тебе почувствую, — Век Хур корчится, снова нажав на ту же кнопку, и двери открываются. — Вот и прекрасно, — Джу Лакх вздёргивает голову, задирая подбородок, и выходит по-царски, волоча за собой плед. Абсолютный кретин, ему ж можно лапшу вешать, не дожидаясь готовности. Не то чтобы, конечно, Век Хур откровенно врал. Он просто сказал только часть правды. Это тоже правда в своём роде, и если Джу Лакху достаточно всего лишь доли реальности, то и богов ради, кто же ему виноват, что такой дурачок. В малом кинозале всего двадцать кресел, рассчитанных на вытянутые ноги и полный комфорт, воздух какой-то странный, должно быть из-за замкнутости пространства и слабой вентиляции. Включив свет у двери, Век Хур оглядывает помещение и не может возразить, что освещённым оно выглядит страшнее, чем в полной темноте, не считая экрана. Его белое полотно в другом конце зала погружено в полумрак, кресла пусть и из светло-серой искусственной кожи, но выглядят чёрными, холодными. — Мне уже не нравится, — признаётся Джу Лакх. «Ссыкло», — думает Век Хур и запирает дверь, убирая ключ в задний карман незаметно. Пусть попробует убежать. Тот и не пытается, так оглядываясь, будто в жизни здесь не бывал. Хотя… — Ты никогда тут не был, что ли? Что за лицо оленёнка перед двустволкой? — Никогда не хотелось, и сейчас ни хера не изменилось, — невозмутимо отбривает Джу Лакх, оглянувшись на него. — Ой, не ной. Я куплю тебе что-нибудь, хочешь? — Век Хур дёргает головой в сторону автомата у двери в уборную у ближайшей к ним стены. — Меньшее, что ты можешь сделать, заставляя меня тут находиться. Какая драма. — На, подавись, — Век Хур выгребает из кармана мелочь и ссыпает её в чужую руку, придерживая её второй на всякий случай. — С удовольствием, — Джу Лакх приседает, чтобы поднять с протёртого ковролина пару выпавших монет. Век Хура, когда распрямляется, он не находит, зато за дверным проёмом у экрана горит тусклый свет. Он понимает, что Век Хур как раз там, но становится страшнее, и тело само по себе жмётся к надёжной, самой освещённой стене, и автомат кажется как минимум храмом, рядом с которым безопасно. Он возле него торчит, выбирая, что купить, но потом его взгляд падает на пустой дверной проём уборной, над которой просто висит опознавательный знак. Это значит, скорее всего, что в тёмном предбаннике прячутся две двери — в мужское и женское помещения. А ещё его вдруг осеняет, что там не горит свет, и может таиться что угодно. Руку обжигает ледяной банкой, которая тут же потеет, как его спина от страха, и Джу Лакх передёргивается, кутаясь в свой плед, прежде чем спустить со злости всё остальное на печенье и шоколадку. Свет вдруг гаснет, и сердце его падает в кеды, но экран за спиной загорается, и из динамиков раздаётся оглушительный рёв заставки. Джу Лакх оборачивается абсолютно без желания, глядя на мрачные облака, из которых выплывает логотип студии. Сегодня он спать явно не будет. Век Хур выныривает из помещения, где свет тоже гаснет, и на секунду пугает тем, что сам бледный и долговязый во мраке кинозала. Не хватало ещё от него шарахаться, как от привидения. Джу Лакх ползёт к первому ряду, как на заклание, залезает в кресло, накрываясь пледом, и ставит банку в подставку с дико недовольной миной. Век Хур, его разглядывая, наслаждается моментом. — Как называется? — Сейчас узнаешь. — Вдруг я уже видел? — Ты — точно нет, — Век Хур закатывает глаза и проходит мимо. Возвращается с другой банкой и укладывается в кресло рядом. На чёрном экране всплывают светящиеся белые строчки, и мрачный голос читает их, как цитаты из какого-то сектантского гримуара. Всё будет очень плохо, понимает Джу Лакх. Из кондиционера в потолке начинает с шумом валить воздух столбом, стремительно зал охлаждая, но при этом хотя бы освежая, и странный запах исчезает. Джу Лакх сползает по спинке кресла, сгибая при этом колени и натягивая плед до подбородка. — Если будет слишком страшно, можешь взять меня за руку, я не против, — Век Хур драматично вздыхает, взгляда от экрана не отрывая, и левую руку протягивает через подлокотник, повернув ладонью вверх. Весь его вид говорит: самопожертвование. — Обязательно, — Джу Лакх неожиданно отвечает с тем же драматизмом, передразнив тон точь-в-точь, на мгновение зажмурившись, но закутавшись по уши и скрестив под пледом руки, чтобы даже мысли такой не проскочило. Через двенадцать минут фильма он не смотрит на экран, руки распутав и подняв край пледа так, чтобы прикрыть лицо до глаз. Ведь он смотрит. Он правда смотрит. Он просто зажмуривается, когда из динамиков звук бьёт по ушам после продолжительной относительной тишины и диалогов, и закрывает лицо руками от выскочившей крупным планом на всю стену зала рожи с пеной изо рта и кровью из глаз. Кровь почти готова политься из его собственных глаз, если себя не обманывать. На экране мебель срывается с мест, начинает летать и врезаться в стены и людей, все кричат, рож становится в десять раз больше, и Век Хур дёргается от испуга, как током дёрнутый, когда за руку, о которой он сам уже забыл, расслабив и повернув на подлокотнике боком, его хватает чужая рука — горячая и влажная, сжавшая до хруста. За секунду до перелома он прикусывает язык, чтобы не заорать, что ему ещё нужны пальцы, потому что одновременно слишком вежлив, ведь пусть и в шутку, но сам предложил, и в то же время просто в шоке, что это вообще происходит. Это же правда было шуткой. …судя по ответу, Джу Лакх же был в курсе, что это была шутка, да? Не то чтобы фильм такой страшный. По стене в нём, разрывая обои и вспарывая бетон ногтями всцарапывается девочка в ночнушке с вывернутыми под немыслимыми углами конечностями, и Век Хур всё же косится влево. Никакого Джу Лакха там в принципе нет, там только холм в форме человека, накрывшегося пледом с головой, и из-под пледа торчит вцепившаяся в него рука. Всю неловкость и шок сдувает моментально, и становится смешно. Жалкое зрелище. Оно того однозначно стоило. Век Хур решает пошутить. Правой рукой он открывает не без демонстрации ловкости в никуда свою банку в подставке, отхлёбывает и выжидает, пока сахар достигнет мозга. Может, он заставит его передумать. Нет, не заставит. Левая рука сжимает чужую в ответ, мол, с целью подбодрить. Джу Лакх высовывается из-под пледа, глядя на экран. Век Хур озадачен. Становится гораздо хуже: чужая рука поверх его, придавившая предплечьем запястье, расслабляется и просто лежит рядом, пальцами к его пальцам. Век Хур косит под манекен, не шевеля своей и поглаживая верхний край банки пальцами правой вместо этого. Сублимирует подступающую истерику, как может. Возможно, частью разума он отдаёт себе отчёт, что помимо глупости и иронии ситуации она всё равно не слишком нормальная. Возможно, спустя пару часов в постели он уставится в потолок, открыв глаза после бесплодных попыток заснуть, и тотально обалдеет от позднего осознания, насколько это была странная ситуация. Но поскольку сейчас он всё ещё в ней, осознанию мешает что-то типа травматического шока, только у психики. Как когда люди после автокатастрофы со сломанными ногами бегут по снегу несколько миль до населённого пункта, не зная, что ноги сломаны. Вроде того. Вот так и психика Век Хура просто не в курсе пока, что происходит, а когда дойдёт, будет слишком поздно. Его пальцев касаются подушечки чужих. А потом щекотно проводят по их краям, раздвигая и вклиниваясь между. У Век Хура в груди метель и ледяное крошево, в голове пусто и темно. Он страшно хочет посмотреть влево, покоситься до боли в глазных яблоках, чтобы не двинуть головой ни на дюйм, но боится, что как в самом фильме это будет страшной ошибкой, и он вместо осторожного подглядывания напорется на взгляд Джу Лакха в упор. Он этого не переживёт. Его взгляд прикован к экрану неподвижно, даже происходящее по краям он видит только периферийным зрением, уткнувшись в центр и не моргая. «Я из стали», — повторяет он себе. Он не человек, он манекен, он тут просто для моральной поддержки депрессивного подростка, который даже фильм ужасов спокойно посмотреть не в состоянии. А Век Хур —взрослый, адекватный человек. Его нельзя смутить чем-то настолько глупым, что это, пожалуй, проскочило бы в книгах для девочек до двенадцати безо всяких пометок, и то бы им стало скучно. Его психика вдруг получает разряд, от которого физически разошлась бы кожа, как от кнута, с одного раза и до крови. Как насчёт того, что Джу Лахк правша и этой же рукой себя ублажает, как и все, если вспомнить его недовольство за столом в тот вечер, что Век Хур завёл этот разговор с группой? Нет, Век Хур может держать себя в руках и не позволять разуму метаться в подобном хаосе, натыкаясь на бесстыдные домыслы. Боги. «Держать себя в руках». «Мироздание, я прошу…» — он смотрит в потолок, ощущая, как глаза слезятся, и надеется, что это от того, что он долго не моргал. Как насчёт того, что они там с Вак Му творят по углам. Как насчёт того, что как и абсолютно все на свете тот, кто держит его за руку, дважды, а порой и трижды в день принимает душ. Типа, совершенно голым. «Ты обалдел», — сообщает Век Хур голосу в голове, который ему предлагает эти темы для размышлений. Голос не отвечает, но будь у него отдельное тело, оно бы ухмылялось. Век Хур отказывается об этом думать. Его рассудок не понимает отказа и склонен к насилию, а потому образ с душем в крайне ярком освещении и крупным планом застревает перед глазами так, что никакие ужасы не перекрывают во всю стену и со спецэффектами, бьющими по ушам. Век Хур не против, если его прямо сейчас разобьёт инфаркт и избавит от этой ситуации. Джу Лакх, расслабившись на относительно спокойном моменте фильма, где никто никого не режет, не ломает и всё прочее, замечает, что чужая рука дрожит. Неужели даже Век Хуру бывает страшно. Он поворачивает голову на него посмотреть с искренним недоумением, сжимает руку сильнее, чтобы дрожь остановить, потому что до сих пор для него лично это вполне работало. Должно сработать и для Век Хура, неправда ли? — Ты сам боишься и выбрал его, чтобы меня напугать? Предсказуемо. Век Хур выдыхает смех через нос, закрыв глаза и прикусив губу почти до крови. Что угодно, кроме непредсказуемых событий в его голове. — Чё смешного? Я вижу, что тебе страшно. — До ужаса. — Тогда открой глаза, а то я очень верю. — Мне не страшно, а больно, и циркуляция крови остановилась, так что было бы здорово, если бы ты не злоупотреблял гостеприимством, знаешь… Пошло всё на хуй. Пусть обижается. Только бы это прекратилось. Рука наконец исчезает, и собственную руку Век Хура обдаёт холодом. Он не представляет, чей это пот виноват — его собственный от нервов, или чужой от страха, что с самого начала и был на ладони. — Ты сам предложил. — И теперь ты мне должен, так что если вдруг мне станет страшно, с тебя причитается, далеко её не убирай, — замечает Век Хур, что он порывается убрать руку под плед. Рассудок вроде бы проясняется, пусть и медленно. Дышать становится легче. — Ты же видел его раньше, — секунд через двадцать, когда он уже думает, что разговор окончен, меланхолично замечает Джу Лакх, и краем глаза Век Хур видит, как правая же рука водит круги по верхушке чужой банки в подставке. …это странное совпадение, разве нет? Или ему кажется, и это просто паранойя. Он молчит. — Не видел бы, не выбрал бы сейчас. Вообще, да, так и есть. — Ты недавно внушал, что не любишь болтать во время фильмов. Как насчёт последовательности? — А ты слишком тихий для того, кто любит комментировать. Хочешь спать? «Хочу». Век Хур не отвечает, но через двенадцать секунд хватается, не глядя, за его руку с прохладными от банки пальцами. Продолжает смотреть в экран. — Почему ты любишь ужасы? Почему Век Хур вообще совершает многие поступки в своей жизни, в которых затем непременно раскаивается. — Потому же, почему ты любишь ромкомы. — Кто тебе такое сказал? Кто знает, возможно, отражение в зеркале, в котором Век Хур гипотетически видел код от чьего-то смартфона. Который возможно кто-то оставляет где попало. — Твоя реакция только что. — Они хорошо заканчиваются. — Ужасы тоже в основном хорошо заканчиваются. — После дюжины смертей? — Жизнь — не «Чёрный лес», — Век Хур не может удержаться. Фантомный язык ведёт по его пальцу, фантомные пальцы держат его запястье. — Я знаю. Поэтому я не хочу видеть этого в кино. Я хочу отвлечься, и чтобы всё было хорошо. Я не люблю инди, я не люблю реализм. Мне нравится верить, что после трёх месяцев на необитаемом острове у всех гладкие подмышки и ноги. Я не для реализма смотрю. — И ещё пусть все непременно споют пару песен о любви? — Или станцуют на платформе во время парада с цветами посреди города, меня вполне устроит. — А я люблю ужасы, потому что в сравнении с ними любое дерьмо в моей жизни — незначительная мелочь, и возвращаясь к реальности, я не сожалею, что фильм закончился. Не бывает у тебя такого, что после своих ромкомов и мультиков ты углубляешься в свою низкоуровневую депрессию сильнее? Хотя не отвечай, я знаю ответ без твоих оправданий. — Ты хочешь продолжать жить в дерьме, но чтобы оно казалось менее реальным, потому что тебя не вывернуло наизнанку сверхъестественной ебатнёй посреди храма? — А ты хочешь взять за основу совершенно ирреалистичную гипертрофированную ересь, чтобы стремиться к ней, как к идеалу отношений? — Кто вообще сказал, что мне нужны отношения? — Вак Му. Сказать, что ещё сказал? — Вы с ним говорили об этом, или ты опять о своих теориях заговора? Я замечал за тобой излишнюю наблюдательность. — Может быть, я что-то слышал, что не должен был. Но не стоило так орать на полкоридора, не так ли? — Век Хур убирает руку, скрещивая обе на груди, но поворачивает голову и смотрит на него невозмутимо, с вызовом. Джу Лакх смотрит на него, затем на свою руку, а затем медленно переводит взгляд по подлокотнику обратно к его лицу. Век Хур жалеет, что вообще родился. — Может быть, ты предвзят, потому что Вак Му тебе просто не нравится?.. — Джу Лакх вдруг щурится. В принципе, вполне вариант. И получше, чем «мне тебя жалко». Век Хур панически соображает. — Почему ты сразу встал на мою сторону, а не на его, если слышал наш разговор? «Блядь». Всё стремительно летит к бесам. — Потому что у меня нет проблем со здравым смыслом и логикой, к примеру, как у некоторых в силу возраста? И мне не составляет труда понять, кто и к чему ведёт в разговоре, если тебе в лицо говорят, что ты задрал приставать, а ты продолжаешь липнуть? Кто-то же должен тебе что-то сказать, если ты от него слов не понимаешь. — Значит, тебе всё-таки стало меня жалко? Вопрос вроде бы безобидный, но Век Хур чует подвох. — Ты утомил своим «жалко». Я считаю, что ты, как и все, заслуживаешь большего, чем липнуть к человеку, которому это не нужно. — Ты же сам сказал, что я не должен быть один, даже если могу. — Это не значит, что нужно навязываться тем, кто с тобой быть не хочет сам. — Зум Хуг тоже сказал, что мы не обязаны дружить только потому, что в одной группе. У него полно друзей среди «ТЭБ», знаешь? У вас больше общего, чем ты думаешь. Век Хур вроде бы согласен, но в то же время раздражён так, будто нет, и сказанное противоречит его взглядам тотально. Он сам не знает, что не так. Как-то странно это прозвучало. — Просто с Му легко общаться, — продолжает Джу Лакх, глядя на экран, снова натянув плед выше носа. — И не только, ага, — Век Хур хмыкает, морщась. — И не только, — Джу Лакх фыркает, и стоит покоситься на него, видно, что глаза прищурены от улыбки под пледом. Век Хур вдруг спотыкается о собственные мысли. Постойте-ка. — Подожди. Так ты влюблён в него или нет. — В кого? — Дебила из себя не строй. Если не хочешь отвечать, так и скажи, но это тоже будет ответ, так что выбора у тебя нет. — Ты очень напористый. — Ты, смотрю, тоже, даже тупо «нет» не понимаешь, когда тебе уже пять раз повторили. — Не знаю, — Джу Лакх раздражённо огрызается наконец и затихает. «Вот это поворот», — Век Хур слышит ехиднейший шёпот у себя в голове. — Я не знаю, что все имеют в виду под «влюблён». — Ты задрачиваешь ромкомы и мультики, где в конце по-любому есть свадьба, и ты не знаешь, что имеют в виду под «влюблён»? Ты издеваешься так? Просто с лицом проблемы, и оно не отражает то, что ты на самом деле постоянно гонишь? — Чего? — Ничего. Забудь. — …я не хочу свадьбу с Му, если ты об этом. Значит, не влюблён? — Застрелите меня, — Век Хур тяжко вздыхает, глядя в потолок. — Как ты терпишь меня, если я постоянно тебя раздражаю? И зачем? — Я хочу, чтоб ты научился проводить время с кем-то, кроме него, если ему ты так надоел. Прекрати унижаться, это портит всё другим. Ты не обязан быть один, но не цепляйся за тех, кому не нужен, понимаешь? — Пуль Таг ничего мне об этом не говорит, почему это волнует тебя? Ты же не лидер. Зачем тебе тратить время? Жалость? Может просто уйти к бесовой бабке отсюда и бросить эту пустую затею с благотворительностью? — Я прошу тебя, заткнись и смотри фильм. Будь тем, кто реально не любит болтать во время фильмов. — Что ты имеешь в виду под «отношениями»? — Смотри молча. — Нет, — Джу Лакх фыркает снова и вытаскивает руку из-под пледа, чтобы попытаться распутать его руки. Век Хур примерзает к месту. — Скажи. Ну скажи. «А я начинаю понимать, как они спутались, и вот забавно — вероятно, не с подачи Вак Му», — делится голос в голове наблюдениями. Какое-то время он сопротивляется молча, не отрывая взгляда от экрана и решив, что его душевное равновесие нельзя так легко пошатнуть. Держать руки сплетёнными не получается, он перехватывает уже обе чужие и пытается держать подальше от себя. — Ещё щекотать меня начни. — А ты боишься щекотки? Век Хур на мгновение теряется, и это ошибка. — Я сломаю тебе пальцы, если что, — предупреждает, и между его пальцев тут же вклиниваются чужие. Век Хур не успевает отреагировать, как они снова убираются, и Джу Лакх ёрзает в своём кресле, натягивая свалившийся плед. …может, он просто из этих тактильных людей, которые не вкладывают в прикосновения никакого подтекста, а потому его неправильно понимают? Тот же Вак Му видит в этом то, чего там на самом деле нет? Что, если они оба ошибаются? Вак Му и Век Хур? Что, если он в самом деле тоже видит их «отношения», как досуг? Какое-то время они смотрят фильм наконец молча, и Век Хур не хочет мешать, потому что сам его видит во второй раз, но Джу Лакх в первый, и он и так многое пропустил на экране из-за болтовни. Но потом он не выдерживает: — Отношения — это что-то вроде дружбы, только при этом вы занимаетесь тем, чем вы занимаетесь, не ради веселья или чисто сбросить напряжение. В этом разница между сексом по дружбе и отношениями. В отношениях это делают, чтобы показать, что друг другу нравятся. В сексе по дружбе не обязательно друг другу нравиться даже. Вы просто обжимаетесь, чтобы кончить, но в остальное время между вами ничего мультяшного или ромкомного нет, вы просто друзья. Джу Лакх молчит и не поворачивается к нему, как будто не слышит в упор и весь поглощён сюжетом. Век Хур больше не пытается до финальных титров, скрашивая невыносимые моменты, когда ему прямо припекает что-нибудь ещё ляпнуть, холодной газировкой, пока банка не пустеет, как и его терпение. Прежде чем экран совсем погаснет, Век Хур выбирается из нагревшегося кресла и уходит в подсобку, чтобы выключить фильм, а когда возвращается, Джу Лакха находит уже у двери в коридор озадаченным. — Она закрыта. — Естественно она закрыта, это частный показ, — Век Хур кривится, вынимая ключ из кармана. — Ты меня тут буквально запер? — Я запер дверь, чтобы никто не вломился, как раз когда на экране дикая перекошенная рожа. Я за тебя тут, между прочим, ответственность несу, а ну как тебя удар хватит. Они болтают, как ни в чём не бывало, но ощущения странные. Вроде бы всё в порядке, просто… Как будто что-то нет. Век Хур гадает изо всех сил, что именно, потому что даже его альтер-эго версий не предлагает. Ничего особенного не произошло. Они не ругались. — Спать я сегодня, видимо, уже не буду, — Джу Лакх в лифте вздыхает, хотя разглядывает свои синяки под глазами в зеркале не без трагизма. Век Хур держится за поручень за своей спиной, оттопырив локти, и очень старается либо молчать, либо говорить только умные вещи. Но видимо не судьба. — Мы ни хера не похожи с Зум Хугом. Я не считаю, что мы не обязаны быть близки, потому что это просто работа. Мы живём вместе, мы давно друг друга знаем, мы ещё долго будем вместе постоянно. Это не восьмичасовая смена в «Лакки Дак», чтобы мы сближались ровно настолько, чтобы продуктивно поддерживать общение и не скандалить, а потом расходиться по домам и вести социальную жизнь где-то ещё. То есть, я не считаю, что запрещено заводить друзей в «ТЭБ» помимо группы, но я не считаю, что можно отказываться от общения с группой. — Ты бы не стал отказываться от общения с Му? Всрался им этот Му. — Если ему нужно будет со мной о чём-то пообщаться, я не буду в восторге, врать не собираюсь. Но я не откажусь. Мы не просто работаем вместе, мы должны заботиться друг о друге. Он может бесить меня чем угодно, но без него мы уже не группа. — Поэтому ты проводишь со мной время? Чтобы позаботиться? — Джу Лакх вдруг улыбается, и это не выглядит, как издёвка или насмешка. — Фактически это ты сегодня провёл со мной время, потому что я вообще-то заставил тебя смотреть ужасы, а ты их не любишь. — Мне не не понравилось. — Но идея была моя. А ты не отказался. Ну, ты пытался, но в итоге ты всё равно сделал, как я хочу. В результате ты ведь не жалеешь. — Не жалею. — Я об этом и говорю. Может, что-то, что тебя просит сделать другой член группы, не в твоём вкусе, но мы не должны изолироваться друг от друга. Это не касается отношений, естественно. Это дело каждого. Но как минимум дружить мы все обязаны, даже если сначала кажется, что мы друг другу не очень подходим. Так работает дружба, люди узнают друг друга лучше, делясь интересами. Ты не должен быть один. Джу Лакх уже не улыбается, но слушает его, не моргая, пока лифт не останавливается, и двери не открываются на их этаже. И после этого смотрит молча и не моргая дальше. — Договаривай, — вдруг двигает он бровями, и Век Хур холодеет. Он не хотел говорить то, что только что взбрело ему в голову с этим умным спичем. Откуда эта бестолочь могла узнать, что он что-то собрался умолчать? Отрицать? Бежать? Прикинуться дебилом? — Ты не должен из-за нехватки общения и близости с кем-то чисто в дружеском плане цепляться за странные вещи с кем-то, кому это не нужно от тебя. Если бы ты сказал, что ты без ума от Вак Му, что влюблён в него по уши, а я тут влез и качаю вашу лодку в форме лебедя, я бы понял, что ошибся. Но ты не знаешь, что такое влюблённость, ты даже не ответил, хотел ли с ним отношений. В том понимании, которое я тебе обрисовал. Ты сам попросил, заметь. Так почему я не должен допускать, что из-за того, что тот же Зум Хуг наплёл тебе про общение в группе, ты цепляешься за Вак Му, потому что в отличие от остальных с ним тебе легко общаться? Может, ты запутался? — Я выгляжу отчаявшимся и прилипшим к нему, потому что мне больше не с кем провести время? — В сочетании с тем, что вы трётесь по углам, это выглядит так, будто вы начали с перепиха по дружбе, а ты увлёкся и пугаешь его тем, что ему изначально не нужно. Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты не думаешь, что он тоже заблуждается на твой счёт? Он ведь думает, что ты в него влюблён. Я тоже думал, но уже не уверен. — А что ты думаешь теперь? — Что тебе одиноко, и прилипаешь ты из-за этого. Но из-за всякого между вами он решил, что причины у тебя совсем другие. Ты не думал об этом? Может поэтому у вас такой не контакт, и до тебя клинически не допирает, откуда он взял, что ты в него по уши и планируешь свадьбу по истечении контракта когда-нибудь? — Думаешь, мне стоит спросить у него об этом? И объяснить, что это не так? — Думаю, тебе нужно дать ему пространство, которого он хочет. У тебя есть с кем пообщаться. Ты можешь общаться со мной, с Тагом, попробуй хоть с Су Зугом, если Зум Хуг у нас такая социальная бабочка и слишком занят для тебя. — Не думаю, что Су Зугу есть о чём со мной говорить. А Пуль Тагу я не нравлюсь, по-моему. — А мне ты нравишься, что ли, по-твоему? Джу Лакх вытаращивается на него, и они застывают перед дверью в апартаменты «Лимба». Век Хур фыркает: — Я имею в виду, разве ты считал, что ты мне нравишься, года полтора до этого? Джу Лакх продолжает молчать. — То, что тебе кажется, не обязательно влияет на то, как на самом деле люди к тебе относятся. Мы же можем разговаривать и обсуждать всякое. Буквально всякое. Кто-то умер от того, что мы говорили о Вак Му? Нет. Тебе разве стало хуже? К тому, что он промолчит и в этот раз, Век Хур уже готов, доставая свои ключи и открывая дверь. — Попробуй, если решишь, что в этом есть смысл, и посмотри, что будет. Может, я тупой, и станет хуже, убедишься, что был прав, и вернёшься к своему. Или я окажусь прав, и тебе станет легче. И непонятки между тобой и Му сами по себе развеются. Кому от этого хуже? Они в темноте прихожей стоят какое-то время, почему-то не включая свет. — Вставать через пять часов, к слову, — замечает Век Хур. — Что завтра? — …ты серьёзно не знаешь, что завтра? Джу Лакх смотрит на него так, что это видно даже в темноте, с призрачным светом за окном кухни, арка в которую прямо перед входной дверью. — О-о-о… Понятно. Поздравляю. Проверь ежедневник, золотце. Джу Лакх буквально у него на глазах вытаскивает из-под своего пледа-плаща смартфон и рыскает в нём. Век Хур не без садистского наслаждения ждёт. — Серьёзно, — произносит Джу Лакх в никуда. Поднимает на него взгляд. — Я думал, я помогаю тебе морально подготовиться. — Пиздец. — Мне проводить тебя до кровати? Вдруг из-под неё кто-нибудь вылезет? — Охуеть, как смешно. — Ну, как хочешь, — Век Хур пожимает плечами и разворачивается к углу, за которым дверь в их с Пуль Тагом комнату. — Ты гонишь, что ли. Век Хур с отвратительной миной, плохо сдерживаемой самодовольной гримасой, поворачивается обратно и толкает его в спину, одновременно поворачивая ручку на двери младшей линии группы. — О, кто тут у нас не спит, — обнаруживает Зум Хуга читающим при свете лампочки над кроватью и улыбается, решив, что кое-кому необязательно знать о том, что он его почти поносил за спиной только что, — тогда я его оставлю тебе. Смотри, чтобы его не съела одержимая девочка из шкафа, — Век Хур захлопывает дверь за собой быстрее, чем услышит предсказуемый мат от Джу Лакха. Сипло хихикает сам себе в темноте коридора. Бедное создание. — Что это было? — Зум Хуг в очках смотрит, удосужившись только опустить книгу, но не снять их. — Что было что? — переспрашивает Джу Лакх, садясь на свою кровать и запахивая плед. Размышляет, стоит ли умываться, или ну к бесам, и лечь так. Он слишком сонный, а вода может смыть и сон заодно. А ему лучше бы выспаться перед тем, что его ждёт. — Вы давно такие обалденные друзья, что шатаетесь ночами вдвоём? Давно вообще Век Хур хихикает? — …он хихикает довольно часто, если вдуматься. Хотя звучит прямо как не из него доносится, это факт, — Джу Лакх, подумав, это осознаёт, глядя в верхний угол комнаты над шкафом. Мало ли. На всякий случай. — Вопрос про друзей ты тактично пропустил, я так понял. — Мы не друзья. Мы просто смотрели вместе фильм. — Вместе с Век Хуром? — Блин, нет, с девочкой из шкафа. — Что за девочка из шкафа, блядь? — Забудь, — Джу Лакх ложится, сгибая колени и заворачиваясь в плед с головой, потому что лень даже расправлять постель. Ему нужно подумать. — Запросто. Дело твоё. Тем более, это просто дико, потому что вы то дерётесь, то ещё что, то тут вдруг фильмы вместе смотреть по ночам начинаете. Ты поосторожнее просто, а то мало ли. — Мало ли что, — почти без вопросительной интонации эхом отзывается Джу Лакх, всё же высунув руку, чтобы завести будильник на смартфоне. Общий у них тоже есть, но обычно с кого-то одного станется отключить его и уйти в ванную, а второго оставить спать до упора, так что он опаздывает, и из-за него опаздывают все. — Ты считаешь, после твоих шуточек со «сладким вызовом» вас не успели спарить во всех возможных положениях? — Чё?.. — голос становится ещё ниже от недоумения, потому что Джу Лакх даже не уверен, что правильно расслышал, и если неправильно, то что у него с психикой, что она такое подставляет вместо реально сказанного. — Поищи «ВеЛакх» в «Варубе». Или в «Нак-Нак»е. Только психику береги. И если решишь, что я издеваюсь, потом поищи «ВаХуг». Не благодари, сладких снов. С девочкой там или без, я не ебу, — Зум Хуг дёргает за ниточку выключателя над собой и отворачивается, оставив очки и книгу на тумбочке. Джу Лакх какое-то время молчит и не поддаётся на провокацию. Спустя десять минут, услышав тихий храп, снова берёт со своей тумбочки смартфон и достаёт наушники как можно беззвучнее. Что угодно, только не галлюцинировать девочкой в немыслимой позе и окровавленной ночнушке над шкафом вон в том углу.