Просто ночной кошмар

Услышав визг непонятно откуда, то ли сверху, то ли снизу, Су Зуг и Зум Хуг одновременно замирают. Второй при этом — на четвереньках и наполовину в камине, подсвечивая себе дорогу фонариком со смартфона, и уже весь не только в пыли, но и в паутине. — …они реально не чистят это место по приколу, чтобы было натуральнее? — Думаешь, это Му или Джу Лакх? — слышит он за спиной. Су Зуг в ответ слышит прыскающий смех, приглушённый нишей, в которую Зум Хуг залез. — Если бы это был Джу Лакх, ты бы даже не спрашивал. Он не кричит, как девчонка, он скорее… Э-э-э… Ладно, неважно. — Теперь стало важно. Мне гораздо интереснее, что он делает, чем вот это вот всё тут. — Та же хуйня. Почему именно нам досталось отделение педиатрии? Типа, детей разве вообще лечат от психических заболеваний, или это так, шутки ради? — Зум Хуг вылезает и безуспешно пытается отряхнуться, попутно забивая на это и прекратив даже трогать испорченную причёску. В палате горит только мертвенно-голубой свет, вокруг разбросаны рваные и поломанные игрушки, почему-то полно клеток, как для грызунов, и повсюду окровавленные бинты и детская одежда. — Он от страха издаёт такой звук, как будто ему двинули поддых. Примерно такой же, как когда кончает, — Зум Хуг смеётся над собственным остроумием, на секунду отклонившись и запрокинув голову, — ой, не могу. Я только что осознал, что это так и есть. Пиздец. — …я надеюсь, нам можно о таком говорить. — Это всё равно вырежут, когда промониторят скучные моменты. Нас там всё равно будет мало, ты слышишь, как Му орёт. Первое место в хит-параде фан-сервиса. — Боюсь задаться вопросом, откуда ты знаешь, эм… Ну. — …потому что нереально не знать? Или ты серьёзно пытаешься сказать, что живёшь с Му и ни разу ничего не слышал и не видел? Век Хур может выражаться резко, но он прав. Это естественно. — Никогда не прислушивался. Мы почти не бываем вместе в комнате, а когда бываем, спим. Ну, типа. Либо он приходит, когда я уже сплю, либо наоборот. — Если бы я был на твоём месте, я бы положил на всё и хоть раз послушал, что он делает перед сном. — Как же я надеюсь, что ты прав, и это вырежут. — Прикинь, если нет? — Зум Хуг делает страшные глаза и смотрит на него, не моргая. Если на то пошло, он пугает в этот момент сильнее, чем всё, чем их пытается напугать бригада хоррор-шоу. Су Зуг не может разорвать зрительный контакт, загипнотизированный этим взглядом, хотя, возможно, по той причине, что чужие глаза светятся зелёным в темноте. Его собственные пугают ещё сильнее, но он этого не знает. — Тогда этот выпуск точно будут крутить только ночью и для взрослых. — Тогда я сам его, блядь, посмотрю десять раз, если вообще выживу после того, что обсуждаю, с какими звуками кончает Лакх. Су Зуг не выдерживает и смеётся. — Не подумал о том, что он тоже может это смотреть. — Если, конечно, отвлечётся от своего нового хобби. — В смысле, — Су Зуг хмурится, тут же отворачиваясь и выходя из комнаты в коридор. В десяти метрах от них тут же прокатывается маленькое инвалидное кресло с капельницей. По телу Су Зуга проносятся мурашки несмотря на то, что он ожидает чего-то подобного на все сто двадцать процентов. — У-у-у, страшненько, — выглянув за ним следом, комментирует Зум Хуг и тут же закатывает глаза, уронив восторженное выражение лица, которое тяжело удержать. Неплохо наблюдать за тем, как у Су Зуга инстинктивно волосы на руках встают дыбом, если бы они там были, но всё равно Зум Хуг бы предпочёл наблюдать за истерикой Вак Му. Вот с кем не скучно шататься по таким местам. — Ты делаешь вид, что не в курсе, что он нашёл себе новый объект для окучивания, или реально вообще ушами хлопаешь на всё? Типа, Му у нас под одеялом только спит, Джу Лакх у нас просто дружелюбная курочка, вот и кудахчет вокруг Век Хура? Что дальше, ты мечтаешь о семье с пятнадцатью детьми и тридцатью двумя внуками? — Может и мечтаю, откуда ты знаешь? — Я знаю, что тебя тошнит от одного типа, от которого я тоже не без ума, но я-то его хотя бы достаточно знаю, чтобы понимать, что в нём хорошего, а что не особо, но ты совсем его не знаешь. И тут возникает вопрос: а чё он тебя так бесит-то? — Кто сказал, что он меня бесит? — Да я вообще не сказал, о ком речь, но ты почему-то меня понял и тут же возражаешь. Прекрати, или лучше сменим тему, а то мне вот на хуй не упало уговаривать тебя признать, что ты там к кому испытываешь. Мне, если честно, вообще наплевать. Я в этом плане солидарен с Му — ну, выпрут меня отсюда за то, что я пару правил нарушил, так я не то чтобы в «Лакки Дак» на кассе закончу, ты же понимаешь. Напугали ежа голой задницей. — Ладно, если тебе так проще, предположим, бесит. Удиви меня, что меня выдало? — Представляю, в каком восторге он будет смотреть этот выпуск, — Зум Хуг, добравшись до инвалидного кресла, которое их пугало, садится в него, пользуясь тем, что оно практически под его рост, и отталкивается одной ногой, вторую поставив на подножку. Спиной вперёд он вкатывается в зал групповой терапии, и там всё совсем отвратительно: кровавые бинты и пластмассовые пупсы с выжженными глазами висят джунглями с потолка, касаясь лица Су Зуга, и он морщится, оглядывая это всё скорее в недоумении о душевном здоровье организаторов, чем в ужасе. — Да я просто блефую, но ты только что сам признался. — Я просто допустил, что ты прав, это не значит, что это так и есть. — Может, Джу Лакх туповат для того, чтобы улавливать каждую твою ремарку о том, какой он хуёвый, но я-то не идиот, я их слышу. Все. — Потому что половину из них отпускаешь сам? — Су Зуг не выдерживает, трогая не без отвращения банку, наполненную зубами со следами крови и мяса. — Потому что я их отпускаю, зная его как следует, а вот что тебя заставляет его поносить? — Зум Хуг рассеянно бормочет, сосредоточившись сильнее на поиске механизма в кресле, которое заставило его перед этим двигаться. Су Зуг молчит. — Можешь не отвечать, я и так знаю. У тебя нет шансов. Он зажмуривается, пользуясь тем, что стоит спиной, но тут же расслабляет лицо и поглубже вдыхает, прежде чем медленно выдохнуть. — Вы с Му сговорились? — О чём? — Ни о чём. — Он тоже что-то сказал про Век Хура? Да ты не принимай на свой счёт, это, наверное, чисто инстинктивная фишка. Просто вы несовместимы. — Ты не знаешь так уж близко, как претендуешь про Джу Лакха, ни меня, ни Век Хура, тем более. — Ну, до недавнего времени мы неплохо с ним общались и чуть-чуть сблизились. Мне даже сначала показалось, что это он из интереса ко мне. Но, поверь, это не так. Это совсем другое. Но поэтому, как раз, у тебя нет шансов. — Почему «поэтому»? Кто-нибудь скажет уже прямо, что во мне не так? — Ничего. Просто ты не в его вкусе. — А Джу Лакх в его. — Ну, как видишь. И не то чтобы его легко было в этом винить, он же не страшный. — Я страшнее? — Боги, он чёрненький, ты беленький, успокойся. Век Хур любит брюнетов. Перекрасится обратно в свой мышиный, и поверь, половину интереса как пылесосом, ставлю месячный оклад. — Век Хур вас, хуесосов, хорошо слышит, просто для протокола, — вдруг слышат они голос, который, к сожалению, легко узнать. Су Зуг почему-то уверен, что кровь отливает не только от его лица, приковывая ноги к полу, когда душа ударяет в пятки всем весом. — Всегда это в нём восхищало, кстати, — следом раздаётся в наушниках голос Вак Му, — деликатность. — Ты вообще заткнись, — отзывается Век Хур. — А то что, «дружелюбная курочка» меня заклюёт? — гадко тянет Вак Му, и отдалённо слышится с трудом сдерживаемый смех Пуль Тага. «Ты труп», — одними губами произносит Су Зуг, глядя на Зум Хуга, подсвечивая своё лицо своим же смартфоном. «Да. Я заметил», — отвечает тот, и вторую часть Су Зуг не понимает, но интуитивно впитывает. — Чё он, кстати, примолк там? Чем вы занима… А-а-а!!! — вдруг глушит оба этажа одновременно из наушников и далёким эхом. Век Хур морщится и выключает динамики следом за микрофоном. Лично он остаётся в тишине, и кругом царит багровый полумрак с дымкой, которую непонятно что нагоняет в тесный коридор, по которому они сквозь паутину пробираются. Пальцы, до того сжимавшие нижний край его майки сзади, исчезают, судя по пропавшему ощущению натянутой ткани. Должно быть, Джу Лакх уловил, несмотря на свою медлительность, что после услышанного всем составом какой-либо контакт с Век Хуром вообще — не лучшая идея. Сам Век Хур гадает, как из этого дерьма выкарабкаться с минимальными потерями, но впечатление такое, что шаг в любую сторону будет ошибкой. Хоть молчи, хоть оправдывайся, всё равно пожалеешь. — Я не собираюсь преследовать тебя, если что, — вдруг слышит он и зажмуривается, понимая, что порой даже если не делать шагов, чтобы не ошибиться, от проблем не увернуться, ведь их может сделать кто-то другой. «Блядь». — А я не зациклен на брюнетах. — Хорошо. — И я думаю, натуральный цвет тебе шёл. — А меня люди часто неправильно понимают. Как Му. — И как Зум Хуг? — Нет, с ним я просто ненароком переспал давным-давно. Перед ними наконец открывается операционная, и над столом стоят, сгрудившись, чудовищные медсёстры. Век Хур не знает, от чего у него сильнее отвисла челюсть. — Охуеть, — вырывается у него. — …это люди? — Джу Лакх вцепляется в его поясницу обеими руками, прижавшись сзади и мгновенно забыв про неловкость ситуации. Век Хур продолжает таращиться на страшно впечатляющую сцену, поставленную специально для них на этом этаже. Свет хирургической лампы мигает над столом, с которого что-то капает, в помещении пахнет настоящим сырым мясом, кровью и гнилью, и его начинает тошнить. Хотя, возможно, и не из-за запаха. Они какое-то время стоят молча в арке, которая разделяет операционную и коридор с фотографиями врачей и пациентов с перебинтованными наглухо головами без лиц, и становится очевидно: это вряд ли живые люди. Будь это актёры, они бы не смогли так долго стоять в неудобных позах, изогнутые под противоестественными углами, такие же перебинтованные выше плеч, но в униформе, распахнутой на груди, а подолом не закрывающей зад. — Думаешь, будет сильно противозаконно их потрогать?.. — спрашивает Век Хур не столько Джу Лакха, сколько просто так, чтобы услышать этот вопрос и оценить, насколько идея здоровая. — …по шкале от одного до ста насколько тебе нравятся женщины?.. — слышит он почти у своего уха. Видимо, Джу Лакх снова встал на цыпочки. Век Хур смотрит в левый дальний угол потолка, прикидывая проценты. Затем смотрит на чёрные вены на груди пятого размера, видной в вырезе медицинского халата одной из медсестёр. Под бинтами что-то настолько неприятное, что грязные пятна разного диаметра расплываются вместо черт лица. — Контекст не очень, потому что они жуткие, но предположим сорок… пять? Сорок семь? — Занимательная точность, — оценивает Джу Лакх. — Твоя очередь. — Не думаю, что это интересно. — Это для шоу, и это точно не вырежут. Дай людям пищу для смеха. — Ну тогда ноль. Век Хур прыскает. — Блядь, ну, не настолько. — Да нет, серьёзно, ноль. Как этот человек может так убивать всю лёгкость общения за считанные секунды, чтобы атмосфера снова упала с небоскрёба. — Теперь, видимо, нет смысла спрашивать, как это так ты «ненароком» переспал с Зум Хугом?.. — В качестве кого ты интересуешься? — мелким шагом преследует Джу Лакх его при малейшем движении, и Век Хуру кажется, что он ощущает чужую дрожь. Они приближаются к толпе неподвижных кукол, судя по всему, потому что за столько времени они ни разу не шелохнулись. Со стола продолжает капать. На мгновение его пугает пиликанье приложения, которое установили им для шоу, и взгляд падает на экран. «Доктор знает, как выбраться из больницы». — В качестве рурига? Не знаю. Друга? Мы можем быть друзьями, если ты ответишь. Если нет, то мы, очевидно, не друзья. — Звучит, как шантаж. — Только если тебя расстроит не быть друзьями. Если нет, то не отвечай, и дело с концом. — Мы самые младшие, мы последними пришли в «ТЭБ» и в группу, нас поселили в одной комнате. С вами было нереально общаться. Мы оба легально можем пить. — Сколько мотивов перепихнуться, ё-моё, аж голова пухнет. — Сам поражаюсь. — И что же пошло не так? Кому-то не понравилось? — Почему все думают, что если люди после секса не встречаются, то «что-то пошло не так»? Может, нам и так хорошо. — Твоя склонность удивляться концепции серьёзных отношений начинает не на шутку интриговать, — искренне хвалит Век Хур, подавляя желание оглянуться. — Всё проще, чем может показаться. Наверное, это обычно и «идёт не так». — А если человеческим языком? — Мне кажется, люди ждут от меня большего, чем во мне есть. И я, типа, разочаровываю их, но мне не очень от этого тепло или холодно, потому что я и не собирался очаровывать. Может, конечно, это я плохо поступаю, что заранее не говорю, что я проще, чем они себе придумывают. — Не накручивайся. Их иллюзии — их проблемы. Как ему хочется спросить, каким вообще образом, пусть даже пьяными в сопли, эти двое перепихнулись, но Век Хур отдаёт себе отчёт в том, что о таком дерьме даже с друзьями не разговаривают, а они ими «стали» номинально две минуты назад. — Ты не злишься на него за то, что он треплется об этом с другими? Вот так, с Су Зугом, например? Точно так же может трепаться с другими людьми в «ТЭБ»? — Я даже не понимаю, за что мне злиться, если честно. — …ты поражаешь этим. Серьёзно, подумай над тем, что людей в тебе обманывает именно это. — Именно что? Век Хур тяжело вздыхает, закатив глаза и осторожно пытаясь переставить манекен медсестры, взяв обеими руками за талию, как его самого держит Джу Лакх. Манекен вдруг даёт ему затрещину, резко развернувшись, и издаёт душераздирающий визг, режущий барабанные перепонки хуже воплей Вак Му с третьего этажа. Джу Лакх и впрямь давится воздухом, больше не издав ни звука, и только то, что он от страха прижимается к Век Хуру, оттаскивает того на полметра назад, вынудив перестать орать. Он осознаёт, что сам кричал. О, боги, вот это позор. — У меня что-то на лице? У меня на лице что-то по-любому есть, — он нервно смеётся, отвернувшись и пытаясь посмотреться в тёмный экран своего смартфона. — Если это не твоя кровь, то краска, — Джу Лакх вроде бы абсолютно спокоен, если не считать стучащих зубов. — А, ну, краска — это ладно, с краской можно работать, — Век Хур издевается, сам точно не уверенный, над кем конкретно. — Это всё-таки человек? — Если да, я ей сейчас так по щам дам, — Век Хур берёт его за руки и убирает от себя, вынуждая отпустить майку, которая уже кажется мокрой от пота с чужих ладоней. Джу Лакх руки скрещивает на груди и тихонько предпочитает отступать назад. — Эй, корова? — Тебя засудят, если это человек. — Какой на хуй человек, это робот, — Век Хур морщится, заглядывая медсестре в забинтованное лицо, подсвечивая смартфоном и чувствуя, как краска постепенно стягивает кожу, стоит потёкам подсохнуть, — человек бы не смог дышать в этом всём. Обалдеть. Я таких не видел. А знаешь, что лучше всего? Их можно трогать, — он оглядывается на Джу Лакха в арке коридора и, не моргнув, не отведя взгляд, засовывает свободную руку под подол халата. Если быть фанатом «Сладкого Лимба» достаточно долго, наблюдая за «Нак-Нак»ом, можно заметить, что Джу Лакха не считают даже номинантом на премию богатейшей мимики группы, но в этот момент его брови «домиком» и выпученные глаза показали бы, как стоит двигать лицом, даже Зум Хугу, который как раз набрал во время стажировки высший балл за актёрское мастерство. — Это шоу — конец группы, — бубнит он. — Она анатомически правдоподобная, — Век Хур безумствует, тоже скорчив дикую гримасу и лапая манекен, — у неё, должно быть, просто программа, поэтому она шевельнулась. Манекен и впрямь больше не подаёт признаков жизни. — Мы обсуждали, кто с какими звуками кончает, кто с кем трахался, что вообще еблись по пьяни, а теперь главный руриг группы лапает робота за жопу. Скажи, что только за неё. — Попробуй сам, вдруг твой баланс пристрастий пошатнётся? — Ты лечишь меня от моих предпочтений? Вообще магия, нам пиздец. — Прикинь, сколько всего вырежут в этом выпуске? — Прикинул, шоу будет длиться типа десять минут вместо двух часов. С рекламой. Что ты делаешь, умоляю. — Думаешь, мне её продадут, если попросить? Джу Лакх закрывает лицо руками и выходит в коридор, хныкая. — Может, ты ещё повзрослеешь, чё такой нудный?! — догоняет его голос Век Хура. — Тебе всего девятнадцать. — И в двадцать четыре я стану таким, как ты? — Джу Лакх отвечает вопросом на вопрос, но в операционную не возвращается. — Ну, предположим, точно таким же не станешь, я ж по пьяни не ебусь с кем попало просто потому, что нас в одну комнату поселили. И ещё я не настолько отчаялся, чтобы тискаться с сам знаешь кем. — О, ну, сразу полегчало. Век Хур разглядывает стол, на котором развороченный корпус человеческого тела, судя по халату и вышивке на нагрудном кармане, принадлежавшего «доктору» из сообщения. В этом есть смысл. Вонь страшная, стоит приблизиться, но вместо сердца под рёбрами в грудной клетке спрятан маленький сундук из красного прозрачного пластика. Проблема в том, что на нём кодовый замок из дешёвых, как на чемоданах, с колёсиками, которые вечно заедают. Век Хур выкатывает глаза из орбит и снова открывает рот в немом восторге. Он смотрел этот фильм миллион раз, не меньше. Это может значить только одно. — Ты так и будешь там прятаться? Ты пропускаешь всё веселье, — зовёт он в сторону коридора. — Мне и тут довольно смешно. — Смотря, конечно, чем ты занят. — Оборжаться. — Я засуну одной из них в рот руку, точно не хочешь посмотреть? Джу Лакх засовывает голову в операционную с ещё более диким лицом, чем до этого. — Знал, что не устоишь, — Век Хур двигает бровями интригующе и подмигивает ему, засучив невидимый рукав, потому что настоящий и без того был засучен до локтя, — не ебу, у которой из них, но вряд ли у той же, потому что она, вроде как, вопила, так что… Хотя, они роботы, так что связи никакой. Джу Лакх закрывает рот рукой от тошноты и почти не смотрит, прищурившись, на три четверти отвернув голову на всякий случай. Век Хур пытается разомкнуть челюсти робота, так что бинты расходятся, давая понять, что в них есть разрез для рта, и роется в нарочито натуральных глотках, на ощупь напоминающих охлаждённую ветчину не первой свежести. — Меня сейчас вырвет. — Меня поражает, как у тебя может быть такая слабая нервная система, ты же вроде бы тискался с Му. — Что между вами произошло, что ты сравниваешь его с роботом мёртвой медсестры, и почему-то выигрывает у тебя она? — Эм… — Век Хур от неожиданности теряется, хотя его пальцы как раз наткнулись на уголок свёрнутого листочка бумаги. Он вынимает его изо рта очередной медсестры, не вдумываясь, отвлечённый вопросом. — Ничего. Как между нами могло что-то произойти, ты его видел? Хотя, да, тупой вопрос и не тому человеку. Давай закончим этот разговор на том, что я не понимаю, как ты не видишь, что в нём мерзкого, а ты не понимаешь, что мерзкого в нём вижу я. — Он приятно пахнет. — …он воняет несовершеннолетней потаскушкой. — Боюсь предполагать, откуда ты… — У меня есть пара кузин, они воняют так же. — Жестоко. — Жизненно. — Это жасмин и киви, дебил, — раздаётся в наушниках голос Вак Му, а затем хохот Пуль Тага. Джу Лакх медленно и с чувством моргает, прежде чем скорчиться от фантомной боли. Сука. Скорее всего, если исключить вариант, что организаторы шоу на пару с их собственным менеджером просто издеваются, микрофоны включились, когда они шарахнулись от робота. Досадно, но ничего принципиально нового. — Когда Пуль Таг отдышится, делая то, что он там с тобой делает, пусть напомнит, с кем ты разговариваешь, чучело, — отзывается Век Хур, разворачивая листочек и переворачивая его. Идиотизм, они просто отзеркалили код так, что каждая цифра приклеена к своему отражению, и это якобы должно запутать. Он начинает набирать его колёсиками на сундучке, и Джу Лакх даже делает шаг вперёд, чтобы заглянуть, что там окажется, но вдруг всё гаснет. Все источники света исчезают, и Век Хур не успевает снова включить экран смартфона, как раздаётся сирена, точь-в-точь, как в фильме, и где-то захлопывается дверь. «Неверный код», — экран загорается и без посторонней помощи от сообщения шоу. Век Хур пялится на сообщение в недоумении, а из коридора доносится скрежет. — Я думаю, тебе лучше зайти сюда, — делится он наблюдением с Джу Лакхом, с удивлением чувствуя, что сам чуть-чуть напуган. Он, конечно, видел этот фильм, но в том и дело, что он примерно представляет, что может произойти дальше. — Ты первый начал, — отзывается Пуль Таг в наушниках, — он о тебе ни слова не говорил. — Конечно. Я во всём первый. Ему пора к этому привыкнуть, как и к тому, что уважать он меня обязан по-любому, я старше. — И поэтому сдохнешь ты тоже первым. — Если ты случайно выпадешь из окна в свои двадцать один, я никаким образом не «сдохну первым» просто потому, что старше. Ну это так. Чтоб ты знал, что причины смерти бывают не только естественными. — Он мне угрожает! — Вак Му восклицает на полном серьёзе, но Пуль Таг снова смеётся, и Век Хур убеждается, что ничего не меняется с годами. То, что его развлекает чьё-то общество, никак не связано с лояльностью по отношению к остальным. — Ой, всё, к хуям, мы выбыли, — они с Пуль Тагом слышат из наушников голос Век Хура, чуть-чуть потерявший эмоциональность, и сирена на втором этаже замолкает, как ни жутко, одновременно с вскриком, похожим на голос Джу Лакха, который вообще никогда не кричит.